Тропинка в Европу

Степан Сом в свои неполные двадцать пять лет от роду уже дважды привлекался к уголовной ответственности за хулиганство. Первый раз за нанесение легких телесных повреждений  своему же собутыльнику получил один год условного заключения, а второй – за такую же пьяную драку в ресторане – шесть месяцев лишения свободы в колонии общего режима. Теперь вышел на свободу и твердо заявил своим корешам:
   - Все, ребята, завязываю, хватит мелочиться, еду за баблом в Германию.
   - Да, кому ты там нужен? – удивлялся его опрометчивости Петя Клоков,  одноклассник и друг детства. – В Германии уже своих девать некуда, они даже настоящих немцем с Казахстана и Поволжья не принимают. А тут ещё азиаты с африканцами.
   - Ничего, мне место найдется, - стоял на своем Степан, - у меня все схвачено, будет и работа, и вид на жительство. Братан поможет.
   Сом имел все основания так говорить и думать. Во-первых, он имел специальность электрика и газоэлектросварщика  пятого разряда, а, во-вторых, его родной брат Иван уже три года, как выехал в Германию на заработки и там остался. Трудится на домостроительном комбинате, получает около двух тысяч долларов в месяц, женился на немке польского происхождения и вот-вот должен получить гражданство. А сейчас приехал с молодой женой по имени Барбара на шикарном светло-сером «Мерседесе» в гости и пообещал родокам вывезти непутевого сына и младшего брата за границу на работу и перевоспитание.
   - Там немец быстро ему мозги вправит, - рассуждал их отец, - даст пару раз палкой по спине – шелковым станет.
   - А может и женится на какой-то богатой фрейлин, - мечтала мать, заглядывая в глаза своей бойкой иностранной невестке.
   - Да, да, - мило улыбаясь, кивала та, - он добрый хлопака, у нас таких мало. Хитрых много, а простых и моцных ниц нема.
   - Так будут, - твердо обещал Иван.
   Степан молча слушал эти разговоры и поневоле расправлял плечи, вытягивал шею и напрягал бицепсы на руках, чтобы никто не сомневался в его будущих победах на интимном и трудовом фронте. 
   Короче, сговорились. Скинулись Степану на дорогу, помогли оплатить заграничный паспорт, приодели его, подстригли, а Барбара даже начала проводить с ним ежедневные уроки по изучению немецкого языка.
   И вот они в пути. Миновали Польшу и приблизились к границе с Германией. Но чем дальше Степан удалялся от дома, тем больше росло в нем чувство тревоги и неуверенности. Его братец был человеком угрюмым, молчаливым, никогда не бросающим слов на ветер. Он ничего не обещал наперед и даже толком не разъяснял. Все говорил в последний момент, когда уже без его слов и решений ничего нельзя было поделать. Любил, так сказать, повести себя круто, ошеломить и даже подавить окружающих, а непутевого брата и того более.
   Миновав польскую таможню, Иван язвительно спросил у Степана:
- Ну что, сукин сын, хочешь в Германию?
- Ну да.
- А виза у тебя есть?
- Какая виза? Ты ж ничего не говорил... Сколько надо платить?
- Почти сто долларов.
- Так что? Брать? - Степан скорчил кислую мину и начал пересчитывать свои деньги.
- Цо ты мучиш хлопца? - вмешалась Барбара. - Он же твой братец.
- Ничего, ничего, - гоготал Иван, - пусть прочувствует текущий момент, это ему  только на пользу.
- Так хоть объясни, что делать, - обиделся Степан.
- Вот сейчас и растолкую.
Иван порылся в толстом бумажнике, достал свою немецкую визитку с точным адресом, телефоном и местом работы, вложил в паспорт брата и высыпал ему в карман горсть мелких монет:
- А теперь слушай внимательно и запоминай. Немецкие таможенники и пограничники обращают внимание лишь на машины. До примитивных и бедных типов, вроде тебя, им дела нет. Поэтому действуй смело и решительно. Сейчас расслабишься, примешь безразличный вид и пойдешь прямо к телефонам, которые находятся   на германской стороне. Чуть что, объясняешь, что польские телефоны не работают, с них ты не можешь дозвониться до брата. Вот, мол, его адрес, вот его номер... Все понял?
