На озере, или Мужчина и женщина

***И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. (Бытие. 1,27)


Знаете, как упоительны тихие летние вечера средней полосы! Особнно на воде. Когда угомонились ветер и птицы, когда воздух, кажется, замер, и замерла вода, и время остановилось.
Конечно, время - это такая подлая субстанция, ни за что оно не остновится, обман все это... Но обман прекрасный! И только ты, и твоя лодка, и вода, и тишина... И мир. Который, кажется, спит - или стесняется показать, что проснулся.
«Ну, как-то так,» - как говорит одна моя знакомая.

Мы сидели в лодке. Было тихо-тихо.
Солнце закатилось за горизонт, и повисли сумерки. Нет, не так: до них было сравнительно далеко. Просто навалилась тишина. Та самая, когда ночь еще не подкралась слишком близко, и между ней и вечером наступает блаженная пауза.
Я уже отщелкала нашим стареньким фотоаппаратом все, что возможно: и кувшинки, и тростник, и закат на воде и в небе, и водомерку, и даже наши удочки. И мужа. Больше фотографировать было решительно нечего. И тогда я опустила в воду руку, а потом вынула ее и наблюдала, как с пальцев падают капли... Они спадали бесшумно, а я мысленно озвучивала, провожая их: кап... кап...
Мы сливались с оружающим нас миром. Затаившись как хитрые хищники, поджидающие добычу, мы ловили рыбу.
Не скажу, чтобы в первый раз. Но почему-то с рыбалкой у нас отношения не складывались. А этот вечер был последним: назавтра отпуск заканчивался. И вещи уже все уложены, и местное пиво выпито. Но ведь оставалась купленная наживка: не только извивающиеся темно-бордовые червячки, но и банка кукурузных зерен с запахом клубники (продавщица в магазине уверяла нас, что рыба обожает клубнику!)
Так что у нас просто не было выхода.
Мы ловли рыбу.
Рыба не ловилась...
Кап... кап...
- Эх... твою мать! - ругнулся шепотом муж.  Я очнулась и с интересом посмотрела на него: ишь ты, как у нас все, оказывается, серьезно!
- Ой, извини, - ответил он, слегка смутившись, - она опять сожрала кукурузу и ушла! Вот зараза! Ты посмотри, - и он вытащил удочку, на которой болтался огрызок кукурузного зернышка.

Мне было лень брать удочку, но обстановка накалялась, и деваться было некуда.
- А давай я возьму одну, - прошептала я, в душе надеясь на отказ. - И закину ее  с другой стороны. А вдруг клюнет.
- Давай, - с готовностью согласился таким же сдавленным шепотом муж и принялся напоминать мне, как закидывать, как  подтаскивать, как  - самое главное! - не дергать рукой, чтобы не спугнуть рыбу.
Я послушно кивала, понимая, что не в коня корм.
Но попробовать все равно можно. Нужно даже! Мы же семья. Мы должны помогать друг другу. В крайнем случае, показывать общность интересов.
Я нацепила на тонкий крючок благоухающую клубникой кукурузу  и закинула (криво, неправильно, муж нахмурился и перезакинул, как надо) выданную мне удочку, а потом уставилась на поплавок.
Ничего не происходило, кроме того, что лодка медленно поворачивалась вокург своей оси, и я периодически подтаскивала леску, чтобы та не зацепилась за винт...
Ах, да, совсем забыла:  это же был катер.

