Пов. страт-х. хввку. гл. 14. рационализаторы

Рационализация в армии — дело непростое, а иногда даже опасное для самого рационализатора. Патенты, конечно, в то время не выдавались, а авторские свидетельства ничего не стоили для изобретателя. Владельцем изобретения все равно выступало родное государство. Оно, с одной стороны, щедро регистрировало всякую «туфту», с другой стороны, случалось, разбазаривало ценные изобретения. Друзьям страны Советов бесплатно, а потенциальным противникам — за мизерную лицензию. Вот и старались все, как могли. Одни изобретали, другие разбазаривали. Если бы многие новации не были «очень секретными», то мы были бы на первом месте в мире по  количеству изобретений и рацпредложений.
В этот творческий процесс незаметно настало и наше время вносить свою скромную лепту. Шел 1978 год. Мы, уже курсанты четвертого курса, на ремонтной практике за городской чертой в Померках. Там располагалась загородная база училища, набитая всякой техникой — от устаревших ракет до современных лазеров.
Сидим, паяем, приборы починяем. Руководитель практики капитан Сабаев, за свои пьяные приключения прозванный «устав, отлитый в бронзу», вернее, он сам себя так почему-то называл в моменты просветления и особого служебного рвения, объявляет нам план подачи рацпредложений. Погода стоит весенняя. Всем хочется быстрее на стадион или пива, еще хотелось с девчонками пообщаться. А можно и все вместе. Скорее бы отсидеть практику, и кто куда. А тут — подать столько-то предложений, иначе доклад начальнику факультета и лишение свободного выхода в город. А это уже удар ниже пояса, так как свободный выход за территорию училища — главное преимущество старшекурсника. Но поднявшийся, было, ропот быстро стихает. Есть свет в конце туннеля. За каждое рацпредложение платят из фондов ВОИР — всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов — пять, а то и десять рублей. Деньги для курсанта немалые: на пять рублей можно было на троих и выпить, и закусить. Мы быстро считаем. Бутылка водки «Московская» по прозвищу «коленвал» (потому что слово «московская» было написано ступенчато) — 3 р. 62 коп., полкило колбаски докторской — 1 р. 10 коп., буханка белого хлеба — 20 коп., еще и стакан семечек — 5 коп., чтобы запах отбить. Это настоящий стимул. Работа закипела.
Чего только не предлагали. Сопротивления и конденсаторы переставляли, крышки в приборах наоборот закручивали. Одни предлагали удлинить антенну, другие — укоротить. Вот тебе сразу два предложения. Все, способные как-то мыслить, а их в каждом учебном отделении немного, и отличить резисторы от транзисторов, писали, чертили, сдавали на комиссию всевозможные идеи. Мы готовы были взять на себя денежные лимиты и других факультетов. Что могут придумать простоватые механики с первого факультета со своими болтами и гайками, стрингерами и шпангоутами ?*. А у нас пятый факультет — электроника. «Лепи горбатого» в любом уголке схемы. Сам черт не разберет, что там нужно, а что лишнее.
Надо сказать, в комиссии ВОИР тоже не дураки сидели, а доценты с кандидатами. Наше ХВВКУ, по слухам, вообще самое остепененное в Вооруженных Силах было. Два десятка докторов наук и до сотни кандидатов «рубили шаг» на плацу во время торжественных построений.
Вот они-то большую часть наших  творений отправляли в мусорную корзину, но кое-что проскакивало. Это начало превращаться в интеллектуальную игру: кто кого запутает. Интереснее любого экзамена. Двойку не поставят, а деньги и благодарность в приказе очень реально получить.
Надо сказать, что надежды на курсантские мозги у нашего начальства были обоснованы. Некоторые дипломы башковитых отличников при небольшой доработке на кандидатскую диссертацию тянули. Но бывали и курьезные случаи, можно назвать их легендами. И, как пишут в романах про шпионов: «Теперь об этом можно рассказать».
Давняя училищная легенда гласит, что один троечник на лабораторной работе шутки ради так раскрутил гироскоп, что, когда вернулся преподаватель, у него глаза на лоб полезли. Гироскоп — это прибор, который помогает ракете ориентироваться в околоземном пространстве. Как, по-вашему, ракета находит дорогу к запланированной цели? Вот по гироскопу и находит. Так вот, гироскоп раскрутился быстрее, чем предусматривали тактико-технические данные. А это драгоценные секунды ответного удара в соответствии с нашей военной доктриной. Сбежались маститые полковники, охали и ахали. Потом начальник кафедры и профессура долго пытала несчастного троечника, как он получил такие характеристики. Но тот, как партизан, стоял на своем: «Крутил все ручки подряд — и баста».