- Нет, не все.
- Что не ясно?
- Вы где меня заберете?
- Там же у телефонов. Ты держишь трубку возле уха и ждешь нас. Усек?
- А это... - поперхнулся Степан. - Стрелять никто не будет?
- Нет, не волнуйся, они стреляют только по тех, кто удирает
- Там говорят, немцы любят порядок.
- Конечно любят, еще как. У них даже мысли не может появиться, что кто-то осмелится пересечь границу без штемпеля в паспорте.
- Так это не опасно? - еще раз переспросил Степан и облизал губы.
- Жизнь тебе гарантирую. В крайнем случае это не страшнее, чем устраивать пьяные драки и сидеть в камерах с пидарасами. Понял?
- Понял.
И младший Сом послушно вылез из машины, заложил руки за спину и медленно, вразвалочку, словно прогуливаясь, побрел тенистой, асфальтной аллейкой мимо пограничного шлагбаума, двухэтажной таможни и вышел прямо к автостоянке уже на немецкой территории. Подошел к телефонам.   Тут его изрядно перепугал выскочивший откуда-то запыхавшийся бюргер.
- Битте... - начал он быстро что-то лепетать, жестикулируя руками.
Степан скорее догадался, чем понял, чего хочет немец, и достал с кармана сразу все свои монеты. Бюргер благодарно затряс головой:
- Данке шин, данке шин...
Выбрал для себя несколько нужных монет, сунул в карман Степану несколько марок и бросился к телефону. Степан тоже подошел к автомату, опустил подходящую по размеру монету и набрал номер квартиры своего брата. Прижал трубку к уху и, как музыку, начал слушать длинные зуммеры.
Через полчаса на автостоянку вырулил Иван с Барбарой.
-    Ну   что, - спросил старший, - живой?
- Живой, - ответил младший.
- Вот видишь, а ты боялся. Садись.
Стёпа прытко плюхнулся на заднее сиденье и лимузин плавно тронулся в сторону Берлина.

* * *
Всего два дня гостевал Степан у своих родственников. На третий Иван, многозначительно вздохнув, строго поведал:
- А теперь пора браться за дело.
- За какое дело? - насторожился Степан, ожидающий очередного подвоха со стороны своего крутого братца.
- В русской тюрьме ты сидел?
- Сидел.
- Знаешь, как это делается?
- Знаю.
- Вот и хорошо. А теперь посидишь и в немецкой.
- Ты что?! - вытаращил глаза Степан. - Очумел? Я не хочу, брось свои дурацкие шуточки.
- Это не шуточки, а самый короткий путь к «аусвайсу».
- Куда, куда?
- К виду на жительство. Хочешь остаться в Германии?
- Ну да.
- Так вот слушай и не перебивай…
И Сом старший, довольно подробно разъяснил своему брату, как следует действовать, чтобы наверняка остаться в Германии и получить работу. Степан сопротивлялся недолго, ибо выбора у него просто не было. И через весьма короткое время уже делал то, что умел лучше всего в своей жизни. Зашел в бар, выпил два стакана виски со льдом и неуклюже задел локтем одного молодого, но очень полного германского гражданина. Да так сильно, что тот опрокинулся на пол вместе со стулом. А его приятелю, который вскочил, желая защитить своего соплеменника, показал увесистый, квадратный кулак. И немцы отступили.
Тут же прибыла полиция, заковала Степана в наручники и повезла в участок. Здесь его паспорт долго и внимательно изучали дежурные офицеры, но так и не поняли, как он прибыл в Германию, по какой дороге и откуда. Мужеподобная немка, плохо владеющая русским, провела допрос, засыпая Сома вопросами типа «Кто? Как? Откуда? И зачем?»
Степан, памятуя наставления Ивана, только смущенно улыбался, что-то мычал себе под нос, подымал и опускал плечи, делая вид, что ничего не понимает и очень сожалеет, о случившемся. Прижимая поочередно то правую, то левую руку к сердцу, твердил одно и тоже:
- Виноват, извините, больше не буду.
