Меченый

Из серии "Байки старого охотника"

Байка шестая.

Жарко натопленная печь, сытная закуска и волшебный напиток Фёдора Андреевича сделали своё дело. Меня накрыло волной умиротворения. Все мои заботы и хлопоты закружила лихая позёмка и унесла куда-то далеко в завтрашний день. Я даже рад был тому, что разыгралась метель. На охоту ведь и в следующие выходные сходить можно, а вот так вот душевно посидеть получается не часто.
- Хороший у тебя самогон, Андреич, душевный. - похвалил Пётр Васильевич, благостно щурясь. - Вот только духу самогонного в нём нету. Парфюмерией какой-то пахнет.
- Ты чего выдумываешь? - возмутился Фёдор. - Какой парфюмерией? Да мой самогон на орешках кедровых настоян, да на зверобое. Черемуховый цвет для запаха добавлен.
- Вот я об этом и говорю. Травки, цветочки... Сплошное баловство. То ли дело мой продукт. Там ещё бутылку не открыл, а уже с ног валит от аромата. Самогон - священный продукт, рожденный в союзе льда и пламени, и дух у него должен быть соответственный!
Фёдор Андреевич хотел было возмутиться, но передумал и рассмеялся:
- Тьфу на тебя, философ хренов. Твою сивуху не то, что нюхать и пить, на нее смотреть даже нельзя. Мутная, как из лужи.
Пётр Васильевич, в отличии от товарища, возмутился без раздумий:
- Чё это она мутная-то? Она не мутная! Она, того... С мякотью она, вот!
- С какой мякотью? - опешил Фёдор Андреевич.
- С такой... - Пётр неопределённо покрутил в воздухе ладонью. - С полезной мякотью. Чего пристал, вообще? Лучше историю какую расскажи, а то Саня уже дремать начал.
Меня и в прямь слегка разморило, но услышав про историю я оживился и дрёму как рукой сняло. Фёдор Андреевич задумчиво затянулся трубкой, выпустил к потолку облако дыма и сказал:
- Историю? Есть у меня одна история... Не про зеленобородого, но мистика в ней тоже наблюдается. Случилось это с Серёгой, брательником моим двоюродным.
- Это Меченый который? - поинтересовался Пётр Васильевич.
Фёдор кивнул, а Пётр пояснил мне:
- У него родимое пятно на физиономии. Да такое странное. Словно кто-то пятерню приложил. Вот так.
С этими словами Пётр растопырил пальцы и звонко припечатал ладонь к носу, для наглядности.
- Точно. - подтвердил Фёдор Андреевич. - Только в те года у него этого пятна ещё не было и Меченым его никто не звал. Отслужил он в армии, вернулся в родную деревню и устроился рамщиком на колхозной пилораме. Работа, по тем временам, денежная, но и вкалывать приходилось будь здоров. За день норму напилить надо, а вечером раму смазать да настроить, чтобы на завтра простоев не было. Так что возвращался с работы Серёга поздно.
Из-за такого графика личная жизнь у Серёги не клеилась, но он на этот счёт и не парился. Парень он видный был, девки деревенские по нему вздыхали, а ему до фонаря. Мечта у него была - денег побольше заработать, в город свинтить, да на городской жениться. Говорил, что с деревенскими не интересно ему. Мол, поговорить даже не о чем. Чудак человек. Баба - она баба и есть. Что городская, что деревенская. Все разговоры к одному финалу сведутся...
Ну так вот. О чём я? Да! Поздно домой он возвращался, значит. И путь его лежал мимо колхозного пруда. Пруд здоровый был. По одному его берегу поля шли, да дорога, а другой берег близёхонько к лесу подходил. Так вот, на том лесном берегу стоял палаточный лагерь студентов геодезистов. Уж не знаю, чего они там геодезировали, но ребята были культурные. С деревенскими у них конфликтов не было.
Ну вот, значит, возвращается раз брательник мой с работы, затемно уже. Идёт по дороге вдоль пруда, а на том берегу, у студентов, костёр горит, ребята песни под гитару поют. Отдыхают в общем. Ну, идёт Серёга, на костер поглядывает, песни студенческие слушает, и вдруг видит - на берегу, рядом с дорогой,
девчонка сидит. И по ней видно, что городская она. Маечка на ней, шортики. Ручки-ножки тонюсенькие, кожа до того белая, что в лунном свете словно светится, личико будто из фарфора вылеплено. И волосищи густые, чёрные. Красавица, в общем. Шаги Серёгины услышала, повернулась к нему, а в глазищах огромных, ни капельки страха. Ну ясно, что дурёха городская, не пуганная. От мамки с папкой вырвалась и весь мир для нее одно большое сказочное приключение. Сидит, ресничками хлопает.
- Здравствуйте. - говорит.
- Здравствуйте. - Серёга отвечает. - А вы чего тут одна? Поздно ведь. Мало ли кто по ночам шастает.
Девчонка смеётся:
- Да кто тут шастать будет? Все деревенские уже по домам давно, вы вот только припозднились.
- Я-то с работы иду. А вы чего от своих ушли? Обидел кто?
- Да ну их. - махнула рукой студентка. - Каждый вечер одно и тоже. Надоело. Я сюда переплыла чтобы в тишине посидеть и природой насладиться.
Серёга удивлённо огляделся. Где она тут природу нашла? Дорога пыльная, поля да камыши. Странные эти городские. А девчонка по траве рядом с собой хлопает и зовет его:
- А вы не сильно торопитесь? Садитесь рядышком, поболтаем.
Ну, Серёгу два раза упрашивать не надо было. Поначалу разговор не клеился, а потом, слово за слово, нашли общие темы. И проболтали они до утренней зари. Опомнились только, когда в деревне петухи запели. Девчонка вздрогнула и говорит:
