Я не актер. Интервью с актером Олегом Ягодиным

Для разговора с Олегом Ягодиным не нужен особый повод или специальная тема: его деятельность,  театральная и музыкальная, продолжает вызывать неослабевающий интерес – он всегда интересен, с ним всегда интересно. Его путеводной звездой в театральном мире стала звезда, что взошла над Коляда-театром в момент его образования и  в качестве символа закрепившаяся на логотипе этого театра. Сейчас актеру немного за тридцать, он сыграл Гамлета в театре и выпустил в качестве солиста и автора песен в составе группы «Курара» уже три музыкальных альбома.
 
- Олег, ощущаешь ли ты свой возраст, что тебе  за тридцать? Что-то в тебе изменилось при переходе через этот рубеж?

- Не могу сказать, что тридцатилетний рубеж как-то особо прочувствовал или кардинально изменился. Я скорее пережил его в двадцать пять, если иметь в виду некое взросление личности. У меня в жизни все происходит значительно раньше, чем у других. Тогда - да, это было ощутимо. До двадцати пяти я был совсем другой, любил разные  тусовки, сходки, фуршеты, да что уж там - если честно, то буквально,  как говорится, прожигал жизнь. А потом резко все как рукой сняло, отношение к жизни поменялось. Вот тогда я почувствовал возраст, а сейчас нет. Возраста как такового не ощущаю, хотя последнее время все чаще подростковый возраст вспоминаю, такое ощущение, что как будто бы отчасти что-то повторяется, похожие темы проигрываются, а временами, наоборот, бывает, кажусь себе очень старым даже, а внешне-то я даже и на свой возраст не выгляжу, всегда как пацан, да так и проще, наверное, не стоит на этой теме заклиниваться.

- А что такое старость вообще?

- Старость это равнодушие. Когда человеку становится неинтересно жить, человек чувствует, что все уже было в его жизни, тогда он начинает стареть душой, независимо от  возраста. Если не дай бог в молодом возрасте такое находит, то это тяжело пережить.

- А твой Гамлет молод? У тебя вообще довольно много «молодых» ролей, и здесь складывается впечатление, что ему чуть ли не пятнадцать, и сам говоришь про подростковость в ощущениях…

- Гамлет, конечно, молод, но ему не пятнадцать. В моем представлении это молодой человек, не старше двадцати, такого я играю, по крайней мере. Это такой сынок богатеньких родителей, провинциальный мальчик из маленького городка вроде какого-нибудь Серова, этакий «мажорик», у которого на уме одни дискотеки и развлекухи.
- Мальчик из Серова? Интересно, но как тогда объяснить в нем все гамлетовское? Философия этой роли как-то не помещается в этот образ «мажорика»…

- А там и нет никакой философии,  в нашем спектакле  - имеется в виду. Она там изначально не предполагалась и не про это спектакль.

 - Расскажи про что?

 - Он про то, до чего мы все докатились, и Гамлет здесь даже не главный герой, главные там мы все, а Гамлет обычный парень,  я вообще всегда играю обычных людей, про которых собственно все спектакли у нас в театре.

    В эту минуту к Олегу подходит молодой человек - из тех, что обычно с прической «под машинку» и в спортивных брюках с лампасами происхождения китайского рынка. Субъект просит сигарету, а затем, затянувшись, присаживается в сторонке на корточки в характерной позе провинциального парня, сломленного тяжелой похмельной жизнью.

- Вот таких я и играю, - усмехнувшись, комментирует Олег.

- «Простой русский народ»?

- Так это и есть наш «русский народ», живущий в забытых богом городишках, да и у нас в городе один Уралмаш или Сортировка чего стоят… У нас, что бы там ни говорили про третью столицу и тому подобное, все-таки рабочий, промышленный город. Прослойка людей искусства здесь относительно небольшая - какие-нибудь триста-четыреста человек, они все знают друг друга и образуют свой мир, вне которого жить очень сложно -  там все же  буквально  жрут друг друга, про что и «Гамлет».

- Гамлет для тебя  в творческом плане - этапная роль?

- Этапная? Пожалуй, нет. Этапным был «Землемер». Я очень полюбил этот спектакль, работа над ним пришлась на сложный период моей жизни, эта роль многое во мне изменила, а Гамлет- нет, не могу такого сказать.