В конце концов, полицейские, утомившись глупостью «русского», дали ему подписать какой-то протокол, посадили в машину и повезли в эмиграционный лагерь,  где Степана приняли без всяких вопросов. Завели в душевую, забрали одежду, выдали чистое белье и светло-синий, спортивный костюм. Предоставили маленькую комнатку со всеми бытовыми удобствами.
Его конвоир, здоровенный негр в униформе, но без оружия, показал ему где находиться столовая, кинозал, спортплощадка, дал лист бумаги с отпечатанным   распорядком дня на английском и русском языке.  Тыча в него пальцем, с трудом произнес:
- Делать все так.
Плотно пообедав в лагерной столовой наваристым куринным бульоном, гречневой кашей с сосисками и овощным салатом, Сом с интересом бродил по режимной територии, восхищаясь чистотой спортивных площадок и 6лагоухающими  клумбами, повторяя про себя:
"...твою мать, нам бы такие тюрьмы..."
На волейбольной площадке, услышав родную сердцу матерщину, встретил земляков из Севастополя. Их сняли с сухогруза, на который наложили арест за арендную неуплату. Правда, эти моряки не сильно расстроились и не очень спешили на свою бедную родину. Только и соображали, как остаться на чужбине, хотя бы на несколько месяцев.

* * *
   Через неделю в лагерь прибыл Иван. Братья долго сидели на скамейке в уютном скверике и беседовали по душам.
- Ты   еще пробудешь здесь около месяца, - разъяснял свой план старший, - больше двух они не держат. Но если у меня все получится так, как я  рассчитал, дней через десять будешь на свободе, и начнешь работать в моей смене.
- Да ты не спеши, - сопел Степан, поглаживая свой живот, - здесь тоже хорошо кормят.
 - Ты что, отъедаться  сюда приехал? Сукин ты сын, я тебя тут быстро переделаю...
- Да успокойся, это я так к слову. Лучше скажи, не сможешь ли забрать со мной еще пару ребят?
- Каких еще ребят?
- Моряков с Крыма. Они тоже хотят здесь подработать.
- Какие у них специальности?
- Кажется мотористы.
- Нет.  Нам нужны каменщики, штукатуры, плотники. Впрочем, если они толковые, их здесь приметят.
- Кто?
- Да есть кому, - Иван сделал глубокомысленную паузу и продолжил, - понимаешь, тут все продумано и схвачено. Ты попал на рынок в качестве товара. Немцы изучают каждого и если находят подходящих, то сразу же появляется   соответствующий "покупатель" и предлагает тому или иному эмигранту работу и жилье. Вот и я на тебя привез такую себе заявку о том, что ты нужен нашему комбинату, и мы возьмем тебя под свою гарантию.
- Это что-то вроде утечки умов?
- Не совсем, умные уже давно выехали, теперь работящие "утекают" во все стороны.
- Боже мой, а кто же у нас останется?
- Кто останется, тот и останется…


* * *
Прошло полгода. Степан, как мог, и даже более того, очень добросовестно трудился на домостроительном комбинате, получая около тысячи долларов в месяц. Жил в семейном общежитии, питался в рабочей столовой, развлекался в барах, правда, очень сдержанно и скромно. Даже мелкий конфликт, с приводом в полицию, поставил бы крест на его пребывании в Германии.
Барбара активно пыталась найти ему пару. Перезнакомила со всеми своими незамужними и даже некоторыми замужними подругами, однако безуспешно. Практичные немки сразу улавливали в безалаберном Степане жизненную неустойчивость и легкомыслие, желание лишь выпить и погулять.
Да и сам Степан ничего не находил в аккуратных  немкенях, считающих каждую свою копейку. И в одном из писем к Пете Клокову искренне признался: «Не могу я больше здесь. Это не жизнь, а прозябание, черт знает что, не с кем даже выпить и подраться. Еще немного скоплю деньжат, куплю “Опель” и поеду домой. Заказывай столик на двоих, а там видно будет…»