- Ой, утро уже. Поплыву я.
- А мы ещё увидимся? - Серёга спрашивает.
- Конечно! Я тебя вечером на этом же месте ждать буду. - рассмеялась девчонка и в щёку его поцеловала.
И Серёга понял, что влюбился окончательно и бесповоротно. Домой он в этот день не пошёл. Какой смысл? Вернулся на пилораму, покемарил пару часов в опилках и за работу принялся. Дело делает, а у самого думки только о студентке этой. Еле вечера дождался, рабочее место к завтрему приготовил и бегом на пруд. А она уже там сидит. Ждет, значит. Ну, в этот раз Серёга уже посмелее был и на разговоры они всего час потратили, а потом поцелуи начались и нежности всякие. Дальше поцелуев в эту ночь дело, правда, не дошло. А вот на третью ночь любовь у них попёрла во всём своём великолепии. Что они там в камышах вытворяли, про то одним лягушкам ведомо.
Вот так, значит, и закрутился у них роман. Две недели Серёга каждую ночь на пруд бегал. Утром поспит на работе, жбан молока парного с хлебом и салом засадит, и опять бодрячком. И всё бы ничего, дело то молодое, оно понятно. Но стал Серега сохнуть. Парняга-то он был здоровый, кулак размером с подойник, а тут так схуднул, что сам на себя не похож. Живой шкилет, кожей обтянутый. Родные, понятное дело забеспокоились. А ну как приболел парень. Может вирус какой или глисты, прости Господи. Но Серёга был бодрячком, работал, как прежде и болезненного поведения не показывал. И родные, всё списав на его любовные похождения, успокоились.
А ещё жила у них в деревне бабка одна, Мустаихой звали, из татар сосланных. Так в народе закрепилась за этой бабкой слава ведуньи. Лечила она народными средствами. В советское время таких, понятно, гоняли. Дескать, не научный метод, но Мустаиха председателю колхоза своими травками геморрой вылечила и её не трогали.
И вот, значит, в выходной день встречает наш Серёга эту Мустаиху у магазина. Она на него странно так взглянула и хвать за руку.
- Это ж кто к тебе так присосался, милок? - говорит.
У Серёги глаза, как чайные блюдца стали. Он понять не может что к чему.
- Никто ко мне не присасывался. - отвечает.
- Ты мне не свисти. - шамкает бабка. - Я такое дело за версту чую. Какая-то погань с тебя жизненную силу сосёт. Ещё неделька и досуха тебя выпьет. Сознавайся, с кем недавно познакомился? Или может полюбовницу какую завёл?
- А вот это не ваше дело! - возмутился Серёга и даже вырваться попытался, но Мустаиха вцепилась в него, как коршун в курёнка.
- Эх, дурак молодой. - говорит ему она. - Вижу, что бесполезно тебе объяснять. Не головой ты сейчас думаешь.
Сорвала Мустаиха с придорожного куста веточку. Небольшой такой прутик, с ладошку длинной. Пошептала чего-то и протягивает его Серёге со словами:
- Возьми этот прутик, сверни его в колечко, и посмотри сквозь это колечко на свою полюбовницу. Так ты её истинное обличье увидишь и всё наваждение с тебя спадёт.
Ну, Серёга этот прутик в карман сунул, лишь бы от бабки отвязаться, и забыл про него. Вспомнил только под утро, когда они со студенткой вдоволь накувыркались. Она в озеро окунуться пошла, а он одеваться стал. Тут то и нащупал в кармане прутик. Достал его, свернул в колечко и, ради смеха, на подругу свою глянул...
Серёга парень не из робких был. Два года в десантуре отслужил, с парашютом из самолёта прыгал, а тут, как заорёт от страха. Девица та жуткой тварью оказалась. Всё тело склизкое и вроде как чешуёй покрыто. Морда и змеиная, и человечья одновременно. На лапах между пальцами перепонки жабьи. В общем, не баба, а ящерица какая-то бабообразная.
Она сразу сообразила, что её раскусили, как только Серёга заорал. Одним прыжком из воды выскочила, схватила парня своей жабьей лапой за физиономию и в пруд поволокла. Серёга пытается лапу от лица оторвать, да куда там! Словно тысячью присосок присосалась. Серёге не вдохнуть, ни крикнуть. А девка змеиная его в воду тащит. Утопить, стало быть, хочет. Тут Серёга, с перепугу, отбиваться стал. Машет руками без разбора. А руки-то у него подлиннее будут, чем у змеюки этой. Раз десять он своим кулачищем ей в жбан угодил. Не выдержала девка, отпустила Серёгу. Нырнула в воду, только её и видели. А Серёга без чувств упал.
Утром грузовик повёз доярок на утреннюю дойку. Они-то и увидели парня. Валялся на берегу, на половину в воде. Чудом не захлебнулся. Давай его откачивать, по щекам хлестать, а он не очухивается. Его в больничку повезли, но деревенский врач тоже не смог ничего сделать. Короче, пришёл в себя Серёга только через месяц, в областной больнице. Сразу стал про девку эту змеиную рассказывать, но ему не поверил никто. Врачи сказали, что у него сильное истощение было. От этого и галлюцинации всякие возникали. А то, что у него на всю морду лица красный отпечаток пятерни остался, так это от нервов. Такое, сказали, часто бывает. Только я вот считаю, что правда это всё. Не тот человек Серёга, чтобы такое выдумывать. И ходит сейчас где-то эта змеюка в человечьем обличии и из мужиков все соки вытягивает. Вот такая история...
- А я всегда говорил, что все неприятности от баб. - заплетающимся языком проговорил Пётр Васильевич - Наливайте!
Мы налили и выпили... За прекрасных дам!