Бабушки моего детства

  Я родилась в середине шестидесятых и ещё застала удивительных старух, рождённых и выросших до революции.  Такими были и мои родные бабушки – 1904 и 1905 годов рождения.
  Одна – дочь графа, другая – бедного уссурийского казака. Но той, что дочь графа, пришлось хлебнуть лиха с пятнадцати лет, а той, что была бедна, выпала судьба советской принцессы. Впрочем, этой бабушке повезло с детства: её с семи лет воспитывали в культурной дворянской семье, - в семье моего будущего дедушки. 
  Но, каковы бы ни были судьбы тех старух, они вынесли из своих детства, отрочества и начала юности что-то такое истинное, такое светлое, чего не могла отнять у них никакая судьбина.
  Помню бабушку Лиду, - сестру дедушки, - 1909 года рождения. Ей, бедной, не пришлось учиться в гимназии, тем более – в институте. Она проработала всю жизнь рабочей в нотной типографии издательства «Музыка», бывшем Юргенсона. Тем не менее, она владела немецким языком наравне с русским, - как и все в их семье, была музыкально грамотна, - как и все в их семье…
 Почти всю жизнь прожила она в полуподвале родного дома, куда их, - бывших господ, - переселили новые «хозяева» в 1918 году, со второго этажа с прекрасными ажурными балконами и светлыми залами…  Но, глядя на её фотографии, я вижу на них её удивительные, радостные, лучистые глаза… Она зачерпнула этого света из своего дореволюционного детства и не утратила его до самой старости…
 Бабушка Феша, - сестра бабушки Маши… 1900 года рождения. Азартная старушка, любившая смотреть по телевизору футбол и хоккей. Совершенно особенная. Строгая. Со своей тайной….
 Или бабушка Маргарита, - красавица, - встречавшая меня обычно пушкинской фразой: «Откуда ты, прекрасное дитя?...».
 Или наша соседка, украинка Елена Степановна. Тоже совершенно особенная старуха. У неё я впервые увидела Библию, иконы… Сын её, Володя, был контужен во время Войны, был немножко д у р а ч о к. Но как он играл на аккордеоне!  Как мудро смотрел на меня-девочку, угощая собранными в нашем лесопарке орехами…  Он был близок к русским юродивым, на мой взгляд. А Елена Степановна, - никогда не забуду её слова о том, как она любила свою маму: «я ноги ей целовала!».
 У них всех там, в дореволюционном прошлом, осталась своя тайна, которая светила им всю их жизнь…

  И вот перед лицом этих старух мы и старались быть хорошими, у нас и была духовность. Потом, когда они стали уходить, - в 1970-е, - у нас наступил застой, а когда ушли совсем, - в конце 1980-х, - всё и рухнуло…   Нас держали те, кто помнил дореволюционную Россию, - на должной высоте. Их не стало, - и всё рухнуло! И теперь непонятно, когда возродится…