Виден ли Миру смех?

В это же время, в другой части Ростова, напротив затянувшейся стройки музыкального театра,– Александр Вилискунов окончательно размяк за одиноким столиком в кафе «Радуга». Понурив голову от немилосердной жары, он полусонно ковырялся в вазочке с мороженым, периодически добавляя к тому приличный глоток охлаждённого вишнёвого ликёра.

Тем не менее, мысли Александра были куда более радужными, чем могло бы показаться. Презрев окружающее пекло, они озорным сентябрьским ветерком носились вдалеке от Земных проблем. Сложно даже передать в числах то, в какие неведомые миры их сейчас увлекло. Этой весной ему достались дневники от одного знакомого бизнесмена. Александру предложили подумать: сможет ли он на их основе сочинить художественную книгу? Вопрос, в общем-то, получился полуриторическим, ибо такой материал – бесценное сокровище для мало-мальски творческой личности. Благодаря ним, в молодой писательской натуре уже роились многообещающие зачатки литературных замыслов. Только говорить о чём-то конкретном было очень рано: вначале надо бы упорядочить сами зачатки. Единственное, что можно было заявить теперь: будет весьма не простой – многоплановый роман. Вот тут-то и обнаружился камень преткновения. Ведь Вилискунов отчётливо понимал, что пока придётся корпеть над многотомной рукописью ни сил, ни времени, ни дополнительных средств на что-либо иное у него просто не останется.

А под этим «иное» подразумевалось немало: и загорелые девушки, и пенистый прибой, где-нибудь на океанском побережье, да ещё, ещё плюс ещё! Между тем – его получка на заводе, не позволявшая обустроить быт; его комната в коммуналке…. А от неперепаханного поля, каким представлялась эпопея прозаического труда, дух захватывало,– поэтому начинающий автор третий месяц медлил с ответом. Немой ответ надолго застыл в пропечённом июньском воздухе. Вилискунова, к тому же, терзали опасения: нужны ли кому-то сейчас столь тяжеловесные опусы.

Тем не менее, поскольку творческий азарт всё больше проникал в кровь молодого литератора, постольку всё активнее блуждали в его голове любопытные отрывки. Интересно, что нынешние события, не имея непосредственного отношения к истории дневников преуспевающего бизнесмена, тоже предстали неким неучтённым предисловием будущих изложений.

С заказчиком «оперы», кому принадлежали все первоисточники, Вилискунова связывали давние, зато не слишком близкие отношения. Во всяком случае, они очень долго (по окончании вуза) не входили в один круг общения. Так что Александр ни разу не афишировал перед тем коммерсантом своё пристрастие к поэзии – пока лишь хобби. Молодой прозаик ещё не чувствовал в себе достаточной уверенности перед предстоящей работой; тем более, что в школе всем лингвистическим дисциплинам предпочитал точные и естественные науки. Поэтому Вилискунова сильно удивило, да и насторожило то, что с идеей написать серьёзную книгу обратились именно к нему.

Однако, этот человек, с которым Александра связали литературные обстоятельства, по своей натуре, оказался неисчерпаемым на разные сюрпризы, так – вчерашнее утро началось с внезапной встречи. Впрочем, большое искусство всегда начинается с череды мелких капризных непредсказуемостей – в чём Александр уже убедился!
***


Привычным маршрутом: через парки и скверы, хранящие в лабиринтах аллей серебристое чудо южного лета – утреннюю прохладу; мимо железной магистрали, обрамлённой рядами пирамидальных тополей и устланной толстым слоем пуха,– Александр направлялся на свой завод. Собираясь пересечь Театральный проспект, он остановился, дабы пропустить роскошную с зеленоватым отливом легковушку.
К немалому ж изумлению Александра, иномарка плавно притормозила прямо перед его носом, и из неё вылез Кирилл Граненков – тот самый бизнесмен, кому принадлежали все материалы для будущей книги.
– Здравус-ствуйте! – от неожиданности комковато выдохнул своё приветствие прозаик так, как если бы он обращался сразу ко всему поколению новых русских, представленному в едином лице.

