1941. Короткая война белогвардейца

     Страшную весть принес в поселок Серега Степнов, ходивший в райцентр за охотничьим боеприпасом. Обратно шел быстро, с тяжелым рюкзаком на плечах и этой ужасной вестью в голове. Уже в середине вторых суток он увидел околицу своего поселка и тетку Анисью, пасшую невдалеке теленка. Женщина увидев Серегу, поднялась с травы и пошла навстречу.
     - Здравствуй Сергей Палыч! Что-то рано ты; ожидали тебя завтра к обеду.
     - Беда, тетя Анисья, - вместо приветствия громким шепотом ответил Сергей, - Беда!
     Женщина всплеснула руками:
     - Что такое говоришь ты, Сережа! – и быстро закрестилась.
     - Беги тетка Анисья, созывай мужиков; а я рюкзак заброшу домой и тоже прибегу.
     - Да ты скажи хоть, что за беда то!? – пошла Анисья с прутиком на Серегу.
     - Война! – побежал Серега к своему дому.
     - Ах ты батюшки! – опять всплеснула руками женщина и помчалась в поселок, бросив прутик и позабыв про теленка.

     Через полчаса почти все население таежного поселка собралось возле дома старосты Макара Петровича. Мужики курили самокрутки и папиросы, бабы кучками судачили о чем-то своем. Все ждали Серегу.
     - Бежит! – крикнул какой-то подросток и все разом оборотились в сторону быстро идущего Сереги.
     - Ну, говори, по какой такой причине народ взбаламутил, - пробасил Макар и приблизился к парню.
     Серега, переводя дух, хриплым голосом коротко сказал:
     - Война! Два месяца уж почти! С двадцать второго июня немец напал.
     Толпа сразу замолчала, наступила тишина. Слышно было, как ветер колышет вывешенное в соседнем огороде белье, и трещат в траве кузнечики. Макар выкинул окурок, вытер ладонью усы и бороду и тихо приказал:
     - Еще что?
     Серега полез за пазуху, вынул оттуда  листок бумаги; развернул его и протянул старосте:
     - Вот. Слушал радио на площади, записал все.
     Макар взял бумажку, мужики обступили его. Которые были поближе тоже читали написанное. Кто качал головой, кто тихо одними губами матерился. Бабы стояли молча, смотрели на мужиков.
     - Вот что! – наконец сказал Макар, - Сейчас расходитесь, а опосля ужина к закату приходите в читальню, будем думать. Бабы пусть дома сидят, неча им в энто дело лезть. Все, разойдись! – и резко развернувшись, пошел к своей калитке.
     Улица опустела, только малая ребятня беззаботно носилась стайками в конце поселка, да большой пес стоял посредине дороги и глядел вдоль пустой улицы, вяло обмахиваясь хвостом.
     Каждый ушел от Макарова дома, неся в голове весть, поражавшую своей простотой и ужасностью, и казалось, что весть эта прочертила жирную полосу между той жизнью, которая была до прихода Сереги и той, какая начнется теперь. И те, которые помнили прошлую войну и те, что еще не познали всей мерзости и тяжести войны, будь она проклята, все уже знали: жизнь теперь пойдет по другому.