Троечнику поставили четверку, и все засекретили. Потом, говорили, тот преподаватель докторскую диссертацию на основе этой лабораторки защитил. Оказывается, курсант, сам того не зная, резко повысил боеготовность сразу всех ракетных войск стратегического назначения, а решение такой научной задачи соответствует уровню доктора наук. Так как, и козе понятно, без хорошо раскрученного гироскопа ракету не запустишь. Наверное, эта диссертация смогла бы поместиться на одну страничку, но обоснование сделали страниц на пятьсот, потому что в науке свои правила, и эти правила всегда так хочется нарушить и списать все на молодость.
В этом мне повезло больше других. Была у нашего училища давняя беда — это его адрес. Центральная улица полуторамиллионного города. Особисты стонали от невозможности предотвратить нашему вероятному противнику — «снятие излучений», то есть электронного прослушивания и записи сигналов аппаратуры на расстоянии. Из-за этого в секретные аудитории даже в стены вмонтировали металлическую сетку. Начальство периодически тыкало пальцем в дома на противоположной стороне улицы и стращало нас:
— За каждым окном может быть агент с аппаратурой. Проверяйте заземления и экранирование.
Мы бдительно вглядывались в чужие окна, особенно из корпуса « А», по вечерам. Иногда удавалось заметить вместо агента раздевающуюся перед сном хорошенькую женщину. Ну, чем тут защититься от невидимого супостата?
И тут на этой практике меня осенило, как одним махом отнять хлеб сразу у всей империалистической агентуры, а заодно посетить наше любимое кафе «Лесное» в парке Горького на полученные дивиденды.
Так как в расчетах электрических схем я был не силен, то решил оперировать сразу блоками аппаратуры. Понадергал из разной техники блоков, каждый весил килограммов по десять–пятнадцать. Но их же не в космос отправлять, зато устройство выглядело очень габаритно. Соединил напрямую блок питания с генератором несущей частоты, добавил датчик случайных чисел, и все на антенну через усилитель «заедренил». В результате более мощное излучение похожих сигналов легко маскировало в эфире побочное излучение секретной аппаратуры.
Не знаю, что думала городская служба радиоконтроля, отслеживающая всякие электронные излучатели, впрочем, это другое ведомство, но эффект превзошел все ожидания. Комиссия приняла рационализацию на ура.
Не думаю, чтобы мое устройство внятно заработало, но идея всеобщего «зашумления» излучений была настолько прозрачна и не требовала никаких умственных или материальных затрат, что на лицах персонала кафедры ясно читалось: «Как это мы сами до этого не доперли?». Я получил признание и огромный гонорар — 40 рублей. Хватило на два посещения кафе с девчонками. Посасывая из бокала прозрачный херес, я пришел к двум судьбоносным выводам и поделился ими со своим неизменным соратником Петей:
— В науке не нужно ничего усложнять, самое эффективное всегда на виду. И не надо переживать о результатах. Их всегда могут «слямзить». Вот, мы выпустимся через год и разъедемся по таежным углам, а кто-то из паркетных офицеров статейку изобразит или получит авторское свидетельство на наше устройство распугивания шпионов.
— Это точно, — согласился захмелевший Петя.
В будущем я всегда придерживался этих выводов и ни о чем не жалел. Но служба в войсках подарила мне еще одну мудрость.
Никогда не высовывайся с новыми идеями. Получишь головную боль, и, что хуже всего, можешь стать незаменимым. Это конец карьере — будут тормозить на каждом этапе. Это только в кино выдвигают инициативных и энергичных. Каждый умный начальник держит инициативных при себе. В худшем случае, как диковинку, в лучшем — как замену для себя самого. Выдвигают в основном дураков. Наказания за тупость в уставе не предусмотрено. А как от такого избавиться? Только на повышение или в академию отправить, чтобы не мешал служить. Потом сами плачут, когда из академии получат себе такого в начальники. А дело сделано. Такова сермяжная армейская правда.
