Честь, что никому не нужна

Глава 1

"Мой отец был самых строгих правил. Поэтому он выгнал меня из дома, когда узнал, что я окончательно решил связать свою жизнь с искусством живописи, а не с военным делом, как он, дед, прадед и все охвачиваемые семейным древом мужчины нашего рода. Так как мои сестры не рассматривались отцом даже как люди из-за того, что они не могли служить, а мать старалась во всем ему потакать, мне пришлось уйти из дома в свободное плавание. Но я вовсе не сержусь и не обижаюсь, как могло бы сначала подуматься. Напротив, я даже благодарен отцу за такой шаг, ведь он подтолкнул меня к самостоятельному развитию и поиску своего места в жизни. С Кавказа я, как любой уважающий себя нищий художник, поехал в Петербург искать славы и денег. Как видите, получилось. Естественно, не сразу, а уже где-то после десяти лет стажа, на одной из выставок меня заметил г-н Пролевальнов, подаривший билет в большое общество. В обществе этом я нашел себе чудесную жену-Надежду Родионовну и благодаря паре выставок получил признание, из-за которого вынужден был сселиться сюда и рассказывать сейчас вам свою краткую биографию. Если вы меня извините, я бы предпочел продолжить свою работу"- ответил я на вопрос докучавшего писаки и отвернулся к мольберту, показывая полное отсутствие желания продолжать разговор.
-Михаил Сергеевич, не могли бы вы еще рассказать о причинах вашего вдохновения, о вашем мнении о причине успеха и о вашем ребенке?
-Полно вам,- в комнату вошла Надя, чтобы выпроводить работника газеты,- разве вы не видите, что Михаил Сергеевич не настроен вам ничего более рассказывать? Оставьте нас, пожалуйста.
После этого допрос наконец-то прекратился. Когда журналист ушел, я высказал слова благодарности и попытался закрыть дверь в мастерскую, но Надя остановила меня, облокотившись на дверной косяк.
-Миша, сколько можно сидеть в этой глуши и прятаться ото всех? Давай выедем в свет, сходим на прием. Это будет и тебе полезно, и мне интересно.
-Не знаю. Честно говоря, я уже довольно поездил по всем этим светским вечерам и не очень желаю возвращаться во всю эту фальшь и мерзость. Но если ты очень-очень хочешь, то мы можем устроить няню для Андрея и поехать в Петербург буквально на несколько дней. Погулять и вернуться.
-Да, очень хочу! Надеть лучшее платье, а еще лучше пошить новое, познакомиться с уважаемыми господами и кружиться в танце, наслаждаясь игрой лучших музыкантов современной России. Что может быть приятнее!
-Хорошо, будь по-твоему. Я узнаю про ближайший прием, на котором нам бы были рады.
Надя растрепала свои белокурые волосы и поцеловала меня в щеку, поднявшись немного на цыпочках и закрыла дверь, выбежав наружу по своим каким-то делам, из-за чего в мастерской снова встал едкий, приятный и немного дурманящий запах краски. Я стал вглядываться в картину морозного пейзажа, выходившую из под моей кисти, пытаясь понять, что же в ней не так. В ней было прекрасно очерченное небо, будто передающее теплоту, исходящую от восходящего и жарящего солнца в углу, эту часть я считал удачной. Однако остальное будто застопорилось и не хотело получаться красиво. Особенно сейчас, когда Надя сказала про балы.

