Пов. страт-х. хввку. гл. 19. забастовка

Забастовка армии не присуща. Забастовка — это оружие пролетариата, как и булыжник. Так нас учили на лекциях по истории партии. Была такая мифическая история, которую сейчас никто не помнит. Забастовка в войсках — это нонсенс. Это звучит неправильно и режет слух, потому что в армии не бывает забастовок, а бывает только мятеж. Это и выглядит солидно, и сразу отделяет военную касту от неугомонного пролетариата. В отличие от мятежа, бастовать можно долго, и часто, и даже без особого результата. Мятеж — это серьезно. Это сразу результат. Либо пан, либо пропал. Мятежники в истории всегда пользуются уважением, даже проигравшие. Все понимают — здесь военные идут ва-банк, а это почетно, интересно и рискованно во все времена.
В нашем училище тоже никаких мятежей и забастовок как таковых не было. Было простое скрытое или открытое неповиновение приказам или командам начальников. И принимало это разные формы: обидные и безобидные.
Ну, достали нас на утренней зарядке эти комплексы вольных упражнений, которые надо выполнять весело и синхронно. И как это можно, на холоде и с тяжелой головой? А когда старшина требует их снова и снова повторить для эффектной слаженности, курс внезапно замирает и не реагирует на команды. Просто все вдруг оглохли и оцепенели с посиневшей кожей. Старшина и сержанты начинают метаться и объявлять взыскания остолбеневшим подчиненным, но смешно поставить в наряды вне очереди 150 человек. Этак весь год никто не сможет по очереди в наряды ходить, все будут только вне очереди отрабатывать. Конечно, обидно для старшины такое представление.
А еще обидное неповиновение старшему начальнику возможно и в письменной форме. На гражданке это и в голову прийти не может, но в армии и не такой цирк бывает.
Зашел внезапно ночью дежурный по училищу в Ленинскую комнату казармы, а там под портретами вождей в трусах уютно устроились игроки в преферанс. Видит эту вызывающую картину и в страшном негодовании и полной уверенности, что нарушители никуда от него не денутся, приказывает дневальному подать список картежников. Через какое-то время список готов, и дежурный, не посмотрев в него, убрал в карман и ушел. Утром на совещании начальников факультетов докладывает о ночном инциденте, достает бумажку, читает фамилии: Юран, Блохин, Буряк, Дасаев и еще несколько фамилий знаменитых футболистов того времени. Очевидцы потом рассказывали, что офицеры долго хохотали над своим неопытным коллегой.
Регулярное недовольство курсантов также вызывали долгие разводы перед лекциями на плацу. Особенно зимой без шинелей стоять в строю невесело.
— Не май месяц, давай быстрее, — раздаются нетерпеливые анонимные выкрики из строя.
Когда строй без шинелей стоит на июльской жаре, те же недовольные голоса  выкрикивают:
— Не февраль месяц, разводи быстрее.
А еще можно походить «паровозиком» в строю. Когда весь курс заворачивают начальники на третий круг прохождения строевым шагом, этот строевой шаг может зазвучать, как перестук колес на рельсах. Протестуя против долгой тренировки, все самопроизвольно и дружно начинают чеканить шаг одной ногой, а другой идти походным маршем.
Но самое большое возмущение у военных вызывает некачественная еда. И верно. Во все времена воины пренебрегали имуществом и семьей, но набить живот всегда было главной задачей и высшим торжеством бытия. Если помните, историческое восстание на броненосце «Потемкине» в 1905 году тоже началось из-за гнилого мяса. Это потом большевики обставили мятеж политическими требованиями.
В нашем училище тоже были подобные эксцессы. Чтобы не путать их с мятежом, можно обозначить их как попытки голодовки в знак протеста. Протеста не против угнетения негров в Африке, за это нас замполиты бы просто расцеловали, а против расхищения социалистической собственности и снижения качества рациона. В рамках режимного училища, из которого не принято было «выносить сор», но принято было выносить еду, любое организованное неповиновение сразу вызывало чрезвычайное происшествие.
Весной, как всегда, заканчивалась картошка, и в столовой кормили вдоволь кашами, горохом, капустой с вареным свиным салом («белым мясом») с щетиной. И вот к этому добавилось еще и то, что компот, из-за испорченных сухофруктов, вонял и по вкусу напоминал подошву ботинка. Пить его было невозможно. Кто-то говорил, что, мол, весна — брома  стали больше добавлять (в парке Горького щепка на щепку лезет). Но обычно бром добавляли в кисель, а здесь испорчены были именно сухофрукты. Дня три курсанты терпели. Думали, что дежурный по училищу прекратит это безобразие. Но когда смотрели записи в журнале, за контролем качества пищи, то там всегда стояла «норма». Ну, и понятно, дежурному наливали не из общего котла. Тогда не выдержал второй курс третьего факультета и устроил торжественную сдачу компота с иллюминацией. Запалили плошки с салом на столах, молча встали и, проходя мимо жующего дежурного, каждый ставил свой стакан компота ему на стол. Итого дежурный по училищу получил 128 стаканов компота в добавку. Вопрос с компотом сразу вышел на нужный уровень и был решен оперативно и положительно. Штатное армейское пойло стало удобоваримым.
Но если компот еще можно как-то терпеть или не пить, некачественную еду и антисанитарию терпеть было нельзя. Достало все тоже вареное сало со щетиной и протухшей капустой поутру, которое в меню обозначалось иностранным словом «бигус». Вот тогда наш «борзый» третий курс пятого факультета резко встал и, гремя разбрасываемыми стульями, матерясь и возмущаясь, ушел из столовой без завтрака на занятия в главный учебный корпус. Это уже было похоже на явную забастовку в самой эффективной и многочисленной кузнице кадров для РВСН. Переполох был нешуточный и вышел на уровень начальника училища. Нас всех потом сняли со второй пары и отвели в столовую. Там накормили редким деликатесом — гречневой кашей с молоком.
После этого случая на столах появились белые скатерти, накрытые прозрачной пленкой, и новая посуда. Ведь могут труженики тыла, когда захотят. Стоило прижать начальника тыла училища в политотделе, или, может, Батя наорал на него в своем кабинете, но уровень культуры и качества питания сразу резко начал возрастать. В отместку тыловики сделали нам выставку из сломанной и испорченной посуды, которую изъяли во время обысков в казармах, и заставили все младшие курсы пройти вереницей, как в мавзолее Ленина, и во все глаза смотреть не на мумию вождя пролетариата, а на испорченное имущество.
Глядя на это испорченное имущество, комсомольский актив вспомнил про украденные припасы и возбудил командование. И начальство обязало дежурных по КПП проверять не только сумки курсантов на предмет вноса в казарменную зону недозволенных спиртных напитков и скоропортящейся закуски, но и сумки сотрудников столовых на предмет выноса дефицитных продуктов. Таким образом, баланс интересов был восстановлен, социалистическая собственность защищена, рацион питания улучшен, и забастовки временно прекратились.
*  Бром добавляли в кисель  для снижения потенции курсантов. Это позволяло снизить количество происшествий и самоволок. Сейчас подобные препараты называются «антисекс».