Дорога через Вакуум. гл. 8. Крутое достижение

    Крутое достижение

    В метро не было проходу от полицейских – только что состоялся футбольный матч и «Спартак» продул на своем поле каким-то аутсайдерам. Болельщики хмуро бродили, оставляя возле скамеек и столбов пустые пивные бутылки.
    Никита возвращался домой из МГУ, где как соискатель посещал лекции для аспирантов. Он тоже был немного удручён – профессор посоветовал ему сменить название темы диссертации. Никита не поехал сразу домой, а проторчал в книжном магазине до самого его закрытия – листал самоучители игры на флейте, альбомы по искусству и читал древнегреческих философов, чтобы сдать кандидатский экзамен по философии.
    На Пушкинской в вагон ввалилась нетрезвая компания – явно болельщики Спартака. Те, что проворнее – плюхнулись на свободные сидения, а рядом с Никитой встали двое парней лет под тридцать, дорого одетых и на вид довольных собою. Окажись «народная команда» на высоте – они наверняка кочевряжились бы иначе: их напускное веселье не сквозило бы унынием. Парни громко разговаривали и натужно хохотали, напрягая окружающих. Смирные пассажиры смотрели куда-то вниз, в сторону и себе под ноги, стараясь не производить лишних движений тела и мысли.
    Никите было не до болельщиков. Он оторвался от книжки и уставился в дальний угол вагона. Там стояла девушка, очень сильно напоминающая ту, что он видел несколько часов назад и запомнил.
    Утром в вагоне метро Никита оказался прижат толпой к длинноволосой красавице, но разглядел только её глаза: девушка низко опустила голову и уткнулась в журнал. Девушка была очень мила и скромно одета – как раз во вкусе Никиты. Но когда девушка выходила из вагона, в сердце Никиты впилась заноза – он понял, почему незнакомка так старательно загораживала журналом лицо. Её нижняя губа была страшно изуродована. Как будто злая собака отхватила кусок нежной девичьей плоти. В первый момент Никита растерялся, вдруг отчаянная мысль тряхнула его: броситься сквозь толпу, идти за девушкой, по дороге купить цветы и подарить ей... Но двери захлопнулись, и произошло то, что обычно и происходит с нами: поезд ушёл, и она ушла...
    – Что читаем, командир? – вызывающе наглый вопрос вернул Никиту к действительности.
    Никита протянул книжку парню, что повыше. А сам не отрывал взгляда от девушки в дальнем конце вагона. «Нет, не она, – думал он, – У той волосы были длиннее...»
    – Братэлло, чо за книжка? – переспросил высокий нахал.
    – Воспоминания художника Бориса Ефимова, – наконец-то включился Никита. Смотри, вот его портрет! – Никита раскрыл книгу перед носом дерзкого прилипалы. Теперь Никита понял, как надо себя вести: разговаривать с незнакомыми агрессивными парнями так, как будто они уже общались друг с другом много лет.
    – Борис Ефимов – это знаменитый карикатурист! – пояснил Никита, – наши родители его хорошо знали! Вообще, лет пятьдесят назад его все знали! Потому что чуть не во всех газетах были рисунки Ефимова!
    – А я не знаю его... Ты его знаешь? – обратился дылда к своему другу, что был намного ниже его ростом, коренастее и попроще лицом.
    – Нет, не знаю! Кто такой? – ехидно осклабился крепыш.
    – Этот художник прожил сто восемь лет! – невозмутимо продолжил Никита, – он зарисовал всех политических деятелей, застал революцию семнадцатого года и все войны двадцатого века!
    – Постой, постой! – перебил Никиту дылда, – вот это круто! Сто восемь лет! Это достижение! Это меня впечатлило! А что ещё он крутого сделал?
    – Смотрите, вот его рисунки! Это главное, что он сделал – Никита стал листать книжку перед носами парней. – Вот Гитлер, Муссолини, тут – Ильф с Петровым, а это Ефимов Маяковского нарисовал...