Дальше, как я и предполагала, начались мои мучения и терзания.
Видимо, рыба каким-то шестым, седьмым или даже двенадцатым чувством уловила, что удочка находится в руках у абсолютной бестолочи, и начала клевать как ненормальная, бесшабашно и абсолютно бесстрашно.
Я, как могла, старалась регулировать процесс: дергала за удочку, когда мне казалось, что поплавок пляшет - чего он, конечно, и не думал делать - и совсем не реагировала на него, когда рыба начинала атаковать крючок.
Я нервничала, дергала рукой и этим не давала подлой рыбе захватить как следует наживку -  и наверняка смешила своим бестолковым поведенем всю живность в округе.
Муж в это время тоже нервничал  на своей половине, но по другой причине: на его наживку рыба вообще перестала реагировать. То есть уже даже и не воровала.
- Пора домой, - прошептал он мне, не отрывая взгляд от своего поплавка. - Все равно ни черта не наловим, так хоть выспимся.
- Что?.. - прошептала я в ответ не оборачиваясь.
- Ты меня слушаешь?
- Да... нет.. Саш, а вот смотри, вот сейчас поплавок шевелится - это что значит? Может, его рыба боком задела?
Муж посмотрел на поплавок и встрепенулся.
- У тебя клюет! - закричал он одними губами. - Давай подсекай!
Я подсекла, верней, постаралась воспроизвести по памяти тот жест подсекания, который Сашка мне показывал в начале рыбалки.
Над водой завис пустой крючок - без рыбы и без наживки.
- Ну что же ты! - укорзненно прошептал муж. - Надо было ему дать совсем уйти под воду - и только тогда...
- Слушай,  - взмолилась я, - ну давай я тебе отдам свою удочку! А сама возьму твою, раз на ее все равно не ловится.
- Ну давай - мгновенно согласился Сашка, и мы поменялись удочками и сторонами - и замерли.
Потом я подумала: а чего я дергаюсь, если рыба все равно на его крючок не реагирует - и привязала удочку к перилам катерка. Если за нее и дернут, так она хотя бы не сразу слетит в воду.
Разобравшись таким образом со своими снастями, я смогла наблюдать за действиям мужа. Это было гораздо полезней!
- Вот, - азартно шептал Сашка, - вот она... вот она!! Сглотнула, сейчас тащить будет... - и действительно, поплавок нырнул пару раз, а потом исчез в воде.
Тут муж стремительно отвел руку вверх и в сторону - и рррраз! - над водой повисла пойманная серебристая рыбка с ярко-красными плавничками и хвостом.
Муж схватил ее левой рукой, и мы принялись с умилением ее разгядывать.
- Красноперочка! - облегченно сказала я уже наконец во весь голос, а не давясь опротивевшим шепотом. - Красавица! Жаль только маленькая. С одной рыбкою, конечно, смысле нет возиться, но я ее сейчас сфотографирую как доказательство нашей победы. Так, держи ей морду в объектив, поверни только, чтобы глаза в камеру смтрели. Жаль, что она не улыбается... - и я щелкнула кнопкой.
Потом муж опустил рыбку в ведро,  и я запечатлела ее и там.

- Вернемся домой или еще поудим? - спросил муж, но было понятно, что уходить ему именно теперь и не хочется.
А мне разве хотелось?
Было видно, как около поплавка нарезает круги осмелевшая голодная рыба.
- Саш, ну ты что?! Остаемся, конечно! - ответила я. - Может, мы и не наловим ничего, но ведь когда еще такое пережить придется. Карта, можно сказать, повалила...
- Вот и я так думаю, - ответил муж, впившись глазами в поплавок.
Долго нам ждать не пришлось.
Ррррррраз - и он подсек еще одну красноперку.
Она была так же хороша, как предыдущая, и такая же маленькая.
Я потрогала ее серебристое тельце. Глупо, подумала я, наводя объектив на двух рыбок, трепыхающихся в ведре, из них что-то затевать, но все равно сфотографировать надо. Будем потом хвастаться уловом в каком-нибудь фейсбуке, не к ночи он будет помянут!
- Сашка, ну что, отпускаем их?.. - спросила я через какое-то время.
Но муж не слышал меня. Думаю, что он вообще ничего не слышал - он впился глазами в поплавок.
Плюх!
- Зараза, - с уважением сказал муж, насаживая новую кукурузину, - сорвалась, надо же! Ну, сейчас мы ее....
И он закинул удочку по новой.

А я смотрела на рыбок. Посидите тут еще немного, обратилась я к ним мысленно, это же наверняка недолго. Вон, смеркется уже совсем, мы скоро повернем домой, а вас выпустим.
Вот если б вас было  побольше... А что сделаешь с двумя? Даже коту б не хватило. Да и как их убивать, подумала я с легим беспокойством, я же этого совсем не умею. Руки у меня левые, еще и трястись небось от сраха будут. Нет уж, отпустим.
- Готово! - радостно воскликнул муж, вытаскивая третью рыбку.
- Смотри, эта от них вроде немного отличается, нет?
Рыбка была не серебристая, а чуть рыжеватая и не с такими ярко-красными плавниками, но в общем и целом почти такая же.
- Может, у нее рахит? - спросила я, но муж так посмотрел на меня, что я поспешила исправиться. - Ну, не важно, в интернете потом посмотрим.
Я сфотографировала трех рыбок, трепещущих в ведерке.
„Три, - подумала я, внезапно ощущая во всем теле неведомое доселе вожделение. - Три - это уже закусь! Только пива у нас больше нет, а магазинчик закрыт давно. Вот если б знать, так не давились бы мы этим пивом за ужином, особенно я. И что, если выпить нечего, так неужели отпускаем?!“
- Сань, неужели отпускаем?
- Почему отпускаем? Пусть плавают пока...
- А вон, уже темно почти, к пристани плыть пора, пока ее еще видно.
- Ну, еще минут десять у нас есть, - ответил муж, не отрываясь от поплавка.
- Ну ладно, уди пока что...
Нет, подумала я, вряд ли еще повезет, ведь четыре рыбки - это практически ужин, это было б слишком хорошо.
Но уже и этих трех было жалко отпускать!

