Как я был космонавтом

                Все мы – святые и воры
                Из алтаря и острога…
                Все мы смешные актеры
                В театре Господа Бога !..
                Николай Гумилев

               
    
      Бессмысленно и неразумно возражать тем, кто вслед за Шекспиром отождествляет наш грешный мир с театром. Ведь даже при поверхностном наблюдении  можно заметить, как окружающие нас  люди с наслаждением  предаются лицедейству   и беспрестанно «прикидываются» в меру своих способностей. Их страсть к перевоплощению уже давно возобладала над желанием быть, а не казаться.
       Обремененному же ролями актеру в повседневной жизни хочется оставаться самим собой, что так необходимо для сохранения личностного начала.  Мысли подобного рода  порой овладевали мной после того, как в очередной раз  опускался занавес и гасли софиты. Нечто подобное бродило в сознании и в тот памятный день,  когда, отработав свое,  я покидал  съемочную площадку фильма «Русь изначальная», которую  на сей раз представляли  развалины Генуэзской крепости, что в Судаке. По замыслу режиссера-постановщика они должны были являть собой неприступную твердыню императора Юстиниана, осажденную отважными русичами. Мне же, как византийскому стратегу, надлежало противостоять столь безрассудным планам варваров. Воплотить все это в кадре планировалось завтра, на сегодня же рабочая смена подошла к концу. Теплый крымский вечер  опустился на окрестности Судака, и лишь последние лучи закатного солнца еще играли на зубчатой кромке Консульской башни, самой высокой точки цитадели. Серые камни кладки, хранившие память о древних зодчих, источали накопившееся за день тепло.
         Сбрасывая воинские  доспехи и смывая исторический  грим, тем самым избавляясь от личины коварного византийца, я и не подозревал, что, несмотря на поздний час, в этот вечер мне уготовано примерить на себя  еще не одну роль. И от убедительности исполнения зависело многое. Однако все это ожидало меня впереди, а пока я спешил присоединиться к собратьям по актерскому цеху , которые освободились раньше и уже давно расслаблялись в ресторане при гостинице, где их вниманию, кроме меню, была представлена культурная программа, в исполнении местной самодеятельности. Поскольку душевных  сил и энергии  для подготовки вероломных замыслов моим героем было потрачено немало, то теперь хотелось насладиться  заслуженным покоем в сочетание с  изысками местной кухни.
         Уютный зал ресторана с неизменными пальмами в кадках, плюшевыми гардинами, хрустальной люстрой и оркестром, наигрывавшим танго, как нельзя  лучше располагал к отдыху, неспешному созерцанию и возможности наконец-то побыть самим собой.  Однако,  оказавшись в компании  своих коллег, я даже не успел  ничего заказать, как артист  К., известный своими розыгрышами и мистификациями, тут же заявил, что я много потерял, пропустив   музыкально-пластический номер в исполнении местных поварих. Выяснилось, что в мое отсутствие, свободные от вахты мастерицы борща и котлет  зажигали публику  ритмичными  -- с намеком на эротику -- танцами, что для  середины 80-х годов прошлого века  было  весьма смелым явлением. Видимо, очарованный  их пышными формами и откровенными костюмами,  артист  К. жаждал повторения.   Для реализации своей прихоти он выбрал  весьма оригинальный прием. Пригласив к столу метрдотеля, неугомонный почитатель женской красоты, представил меня как будущего космонавта, которого  просто необходимо чем-то порадовать перед трудным и опасным полетом, и номер с аэробикой как нельзя лучше для этого подходит. Дама в униформе, окинув меня оценивающим взоров, судя по всему, пыталась понять, обладаю ли я той  избранностью, ради которой стоит нарушить  культурную программу вечера. Внешность и манеры  выдавали в ней человека, привыкшего повелевать всегда и во всем, а такие люди, как правило,  не склонны исполнять чужие просьбы без реальной выгоды для себя.  И хотя не так  легко  было выдержать  испытующий взгляд этого «генерала в юбке», мне это, очевидно, удалось, поскольку, сделав какие-то свои умозаключения, она, загадочно подмигнув, удалилась, одарив нас зыбкой надеждой и терпким  запахом  ядреного парфюма.
      Сложность ситуации состояла в том, что единственную  площадку для выступления уже заняли  танцующие пары, посетителей ресторана, а  новоявленные артистки, покорившие воображение актера К., уже заслужено пользовались плодами произведенного фурора, принимая знаки внимания со стороны распалившихся  почитателей.
      Тем временем отдыхающие после съемок артисты, расставшись с  кино-образами, вернули свое  обличье и, что особенно отрадно,  не успели его растерять , хотя довольно активно отдавали дань мастерству местных виноделов.
     Видимо приведенные метрдотелем аргументы были настолько вескими, что возражений со стороны подчиненных барышень  не последовало.  Вполне возможно, сработал мой статус космонавта, коему мне уже невольно  приходилось соответствовать.
       Зазвучала фонограмма, и притомившиеся «нимфы» лениво задвигались в такт аккордам. В ожидании своего заказа, я старательно делал вид, что наслаждаюсь их  "пластикой и грациозностью". Тем временем метрдотель, склонившись к моему плечу, доверительно сообщила, что этот маленький  каприз обойдется мне в  две бутылки шампанского. Что и говорить: моя, вторая за сегодняшний день, роль давалась нелегко и совсем не дешево. И если за первую  платили, то за последнюю приходилось расплачиваться. Между тем   круговорот событий стремительно  затягивал в орбиту новых персонажей.  Не успели смолкнуть последние звуки фонограммы, как в зале ресторана нарисовался, забредший в поисках  приключений  местный  авторитет. Не твердая походка и блуждающий взор аборигена говорили о том, что «на грудь» уже где-то изрядно принято.