    – Ну и что? Подумаешь, нарисовал... Что тут крутого? – усмехнулся крепыш. – Вот то, что он прожил сто восемь лет – это круто!
    – Подожди... Вот ты чем занимаешься? Музыкант что ли? – спросил Никиту дылда, кивнув на торчавшую из сумки Никиты большую альтовую блок-флейту.
    – Нет, это я для себя играю. Спортивный интерес – научиться играть на флейте. Я вообще-то художник.
    – О-па! Худо-о-ожник! Ну и что, много ты зарабатываешь на своих картинах? – на лице дылды изобразилось любопытство.
    – Я зарабатываю ровно столько, сколько мне нужно!
    – Нет, ну ты конкретно скажи! Вот я зарабатываю пятьдесят тысяч в месяц! Это для меня маловато. И мне интересно, сколько сейчас художники зарабатывают! Я хочу сравнить, может быть, я не тем делом занимаюсь!
    – Да я не гоняюсь за деньгами, сколько нарисую, столько и заработаю себе в удовольствие... Мне хватает!
    – Ладно, не темни! У тебя сколько в месяц выходит? – не унимался дылда.
    – Ну смотри: обычно я картину пишу дня три, если не отвлекаться. И потом могу продать её тысяч за десять-пятнадцать. Вот и считай!
    – Но ведь бывает, что у тебя ничего не покупают! Ты же можешь вообще за месяц ничего не продать?
    – Конечно. Ну и что с того?
    – А-а-а! С тобой всё ясно! – махнул рукой крепыш.
    – Стоп! Стоп! – перебил дружка дылда, – вот скажи, художник, какое твоё самое крутое достижение?
    Парни уставились Никите прямо в лицо и замолчали, улыбаясь. Никите, вдруг, показалось, что половина пассажиров слушают их странный разговор.
    Никита держал паузу всего-то секунд пять, но за это время в его голове пронеслось многое. В самом деле: а чего он такого крутого достиг? Может быть, что он почти дописал диссертацию, или что у него купили две картины в экспозицию краеведческого музея? Или что однажды, получив за выполненную работу гонорар на двоих, он всё отдал своему другу, даже не сказав ему об этом... Скорее, его самым крутым достижением было бы осознание скромности своих способностей к рисованию и музыке...
    – Ну? Какое твоё самое крутое достижение?
    – А вот какое! Я сегодня утром включил секундомер, и за десять минут подтянулся на турнике восемьдесят пять раз, – выдал Никита, – причём широким хватом, что труднее!
   Это было правдой. Мышцы Никиты до сих пор болели, как после интенсивной тренировки.
   – Э-э-э-э... Как это восемьдесят пять раз? Не может быть! Ты врёшь! – растерялись парни. Их улыбки как ветром сдуло.
    – Объясняю. За десять минут я сделал несколько подходов: сначала по десять раз, потом – восемь, семь, ну и так далее. В общей сумме набрал восемьдесят пять! – Никита почувствовал себя крановщиком холодного душа...
    – Не гони! Ты не сможешь это сделать! Вот сколько раз ты за один подход можешь подтянуться? – крепыш всем телом повернулся к Никите.
    – Двадцать пять. А широким хватом – двадцать два... Поехали со мной до спортплощадки, я вам покажу!
    Поезд замедлялся на предпоследней остановке. Никитины собеседники почему-то потеряли интерес к общению с ним. Они с театральной учтивостью протянули руки случайно подвернувшейся симпатичной женщине и проводили её на выход, даже не попрощавшись с Никитой.
    – Ребята, пока! – Никита помахал рукой друзьям-болельщикам. Но они и не подумали посмотреть в его сторону.
    Когда двери закрылись и поезд поехал к конечной станции, Никита подумал: «А ведь я мог сегодня совершить поступок! Вот если бы я догнал ту девушку с изорванной губой... И сделал бы её счастливой... Тогда это и было бы самое крутое достижение!»