- “Землемер” - очень мрачный и по содержанию и по форме спектакль, после него хоть в петлю, один из самых «чернушных» … А каково вам, актерам, постоянно вариться в таких темах, ведь зритель пришел и ушел, а вы в этом  живете снова и снова?

- А в жизни разве не то же происходит? Если не закрывать глаза, многое можно интересного увидеть, да только люди обычно спят на ходу, закрываются, отгораживаются, поэтому нужна встряска, что и делает Коляда в спектаклях.

- А не думаешь, что для тех, кто не «спит», у кого чувствительность выше, для них такая встряска - дополнительный стресс и боль? Коляда умеет делать так, чтобы стало невыносимо больно от этого мира, но не дает при этом ни намека, как эту боль уменьшить…

- А театр и не должен давать готовых решений. Театр отображает то, что есть, саму жизнь. Конечно, не всякий театр, но все-таки.

- «Зеркало перед природой»?

- Ну да. А если не нравится наша-ваша грязь, то может быть, стоит задуматься, а не криво ли что-то  где-то  у тебя самого? Коляда, кстати, очень любит эту цитату про зеркало повторять.

- Олег, твой театральный путь последних лет в «Коляда-театре» на виду, а когда и с чего  начался твой успех, ведь актер Олег Ягодин был заметен и до Николая Коляды?

-То, что называется «заметили»  - наверно еще в театральном институте. С курса второго  я уже играл какие-то роли в театре драмы. Не то чтобы прямо «успех» тогда был, а сразу стали говорить «живой мальчик», «интересный», про органику тоже, хотя я никогда не старался как-то выделиться. Вспомнил:  Пер Гюнта я играл. Почему я, какой уж из меня Пер Гюнт, сейчас это дико смешно, если вспоминать, причем я и молодого его играл, и когда он уже старый. «Гарольд и Мод»  - еще был такой спектакль. Тоже что-то такое говорили про “молодой и талантливый”, но я в это особо не вникал, так как в драме было неинтересно, пока Коляда не появился. Потом я еще в ТЮЗе немного поработал, как раз там еще Жигульский был.

- А с самим Жигульским тебе поработать довелось ?

- Да, но с ним  очень тяжело было, он все время что-то требовал, каких-то задач. Очень длинный и нудный обычно был застольный период, это вообще уму непостижимо что было такое. Вот у Коляды красота- никаких застольных периодов, сразу  и - вперед! А у  Жигульского была привычка все время останавливать и спрашивать- что ты сейчас делаешь? а я просто делаю и все, меня эти вопросы всегда выводили из себя. Он начинал долго все  объяснять - давай еще раз! И наговорит, наговорит всего, я слушал, а  делал опять как придется, потому что не понимал, что от меня требовалось. А он: ну вот видишь, теперь все отлично, все просто здорово! Ух и сложно все-таки мне  было всю эту психологию разрабатывать. А я и не разрабатывал никогда, а только делал вид.

- А учиться как было -  легко?

- Да учиться уж и не помню как было. Сразу же на первом курсе с друзьями увлеклись идеей создания собственной группы, вот это было главное, а учился  - да как все. Мне потом, уже после окончания института, вообще сказали, что меня и брать-то не хотели: ну я ж такой доходяга, я  и сейчас-то, в тридцать, выгляжу  на двадцать пять, а после школы еле-еле на четырнадцать тянул!

- А все-таки, после какой роли ты сам для себя почувствовал что, так скажем, широко известен?

- Как таковой известности, невесть откуда свалившейся,  не было. У Коляды сразу во всех ролях стали замечать. Ну, может быть впервые чуть больше после «Уйди-уйди», и потом, после «Ромео и Джульетты» , а когда уже «Клаустрофобию» в «Театроне» сыграли, вот тогда, можно сказать, и понеслось, но там же не только  я, там весь спектакль невозможно было не заметить.

- Насколько для тебя был важным этот шаг- уйти из театра драмы и перейти  к Коляде, у которого театр-то существовал только на бумаге?

 - Театр у Коляды сразу начал полноценно работать еще в драме, где он не имел никаких прав, и  уже сразу стало тогда  понятно, где театр живой, а где он давно умер и превратился в производственный процесс, как на заводе, с обеденным перерывом и т.п. Поэтому, как только Коляда начал с нами работать, так уже само собой все решилось, и переход в его театр произошел по сути еще в драме, а потом это был просто переход  сплотившегося коллектива в другое здание. Ведь театр это в первую очередь то, вокруг чего он держится. Пришел Коляда и дал такую идею театра, вокруг которой все и держится. Для меня также важным фактором было то, что у него спектакли строились на музыке, никаких задач тебе, ни психологии- музыка! Мне это очень близко, я сразу почувствовал, вот это мое, и  вообще  я не актер, я - музыкант.