Во мне, казалось, совсем исчезло гуманистическое отношение к миру, зато проснулось какое-то непонятое, совершенно неведомое доселе чувство первобытного охотника.
Я даже сама удивлялась, что могу испытывать подобное. Я разве что не рычала, косясь на добычу с каким-то диким удовлетворением.
Нет, глупо, конечно, делить на двоих трех рыбешек, уж такие они по размеру мизерные, что не делятся, и, по-видимому,  мы их отпустим... но все-таки, все-таки!
Что-то глубинное поднималось во мне, что и будражило и одновременно удивляло.
Я взглянула на мужа и поняла, что и он неуловимым образом тоже изменился в ту, первобытную сторону.
Цивилизация отступила.
На озере, тоже ставшим первобытным (а может, оно и не изменилось с тех времен!), в первобытной лодке сидели мы двое - и боролись за существование.
В нас не было жалости. В нас не было, полагаю, ничего, кроме инстинкта первобытных охотников, у которых само существование завсит от этого улова, и, окажись вдруг рядом с нами Гринпис, мы не задумываясь потопили бы его самым жестоким образом: как конкурента, как врага, угрожающего отнять нашу добычу.

Поплавок опять заплясал. 
- Ну вот, - с удовлетворением сказал муж, снимая с крючка очередную красноперку, - теперь можно и домой. Смотри-ка, Юлька, какой у нас улов! А что мы с ними делать будем? Уху сварим или так поджарим?
- Уху? - удивилась я. - Маловато для ухи-то.
- А может, сварганим нашим детишкам супчик назавтра?
- А они спросят, откуда рыба - и что мы им скажем? Правду? Разревутся и есть не смогут, особенно Майка. Давай лучше прямо сейчас их для нас и зажарим.
- Ну давай!
Мы пришли домой, и Сашка пошел чистить и сматывать удочки, а я взяла ведерко, пришла на кухню и достала разделочную доску.
"Бить или не бить" больше не было для меня вопросом.
Сейчас я их, красавиц наших... Чем только, чтобы сразу? Кажется, надо одним ударм по голове... Я порылась в кухонном ящике и извлекла из него деревянную колотушку. Подойдет, с удовлетворением подумала я.
Я взяла первую рыбку, положила на доску и трахнула посильней по ее головке.
Рыбка дернулась и как-то втянулась, верней, округлилась.
Я поняла, что ее жизнь закончилась. То же самое я проделала и с остальными, угодив себе, правда, пару раз по пальцам, но в ажиотаже не почувствовав боли.
„Молодец, - похвалила я себя, - не мучила живность, сразу сумела ее порешить!“ - и начала вспарывать серебристые брюшки.
Когда Сашка вернулся, наши рыбки уже шкворчали на сковородке.
- Жаль только, - сказала я мужу, - что пива нет. Глупо такой трофей запивать водой!
- Слышь, у нас же еще бутылка виски есть! - предложил он. - Я вот думаю, что рыба от виски хуже не станет.
- Да? - удивилась я. - Ну давай попробуем!
И, взяв сковородку и бутылку, мы пошли ужинать на террасу.

Я смотрела на мужа и испытывала совершенно непривычное чувство, знаете. Нет, это была не любовь. При чем тут любовь? Это было признание женщиной главенства мужчины, причем признание добрвольное. И даже не добровольное - добровольное я еще хоть как-то бы смогла себе объяснить - нет, тут было что-то другое, и от моей воли это совершенно не зависело.
Я чувствовала, как проснувшаяся во мне первобытная женщина понимает и безоговорочно принимает роль мужчины в своей жизни. Что мы с ним две естественные половины одного целого. Что он, выражаясь примитивным языком, добытчик, а я – его помощница, и друг без друга мы не выживем в этом жестоком мире. Что эта глубинная связь задумана за много-много веков до нашего появления, а кем - я даже не собиралась гадать, настолько было понятно, Кем.
И что по-другому просто быть не может.
И мне страшно не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался, потому что я чувствовала, что с наступлением нового дня исчезнет это сакральное знание, терять которое я почему-то категорически не желала.
...Но потом он все-таки наступил, этот новый день, и был отъезд, и суета, и выяснение отношений в Макдоналдсе, где мы делали остановку, и вваливание в пустой, ставший немножечко чужим дом, и распахивание окон, и визг детей, и лай собаки...
И, конечно, как я ни вызывала в себе первозданные ощущения того вечера, возрождению искуственным образом они не поддаются.
Вот такая история.
Ну что вам сказать... Интересное это, оказывается, дело - удить рыбу!
Небесполезное, что и говорить.