Глава 2

Так как я обещал, мы все-таки собрались выезжать в Петербург, где арендовали апартаменты на пару дней и получили приглашение на мероприятие, где собралась интеллигенция города, а значит России. Поэты, музыканты, банкиры, представители видных семейств, владеющих большими землями и, конечно же, высокопоставленные военные. Одним из таких был Евгений Столетов, с котором мы познакомились непосредственно на балу следующим образом: оттанцевав, мы с Надей решили отдохнуть и ненадолго разминулись. Честно говоря, я хотел скрыться с всеобщего внимания куда-нибудь в тихое место и подождать там. Однако, мне пришлось вернуться, потому что я увидел Надежду с вышеупомянутым офицером. Он был хамоват, молод, арийски красив и определенно ухаживал за моей женой. Пребывая в ярости, я быстро к ним подошел и потребовал объясниться, но постепенно затухая понял, как глупо же я выгляжу, вспыхнув из-за одного лишь разговора, и поэтому перевел тему на более близкую этому молодому человеку- на него. Евгений же ответил взаимным переводом:
-Ох, Михаил Сергеевич, как же вам повезло с столь молодой, красивой и по-сельски харизматичной женой.
-Что вы, это вовсе не оскорбление,- тут же начал он, заметив, как дернулись мои брови,- просто я постарался выразить отсутствие в ней искушенности светским житием, из-за чего в ней играют самые яркие и чистые цвета души
Я начал закипать от этого еще больше, потому что чувствовал, будто он ухаживает за моей женой прямо у меня на глазах, но понимал, что это было исключительно странное предположение. Может он из вежливости. Или так положено. Я же не знаю.
-Спасибо, Евгений, простите, как вас по батюшке? Вы не представились полностью.
-Александрович, но я не представился намеренно, чтобы вы звали меня по имени.
-Хорошо. Так вот, Евгений Александрович, а вы женаты?
-Нет, пока не нашел достойной женщины.
Черт. Дальше они разговаривали о чем-то вдвоем, а я думал о своем, но делал вид, будто участвую в беседе, просто мне нечего сказать, да они и не особо спрашивали. В момент, когда заиграла следующая композиция, а Евгений отошел, я попросил Надю отправиться домой и она согласилась, сказав, что тоже устала, чему я обрадовался. Домой мы ехали в практически гробовой тишине. У меня было чувство, будто я показал всем самое сокровенное, что есть в моей жизни и оно таковым быть перестало. Отчего стало мерзко и пусто.

Глава 3

Я забросил картину с морозным утром и чистым небом, потому что она стала несколько отвратна мне. Я почувствовал, будто бы не смогу сейчас довершить ее до чего-то хорошего и полноценного. Зато начал другую, на которой корабль попадает в невиданный шторм и небо на ней серое, пронизываемое молниями и вовсе не русское. А какое-то заокеанское, искуственное. Пока она появлялась штрих за штрихом, снаружи моей мастерской все еще происходило мое семейное счастие, в котором я учавствовал все меньше и меньше, так как был неимоверно увлечен. Надя нянчилась с Андреем Михалычем и много гуляла, я же почти не занимался хозяйством, переложив его на Теодора, нашего дворецкого из Испании. После нескольких безывылазных дней в мастерской, я решил начать писать на свежем воздухе, так как от краски уже резалась голова. И вот после одной из таких вылазок ко мне подошел Теодор, чтобы сообщить о приезде господина, меня не заставшего.
-Да, и что же он от меня хотел?
-Думаю, господин, он приезжал вовсе не к вам, а к Надежде Родионовне, дабы передать ей письмо.
-Интересно... Опиши его?
-Высокий, блондовый, в мундире и на хорошем коне, не свойственном обычным гонцам.
-Представился, вероятно, Евгением, да?
-Он не представлялся, господин, Надежда Родионовна его на подъезде узнала.
-Поняяятно,- ответил я, протянув гласную.
Когда мы сели ужинать, Надя так же упомянула, что ей пришло письмо, однако умолчала, кто конкретно его привез. Она была преисполнена восторга и сказала, что в письме написано, будто она приглянулась самому принцу и он приглашает нас на бал, дабы познакомиться лично.
-И ты, конечно же, очень хочешь туда отправиться?
-Естественно! А ты разве нет? Это же королевский бал, самое знатное мероприятие России, на котором нас еще и ждут.
-Я не хочу туда ехать. Опять весь этот шум, натянутые улыбки, неловкие движения ногами. Ты же уже заметила, сколь я плохой танцор.
-И до смерти боишься общества, да. Если совсем так плохо, то можем не ехать- сказала Надя, выделив последние слова шепотом и уронив взгляд куда-то под стол, отчего мне стало очень не по себе. Будто бы я очень ее расстроил и упал в ее глазах, сделав что-то плохое.
Независимо от того, причудилось ль мне это или было правдой, я решил, что это вздор и я могу позволить себе несколько потерпеть и порадовать любимую женщину.
-Хотя я тут подумал, что в принципе можем и поехать. Но только, чур, последний раз. Так сказать, посмотрим сразу на верхушку, чтобы избежать длительного пути туда. Хорошо?
-Да, здорово! Я могу направить ответное письмо, что мы будем?
-Давай.

