Однажды вернуться глава восьмая часть первая

      11 марта 2006 г.
          01:30

~ Вам одному не справиться, дядя Сеня...
~ А~а~андрюшка ~ Семен Исаакович шарахнулся от бывшего соседа, словно от привидения, возникни перед ним сам Халед Машаль или Исмаил Хания, отреагировал бы куда спокойнее ~ эт~то... эт~то т~ты... т~ты?
~ Нет, не я, моя копия ~ Михасевич грустно улыбнулся, тяжело опустился на камень, протянул Глейзерману испачканный, продранный в нескольких местах рюкзак ~ нехорошо, дядя Сеня,
вещи по холмам разбрасывать. Особенно, здесь, в автономии...
~ Н~н~нет... Н~не может быть ~ тот отшатнулся вбок, наверное, упал бы, но Андрей вовремя ухватил его за локоть ~  ты как здесь?
~ Так же, как и вы ~ Михасевич вынул из штормовки видавшую виды "Нокию". Глейзерман вытаращенными глазами уставился на телефон:
~ Т~ты... что, в полицию звонишь?!
~ Да~а, с вами не соскучишься ~ тот нажал кнопку, приложил мобильник к уху, вслушиваясь в длинные гудки ~ Стасик, привет. Я тебя не разбудил?..
Ну, дык, конечно... Да нет, слава Б~гу, нашлась твоя пропажа... Ну, где, где... Вот он, рядом. Дать трубку, дядя Сеня? Ваш наследник на проводе.
Глейзерман, казалось, и вовсе лишился языка. Он сидел на холодной земле,
выпучив глаза, рот, то приоткрывался, то закрывался, словно у пойманной рыбы. "Андрюшка... Как?! Откуда он узнал?!"
~ Да нет, нет, не сейчас ~ надрывался в трубку Михасевич ~ ну, ты сам понимаешь... Ну, ладно, Стасик, можешь спать спокойно... Да, перезвоню, конечно... Ну, все, пока.
Затем он позвонил Фаине, сообщил вкратце о том, что все в порядке, дядя Сеня нашелся живым и здоровым.
Попрощался, обещав скоро вернуться, нажал кнопку отбоя, сунул телефон в карман, а взамен вынул наполовину опустошенную пачку "Мальборо". Дважды глубоко затянулся и, выдыхнув душисто~терпкий табачный дым, сказал:
~ Да~а, дядь Сеня, поприбавили вы мне со Стасом седых волос.
Семен Исаакович будто и не услышал.
~ Ну, дык, куда ж теперь? ~ сигарета у Михасевича погасла, он поднес было к ней зажигалку, но почему~то раздумал ~ отдохнем с полчасика, дядя Сеня, и до дому, до хаты. А то Стас уже небось на стены лезет.
~ Домой, говоришь?! А что, по~твоему, дом?! ~ Глейзерман произнес эти слова вроде спокойно, но Андрею в его голосе почудился металл.
~ Да~а...Что верно, то верно... Если я мог бы...
~ Ну, ты не можешь, а я могу ~ глаза Семена Исааковича смотрели
куда~то вверх ~ вот что, Андрюша... Если ты мне добра желаешь, лучше спускайся один  А я ~ домой... К себе домой...
~ Но, дядя Сеня...
~ Ты меня, Андрюша, не уговаривай. Не надо. Я коней на переправе не меняю. Или, может, силком меня потащишь? Как те фашисты?
Михасевич так и оторопел, уже погасшая сигарета выскользнула из разжавшихся зубов. А что тут было ответить?! Слишком хорошо он знал того, с кем столько лет прожил бок~о~бок. До поры мягкий и покладистый дядя Сеня нет~нет, да и упирался рогом, да так, что сдвинуть его могла, пожалуй, разве только Кантемировская дивизия. Ну, на худой конец, дюжина рассвирепевших ясамников.
Однако, была и еще одна причина, благодаря которой у Михасевича язык не поворачивался сказать Глейзерману "нет". Добрых полтора часа кряду он топал невидимой в темноте тропинкой, не имея ни малейшего понятия, где искать дядю Сеню, но, тем не менее, будучи уверенным, что находится на верном пути. Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая посвистами ветра,
кусты и молодые деревца раскачивались, словно в молитве, где~то наверху без устали перелаивались собаки. Андрей шел не спеша, сосредоточенно глядя под ноги, не столько боясь споткнуться (камней и скрытых ям здесь было немеряно), сколько надеясь высмотреть хоть какой~нибудь след. Ближе к вечеру прошел дождь и земля еще не успела высохнуть.