     - Ну, что скажете, мужики? - тихо спросил Макар, когда все собрались.
 Он положил перед собой на струганный стол Серегину бумажку и зачем-то гладил ее заскорузлыми своими пальцами.
     - А че тут говорить! – рыжебородый молодой мужик доставал из кармана кисет, - Судя по этой бумажке, бегут краснопузые, аж пятки мелькают.
     - Ну, ты не очень то разглагольствуй! – осек бородатого мужик постарше, - Не тебе Федька говорить краснопузые оне или синезадые.
     - Ну, бегут то они добре, - послышался голос из дальнего угла, - Я дома карту поглядел. За два месяца такой ломоть земли отдали , что… А какими гоголями ходили в двадцать первом годе, половину наших перестреляли, сволочи! А сейчас видать немец смазал им пятки!
     - Тихо! – посмотрел строго Макар на мужиков, - Эти краснопузые не под одну гребенку расчесали нас тогда, а с пониманием.
     - Скажешь тоже, с пониманием! Забыл ты видно Макар Петрович, как мы за тысячу верст в эту глухомань приперлись от своих домов!
     - Не забыл. И про то не забыл, что в двадцать восьмом они и документы нам всем выправили и в покое оставили. Живи да радуйся, а про то, что мы у Григория Михайловича на службе состояли ни разу до сей поры и не намекнули.
     - Ну, на службу к атаману Семенову не каждый из нас добровольно пошел. В нашей деревне, помню, половину мужиков выпороли ; кого вожжами а кого и нагайками, а другую половину силком мобилизовали. А в двадцать восьмом повезло нам, потому что Сизов пришел с солдатами, а не другой кто.
     Поднялся шум. Мужики, перебивая друг друга начали говорить кто о чем, и, споря и соглашаясь; и некоторые даже орать начали. Вспоминали и двадцать первый и двадцать восьмой годы. И то, что когда полвзвода  изможденных дальним переходом красноармейцев пришло в поселение, мужики, похватав кто что мог и успел, скрылись в тайге. И как царский унтер-офицер Макар посылал в тайгу пацанов, покричать чтоб не боялись и шли домой. И как командир красноармейцев Сизов долго потом разговаривал с мужиками, записывая что-то в свою тетрадку. И как сказал Макару перед уходом: «Живите тихо. Не вредите советской власти и она вас не тронет. Будем считать так: вы – бывшие крестьяне, силком мобилизованные атаманом Семеновым. Теперь каждый из вас является таежником-промысловиком». Мужики тогда все поняли.
     - Все, тихо! – стукнул Макар ладонью по столу, - Хорош болтать, как бабы базарные.
     Мужики притихли. Староста продолжил:
     - С Сизовым нам конечно повезло. Правильный человек. И понимающий. Но сейчас разговор не об энтом. Сейчас надо решать что делать будем?
     Мужики молчали. Кто снова полез в карман за табаком, кто доставал недокуренную самокрутку, кто матерился одними губами. Тишину нарушил бородатый мужик, слюнявя самокрутку:
     - Бегут то краснопузые  видать по всему не просто так. Силища у германца, ети его мать, наверняка громадная. Совладать не могут.
     - Видать так, - закивали мужики головами, - Подмял он европу-то сраную под себя и попер на Россею. Мало ему! А мы его вонючего били в свое время. Еще как били!»
     Мужики еще покурили молча.
     - Я вот что кумекаю, - заговорил средних лет мужик, стряхивая пепел в ладонь, - Мне сейчас уже глубоко наплевать какая там власть в нашей державе; советская или еще какая, а то, что вонючий германский сапог приперся на землю рассейскую, энто мне как то обидно. Неправильно энто.
     Мужики враз заговорили:
     - Верно. Негоже возле юбки бабской сидеть, когда такое творится. Подмочь бы краснопузым.
     - Тихо! – рявкнул Макар, - Говорите вы верно. Согласен с вами. Красные сейчас  бъются не только за свою власть, а и за страну и землю нашу. За баб наших и детей. Подмочь, конечно, желательно. Предлагайте!
     - А чего тут предлагать, соберемся да и поедем.
     Макар махнул на говорившего рукой:
     - Не просто все энто. Нас считают бывшими белогвардейцами, а сейчас военное положение в стране; загребут в миг.
     - А чего же делать то? – послышалось с разных сторон.
     Макар немного помолчал, скрутил самокрутку, прикурил
     - Завтра с рассветом пойду в райцентр. Попробую найти Сизова. Он подскажет чего делать. А пока давайте список составим.
     Рано утром староста ушел по потайной тропе, шепнув напоследок соседу Григорию:
     - Ежели к десятому не вернусь, уводи людей к новой заимке.
     - Понял я Макар Петрович. Сполню.
    
