1. 4. Канун осени 1939-го

Я хожу по земле уже более семи десятилетий.
Вижу, как все новые поколения приходят вслед за моим.
Замечаю, как время стремительно меняет условия, в которых нарождающаяся наша смена обретает сознание,
становится иной, непохожей на нас.

Те, кто вступает в жизнь сейчас, несомненно, разительно отличаются от молодежи довоенной.
Та, понятно, была куда менее грамотна, у нее отсутствовали широкие информационные возможности,
ныне ставшие привычными, обыденными для многих.
Зато, поскольку росла не в такой комфортной, как ныне, среде обитания, она быстро взрослела, крепла,
рано становилась на ноги.
 
12 июля 1939-го моему отцу исполнилось шестнадцать.
Был он, как все его сельские сверстники, вполне зрелым, самостоятельным парнем, не боявшимся трудностей.
К тому времени успел, учась в  педагогическом училище Феодосии, пожить отдельно от отца с матерью.

До завершения учебы оставался еще год, когда, по-видимому, возникли  материальные затруднения в семье.
Пришлось перейти на заочную форму обучения.
Иначе не объяснить, почему тем летом Тимофей Федорович, мой будущий дед, пристроил его на работу в колхозе,
где занимал довольно влиятельную должность счетовода.

Позднее, восстанавливая документы, утраченные во время войны, отец, быть может, ошибся.
Он указал, что  хозяйство, где с августа по декабрь 1939-го трудился учетчиком,  носило имя Ворошилова.
{12.3}

Между тем, по утверждению уроженки села Счастливцево, здесь «первый колхоз назывался «Победа».
{13.130}
Впрочем, и свидетельнице могла изменить память: приведенное ею название широко распространилось не до,
а после Великой Отечественной войны.

Работы в конце лета и начале осени в сельском хозяйстве невпроворот.
Счастливцевские сады поселенцев, ставшие колхозными, давали щедрый урожай.
Фрукты отправляли в Киев, Харьков, Москву, оставшуюся часть сушили. 
Во все концы страны везли арбузы, помидоры, капусту.
{См.: 13.130}
 
В общем, на шестнадцатилетнего подростка, назначенного учетчиком во время уборки, столько навалилось хлопот,
что едва удавалось выкраивать время для учебы.
А тут еще поручения комсомольской ячейки. 

Устав РКСМ, принятый в 1918-м, разрешал принимать в его ряды с четырнадцати лет.
В апреле 1936-го съезд ВЛКСМ поднял эту планку на год.
{См.: 13.136}
 
Поэтому отец мой вступил в комсомол в 1938-м, в училище.
Затем, как подобало тогда настоящему комсомольцу, стал членом ОСОАВИАХИМа
(Общества содействия обороне и авиационно-химическому строительству СССР).

Для юноши того времени считалось престижным иметь значки на груди –
ГТО («Готов к труду и обороне»), желательно золотой, и «Юный Ворошиловский стрелок».
 
Мой будущий отец щеголял знаком «Ворошиловский стрелок» I степени.
II степень казалась недосягаемой,  для этого нужно было сдавать норматив по стрельбе из боевой винтовки.
А где ее в Счастливцеве возьмешь!..

Ему, учащемуся педучилища, комсорг ячейки поручил проводить политинформации для колхозной молодежи.
События в мире волновали всех.
А ситуация становилась все горячее.

Откуда черпал новости шестнадцатилетний комсомолец?

Радиоприемники в то время были довольно большой редкостью.
Не всюду пока проникло и проводное радио.
 
По свидетельству Большой советской энциклопедии, сплошная радиофикация колхозов началась только в 1948-м.
{См.: 14. 120.2} 
И все-таки уже к началу 1941-го в стране насчитывалось 11 тысяч трансляционных узлов, около 6 миллионов радиоточек.
{См.: 14. 120.1}

В одном из научных трудов утверждается:
«регулярное радиовещание, начавшись в 1924 г., к 1941-му стало всеохватывающим:
в большинстве городских квартир и сельских изб прислушиваются к чёрной «тарелке» репродуктора».
{14.121, с.7}

Проводное радио не обошло и Крым.
Это подтверждает, например, история Зуи, выложенная на поселковом сайте.
Оказывается, здесь еще до войны «началась радиофикация квартир».
{13.147}

Возможно, висела такая «тарелка» где-нибудь и в дедовском доме.
В таком случае, мой отец мог услышать по радио первое официальное заявление советского правительства
по поводу военного конфликта с Японией.
Оно прозвучало 26 июня 1939-го, хотя бои на Халхин-Голе начались еще весной.
{См.: 13.4.41}

Но если даже дом не был радиофицирован, то уж или «Правду», или «Социалистическое земледелие»,
или, в крайнем случае, «Красный Крым» колхозный счетовод выписывал непременно.
А в конце июня «новости с берегов Халхин-Гола появились на страницах советских газет».
{14.122, с. 488}

Так что сообщения в двадцатых числах августа о сближении СССР с Германией прозвучали на фоне
достаточно тревожной информации с востока.

Вряд ли кто в нашей стране тогда сомневался в неизбежности большой войны.
Более того, в качестве противника видели фашистское государство.

«Пакт о ненападении с Германией никаких иллюзий... не порождал.
Было понятно, что этот документ может войну отсрочить, но не отменить».
{13.137}

Так юный отец мой воспринимал эти новости.
Так и разъяснял своим сверстникам цели внешней политики нашей страны.