Отрывок из романа Детектор ошибок продолжение 1

    Как только выяснилось, что смерть Садовского произошла в результате естественных причин, следствие по делу закрыли, не усмотрев ничего криминального в том, что пожилой человек скончался от инфаркта. Администрация института устроила профессору пышные похороны и, проводила учёного в последний путь так, как и полагается, проводить достойного и заслуженного человека. Скорбящий коллектив лаборатории как-то подозрительно быстро успокоился, продолжая жить и работать так, будто ничего не случилось. Только младший научный сотрудник, биолог Григорий Шульга считал это несправедливым. Он был уверен, что профессора убили, и намеревался это доказать. По-поводу всего произошедшего у Шульги имелось своё собственное мнение. Либо эксперты ошиблись (сознательно или нет - это другой вопрос), либо кто-то намеренно довёл Садовского до инфаркта. Яблоком раздора,  скорее всего, послужило последнее изобретение учёного – его микросфера. Имелись и косвенные подтверждения догадок Григория. После смерти профессора загадочным образом исчезли все лабораторные журналы, личные бумаги и компьютер учёного - вся научная документация по микросфере. 
Гриша прекрасно помнил тот роковой вечер на даче. Накануне своей гибели Садовский выглядел вполне здоровым. Но было два сомнительных момента, требующих прояснения. Первый – это встреча профессора со странным типом в лесу. И второй - беседа с кем-то на балконе. Так уж вышло, что Шульга стал свидетелем и в первом, и во втором случае. Прогуливаясь с Сашкой Ладыниным вокруг дачи в поисках грибов, он застал Бориса Марковича в обществе незнакомца в сером. Завидев посторонних, незнакомец сразу исчез. Чуть позже, когда стемнело, и половина гостей разъехалась, обнимаясь с Галиной  под соснами, Григорий слышал доносящиеся с балкона профессорского кабинета голоса, и готов поклясться, что говорившие ссорились. А вот кто был оппонентом Садовского, он, увы, не разглядел.
На поляне танцевали четверо: Саша Ладынин с Катей и Коля Игнашевич с Настей. Гришка прекрасно видел эту четвёрку из сосняка. Их можно смело исключить из числа подозреваемых. А вот Зеленцова и Лосева он на полянке не видел. Где они были? Мог ли кто-то из них подняться в кабинет Садовского и устроить ссору? Запросто. Генка Зеленцов слишком откровенно подсиживал шефа, явно претендуя на его место. Борис Маркович уходить не собирался и Генку игнорировал. Неужели ради должности завлаба можно пойти на убийство? А Лосев – фактический руководитель института? Зачем-то же он явился на дачу без приглашения. Наверняка у него были веские причины уединиться с профессором в кабинете? Но стал бы такой солидный господин, как Юрий Викторович, убивать Садовского на глазах коллектива?
Худой подозрительный мужчина в сером тоже не давал Грише покоя. А вдруг это он прокрался в дом и убил профессора? Где же теперь искать странного незнакомца? Шульга вспомнил, что в лесу Садовский и худощавый обсуждали бывшего сотрудника института Козинцева.
Семён Семёнович Козинцев – профессор микробиологии, приятель Бориса Марковича Садовского умер в прошлом году. Перед смертью долго болел и лечился в психиатрической клинике. Близких родственников у покойного не осталось, лишь внучатая племянница, которой отошла профессорская квартира. Эта информация никак не проливала свет на тёмную личность незнакомца из леса. Он мог оказаться кем угодно: как случайным знакомым, так и дальним родственником этого Козинцева.
И вдруг, совершенно неожиданно на похоронах Садовского Григорий  увидел его. Всё в той же серой кепке, сером плаще с поднятым воротником, худощавый стоял в сторонке, прячась в тени деревьев.
Шульга даже не пошёл на поминки, решив проследить за незнакомцем.  Когда траурная процессия удалилась, мужчина в сером торопливо прошмыгнул к остановке, успев в отъезжающую маршрутку. Чтобы не упустить типа, Григорию пришлось поймать частника и следовать за маршруткой. Подозрительный вышел на конечной, скрывшись за забором какого-то учреждения.
«Городская психиатрическая больница № 2», – прочёл Шульга и вздрогнул. Секретарь Верочка говорила, что Садовский навещал Козинцева именно во второй психиатрической. Похоже, он на правильном пути.
 На территорию Григория не пустили, а строгий охранник заявил, что никакой информации о сотрудниках не даёт.
Значит, худой – сотрудник. Уже что-то.
Вечером, оседлав старенький мотоцикл «Хонду», Гриша затаился недалеко от ворот психушки. Рабочий день заканчивался, тип в кепке не заставил себя долго ждать. Он вышел из больницы и спокойно направился к остановке знакомого маршрутного такси. Шульга неотрывно следовал за маршруткой, в которую сел незнакомец.
Никуда не торопясь «серый» вышел на пятой остановке, покрутился возле газетного киоска, заглянул в универмаг, отоварился буханкой хлеба, бутылкой кефира и уныло побрёл во дворы. То ли его насторожил рёв «Хонды», то ли он что-то заподозрил и заметил слежку, но его поведение изменилось. Клиент явно занервничал. Несколько раз обернулся, а потом вдруг так резво припустил, что Григорий чуть не потерял его из виду, едва успев заметить, как «серый» юркнул в крайний подъезд девятиэтажки.
