Искушение

Вот тебе и Великий пост. Погода такая же строгая, как и он, не смотри, что март на дворе ночами по–зимнему морозно. Зато днём погодка разогревается на солнышке, а после обеда нет-нет да ручейки зазвенят.
Каждый год особенно радовался весне сельский священник отец Константин, настоятель Никольской церкви. Долгое ожидание пасхальных торжеств, пробуждение природы, постепенный приход тепла – всё это робким предчувствием зарождающегося счастья глубоко отзывалось в его сердце.
- Полно сетовать да обижаться, матушка, - обычно бодро говорил он своей жене, - Праздник ведь скоро, от того и искушения на нас сильнее наваливаются. А мы их улыбкой прогоним да крестным знамением. Слава Богу за всё!
Всегда позитивный, неунывающий батюшка, будто сам излучал солнечный свет, который, кажется, мог растопить любой лёд неприязни. Прихожане его любили, даже далёкие от церкви сельчане относились с уважением, некоторые приходили за советом. Батюшка по привычке встречал всех с улыбкой, никогда никому не отказывал в помощи, последний рубль из кармана отдаст. Даже подаренный родителями внедорожник поменял на потрёпанный жигулёнок, а на вырученные деньги заказал настоящий из особого сплава колокол. Матушка первые годы совместной жизни пыталась повлиять на мужа, ведь и свои дети кушать хотят, но он подойдёт, обнимет, заулыбается и скажет:
- Да разве ж мы в беде? Это другим помощь нужна, а не нам! За доброе сердце и Господь помилует.
Многие не понимали, зачем батюшка принял на работу водителем бедового парня Женьку. Тот всё больше проводил времени в городе, чем именно занимался, никто не знал, но из-за судимости за хулиганство по малолетке и неуживчивый характер официально устроиться никуда не мог.
Солнышко с утра весело поигрывало, запутавшись в тюле на окне.
- Никак тепло уж, вот она весна, на пороге…
- Не рано ли обрадовался, батюшка? – не поддержала его радости жена.
- Смотри, как с окна припекает, день будет тёплым, ручьи уже с утра бегут.
- К обеду жду, успеете?
- Должны, нам только до города добраться, закупим, что нужно и назад. Самое позднее часа в два, думаю, вернёмся.
Накинув демисезонную куртку, батюшка вышел на крыльцо. Раскинул в стороны руки, потянулся, радостно улыбнулся новому дню:
- Чувствуешь чем пахнет?
- Чем может в деревне пахнуть, ты что? – опять не поняла его восторга жена.
- Эх, воздух-то какой! Особенный! Новой жизнью пахнет, весной!
В это время послышался звук клаксона.
- Иди уже мечтатель, карета подана, – матушка, шутя, одёрнула мужа за куртку, - Нелегко ли оделся? Возвращайся скорее…
Но отец Константин уже ничего не слышал, он бежал по оттаявшей дорожке к подъехавшему жигулёнку, что-то тихонько напевая себе под нос.
Город по сельским меркам находился недалеко – километров 70 в один конец, по хорошей дороге часа полтора-два. Но это по хорошей дороге. Каким будет путь, батюшка и не предполагал. Выехав за пределы села, Женька решил сократить путь и предложил рвануть не по асфальтированной дороге, а напрямую через степь, в зимнее время ездить здесь гораздо ровнее и быстрее.
Не преодолев и половину расстояния, путники остановились. Хорошо накатанная колея в некоторых местах уже начала проваливаться.
- Вчера ещё здесь всё, как ровное полотно было, а сейчас того и гляди передком сядем, - начал было оправдываясь извиняться Женька.
- Ничего, ничего, - подбодрил его отец Константин, - Ты главное не спеши, с Божией помощью выберемся, не сомневайся.
Женька что-то недовольно буркнул и притих, сосредоточившись на дороге. А ухабы попадались всё чаще. На одном из них мотор внезапно заглох.
- Вот и Бог Ваш не помог! Эх, дороги, - Женька с досадой рубанул ладонью по рулю и вылез из машины.
Батюшка бросился ему помогать, но парень его остановил.
