Как я был царем

  ...Толпой любимцев окруженный,
   Выходит Петр.Его глаза
   Сияют.Лик его ужасен,
   Движенья быстры.Он прекрасен,
   Он весь, как божия гроза.
            А.С.Пушкин "Полтава"
Великое множество сюрпризов дарует актерская профессия ее обладателям. Как приятных, так и не слишком. Однако то, что она дает возможность свободно перемещаться во времени и пространстве, помогая воплощать самые смелые фантазии, искупает многое. А по сему, я нисколько не сомневался, принимая лестное предложение на участие в празднествах, посвященных Дню города в роли царя Петра Алексеевича. Рост и стать позволяли, а портретного сходства предполагалось достичь посредством грима и костюма. Последний пункт, что немаловажно, организаторы брали на себя. Мне же был задан лишь единственный вопрос: смогу ли я достать ботфорты? Я опрометчиво пообещал поинтересоваться в театре. Этот ответ был воспринят как положительный, и вся ответственность за подбор царской обуви легла на мои плечи, а точнее, на мои ноги.  Но об этом и многом другом мне предстояло узнать позже.
     В назначенные день и час (но - увы! - без ботфорт) я прибыл на место. По пустынному берегу, где должно было развернуться действо, уже бродили какие-то люди. По их поведению и внешнему виду нельзя было понять, будущие ли это зрители или активные участники, то бишь сподвижники царя. Не пристало же великому государю без свиты! Наконец по характерным признакам я вычислил организаторов шоу и обратился к ним по поводу полагавшегося мне царского облачения. Широким жестом мне было указано на большую кучу разноцветного тряпья, лежавшую на земле. Все это «богачество» пребывало в неописуемом беспорядке. Видимо, работники Мосфильма, ведавшие прокатом, отпускали видавшие виды костюмы на вес. Безусловно, если бы нам предстояло изображать  бегущих из горящей Москвы французов,  цены  бы не было этому «прикиду». Однако перед нами стояла совершенно иная задача. От щедрот киностудии был также предложен темный парик с тощей косичкой – вещь, скорее, из арсенала барона Мюнгаузена, нежели деталь, достойная венчать монаршую главу.  Но отступать было поздно: маховик празднества был уже запущен. Берег стремительно заполнялся жаждущими зрелища россиянами, и мне не хотелось омрачать торжество своим отказом.
     С трудом подобрав камзол, способный прикрыть наготу и не смотревшийся «обдергайчиком», в коем в пору от долгов  бегать, я принялся расчесывать парик, пытаясь придать ему некое благообразие.  В качестве усов пришлось использовать подвернувшиеся под руку  накладные ресницы,  превратив их  в знакомые всем петровские усики. Слава Богу, нашлась треуголка. Подобно Михаилу Васильевичу Ломоносову, который с помощью кусочков смальты воссоздавал  героический образ Петра на мозаичном панно «Полтавская баталия», я подручными средствами добивался  необходимого сходства с императором. Оглядев себя в зеркало, пришел к выводу, что мне удалось создать портрет царя-работника, не гнушавшегося никаких видов деятельности, а посему не слишком озабоченного своим внешним видом. Сгрудившаяся вокруг свита, в зипунах от госкино, была под стать своему атаману.
     По сценарию, в условленный момент, вся эта живописная компания, больше похожая на новгородских ушкуйников, нежели  на «птенцов гнезда Петрова», должна была появиться из-за речного поворота на предоставленных плавсредствах. Затем,пришвартоваться и сойдя на берег, величественно прошествовать к эстраде, сопровождая царя, а там  со вниманием и должным почтением  выслушать его обращение к потомкам. Хотелось бы добрым словом вспомнить десантников, выступавших вслед за нами, благодаря им, царь не остался босым: высокие армейские боты заменили отсутствующие ботфорты.
     При размещении на ботике я занял приличествующее шкиперу место на носу. Правая нога, обутая в вышеупомянутую обувь, была выставлена вперед и гордо попирала бушприт. По команде с берега ушкуйнички  дружно налегли на весла, и мы двинулись навстречу славе… или позору.
     Толпа на берегу, уже основательно разогретая  всеми  доступными способами, с недоумением и любопытством наблюдала за нашим приближением, тщетно пытаясь разгадать хитроумный замысел устроителей. Но, очевидно, школьная программа не в достаточной степени осветила все грани деятельности российского самодержца - преобразователя.  Да и реющий над нами Андреевский флаг ничего не объяснял. Для данной команды больше подошел бы «Веселый Роджер».
     Когда мы пристали, берег встретил нас гробовым молчанием, грозившим взорваться свистом и улюлюканьем. Обычная при швартовке команда: «Отдать концы!» прозвучала несколько двусмысленно. И если бы не бравурная музыка из репродукторов, сошествие на шаткие мостки прошло бы под стук собственных копыт.
    Напряжение нарастало… И тут я понял: наступил  момент  доказать, что годы учебы прошли не зря и мастера-педагоги, выбравшие меня из сотен других, не ошиблись. «Как царя встречаете, холопы!»  -- громогласно  вопросил я, ступая на землю. «А как?»  --  недоуменно прозвучало в ответ. Столь простодушный вопрос, безусловно, заслуживал снисхождения: ведь коммунистические идеалы в головах собравшихся были уже порушены, а державное сознание еще недостаточно окрепло. «Троекратным  «ура»: два коротких, а третий – с раскатом!» Повторять не пришлось. И народ с воодушевлением воздал дань Дому Романовых в моем лице.  Волна дремавшей доселе народной любви вынесла нас к эстраде, где развеселившаяся толпа с восторгом встречала каждый пункт Петровского указа. Оробевшая, было, свита приосанилась, приободрилась и, обретя уверенность, готова была разделить со мной любые испытания, ниспосланные коварной Судьбой.
      Опираясь на их решимость, можно было бы, обратившись к сюжету, знакомому по картине «Утро стрелецкой казни», воздать должное нашим обидчикам в лице нерадивых организаторов. Но мой Петр был в  более зрелых годах, и такой поворот событий противоречил бы исторической правде. На это я пойти не мог. К тому же, чувствуя себя триумфатором, царь был великодушен и ограничился лишь «малым петровским загибом», да и то, в качестве внутреннего монолога.
        Когда моя почетная миссия завершилась, я с долей сожаления расставался со ставшими мне почти родными мосфильмовскими обносками. Ведь в них я познал не только минуты сомнения, но и радость народного признания.
      С той поры, во избежание конфузий, мой Петр выезжал на подобные ассамблеи со своим гардеробом.
Рассказ публиковался в журнале "Театральный мир" №11 ноябрь 2013
в журнале "Талант" №21 август 2015
Народная книга "Были 90-х" 2 том. Автор-составитель Александра Маринина 2017год