Червь

    Вы когда-нибудь глотали червяка? Большого, жирного, склизкого. По запаху напоминающего грязную лужу, а по виду - испортившуюся сардельку. Вот я глотал. В детстве. На спор. Соседская девчонка, в которую я был отчаянно, безответно и смертельно влюблён, предложила съесть самого огромного дождевого червя взамен на её поцелуй в щёчку. Воспоминание не из лучших: мне пришлось сначала лезть за ним в лужу, затем, с отвращением держа его двумя пальцами долго рассматривать, прежде чем засунуть это извивающееся чудовище себе в рот. Я специально тянул время, театрально держался на дворовой публике, мол, смотрите, какой смелый! А внутри всё переворачивалось, сердце стучало в горле, желудок, казалось, выворачивался наизнанку от одного только вида сегодняшней "закуски". Решив, что лучше провести данный эксперимент вслепую, я сначала побольше набрал в себя воздух, а потом, плотно закрыв глаза, чтобы не осталось ни малейшей щели, резко, стремительно и безнадежно для червяка, засунул скользкое создание в рот. Зря я думал, что на этом все закончится. Все только начиналось. Червяк, видимо, хотел жить, поэтому внутри меня началась война извивающейся жертвы с языком. Дети, собравшиеся посмотреть на героя, жующего дождевого червя, пришли в восторг, а соседская девчонка, держась за живот и согнувшись над лужей, извергала из себя недавно съеденный завтрак. Червь все также продолжал упорную борьбу, а мне пришлось подключить к процессу зубы,  потому что проглотить живое существо никак не получалось. С ужасом, тошнотой и страхом, я разгрыз маленького борца на две половины, а затем, взглянув на ребят, сделал непрошибаемое лицо и начал жевать червяка так, как будто это был аппетитный, обсыпанный сахаром, кусок мармелада. Измельчив бедного червя на мелкие кусочки, я попытался проглотить эту кашу, но горло сопротивлялось, выталкивая противную массу обратно.
 "Выплюнь!"- раздался тихий голос соседской возлюбленной. " Не надо, я пошутила! Все равно я никогда тебя не поцелую!" - продолжила она и развернулась, намереваясь уйти. И тут во мне внутри поднялась неописуемая сила, перемешанная со злостью и обидой. Набрав в рот побольше слюней, я проглотил их вместе с тем, что осталось от червя. Кто-то из детской толпы охнул, а кого-то даже вырвало. А я догнал девчонку, резко её развернул и заорал: "Смотри! Это все ради тебя!" А соседка долго-долго всматривалась в моё лицо, несколько раз тяжело вздохнула, а потом произнесла: "Ты дурак. Ради любви червей не глотают".
           И вот сегодня, спустя 20 лет после того случая, когда моё время едва переступило за порог тридцатилетия, я снова как будто проглотил червя. И всё потому, что соседская девчонка, та, которая намертво отпечаталась в памяти, лёгкой и беззаботной походкой сошла с моего жизненного пути.
         **************************
" Помнишь тот день?"- спросила Агата,  нежно поглаживая меня по голове. Я скривился, пытаясь не вспоминать ощущения. "А ведь тогда я и правда не хотела поцелуя. Мне просто было интересно, на что может пойти глупый влюблённый мальчишка", - игриво произнесла она и тут же задумалась, казалось, безвозвратно уйдя в себя. Я смотрел на эту девушку и не верил, что  мы здесь, вместе. Хотя, когда Агата находилась рядом, я редко чувствовал её присутствие: то она задавала вопросы в пустоту, не ожидая ответов, то уходила в себя. Не знаю, почему моё тело начинало дрожать, покрываться липким потом, когда эта девушка лишь немного приподнимала бровь кверху. Не знаю, почему голос становился тихим, покладистым, мягким и практически несуществующим, когда она говорила. Агату невозможно было перебить, ибо слова тайфуном срывались с её тонких губ, а потом цунами, перемешанными с землетрясением, обрушивались на мои плечи, отскакивая от них и ниспадая на пол. И ещё не знаю, почему, когда эта девушка позволяла себя целовать, я ощущал, как замирают старинные часы в прихожей, как холодильник перестаёт гудеть, стараясь не спугнуть момент, и как ветер, уютно пристроившись возле форточки, затихает. Но мне ясно лишь одно: можно полюбить с первой секунды, пусть с болью, противно щемящей тоской, каждоминутным отчаянием и разрывающимися нервами.
         А Агата играла. Это чувствовалось во всем её поведении: как резко она могла развернуться на полуслове и вылететь северным ветром из моего дома, оставляя за собой шлейф холода и безразличия; или как она, извиваясь в постели, иногда с силой сталкивала меня на пол, а потом, свернувшись эмбрионом, молча лежала с открытыми глазами. Я не мог так больше. И я не мог не так. А эта девушка ставила над моей загнанной, влюблённой душой эксперименты.
        Помню один вечер, когда Агата позвонила и выплюнула: "Ты бесишь! Будь уже мужчиной: брось меня!". Потом, наверно забыв выключить вызов, швырнула куда-то телефон, а я услышал дружные, издевающиеся пьяные смешки её друзей. Через час эта девушка плакала на моем плече, размазывая вечер алкогольным запахом.
        А ещё Агата любила готовить. И это было поистине время радости, правда творила на моей кухне она крайне редко. Но, когда наступали такие моменты, я старался мысленно превратиться в её фартук, сковородку, которую эта девушка нежно сжимала, поглаживала и приговаривалась какие-то заклинания перед тем, как отправить котлеты в последний путь. Я хотел стать деревянной ложкой, которой Агата мешала удивительный, непревзойдённый грибной суп. Да, хотя бы грибами: резанными её рукой. Хотя, много раз я испытывал на себе порезы этой девушки: острые слова, холодные поступки, ножевые ранения от безразличия её глаз.
          А сегодня, когда мне вдруг показалось, что любовь может оставаться безответной всю жизнь, не имея смысла и не придавая сил, отнимая всю энергию и втаптывая в грязь, я решил вычеркнуть из своей истории главного героя. Агата в ответ пожала плечами, накинула кожаную куртку и легким весенним ветерком вылетела из моей жизни.
          А я снова проглотил червя.