     Осень набирала силу. Уже и листва упала с деревьев, и разноцветье тайги приобрело однообразный серо-зеленый цвет, и Большая река посветлела, уменьшила глубины свои. Природа приготовилась к зимовке. И люди тоже. Бабы закончили свои огородные дела, попрятали заготовки в погреба и подполы. Мужики зимний корм для скота и лошадей определили с запасом. « До первой травы хватит, слава Богу!». Дед-пасечник ко сну приготовил свою пасеку, сняв медовый урожай и раздав его всем семьям по количеству ртов.
     Две недели назад Макар вернулся из райцентра. Мужикам, вышедшим ему навстречу, поздоровавшись, сказал:
     - Через час, мужики, в читальне. Поснедаю маненько и пыль смою.
     Видно было, что он сильно устал, почернел и где-то порвал правую штанину. На вопросительный взгляд Григория ответил:
     - Торопился. Боялся, что к десятому не поспею и уйдете в тайгу. Без передыху шел двое суток.
      Мужики закивали головами. Накануне Григорий обошел все семьи и дал указание, что если староста не придет завтра, то нужно будет уходить к новой заимке. Бабы кто ревел кто ругался, дети вопросительно глядели на бородатого Григория, мужики молча соглашались.
     В накуренной избе-читальне мужики терпеливо ждали старосту. Наконец Макар пришел, уселся за столом, достал из кармана листок бумаги.
     - Нашел я Сизова. Он теперь у красных в начальстве ходит. В НКВД капитаном служит. Все ему рассказал как есть. Список наш он немного подправил. Кузьмич, Егор Силин и Иван Потапов на войну не пойдут.
     - Чего это не пойдут! – встал немолодой мужик и нервно завертел в руках свою кепку, - Это почему еще? Краснопузым лишний штык не нужен? Брезгуют что ли!? Я ж этих германцев на той войне с дюжину положил!
     - Тихо, Василий Кузьмич, - махнул рукой Макар, - Объясняю; хотя в державе объявлена всеобщая мобилизация, под нее не все подпадают. Тебе Кузьмич и тебе Егор Иваныч возраст не дает, а ты Иван Александрович дома пока побудь, детей у тебя семеро. И еще; Петька Савельев и Витька Сошкин тоже пока не пойдут. Молодые ишшо. Получается, что из нашего списка остается девятнадцать человек.
     Мужики снова начали доставать курево.
     - Когда, Макар Петрович? – послышалось из дальнего угла.
     - Время есть. В области формируется батальон добровольцев. В их составе будет отправлена пешая кавалерийская рота. Мы в этой роте отдельным взводом пойдем с ихними командирами. И самое главное: разрешено взять с собой карабины без патронов и шашки.
     Мужики одобрительно загудели.
     - Говорил я тамошним офицерам что солдаты наши обучены и готовы хоть сейчас в бой, но на меня только пшикнули. А один пожилой, падла, даже намекнул; помним де, как белогвардейцы воевали! Сволочь! В общем так, мужики, к двадцать третьему числу надо быть в райцентре.
     Мужики молча расходились. Каждый думал о своих делах, которые надо успеть сделать за эти две недели. Макар остался в читальне, крикнув выходящему Григорию:
     - Силыч, задержись!
     Григорий по военному повернулся и подошел к столу.
     - Садись. Разговор будет.
 Григорий сел.
     - Комиссар ихний предупредил меня, что глядеть за нами будут. Думаю, что мы как были семеновцами, так семеновцами и остались для них. Белогвардейцами. Проведи с мужиками беседу, чтобы лишнего непотребного чего не ляпнули. Скажи, воевать идем не за краснопузых, а за землю свою. Чтоб ни один не опростоволосился в бою и не опозорили ни себя, ни державу русскую. Командиров слухать обязательно, сполнять все, что прикажут. Ты понял меня Григорий Силыч?
     - Понял.
     - Ну, тогда все. Да, проверь у каждого карабин и чтоб шашки заострили перед дорогой. Там некогда будет. И еще. Форму не брать, выдадут красноармейскую.
    
     В середине ноября сорок первого года добровольческий батальон в составе пехотного полка был при дан 78 сибирской стрелковой дивизии и занял позиции на левом фланге под населенным пунктом Нефедово. Еще на узловой станции близ Москвы, когда выгрузились из вагонов, Серега услышал краем уха: «Это что за цирк приехал?! Сабельки у них на боку и винтовочки какие-то коротенькие. Вояки! Против танка с сабелькой!». Но говорившего кто-то одернул : «Балбес ты! Это пешие кавалеристы». « Не, - продолжал первый, - Слышал я, что тут у нас взвод белогвардейцев. Может это они, а?». Дальнейший разговор Сергей не слышал; побежал на построение.
     Не знал Сергей, что задолго до их приезда на фронт в дивизию была направлена шифрограмма о том , что в добровольческом батальоне имеет место быть бывший белогвардейский взвод. И что комиссар дивизии вместе с командиром беседовали по этому вопросу. И что по линии НКВД комиссар этот получил сопроводительную бумагу на каждого солдата этого взвода, подписанную каким-то капитаном Сизовым. Решили: «Посмотрим в бою».
    