Эх, дорога... Сколько раз он мерял ее шагами тем роковым летом, когда в обход армейских кордонов проводил в Гиват~ха~Хамиша зеленых юнцов и девчонок, с виду хрупких, как стебельки, а на поверку ~ покрепче железа. Шли гуськом, не обгоняя друг друга, переговаривались полушопотом, разговаривать по мобильникам строго~настрого воспрещалось. Уже приведен был в исполнение смертный приговор Гуш~Катифу, шароновские бульдозеры целились прямой наводкой на самарийские холмы, а они шли и шли, неся в сердце неостывающую веру в Б~га и, едва тлеющую
надежду , что, может, удасться отстоять хоть самую малость, хотя бы крохи...
И вот сейчас, вышагивая знакомой дорогой, Андрей все сильнее чувствовал притяжение Гиват~ха~Хамиша. Он, как и Глейзерман, возвращался домой и ноги, будто сами собой стремились к такому родному, хоть и разрушенному очагу. Хоть и затянулась дорога без малого на целый год, но все же, все же...
Запнувшись обо что~то невидимое, Михасевич еле устоял на ногах. Справа от него зияла расселина, неглубокая, но вполне достаточная для того, чтобы вместить человека среднего роста и худощавой комплекции. Рядом валялась брошеная, судя по всему, недавно бутылка "Эйн Геди" и какая-то раздавленная коробка. Он машинально подобрал ее ~ это была упаковка из~под сердечных лекарств.
"Сердечные! Ведь дядя Сеня после инфаркта ~ просверлило в голове. А вон совсем свежая цепочка следов, подошвы стареньких кроссовок четко отпечатались в глинистой почве.
Дальше Андрей уже не шел ~ летел, словно учуявшая беглеца овчарка. Следы обрывались у деревни, там, где начинался асфальт и он, недолго думая, пустился в обход, чтобы не маячить на улице. Оббежал погруженные в темноту дома, миновал какие-то склады и мастерские и вскарабкался по отлогому каменистому
подъему.
Немного погодя, он снова замер на месте ~ в грязи, прямо на дороге, валялся чей~то синий рюкзак. Внутри похолодело, воротник рубашки так и прилип к потной шее. Первая мысль была о мине~ловушке, впрочем, к чему и для кого ставить ее на какой~то забытой тропе, где и арабы~то гости нечастые.
Отойдя на всякий случай от странной находки, Андрей снова вздрогнул ~ наверху совершенно ясно просматривалась сидящая на камне согбенная фигура человека. А вот и следы, те самые, цепочка шла откуда~то сбоку, но это уже был не спокойный, размеренный шаг, кто-то явно бежал, не разбирая дороги, спотыкался, падал.
~ Дядя Сеня! ~ Михасевич, задрав голову, негромко окликнул его. Человек не шелохнулся, Андрею почудились какие-то странные, будто всхлипывающие звуки. Он подхватил второй рюкзак и бесшумно заскользил вверх по угловатым камням.
Сидевший на камне испуганно вскинул голову, полные ужаса глаза впол~лица в упор глянули на него. А потом отчаянный, словно предсмертный крик вдребезги разнес ночную тишину и эхо разлетелось над холмами.
Грязный, оборванный, до обморока перепуганный Глейзерман готов был дать стрекача, если бы Андрей не вцепился ему в плечо. Семен Исаакович слабо отбивался и лишь знакомый голос убедил его, что перед ним свой.
Все это было менее получаса назад, но сейчас... Глейзерман по~прежнему упрямо не сводил глаз с бывшего соседа, Андрей безмолвно топтался перед ним, не зная, как быть дальше.
Проще всего, конечно, уломать старика спуститься назад и отложить возвращение в Гиват~ха~Хамиша до более удобного часа, ну, хотя бы ради сына.
Впрочем, Михасевич уже твердо знал, что поступит совсем наоборот. Дядя Сеня ~ не ребенок, за ручку не потащишь (а при его характере, так и вовсе говорить не о чем). К тому же, отправляясь в ночной поход, он помимо воли, успел позавидовать Глейзерману. Еще бы! Живет~то, считай, под боком, всего каких~то два часа ходьбы, а ничего подобного и в голову не приходило. Зато дядя
Сеня ~ поди ж ты, молодец, старик, вырвался. За что ему честь и хвала!
Михасевич нарушил молчание первым.
~ Ну, что, дядя Сеня ~ начал он с неожиданной мягкостью ~ отдохнули немного, пора же и честь знать. Вставайте, пойдем.
~ Куда? ~ тихо и почти безразлично спросил Глейзерман, но Андрей ясно
представлял, что творится у него в душе.
~ Ну, как это, куда?! До дому, до хаты. В Гиват~ха~Хамиша, куда же еще?
~ П~правда?! ~ Семен Исаакович так и подскочил с камня. Боль в сердце и колотье в боку, как рукой сняло.

     (продолжение следует)