В преддверии выборов

За ельцинско-путинскую эпоху в нашем городе закрылось огромное количество предприятий. В Центральном районе – все шахты, в нашем – Рудничном – только на моей памяти – закрытие Прокопьевского фарфорового завода, завода резиновых изделий, завода КПДС, дрожжевого завода, табачной фабрики и швейной фабрики «Горнячка». Прокопьевский завод шахтной автоматики разрушен, а ДК этого завода рассыпается на куски в прямом смысле, став убежищем бомжей; «последние вздохи» делает трамвайное управление, сокращая год от года маршрут за маршрутом. Население Прокопьевска и района сократилось за четверть века на треть: с былинных 350 тыс. до ублюдочных 200 тыс. «с хвостиком». Люди вымирают, люди уезжают…
И «запутинцы» в это время, вторя словам Чубайса, продолжают орать: «Эти предприятия убыточны – они не вписались в рынок – и должны были перестать существовать!», «Эти люди безынициативны – они не вписались в рынок – и должны перестать существовать!». Твари вы, вместе со своим рыжим Чу! Забыли о социальной ответственности, существовавшей до ельцинско-путинских времён, когда сверхприбыль от продажи за бугор нефти и газа справедливо распределялась, в том числе, и «нерентабельным» предприятиям в разных отраслях. Зато – существовали рабочие места на этих самых «нерентабельных» предприятиях. Существовал постоянный источник дохода у населения. Отсутствовала безработица, но была уверенность в завтрашнем дне. Да и продукция этих самых «нерентабельных» предприятий, нельзя сказать, что была предельно дорога или низкокачественна. (О качестве – отдельный разговор: когда у меня сломался «постперестроечный» холодильник, его успешно заменил аппарат 1960-х годов выпуска, которым просто не пользовались из-за меньшей ёмкости камер). Уж молчу про угольную отрасль, которая в связке с металлургией, являлась и является в Кузбассе стратегической, обеспечивающей нужды ВПК. Но какой ценой даётся населению современная пресловутая «рентабельность», когда вместо убыточных, но экологически более безопасных уже закрытых и заброшенных шахт, появляются многокилометровые кратеры разрезов, уничтожая собой гектары почвы, целые экосистемы, отравляя водоёмы и жизни людей. Металлургия соседнего города – Новокузнецка – также в упадочном состоянии: можно посмотреть на ситуацию с былыми гигантами – КМК и ЗапСиб-ом…
Намеренно не делю ельцинско-путинскую эпоху на периоды «одного» и «другого» или «алкаша» и «спортсмена». Потому что – принципиальной разницы не вижу. Кагэбэшник, конечно, более изворотлив и намного более изощрён: где надо – кулачком потрясёт с шапкозакидательскими лозунгами, где надо – слезу пустит в «едином порыве с электоратом» (не зря в его родной структуре актёрские курсы – обязательный к изучению предмет). Но что мешало этому «спортсмену» в 2000-е годы, когда цены на энергоносители превышали 100 долларов за бочку, развивать другие (не энергетические) отрасли промышленности в стране, как это было раньше? Ответ очевиден. Вместо справедливого распределения сверхприбыли от продажи за бугор нефти и газа, как это было до ельцинско-путинской эпохи, она (сверхприбыль), текла только в карманы друзей «спортсмена» и в пресловутую «подушку безопасности» стабфонда, которая медленно таяла от растущей инфляции и «проедалась» населением в, так называемые, «сытые нулевые». Но это всё – сиюминутные решения. Где 25 млн высокопродуктивных рабочих мест из майских указов «спортсмена» от 2012 года? Где уверенность в завтрашнем дне? Я вижу только увеличивающуюся армию чиновников и силовиков, обласканных властью и поющих оной в ответ дифирамбы. Вижу шапкозакидательские мультики, где «спортсмен» даёт всем супостатам «по рогам». И вижу нищету и убогость вокруг, в своём городе. О котором у меня такие светлые детские воспоминания. Когда идёшь из детского садика с экскурсией на ПФЗ, а там – в ещё не разобранных в 90-е на кирпич цехах – кипит работа, кипит жизнь, работницы режут нам, детям, колбаску белой глины на кусочки, а мы увлечённо лепим из них тарелочки, кружечки, увиденные нами там же – в цехах. Или когда отец, работавший на ныне закрытой и заброшенной шахте им. Калинина, в свой выходной ведёт меня по каким-то своим делам на соседний с ПФЗ завод КПДС – и там кипит жизнь, бегает кран-балка с железобетонными плитами – а отцов знакомый дарит мне несколько белых стеклянных плиточек, коими покрывали панельные дома в 1970-80-е. Или когда мать показывает мне продукцию своего закрытого ныне завода – резиновые вентиляционные трубы для шахт и горняцкие сапоги. Как Никита Михалков, вопрошавший устами одного из своих персонажей в «Солнечном ударе»: «Где это всё? Куда это всё ушло?», задаюсь всё время теми же вопросами…

16.03.2018 г.