Глава 4

В бальной зале в этот раз я чувствовал себя еще хуже, чем обычно. За исключением обычного шума и гама, тут были еще огромнейшие своды, под которыми я был очень маленьким, будто муравьишка перед богом, но на то, я думаю, и был расчет. Императорский двор, как никак. Мне было мерзко от большого количества людей, а от того что мерзко, я еще и злился. Злился на большое количество людей в одном месте, на напыщенность и излишние манеры. Злился на то, что к Наде пытались подойти даже женатые, скованные браком перед господом, мужчины, не говоря уж о молодых и пронырливых офицеришках. От того, что я злился, я не мог удержать себя на месте за бокалом игристого, а постоянно слонялся из залы в залу, от стола к столу, из беседы в беседу, но от каждой лишь злился поболее и поэтому ушел на улицу, чтобы отдышаться и позже вернуться за Надей. Она-единственная причина, по которой я здесь и это надо всегда помнить, потому что она действительно заслуживает моих жертв. В конце концов, Надя-молодая девушка, не бывавшая доныне в свете, ей просто скучно постоянно сидеть со мной в деревенском домике. Рационально я понимал целостность и логику своих собственных рассуждений, но изнутри меня постоянно распирало от того, что из под моей руки не могут выходить чистые пейзажи, а идут только мрачные бури и штормы. После них последовали бы несуразные картины, состоящие скорее из нарезанных фигур и абстракций, что идут у всех недобросовестных художников, не умеющих кропотливо работать. А таким образом можно и до портретов дойти, иссякнув полностью, как творец, чего не должно допустить. Я не мог концентрироваться и думать ни о чем, кроме как о постоянных непринужденных визитах этого Евгения в мою резидинцию, которые постоянно заканчивались моим возвращением с прогулки или дел. Это отравляло мне сознание и жизнь. Закрыв глаза и выдохнув свежим, еще бодрящим воздухом, я вернулся в бальную залу, где как раз увидел Евгения с Надеждой. И как-то мне так это надоело, что я вскипел заново до прежнего, нагуленного по императорским залам настроения и решительно выдвинулся к ним, чтобы просто и понятно сказать, что я об этом думаю. Когда я зашел за одну танцующую пару, я четко держал из взглядом, а вынырнув из-за нее, заметил, как этот ублюдок целует мою жену! Мать моего ребенка и объект моего чрезмерного воздыхания. Ту, ради которой я вообще терплю весь этот кошмар, а она даже не пытается воспротивиться! Тут картина и сложилась воедино, будто бы в моем разуме просто дорисовали центр у холста, что был заполнен только по кускам. Меня заполонило такое бешенство, которого я не испытывал никогда в своей жизни. Да что там в жизни, совокупность всех моих гневов за жизнь не могла сравниться с этим. Я, кажется, весь забагровел и, преодолев всю оставшуюся залу в несколько прыжков, ударил его по лицу, чем повалил с ног, так как он находился в сбитом равновесии из-за наклона за поцелуем. Встав прямо над ним, перешагнув его правой ногой, я хотел броситься и убить его, но вспомнил, в каком месте мы находимся и моя злоба перегорела внутри. Поэтому я достал перчатку, уронил ее ему на лицо и бросил: "Я пришлю своего секунданта, он огласит условия". После чего поспешно исчез с двора.
Уже когда я сел в карету, я понял, что же натворил. От этого у меня затряслись руки, колени подкосило, а на лбу выступил холодный и липкий пот. Стало очень страшно за свою жизнь, за жизнь Андрея и Нади. Но так же вечное противостояние сердца и разума твердило мне, что я не смог бы жить с этим далее и загубил бы себя сам, а так есть шанс отомстить обидчику. И только ради шанса снести голову этому недоумку-Казанове я был готов пойти на такое. В пути до дома я продумывал предстоящую дуэль. Вернее всего рассматривать этот случай как оскорбление действием, отчего я был в праве выбирать и оружие, и способ. Я практически не умел стрелять, но любое холодное оружие будет валиться из моих рук еще хуже. Черт побери. Из этих же соображений я выбрал для себя неподвижную дуэль с 15 шагов. Подвижной бы я не выдержал, а с большего расстояние промахнулся бы. Осталось только передать требования Теодору.