Дверь подъезда оказалась закрытой на кодовый замок. Задрав голову, Шульга высматривал, на каком этаже загорится свет, пытаясь вычислить квартиру преследуемого. Почти одновременно лампочки зажглись на четвёртом, шестом и седьмом этажах.
Прислонив «Хонду» к стене дома, сыщик сел на лавочку и закурил.
Из подъезда вышел пацан.
- Дядь, дай закурить,- нагло попросил тот, развернув назад козырёк бейсболки.
- Молод ещё, - усмехнулся Шульга, но протянул пачку.
Подросток взял две сигареты. Одну заложил за ухо, а вторую прикурил от предложенной Григорием зажигалки.
- Твой байк? - покосился парень на мотоцикл.
Шульга кивнул.
Парнишка обошёл «Хонду», погладил бензобак, со знанием дела потрогал сиденье, подержался за руль и презрительно выдал:
- Не-а, не крутой. Вот у Митяя из третьего подъезда настоящий «Харлей Дэвидсон». Тот круче!
- Слушай, знаток, тебя как зовут?
- Серёга.
- А меня - Григорий. Ты из этого подъезда?
- Допустим, и чё?
- Дело у меня к тебе, Серёга. Человека одного разыскиваю, приятеля старинного. Худой, в кепке и сером плаще. Не знаешь, случайно?
- Шизик что ли из 130-ой?
-  Почему шизик?
- Так он в дурке работает и сам того,- парень покрутил у виска.
- Я смотрю, ты не только в байках, но и в психиатрии разбираешься,- поддел Гриша.- Посторожи мотоцикл, пока я с товарищем потолкую.
- А дашь прокатиться?
- Кружок по двору, - предупредил Шульга.
- Идет,- обрадовался парень и открыл Григорию входную дверь.
Поднявшись на шестой этаж, он позвонил в 130-ую.
Дверь долго не открывали, но Гриша звонил и звонил. Наконец из-за двери мужской голос спросил:
- Кто там?
- Откройте, пожалуйста. С избирательного участка по поводу выборов,- брякнул он первое, что пришло в голову, запомнив фамилию с рекламного плаката, висевшего на двери подъезда.
Дверь отворилась, и он увидел болезненно худого мужчину, без сомнения того самого, только без плаща и кепки.
- Я не задержу вас надолго, – пообещал Григорий, протискиваясь в квартиру.- Буквально несколько вопросов. Мы проводим анкетирование всех жителей района. Вы за кого собираетесь голосовать?
Пока мужчина соображал, что к чему, Шульга уже обосновался на стуле в прихожей и извлёк из кармана блокнот, ручку, приготовившись записывать.
- Не знаю. Я, собственно говоря, ещё не определился.
- Тем более. Очень советую поддержать кандидатуру Валерия Виноградова. Основным пунктом его программы является повышение заработной платы бюджетникам. Вы кем работаете?
- Врачом.
- Вот видите, вас это касается в первую очередь. Один проживаете?- Григорий окинул оценивающим взглядом скромную однокомнатную квартиру.- Продиктуйте свои данные, - требовательно попросил он.
- Рачков Пётр Ильич, 1964 года рождения, врач психиатр второй психиатрической больницы.
- Второй психиатрической? Да что вы говорите. Надо же, какое совпадение. Там лечился один мой знакомый - профессор, Семён Семёнович Козинцев. Не припоминаете?
Рачков вздрогнул.
- Причём здесь Козинцев?- испуганно спросил он.
- Так вам знакома эта фамилия? Прекрасно. В таком случае
меня интересует всего два вопроса: что вы делали на даче Садовского и куда исчезли бумаги профессора?- выпалил Гриша, понимая, что игры в кошки-мышки закончены и Рачков уже догадался, что он совсем не тот, за кого себя выдаёт.
- Какие бумаги? Кто вы такой?
- Спокойно, гражданин. Не стоит так нервничать. Расскажите правду про  Козинцева и Садовского, я сразу уйду.
 Рачков  изменился в лице. У доктора задёргался глаз,  на лбу выступила испарина.
- Убирайтесь немедленно, пока я не вызвал полицию!- трясущимися руками Пётр Ильич схватил телефонную трубку, судорожно набирая чей-то номер.
«А нервишки-то у психиатра совсем ни к чёрту. Вредная работа с психами доконала бедняжку», - подумал Григорий.
- Ладно, успокойтесь. Уже ухожу,- миролюбиво согласился он, не желая привлекать полицию. - Только учтите, если это вы довели профессора до инфаркта, и спёрли его бумаги, я этого так не оставлю. Добровольная помощь следствию смягчит вашу участь.
- Вон!- завизжал психиатр.
Опасаясь, что на его визг сбегутся соседи, Шульга был вынужден ретироваться.
- Надумаете поговорить, звоните. Мой номер на тумбочке, - успел крикнуть Гриша.
Дверь с треском захлопнулась.
Рачков был явно напуган, а значит, имел к смерти профессора самое непосредственное отношение.
 «Эх, не надо было уходить, а просто прижать докторишку к стенке. Хилый, выложил бы всё от страха как миленький», - с запоздалым сожалением подумал Шульга, выходя из подъезда.