Я свято придерживался своих принципов, и все было хорошо. На разносах начальства я трагически соглашался, что не успеваю освоить новое, мне нужно больше времени, чем другим. А если и предлагал что-то новое, то выдавал это за хорошо забытое старое. Жизнь протекала спокойно, без рывков, но однажды, в конце своей военной службы, допустил непростительную ошибку. Видно, расслабился. Уже сам стал преподавателем, разморило меня после войск в этом доме отдыха под названием высшее военное инженерное училище связи . И вот как было дело.
Направили ко мне дипломников. Ломаю голову, какую тему им дать в разработку? Вспомнил, как мы в шутку на спор телеграфный аппарат 1946 года выпуска с помощью двух сопротивлений к персональному компьютеру подключили. Было это еще в академии в адъюнктуре. И черт меня дернул.
— Пишите, товарищи курсанты, тему: «Разработка устройства сопряжения телеграфного аппарата с компьютером». Работа сложная, будете писать втроем.
Одному — аппаратную часть, другому — программную, третьему — применение.
Курсанты — ребята мне попались неглупые — тупо смотрят и хлопают глазами. Думают, шучу. А я им жестко говорю:
— Вы специалисты по передаче данных, вот и передавайте их с компьютера на телеграфный аппарат. Что тут непонятного?
Время идет. Меня не достают. Смотрю, трудятся, пиво не пьют, но и на выходе ничего нет. Занервничали. Осталось недели три до сдачи диплома. Думаю: «Теперь пора». Вызвал их и говорю:
— Если нет новых идей, то новыми сделаем хорошо забытые старые идеи. Все в наших руках. Пойдите на соседнюю кафедру, возьмите из аппаратуры уплотнения сигналов блок сопряжения. Я уже договорился. Перепаяйте два резистора. На схеме я обвел их красным кружком. И втыкайте блок одним концом в компьютер, другим — в телеграфный аппарат. Программку для компьютера за день напишете.
Так и сделали. Все довольны. Я без особых усилий одно рацпредложение на три диплома разделил, и никакой головной боли. Но насчет головной боли я здорово ошибся. Я никогда не вникал в ввузовскую  бюрократию и пропустил тот факт, что у меня оказался единственный диплом с аппаратной реализацией за три последних года. Мы создали реальное устройство, а не эфемерную программку для ЭВМ. Как «старый солдат», я почувствовал, что «высунулся над окопом». Нехорошее предчувствие. Теперь начнут таскать по выставкам, комиссиям, конференциям. Прощай, спокойная жизнь, придется отдуваться за всех тех, кто не может или не хочет работать головой, а работает только языком в аудитории или ногами на плацу. Но это были еще только цветочки — ягодки оказались впереди.
На окраинах империи потихоньку раздувались локальные гражданские войны. Агенты иностранного влияния в Кремле и на периферии не дремали, и наше рацпредложение совпало по времени с разгаром горбачевской перестройки, точнее, апогеем гражданской войны в Таджикистане. Откуда было знать малограмотным старым большевикам в Политбюро, что либерализация отношений с национальными меньшинствами в условиях всеобщего разграбления всегда ведет к войне. А к войне мы всегда слегка не готовы.
Пока памирцы и таджики истребляют друг друга, наши части 201 дивизии, воюющие без опознавательных знаков или под видом таджикских добровольцев, не могут передать данные со своих надежных телеграфных аппаратов напрямую в Москву, так как там уже «успешно» прошла горбачевская компьютеризация. Военный НИИ связи наверняка получает втык. А тут какие-то пацаны-дипломники играючи решают эту проблему вообще без всяких затрат. Стандартный блок, стандартный телеграфный аппарат. Ткнул два раза паяльником, и система сопряжения полевых узлов связи с компьютерами генерального штаба готова.
Генералы, конечно, меня пытались заставить демонстрировать достижение. Но меня на мякине не проведешь. Я выставлял курсантов, ссылаясь, что это целиком только их заслуга.
Думаю, многие большие начальники нажимали кнопки клавиатуры компьютера, читали свои сообщения на допотопной телеграфной ленте и дивились: надо же, работает. К счастью, я вскоре покинул это ведомство. Но меня еще года два доставали вопросами по этой «диковинке».
*Стрингер (англ. stringer) — продольный элемент конструкции корпуса ракеты. Шпангоут  (нидерл. Spanthout) — поперечный элемент жесткости обшивки корпуса ракеты.