Глава 5

-И скажи ему, чтобы был в лесу ровно в шесть утра. Не задавай сейчас никаких вопросов, мне и так очень тяжело.
-Но, господин,- было начал Теодор
-Прошу. Поезжай до него быстрее.
Теодор тяжело вздохнул, но двинулся в путь. Я проводил его и пошел в собственную мастерскую. Голова кипела и разъедалась еще сильнее чем обычно, но я знал, что все правильно и дороги назад нет. Я впервые захотел убить человека за то, что он не вписывается в мою систему моралей и ценностей. Отец бы мной гордился. Кисть валилась из рук, а краски мешались во что-то несуразное. Я положил их и пошел в детскую. Андрей сидел на полу и возился с оловянными солдатиками, поэтому даже меня не заметил. Я некоторое время сидел на стуле возле него и смотрел, как он играется, потому что не понимал, что же говорят в таких случаях, но знал, что что-то все-таки надо. Подсев, я сказал:
-Андрюш, запомни, пожалуйста одну вещь, которую тебе папка скажет сейчас. Никогда и никому не давай себя обижать. Себя и маму.
Сын что-то утвердительное буркнул, видимо потому что был слишком увлечен игрой или так же, как и я, он просто не знал, что ответить. Это было не важно. Важно то, что Надя не пришла. А значит, это все не напрасно. Думая об этом и испытывая постепенные волны адреналина в мозгу, что заставляли меня то бояться, то паниковать, я провел время до утра, не смыкая глаз.

Глава 6

Рано утром я передал Теодору завещание и свои указания, на что он пытался оптимистично возразить, но, видимо, подавился. После чего мы выехали в условленный лес. В лесу уже все были на месте. Надя стояла в голубом платье и шляпке с бала, с заплаканным лицом, красными глазами и платком у носа. Рядом с ними были Евгений и его секундант с двумя пистолетами.
-Идиот, ты же убьешься! Почему вы не можете решить все мирно? Мы могли бы это все обсудить и понять, что делать дальше! Почему обязательно надо кого-то убивать? - буквально взвыла Надя, а ее офицер пошел ко мне с протянутой ладонью. Однако, я уже знал, что буду отвечать.
-Потому что я не смогу с этим жить, а уж тем более что-то делать дальше. Позаботься о Андрее. Он не виноват в том, что ты предпочла другого мужчину.
Надя разрыдалась еще сильнее, а я взял пистолет у секунданта и демонстративно повернулся к Евгению спиной. Ладонь потела так, что этот пистолет должен был выскочить у меня из рук.
-Михаил Сергеевич, может все-таки вы послушаете Надю?
-Хватит расшаркиваться. Вы знаете, зачем я пришел. - голос предательски дрогнул и сошел на визг, поэтому геройской сцены не вышло.
Он вздохнул и встал ко мне спиной. Я делаю восемь шагов и он восемь. С первым же шагом моя слабина в ногах прошла, а появилось только кровавое желание продырявить мразь насквозь.
Мы разворачиваемся, секундант дает команду и я тут же стреляю, выцелив туловище моего визави. Пуля пролетает где-то на метр по диагонали от левого уха Евгения. Он вздыхает, cплевывает и стреляет мне прямо в живот.
-Идииооооот,- слышу я Надин вскрик и падаю оземь.
А потом я лежал, истекая кровью и наблюдая, как темнота заволакивает столь любимое мною русское небо.