- Даже так?!..

- Да, для меня музыка важнее, чем театр. Наверное потому, что изначально музыка мне гораздо ближе и понятнее, ну и на данном этапе хотелось бы уделять ей больше внимания, развивать дальше группу, выезжать. Я  по сути  вообще не актер  в том смысле, какой принято вкладывать. Просто представить себе не могу, как бы я «работал актером» в каком-нибудь другом театре, не у Коляды…
 
- Просто ты нашел в Коляде «своего» режиссера…

- Да, конечно, можно сказать нашел «своего» режиссера, но я думал на эту тему, если бы не было театра Коляды, я бы не смог быть актером вообще, ушел бы из профессии совсем, в музыку. Я как актер состоялся можно сказать случайно, только потому, что есть такой вот Коляда-театр…

- «Случайно состоялся как актер» - а как насчет того, что случайностей не бывает?

- Ну, вообще – да, наверное, не бывает. Значит это кому-то нужно, зачем-то нужен я  такой вот плохой актер.
 
- Плохой актер?!

- Про меня же часто так говорят -  «плохой актер», «ничего не делает», «болтается на сцене как сосиска», “ужасная дикция”, “плохо слышно”, а про группу- «солиста надо вообще убрать со сцены, чтоб не портил впечатления».

- На самом деле, увы,  иногда действительно бывает очень похоже на то, что на театральной сцене ты работаешь не в полную силу, и, кажется,  - ну просто до обидного откровенно. А вот о концертах такого не скажешь, наоборот…

- Просто на концерте другой  тип энергии необходимо подключать…

- …который тебе ближе?

- Ближе? Ну может быть ближе, да… Он, я бы сказал, для меня более легкий, естественный, да просто мне это очень нравится, это моя жизнь… Но и театр тоже жизнь, и затрачиваюсь я там в полную силу, но при этом постоянно слышу в свой адрес - «он  делает меньше своих возможностей» и про «халявит» тоже… Я не знаю, почему так получается. Я могу сказать, что никогда не халявлю. Я  играю обычно так, как играю всегда. Есть такие артисты- по ним и не скажешь, что они  техникой все делают. Все восхищаются  нутром такого актера, а он просто очень профессионально работает,  а внутренне холодный, и никто - ни зрители, ни даже критики этого не замечают. А у меня, видимо, обратная ситуация-  я не умею играть с холодным носом, меня  сцена всегда зажигает, но внешне почему-то это выглядит, видимо, наоборот. Ну да, я играю, как «попрет», да только меня  на сцене  почему-то всегда «прет».  Хотя, по большому счету, в театре мне важен не результат, а процесс, да и не только в театре. На самом деле театр случается за кулисами, на репетициях, только там и есть настоящее творчество.

- У вас в театре существует сложившаяся схема репетиций? Как все происходит, каким образом рождается?

- Все начинается с музыки. Коляда что-то приносит, вместе слушаем, если нравится- тут же начинаем под нее придуриваться, что-то на себя надеваем, тут же импровизируем. Вот в «Землемере»  не шло никак, пока не нашлась эта пионерская песня «Гайдар шагает впереди» и сразу возник образ. С музыкой проще, она сразу дает какое-то решение или настроение, и все становится на свои места.

- А насколько жестко Коляда на репетиции   предлагает свое видение, он диктатор в режиссерском плане?

- Да такое ощущение, что очень часто он вообще не знает, что должно получиться, или знает, но примерно. Единственный случай, когда Коляда нам все развел «от» и «до» - это «Женитьба». А обычно жесткого режиссерского видения как такового у него не бывает, каждый спектакль мы делаем все вместе,  один придумал то, другой это,   поэтому и интересно. У нас вообще в театре все вместе- вместе после «Ревизора» пол моем, и вот этот общак очень важен в театре, на нем все и держится.

- Этот  «общак» держится больше благодаря Николаю Коляде или вы уже достигли  такого уровня самоорганизации и самодисциплины, когда все крутится само собой?