     Проходя мимо нас, он небрежным, но уверенным движением подхватил  стоявший рядом со мной  стул. Естественно, я  как будущий покоритель Вселенной не мог равнодушно снести такую бесцеремонность. «Любезный, -- как можно убедительнее  произнес  я, -не мешало бы  испросить дозволения».
      Костолом, видимо, только этого и ждал и на мое корректное замечание обернулся лишь для того, чтобы не промахнуться, « отоваривая»  стулом незадачливого  оппонента. Однако на какое-то мгновение его  мутный взгляд скользнул по лицам,  сидящих за нашим столиком, и в  сознании питекантропа что-то замкнуло. Безусловно,  он уже где-то видел этих людей, но где? А остатки серого вещества, отравленного алкоголем, отказывались выдать вразумительный ответ. И тогда парень сфокусировал все свое внимание на мне. Его пристальный сверлящий  взгляд не предвещал  ничего хорошего, и все тело «космонавта» напряглось, как перед выходом в открытый космос. Но внезапно лицо моего визави преобразилось. Рот с фиксой ощерился, и неподдельная детская радость прозвучала в голосе: «А-а, узнал… «Вокруг смеха»». В следующее мгновение  до сознания дошло, что отдаленное сходство с актером  Л. Ярмольником, активным участником этой передачи, может оградить меня от неприятностей. И как не жаль  было расставаться  с образом  космонавта, преимущества новой роли были очевидны. Разуверять его я не стал. Опасность потасовки,  к общей радости,  миновала. В знак примирения и нового знакомства обладатель фиксы тут же заказал ящик ново-светского  шампанского. В это время ведущий объявил, что для дорогих гостей из Звездного городка и киногруппы  прозвучит песня «И снится нам не рокот космодрома…» Я чуть было не приготовился подпевать, забыв, что  уже не являюсь отважным  пилотом звездолета.
     Казалось, что начавшийся с потрясений вечер обретал вполне миролюбивый характер, но тут дала себя знать неуемная натура «авторитета». Очевидно, желая на деле показать, «чьи в лесу шишки» и  кто тут правит бал, он решительно поднялся  и  двинулся в сторону оркестра, явно имея цель изменить музыкальный фон вечера.
    Не преминув  воспользоваться  кратковременным отсутствием, внезапно обретенного спонсора,  я оперативно переправил причитающееся с  нас шампанское ударницам общепита.  Танцы, ранее прерванные к общему неудовольствию посетителей, возобновились  с  новой страстью. Партнеры уже не сдерживали своих эмоций. Внезапно мелодия оборвалась, и зазвучал шлягер Вячеслава Добрынина: «Не сыпь мне соль на рану …» в исполнении нашего нового знакомого, представленного публике, как Симеон Таврический, а для близких друзей -- Сеня Тавро. Хотя после аттракциона щедрости с ящиком шампанского он мог бы представиться и  графом Монте -Кристо. Но, видимо, «врожденная скромность» не позволила Сене  присвоить столь звучное «погоняло». А может быть  хотелось  намекнуть, что при разборках наш герой  привык  апеллировать  раскаленными «аргументами».  Исполненный хит, очевидно,  адресовался  работницам пищеблока, которые, судя по всему, не всегда  по прямому  назначению использовали вышеупомянутый ингредиент. Закончив свой импровиз, новоявленный шансонье, с гордым видом,  вернулся к нашему столику, явно рассчитывая увидеть восхищенные взоры и услышать слова благодарности.  Однако,  «не респекта, не уважухи»заезжие артисты спиваку-Сене  не оказали … Да и вообще, разомлев от выпитого,  вели себя довольно  безучастно к происходящему. И напрасно… Возникшее было, благодушие  мецената таяло на глазах.
    То ли я не слишком хорошо справлялся  с ролью народного любимца, неподражаемого в образе цыпленка-табака, то ли в Сене  взяли верх антисемитские настроения, да и  нужен  ли повод, когда «кипит наш  разум возмущенный», а недремлющее «классовое  чутье» помогает  найти подходящую жертву. Подозреваю, что  этому потомку степных кочевников не приглянулся   мой "медальный" профиль. Захотелось  немедля «исправить» эту, как ему казалось, «ошибку» природы.  Образ щедрого и благородного Гаруна-аль-Рашида  бесследно  растворялся в клубах табачного дыма, уступая место звериной маске Джека Потрошителя. О наличии реквизита, необходимого для воплощения  этого персонажа, можно было даже не сомневаться. Напряжение нарастало…
    Богатый житейский  опыт подсказывал, что мордобоя  не избежать,  и в сознании  замаячили новые роли. Выбор их был невелик: участник драки, превысивший меры самообороны, потерпевший, а если не слишком повезет, то и жмурик…
    Было от чего прийти в уныние: ответственность перед завтрашней съемкой  несколько  ограничивала свободу действий. Неожиданно и как нельзя, кстати, на выручку пришла администрация в лице вышеупомянутого «генерала в юбке», решившая защитить честь мундира и оградить заезжих знаменитостей от чрезмерного «гостеприимства». При активном участии бравых блюстителей правопорядка Сеня был изъят из финальных картин  этой, не в меру затянувшейся пьесы.
    Я же  довольствовался  ролью скромного  статиста, то бишь, законопослушного постояльца, уснувшего  безмятежным сном  в своем номере до следующего утра. А в соседних апартаментах растревоженный эротическими танцами  поварих беспокойно ворочался на своей кровати, заваривший эту кашу, артист К., и снился ему уж конечно не рокот космодрома…

   Рассказ был опубликован в №3/2021 журнала "Веси".