Зима холодная и снежная

         Зима холодная и снежная.  Мы с мамой и папой в поезде.  Долго стояли, ждали когда очистят пути от снега. Паровоз страшно гудел и выпускал пар. Потом медленно дополз до станции, а люди с огромными   лопатами всё чистили снег.

         Мы на санях, запряженных лошадкой, кое-как добрались до дома. Я была на руках у папы, закутанная по глаза платком, который был завязан на спине. Папа со мной пробивался к дому, проваливаясь в снег по колено. Но в дом мы не попали. Сестра с братом закрылись изнутри, а дверь папа не смог открыть, всё обледенело. 
         
        Он, опять проваливаясь в снег, отнёс меня к соседям. Я почему помню этот узел на спине, потому что он затянулся и дядя Лёша и тётя Наташа, громко споря, с грехом пополам развязали его. У них было жарко.  Я сидела на лавочке и смотрела, как она моет кастрюли, краснощёкая, весёлая.

        В это время мой папа выставил топором окно и через этот оконный проём все попали в дом, тут же затопили печку. Папа с Толей поставили запасную раму, отогрели замёрзший замок и всё пошло своим чередом. Про меня тоже не забыли у соседей, забрали путешественницу.
        Сестре Нине было шесть-семь лет, а брату шестнадцать – семнадцать лет. Они оставались дома одни, на три дня, под присмотром соседей. И всё было бы хорошо, они даже двери не запирали. Ночью разыгралась метель, ветер порывистый, вот они на ключ и закрылись.

         А родители со мной ездили в станицу Нестеровскую, к родным, к бабушке. Оттуда привезли подаренный мне мяч и фотографию, где я на стуле, в новой кофточке и с этим мячом. На стул меня ставили, чтобы я рассказывала стихи, наизусть – «Генерал Топтыгин» Н. Некрасова. - Стихотворение длинное, мне неполных три года, но это факт подтверждённый родителями. Я этого не помню, а мяч и этот приезд наш домой, помню очень хорошо. И тётю Наташу, соседку громкоголосую, запомнила с той поры. Я когда-то ей рассказала всё, она очень удивилась и хохотала громко. Она себе не представляла, как я могла все подробности запомнить и про узел на платке, и про кастрюли, и про её полное лицо и щёки красные.

         Говорила: - Так с мороза, да у печки, вот и красные, а голос громкий у меня сроду!  Ты малюсенькая была, надо же!


        Нет родителей, бабушки, брата. Нет соседей.
       
       Дома эти саманные стоят до сих пор и ничего им не делается, им уже по 90 лет. Перестроены, подправлены, но целёхоньки, а вот того оконного проёма нет, заложили. Всё застроено.
         Жизнь течёт, всё изменяется…