Воспоминания о кремовой розочке, навеянные стрипти

Из сборника «Страна, которую мы забыли»

Глава 14. Ненужные мелочи

14.6. Воспоминания о кремовой розочке, навеянные стриптиз-баром

     Стоит пройтись по проспекту Мира, как невидимая рука рынка становится весьма заметной. Сначала я очень удивлялся, кому могло прийти в голову открыть три аптеки в одном, пусть даже очень длинном, доме №124. Однако незримый регулятор быстро вмешался в ситуацию, и на месте двух аптек возникли две парикмахерские. Причем, обе мужские. Недавно их дополнила студия красоты. Видимо, термин «салон красоты», который пришел на смену обыденному «парикмахерская», тоже оказался недостаточно изящен. Однако бизнесмены, которые предпочитают придерживаться традиционных приёмов, не замедлили с ответом и открыли еще одно, четвёртое, заведение под вывеской «Ваша парикмахерская».
     Появление трех магазинов, торгующих алкоголем, меня совсем не удивило. То ли по той причине, что дом, действительно, очень большой и до сих пор поделены не все места. То ли потому, что у нас в стране расширение алкогольного бизнеса всегда воспринимается как вполне естественный и беспроигрышный маркетинговый ход. То есть с пониманием и даже с одобрением.
     На этом фоне долгожитель «Белый медведь» мог бы служить символом стабильности. Ведь мало кто помнит, что поначалу безобидное название подразумевало всего лишь кафе-мороженое. И только спустя какое-то время скромный полуподвальчик превратился в злачное место со стриптизом и металлической девушкой на шесте у входа. В качестве наиболее наглядной рекламы. Благодаря такой трансформации местные жители окрестили сие заведение «Берлогой» и с тех пор могли каждый день по дороге к станции метро «Щербаковская» (а затем «Алексеевская») проникаться ощущением неизменности бытия.
     Но нет ничего вечного под луной. Исчезла дверь с маленьким окошком, через которое можно было оценить статус посетителя. А вместе с ней пропал и дюжий вышибала, снисходительно посматривавший на спешащий мимо народ. Куда-то увезли нержавеющую девушку на шесте. Рекламные листовки, которыми на время ремонта обклеены окна, возвещают о скором открытии «Кулинарной лавки братьев Караваевых». Одинокая развратная «Берлога» не выдержала конкуренции с быстро растущей технологичной сетью.
     Надо сказать, что в своем первоначальном статусе «Белый медведь» тоже не мог бы тягаться с главным игроком нашего района. Я имею в виду кафе-мороженое на ВДНХ. Имени собственного на нем не значилось. Между собой мы называли его «Сосулька», так как его архитектурный облик напоминал ледяные торосы с морским львом на вершине. На носу у циркового животного красовался бетонный шар, символизирующий шарик мороженого.
     На нижнем этаже «Сосульки» располагался цех, который снабжал всех лоточниц на территории выставки. На втором был расположен небольшой круглый зал, опоясанный открытой галереей. Вдоль нее в один ряд стояли столики на двоих. Третий стул уже мешал бы проходу, настолько узкой была галерея. Именно в этом кафе я поставил свой единственный достойный внимания рекорд, поглотив за один присест килограмм двести граммов фирменного пломбира. Стандартная трехсотграммовая порция «ассорти» состояла из шести шариков разного цвета и вкуса. Подавались они в металлической вазочке на высокой ножке. Так что мой «подвиг» заключался в поедании всего лишь четырех таких порций.
     С мировыми достижениями свой личный рекорд я никогда не сравнивал. Но среди друзей и знакомых упоминание о нем всегда встречали со смесью удивления и недоверия. И  совершенно напрасно. Мое отношение к мороженому за прошедшие с детства годы совершенно не изменилось. Если бы это понадобилось, я готов не только повторить, но и побить свое собственное достижение.
     Естественно, походы в кафе-мороженое случались довольно редко. Гораздо больше питательного продукта поглощалось на ходу, даже зимой. Прогулка с одноклассником по проспекту Мира обычно подразумевала маршрут от одного киоска с мороженым до следующего. На отрезке от Звездного бульвара до Рижского вокзала их набиралось достаточно, чтобы исчерпать весь запас карманных денег.
     Подступающий голод всегда можно было укротить в метро. На станции «Ботанический сад» (ведь неподалеку находится исторический Аптекарский огород, нынешнее название станции - «Проспект Мира») в переходе с радиальной на кольцевую линию стоял прилавок, похожий на кафедру лектора. По логике тогдашней схемы метро, когда от кольца к ВДНХ устремлялся короткий аппендикс, именно этот лоток встречался на моем пути чаще всего. В ответ на протянутые 20 копеек продавщица вручала мне вафельный стаканчик, обернув его треугольной бумажной салфеткой. Стаканчик венчала розочка из плотного жирного крема салатового или розового цвета.
     Вскоре толкотня в метро приблизилась к японскому эталону. В новостях нам показывали, как на платформе в Токио специально обученные служащие утрамбовывают пассажиров, чтобы двери вагонов могли закрыться. До эталона у нас не дотянули, но входить в метро с мороженым все-таки запретили. Естественно, прекратилась и торговля. Лоток в переходе некоторое время простоял в углу, а затем окончательно исчез.
     На этом перемены не закончились. Сначала пропала розочка. Теперь сверху вместо нее стаканчик прикрывала круглая бумажка с информацией о хладокомбинате. Следует отдать должное нашему государству: оно честно снизило цену стаканчика на одну копейку. Особо щепетильные продавщицы заранее запасались монетками для сдачи и горкой выкладывали их на прилавок. Затем в качестве расширения ассортимента вместо вафельных стали использовать бумажные стаканчики. До этого в таких продавали только самое дешевое фруктовое мороженое. Зато плоская деревянная ложечка-шпатель придавалась бесплатно.
     Случалось, что эти ложечки выручали продавщиц мороженого. В жаркие дни нераспроданным оставался только пломбир за 48 копеек. Эти двухсот пятидесяти граммовые брикеты в картонных коробках в большей степени предполагали домашнее застолье, нежели потребление на ходу. Однако находчивые труженицы прилавка стали разрезать брикет пополам, не вынимая его из упаковки. Снабдив каждую половинку деревянным шпателем, они получали новый, легко реализуемый товар. Поначалу продавщицы опасались, что могут остаться с невостребованной половиной, не предусмотренной ценником. Поэтому следовало оплатить целую упаковку, а уже по вашей просьбе ее разрезали на две части. Но постепенно народ привык к нововведению, и половинку мороженого за 48 можно было купить, даже не имея напарника.
     Еще одна забавная «рокировочка» произошла с мороженым за 28 копеек (как всегда, вместо фирменного наименования товара проще назвать его цену). Внезапно появившаяся новинка быстро приобрела популярность. Пломбир в форме трубочки был обложен настоящим шоколадом, в который было внедрено нечто хрустящее, должное напоминать орехи. Кажется, так это и называлось: шоколадно-ореховая трубочка. Конечно, никаких орехов в ней не было. Хрустела вафельная крошка и, может быть, кукурузные хлопья.
     Скорее всего, себестоимость и, соответственно, рентабельность новинки оставляли желать лучшего. Так или иначе, вскоре она была вытеснена изделием под названием «Лакомка». В нем ничего не хрустело, а вместо шоколада пломбир был покрыт каким-то соевым суррогатом. Впрочем, «Лакомка», в отличие от предшественника, пережила все политические и экономические пертурбации. Так что ее можно  попробовать и сегодня.