- Сидите, сам виноват, сам и исправлю…
Отец Константин, не стесняясь, признавался, что в технике не разбирается, но он не мог хотя бы морально не поддержать водителя. Пока Женька старательно что-то искал и проверял под капотом, он подбадривал его, вспоминал из своего прошлого и друзей-священников какие-то незамысловатые истории, которые всегда хорошо заканчивались.
Женька долго молчал, а в итоге выдал:
- Боюсь, в нашем случае чуда не будет. Похоже, мы здесь надолго застряли. Как бы ночевать не пришлось, если ещё кто-то по этой дороге не поедет. Вы бы вернулись в салон, одеты уж больно легко.
За почти час проведённый на свежем воздухе батюшка, действительно, изрядно подмёрз, но садиться в автомобиль, пока водитель стынет на улице, совесть не позволяла. Погода между тем начала портиться. Над землёй повисли тёмно-серые тучи, и пошёл снег. Не просто пошёл, а повалил.
- Только этого не хватало, - жёстко ругнулся Женька, - Небось, в ночь метель разыграется, замёрзнем … Батюшка, если Ваш Бог есть, молитесь ему, просите о помощи. Боюсь шансов у нас, чтобы выжить, немного. В метель пойдём пешком – заблудимся, а за ночь в машине, как пить дать, замёрзнем.
Отец Константин и сам понимал, что дело плохо. От холода он уже не чувствовал пальцев ног, лёгкая куртка на спине не грела. Мысленно прогоняя отчаяние, сел на заднее сидение автомобиля и задумался. С малых лет он безоговорочно верил в Бога, просто так, как верит младенец, что родная мать его никогда не оставит, не обидит. В юношеском возрасте наивности, конечно, поубавилось, но стержень веры остался. И только в семинарии, когда его за ложную клевету едва не отчислили с учёбы, пришло осознание, что Бог не только жалеет, милует, но и попускает искушения. Всегда нужно быть готовым сделать правильный выбор, а при необходимости и чем-то пожертвовать, может быть даже, собственной жизнью.
«Глупая какая-то получается ситуация, нелепая смерть от холода в степи, неужели такова Твоя воля, Господи!? Неужели жил я зря? Ведь столько ещё не сделано, и храм, милый наш храм, как я мечтал, чтобы засверкали на солнце твои купола, а колокольный звон разливался по всей округе. Прости, меня святитель Николай, не успел восстановить храм в честь твою освящённый. Помолись за меня многогрешного и раба Божия Евгения, чтобы не судил нас Господь очень строго, когда предстанем пред Ним..»
В это время дверь авто открылось, это Женька вернулся на водительское сидение. Между попутчиками повисла гробовая тишина. Отец Константин молился, Женька погрузился в свои мысли. Сколько времени прошло, никто не знает, батюшка и Женька, почти задремали. Чёрная мгла коварной змеёй проползла в салон. Ледяной холод настойчиво поджидал свои жертвы.
Внезапно кромешную темноту прорезал яркий луч света, послышался густой и глубокий гудок.
- Вот те раз, - встрепенулся Женька и первым выскочил из салона. Батюшка поспешил за ним, но окоченевшие ноги не слушались. Кое-как выбравшись на лютый холод, в свете фар он увидел тёмные очертания большегруза.
- Сам не пойму, вроде не впервые здесь езжу, а заблудился, метель вон какая. На вас чуть не наехал, - услышал батюшка обрывок уже начавшегося разговора.
- А у меня движок заглох, стуканул, видать, кранты. Если б не ты, замерзли б точно. Куда ехать, я покажу, нашу машину на буксир зацепим, а батюшку в спальник забрать надо, а то вот-вот окочурится.
Очутившись в тёплой кабине большегруза, священник крепко заснул. И только на подъезде к дому Женька разбудил его. Оба водителя, видимо, уже подружились за время пути и активно что-то обсуждали. Батюшка не решился их перебивать, а только слушал. Подъехав к дому, батюшка протянул руку внезапному спасителю и спросил:
- Как зовут-то тебя, добрый человек? Всю жизнь за тебя Богу молиться буду!
- Спасибо, батюшка, Николай я, Николай.