- У нас дружный коллектив, мы стараемся друг друга беречь, но и  Коляда постоянно нас подталкивает, подпинывает, дергает -  «что сидите? надо делать, время уходит», так что, наверное, больше конечно на нем все держится. Такой уж у Коляды характер, он очень страстно живет. Торопится, все время  боится что-то в жизни не успеть.

- А у тебя не бывает такого ощущения?

- Не успеваю – бывает, но в смысле, что не успеваю за всем уследить, потому что  я очень насыщенно живу - вокруг постоянно столько всего происходит, и я стараюсь жить здесь и сейчас, и не загадывать на какое-там будущее.
 
- А будущего -  нет?

-  Может быть есть некая заданность, что-то, что уже сформировано в прошлых жизнях, но я считаю, что  и от самого человека  зависит очень многое. Я верю в реинкарнацию, в то, что душа после смерти возвращается в другом воплощении. Мне кажется, я даже в этом почти уверен, что я  жил в шестидесятых… Очень люблю это время, чувствую его, и очень хочется туда вернуться. Вообще, я  даже завидую тем, кто фаталично относится к собственной жизни- это какое-то внутреннее спокойствие, гармония что ли.   Театр как таковой, если честно, для меня вообще немного значит. Я нетеатральный человек, мало что в театре видел, не слежу за процессом. Потому что  реальная жизнь для меня гораздо интереснее театра.

- Тогда для тебя театр  это самовыражение, это  работа или  что?

- Коляда- театр  в моей жизни это и не самовыражение, но и не просто работа, это скорее некая среда вращения. Также театр мне важен как организующий, дисциплинирующий момент. Он заставляет меня рано вставать, ездить к определенному времени на репетиции, спектакли.

- А это так сложно?

- Мне очень сложно, особенно вставать на утренние репетиции, очень часто опаздываю. Коляда, спасибо ему, терпит. Ну люблю я поспать, особенно днем. А так, если бы не театр, то я бы, наверное, всю жизнь бы проспал. Очень ленивый. И вообще, я  в жизни Подколесин.

- ?!?

- Да, в  смысле какого-то страха и нерешительности перед жизнью я  такой же как Подколесин - вечно во всем сомневаюсь. И вообще я социофоб. Не люблю  большие скопления людей, разные сборища, ненавижу  быть в центре внимания. Общественный транспорт просто не выношу.

-  Поэтому и ездишь на велосипеде?

- Да, это очень хороший выход, абсолютная независимость от других и свобода от себя самого.

- Не успевают узнать?

- Ага.

- Говоришь - социофоб, а  как же работаешь при этом в сфере театра, в лучах пристального внимания общественности?

- Да, но это так. Дело в том, что у нас в театре подобрались близкие по духу люди, так же, как и музыканты-  это для меня своеобразная защитная среда. в которой все единомышленники, все видят мир сходным образом, и в которой замыкаешься от внешнего мира, чтобы не видеть, всего того, что там творится.

- А что в мире творится?

- А про что «Гамлет» или  «Ревизор»? Вот это и творится. Хлестаков отдыхает.

- А кстати, в твоем Хлестакове есть что-то от тебя самого? И насколько ты в создании роли отталкиваешься от себя?

- В любой роли, конечно же, всегда есть что-то от себя самого, хотя я на самом деле мало иду от себя, скорее это какой-то собирательный образ, иногда могу играть какого-нибудь  конкретного человека, а в Хлестакове от меня наверное,   внутренний пофигизм,  есть у меня такая черта. Я вообще последнее время про себя многое понял.

- А что,  если не секрет?

- Ну, например, что я, да и в принципе каждый, должен заниматься своим делом. Когда я начинаю делать что-то для меня неестественное,  то даже  начинаю физически заболевать. Да даже и на людей бывает такая болезненная реакция – просто гиперчувствительность в этом смысле какая-то. Организм словно говорит, указывает -  не то делаешь. Так же и деньги, полученные от такой деятельности, развеиваются моментально, бесследно и бесполезно. Вот  снялся я тут недавно в одном фильме, и сразу, еще на съемках, понял, что это занятие абсолютно бессмысленное. Только время зря потратил - почти два месяца, когда мог бы столько всего сделать.  В результате огромные для меня деньги получил, но ничего хорошего они не принесли, даже концерта на них не получилось сделать, как хотел. Иной раз вообще очень хочется на все «забить», все бросить и  заняться вплотную  группой…

- Можно надеяться, что в ближайшее время не бросишь?

- В ближайшее - не брошу.
2008.