     Ранним утром Сергей услышал команду: «Приготовиться к бою!», и сразу почувствовал, что кто-то трясет его за плечо.
     - Здорово, дядя Вася!
     - Серега, счас начнется. Ты карабином далее ста шагов не пробуй. Трудно попасть. Целься, как учили, в пуп. Понял?
     - Понял, дядя Вася.
     - И еще. Если в рукопашную пойдем, рядом держись. Вспомни, как на обучении капусту рубал. Вот и представь, что это капуста. И ни о чем не думай. Ори, горла не жалей, оно так легче эту капусту рубать.
     Серега молча кивнул головой. И все-таки страшно ему сделалось. Он смотрел на своего дядьку с немым вопросом: «Что будет?».
     - Не бойсь Сережа! Это первый раз страшно, а потом привыкнешь.
     Они стояли в окопе рядом, дядька и племянник и смотрели в заснеженное поле . И вдруг из-за дальнего пригорка начали вырастать маленькие черные фигурки  и вот они уже во весь рост идут в грязно-зеленых шинелях. Засвистели над головой пули. Серега вжал голову и положил карабин на бруствер. Проверил запасные обоймы, загодя положенные в нагрудные карманы под шинель. Раздалась команда и дядя Вася начал стрелять. Серега долго целился и наконец нажал спуск. Промазал. Прицелился снова. Справа застрочил пулемет, но немцы не залегли  в снег; а стали перебегать кучками за идущие рядом с ними танкетки и продолжали стрелять. Рядом кто-то охнул и Серега обернулся, но дядя Вася пнул его ногой и крикнул почти в самое ухо: «Не вертись! Делом занимайся!». Серега снова начал стрелять. Откуда-то сзади по танкеткам ударили пушки. Засвистели снаряды и перед наступающими начала рваться земля. Немцы залегли и тут на окопы обрушился ад! Сергей чувствовал, как вибрирует земля и сполз на дно окопа, увлеченный сильной рукой дяди Васи. Он уткнулся в его шинель и слышал только сплошной гул от разрывов вражеских снарядов. Его мелко трясло. К горлу подкатил какой-то ком; он судорожно пытался его сглотнуть, но ничего не получалось. И не услышал бы он никакой команды, если бы не громкий шепот дядьки: «Вставай, Серега! Помни как учили – капуста!». Дядя Вася полез из окопа и он за ним. Боковым зрением увидел, что из окопа выбегают люди. Серега заорал: «А-а-а…», и побежал рядом с дядькой, стреляя из карабина в бегущих навстречу немцев. Вот они уже рядом. Серега попал в одного, но перезарядить уже времени не было и тогда он, как учили, перебросил карабин в левую руку, правой выхватил саблю и, заорав еще громче, рубанул подбегавшего к нему немца по шее. На мгновение увидел как тот выпучив глаза, упал на колени. Но Серега уже бежал с занесенной саблей и прикрываясь карабином как щитом к другому. Немец замахнулся автоматом, но Серега карабином отбил удар и ткнул саблей немцу в грудь. Немец упал вместе с саблей и Серегой. Пытаясь вытащить лезвие,  Серега уперся сапогами немцу в шинель и резко дернул, высвободив саблю. Но сильная боль в левом локте свалила его на снег. Серега увидел маленькую дырку на рукаве шинели и вместе с саблей схватил левую руку, но взгляд его выхватил дядю Васю, который боролся  с огромным фашистом, подмявшим  дядьку под себя. Побежал с болтающейся левой рукой  и воткнул саблю немцу в бок. И вдруг почувствовал резкий и сильный удар в грудь. От боли Сергей задохнулся и свалился на снег. Сознание ушло.

     Очнулся он, когда кто-то волок его за ноги по снегу. Открыл глаза. Мужик с перекошенным лицом и санитарной повязкой на рукаве отпустил его ноги и сел рядом на снег.
     - Ну вот. Очнулся. Молодец. Повезло тебе  пацан. Пуля в обойму угодила, если бы не она, кранты. А рука заживет. Будешь еще этой рукой девок щупать.
     - А где… - тихо прошептал Сергей, - дядя Вася и…
     - В госпиталь надо, - проигнорировал Серегин вопрос мужик, - сам можешь идти?
     - Попробую. Куда?
     - Счас покажу. Саблю твою я засунул в ножны. Потом помоешь.
     Перекошенный мужик подвел Сергея к какой-то телеге, крикнул кому-то : «Трогай!».
     - Держись за телегу, - и исчез.

     Через две недели в палату вошел военный. «Комиссар какой-то…» - услышал Сергей шепот рядом.
     - Где тут у нас бравый белогвардеец? – громко пробасил военный.
     Мужики показали на Серегину кровать. Серега встал, вытянулся.
     - Не обижайтесь товарищ красноармеец. Я сам не поверил, когда мне сказали, что в нашем полку воюет взвод бывших белогвардейцев. Вернее воевал. Славно воевал, дай Бог каждому так воевать.
     - Как это воевал? – пошатнулся Сергей.
     - Крепись сынок, один ты из всего вашего взвода остался.
     Серега заплакал. Комиссар полка вынул из кармана какие-то бумаги и коробочку.
     - Командование полка за проявленное мужество и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками награждает красноармейца Степнова Сергея Павловича медалью за отвагу.
     - Служу трудовому народу, - вяло ответил Сергей и опустил глаза, полные слез.
     - Ну, прощай, сынок, - комиссар осторожно обнял Серегу и, вздохнув, вышел из палаты, сказав напоследок, - Зайди сейчас к начальнику госпиталя.
     Серегу комиссовали, так как пуля та серьезно перебила локоть. Через три дня он уже ехал домой.

     Мы сидели на высоком берегу Большой реки и молча курили. Собеседник мой отбросил окурок и встал.
     - Вот так мой батя и повоевал. Часто потом в разговоре смеялся: тридцать минут, говорил, моя война продолжалась.