     Для полноты картины привожу московский ассортимент мороженого, каким он запомнился мне. Но это только в расчете на любителей статистики.
     Цитрон - 5 копеек. Водянистое, без следов молока изделие бледно-желтого цвета в бумажном стаканчике по экзотической цене. Вдруг возникло и также внезапно исчезло. Судя по всему, из-за своей малосъедобности.
     Фруктовое или фруктово-ягодное – 7 копеек. Водянистое, кисленькое, в бумажном стаканчике. На самом деле сорбе, то есть замороженный фруктовый сироп. Естественно, без молока.
     Фруктовое или фруктово-ягодное – 9 копеек. То же самое, но менее водянистое.
     Молочное – 11 копеек. Стограммовый брикет, обложенный вафлями. В бумажной обертке.
     Сливочное – 13 копеек. Более жирное мороженое такой же формы и в такой же обертке.
     Сливочное крем-брюле – 15 копеек. Все тот же брикет, все та же обертка.
     Рожок – 15 копеек. Сливочное мороженое в «сахарном» хрустящем вафельном стаканчике в форме рожка. В бумажной обертке.
     Пломбир – 19 копеек. Вафельный или бумажный стаканчик, а также брикет в бумажной обертке, обложенный вафлями.
     Эскимо – 11 копеек. Пятидесятиграммовый усеченный конус, или параллелепипед, или четырехгранная пирамида со срезанной вершиной. Пломбир в шоколадной оболочке и на палочке. Обертка из фольги, позднее – из бумаги.
     Ленинградское – 22 копейки. Удвоенное по весу эскимо в форме стандартного брикета. Обертка сначала из фольги, а позднее тоже бумажная.
     Шоколадно-ореховая трубочка – 28 копеек. Пломбир, покрытый настоящим шоколадом. Обертка из фольги.
     Лакомка – 28 копеек. Пломбир с суррогатным покрытием. В бумажной обертке по окружности, с открытыми торцами.
     Пломбир – 48 копеек. 250 граммов в картонной упаковке, позднее в фольге. Как вариант существовали шоколадный брикет и крем-брюле. С течением времени появились и бумажные стаканы соответствующей ёмкости.
     Мороженое-пирожное. Пломбир с большим количеством жирного разноцветного крема в форме розочек и виньеток.
     Торт-мороженое. То же самое в большой квадратной коробке.

PS. На мой взгляд, интересны отклики моих друзей на этот опус.
Первый:
«Все это - о Москве. Скажем, в отстоящем на 70 км Загорске (ныне Сергиев Посад) такого великолепия и представить себе не могли».
Второй:
«Про мороженое я помню, не каким и почем оно было, а когда его не было. В школе я никогда не ел его летом. Дело в том, что каникулы я проводил в небольшом ныне заграничном городке Щорс в Черниговской области, где самыми большими зданиями были железнодорожный вокзал и кинотеатр, а мороженым там не торговали. После Москвы последняя возможность купить его была во время пересадки в другом заграничном городе, в Гомеле. Там же на вокзале я на обратном пути открывал осенний сезон».

Москва, январь 2018