О любви к ближнему

        Знаете,  дорогие,  я столько уроков получила  от жизни !  Такой  богатый опыт !  И  словно второе дыхание, у меня открылось  -  ВТОРОЕ  ЗРЕНИЕ.   Я вдруг увидела , какой стержень доброты должен  жить  в каждом из  нас,  какие ценности надо взращивать в себе и в детях. Я словно  прозрела.  И ужаснулась  от того, что натворила в своей жизни.  Скольких дорогих мне людей бездумно обидела, обвинила, унизила ...
       С  запоздалым раскаянием  вспоминаю мои отношения с мамой.  Вот хотя бы этот случай, от которого у меня сердце разрывается от стыда и боли, от моей жестокости к моей маме. 
       Ейск, жара. Папа уже не встает, постоянно дышит кислородом. Подушки кислородные носим из аптеки  и я, и  Таня, и даже шестилетний Саша. Это папино спасение. Окна открыты, затенены лишь ставнями от солнца.  В наших комнатках  тишина,  радио, телевизор - все давно не включается, создается покой для умирающего отца. Я тихонько сижу за столом и что-то читаю, прислушиваясь к дыханию папы. И вдруг   из нашего двора врываются в  тишину комнат  рыдания  и  причитания моей мамы. Я выбегаю на крыльцо и вижу: стоит мама  посреди двора и  кричит с плачем : '' Да за что мне это! Да когда ж ты, Господи,  заберешь... Когда это кончится!''  Я  содрогнулась.  Скорее закрыла  окно, дверь,  бросилась к папе.   Слава Богу, он  был в забытьи и не слышал   маминой истерики. А я  вознегодавала ! Я возненавидела маму. И когда папа  умер, а мама  упала на могилу и рыдала, никакой жалости не было у меня  к  ней.  Я отходила подальше, я не могла слышать маминых причитаний: ,, Шурынька, на кого ты меня покинул!,,  И потом  очень долго .не могла простить маму, не скрывая своей  неприязни.
      А  как бы надо было  поступить мне  в тот момент, когда я увидела маму, несчастную и в слезах во дворе!  Надо было подойти, обнять и тихо  сказать: ,, Мамочка, ну что ты, успокойся!   И папа услышит.  Пойдем домой... Папа ведь умирает...''
     Еслиб я так поступила тогда!!!  Это было бы не только правильно. Это было бы не только по-человечески. Это было бы проявлением моей чуткости к маме, моей тревоги за неё, моей любви.  А какой большой поддержкой были бы для неё моё сочувствие,  моё  сострадание. Вместо этого я  своим осуждением добивала её,  раздавленную горем, не  знающую, как с ним справиться.  В этот тяжкий момент для мамы я думала не о ней, а о себе, своих принципах, своих обидах. Но не о матери. Не о ней.  Карательница  чудовищная!

     Мы часто рассуждаем о любви к своим близким, говорим им  о своей любви. Но только заденьте нас своим  порицанием, только затроньте наши интересы, наши высокочувствительные струнки души ! О-о-о! Вся наша любовь полетит ко всем чертям. Мы не пощадим ни словом, ни  гневом. Да что там - хлопнем дверью или  перестанем отвечать на звонки или письма. Мы  просто  вычеркнем вас из своей жизни! Безжалостно! Беспощадно! Уверенные, что вы того заслужили. И - никаких следов от любви !  Ни-ка-ких.  Потому что её, истинной и преданной  любви,  нет и не было. Мы только знаем, что надо быть добрыми друг к другу, красиво рассуждаем об этом, но быть таковыми не умеем. Бережем изо всех сил свою неприкосновенность. А чуть что - захлестывают возмущения, переполняют эмоции. И так мы жестоки в такой момент, что  буквально готовы убить друг друга.