Фарфоровая композиция

- Как же я буду выходить? – думал я, входя в вагон метро и переступая ноги негабаритного пассажира, выдвинутые в проход.
Переступив с начала одну, а затем вторую конечность, я встал левее от него, напротив окна, перед скромно сидящей, явно габаритной, не смотря на огромную, пушистую шубу из норки – женщиной.
Мужчина был несколько необычного вида, такие редко встречаются в метрополитене. Хотя бы только потому, что, несмотря на то, что ему было не менее шестидесяти лет, он все еще выглядел таким образом, как будто тщательно следил за своим внешним видом и следил непосредственно сам, без женской помощи. Эта слежка даже в чем-то имела гипертрофированные формы.
Например, его пуховик, несмотря на то, что был достаточно коротким, всего лишь слегка ниже пояса – с изнанки ощетинился каким-то мехом, очень сильно напоминающим, волчий. И несмотря на то, что его голова была неимоверно худой формы, с короткой стрижкой и топорщащимися, такими же седыми усами – плечи пуховика имели склоны, не менее двадцати пяти сантиметров в каждую сторону. От этого создавалось впечатление, что он не помещается на стандартном сиденье вагона, в новом исполнении, с раздельными сидушками. Его воротник, так же отороченный мехом хищника, как бы напоминал всем, что внутри покоится вовсе не человек, а нечто непредсказуемое, и это лучше не трогать.
Из под сего «широкоплечего», поджарого туловища, торчали очень тонкие и длинные ноги в полосатых, хорошо отглаженных брюках, явно плохо гнущиеся в слабых коленках. Вся эта конструкция, уверенно упиралась в пол старенького вагона, посредством идеально начищенных, новых полусапог на меху, но уже более простого зверя, а может быть это был даже и «рыбий» мех, теперь так часто встречающийся на ногах городских жителей. Подошвы его обуви были выполнены для ходьбы явно не по городу, а скорее всего для путешествий где-нибудь в Альпах, но по благоустроенным тропинкам.
Это явно был по своей сути представитель фауныненавистника, или если сказать попроще – охотника на диких зверей, но в городских условиях, если можно так сказать. Мне иногда приходится встречать подобный типаж в магазинах, когда я покупаю себе что-то из вещей. Эти люди могут долго мять кожу в руках, нюхать ее, пробовать на вкус. И если бы не камеры наблюдения, то думаю, они бы даже попробовали ее подпалить зажигалкой, чтобы по запаху определить качество шкуры «заваленного» зверя.
Он крепко спал, а может и медитировал. Мне было все равно. Главное он был спокоен и без явной агрессии, а это в наши дни уже редкость.
Справа от него, прислонившись к надписи «не прислонятся» - стоял полицейский. Всем своим видом он показывал пассажирам, что он здесь совершенно случайно, а его форма, так это просто такой необычный костюм, прикрытый сверху черным бушлатом с погонами, туго перетянутый какой-то пластиковой, широкой, темно-бурой пластиной, на подобии ремня.
Он сосредоточенно смотрел в какой-то сияющий бело-голубым цветом предмет в своих руках. Раньше такие вещи назывались просто – телефон.
На Бауманской в вагон вошел молодой человек с маленькой, дорожной сумкой, размером не более портфеля. Места в вагоне уже практически не было и ему пришлось встать как раз напротив «охотника». При этом за его спиной уже не мог больше поместиться никто. Зато сумка его, так удачно разместилась как раз между широко расставленных ног, от самой Первомайской не приходящего в сознание, уставшего на охоте – человека.
Через одну станцию мне нужно было уже сходить, и я начал разрабатывать план эвакуации.

- Следующая станция Площадь революции, - наконец прозвучал такой знакомый мне приговор.
Поезд тормозил, подходя к станции.
- А может ему и в правду плохо? – подумал я. Ведь за всю дорогу он ни разу не пошевелился и не приоткрыл ни один из глаз.
- Извините, вы не могли бы меня пропустить? – спросил я еще теплый труп. Так как не имел возможности пройти к двери, обходя при этом еще и молодого человека с сумкой. Мне было легчи пройти в этих шестидесяти сантиметрах, которые все так же, как и прежде, перегораживали раскинувшиеся «акведуки» ног.
- Умер, - понял я.
- Извините, вы не могли бы меня пропустить? Товарищ!! – произнес уже намного громче я.
Моя фраза, видимо как-то переродившись из простого звука в нечто материальное, слегка коснулась его губ, и от этого усы слегка встрепенулись, а губа несколько приоткрывшись, как бы проглотила полученную информацию, и тут же прочно замкнулась обратно.
- Жив! – облегченно вздохнул я.
Но, ему явно плохо.
- Господин полицейский, вы не могли бы помочь? Тут товарищу плохо! – попросил я стража дверной надписи.
В этот момент один глаз «охотника» открылся.
- Что случилось? – спросил полицейский, тупо уставившись на меня, словно я только что у него на глазах потерял сознание.
«Турист», видимо почувствовав, что-то неладное, нагнулся за своей дорожной сумочкой, чтобы убрать ее от греха подальше. Но было уже поздно.
- Помогите мне пройти, пожалуйста, тут человеку плохо, а мне сходить уже надо! – взмолился я, понимая, что дорога каждая секунда, так как поезд остановился и открыл двери. В этот момент, одновременно с моей фразой открылся и второй глаз, потерявшего сознание «охотника».
Полицейский протянул мне руку помощи, чтобы я не споткнулся об вдруг ожившее тело, как женщине переходящей по бревнышку через бурный весенний ручей.
В этот самый момент, нервно сжав свои «акведуки» вместе, «охотник» случайно поймал между них поднимаемую вверх, дорожную сумку молодого человека, который при этом даже несколько нагнулся. Их взгляды встретились, как бы оценивая друг друга.
Со стороны это все выглядело словно сценка, запечатленная в фарфоровой композиции из статуэток в стиле пятидесятых годов под названием – «Из жизни города».
И действительно, что-то необычное, экспрессивное было в этой динамичной композиции из четырех человек, принадлежащих к таким разным профессиям.
Казалось, что полицейский помогает эвакуироваться случайному свидетелю передачи сумки с банковскими купюрами в вагоне метро, непосредственно грабителем, своему напарнику, пытающемуся экстренно после этого покинуть вагон, чтобы растворится в мирном городе. Но, при этом сам полицейский только начинает что-то понимать, приняв решение постепенно подобраться к развязке данной ситуации, сначала убрав помеху на своем пути, в виде вечно мешающего в таких случаях «интеллигента».
И все бы хорошо, только вот широкоплечему явно не хватало шляпы на своей узкой макушке.

14.03.18 г.