– Доброе утро! – Невозмутимо, в духе подтянутых – преуспевающих как в делах, так и в личной жизни молодых людей, ответил Кирилл. – Вы – молодчина! Риск-куете стать долгожителем! – зачем-то с двойным нажимом на букву «к», вполне приветливо усмехнувшись, произнёс коммерсант, протягивая руку с некрупным перстнем, для пожатия.
– Увы, нет…. Вряд ли…. – литератор не сразу воспринял добродушный тон, возможно потому, что ещё не совсем пробудился, и начатый день ещё не виделся ему каким-то многообещающим. А возможно, в таком обращении ему послышался двойной, язвительный подтекст.

– Как вдохновение с утра? – продолжил Кирилл.
– Никак. Суета трудовых будней, какое уж тут вдохновение!
– Ага: «томленье муз не терпит суеты!»– молвил когда-то Александр Сергеевич;– процитировал Кирилл,– однако вы, пока лишь, обыкновенный Александр! Так что – не обессудьте: прошу в салон! Позвольте Вас подвезти! – с наигранной любезностью предложил хозяин автомобиля.
– Бизнесмены начали просить у рабочих?! – уже несколько веселей заметил Саша. – Такая честь?! – выразил он удивление, подразумевая: «С чего бы это?!»
Возникла неприятная пауза.

– Так – давай отбросим классовые придирки! – слегка прищурившись, ответил Кирилл: – Мне действительно – крайне любопытно проехаться с тобой!
– Ладно – не уговаривайте – не отказываюсь! Просто ещё не до конца проснулся. Хотя, если вы полагаете побеседовать о книге – то я ещё не совсем готов к серьёзному диалогу.
– Гумм! – Многозначительно усмехнулся Кирилл: – Садись! Я не непосредственно о книге, но, безусловно, по её поводу. Так как я не только полагаю, но и кое-чем располагаю!

Шикарная машина легко тронулась с места.
– Так. Я вовсе не хочу тебя торопить, – возобновил разговор водитель,– уверен: ты справишься. Таланта у тебя достаточно для такой работы – знаний тоже – вполне! Было б желание!
Кирилл направился вверх по Театральному, однако вскоре опять замер у тротуара.
– Послушай... Да – прости, познакомься с моей новой прекрасной помощницей: Катя!
Только сейчас, обернувшись к широкому заднему сиденью, писатель обнаружил возлежащую на атласных подушках красавицу. В коротеньком эффектном платьице девушка пыталась поймать на глянцевой нежной кожице розово-шоколадных ног освежающий поток из кондиционера... В общем, Кирилл предоставил Александру полюбоваться своим живым сокровищем в натуральную величину.
– Смотри – да не сглазь! – подковырнул хозяин собеседника, уловив, что у того от сладостного волнения по телу уже пробежали приятные щекотливые мурашки.
– Очень приятно...

Ещё не совсем обнаглевшая от столь влиятельной близости к миллионщику, Катя, ощутив пристрастные взоры мужчин, лишь выразительно вздрогнула сладко сомкнутыми ресницами,– досматривающими лазурные остатки обнадёживающих юных снов. Сей шедевр женского великолепия наглядно демонстрировал тот процесс, когда деловые отношения типа «шеф—подчинённая», либо «босс—преданный работник» неизбежно и стремительно перерастают в новый вид: «покорённый—любимая», «отвоёванный—обожаемая» или: «обольщённый—драгоценная», «охмурённый—бриллиантовая» – и далее по нарастающей к высшей степени поклонения. Юная принцесса уже ни на йоту не опасалась, что её избранник когда-нибудь выпутается из её густых и волнистых тёмно-русых сетей. На то ведь и созданы кем-то на Свете русские богачи, дабы не могли устоять перед таким – ярким телесным совершенством. Ей уже сделалось почти безразличным то; кто обитал возле Кирилла раньше или, может статься, присутствует поблизости ещё и ныне. Для неё было важно знать главное: что она своё место тут застолбила надолго; и быть абсолютно уверенной, что она – чуть раньше, либо чуть-чуть позже – обязательно выхватит свои нескромные гонорары. Ну а ежели наивная жёнушка – да кем бы та дамочка для босса не являлась – вдруг взбеленится из-за присутствия подле супруга восхитительной секретарши; то собирать чемоданы в далёкий путь, по всей вероятности, придётся уже не Катюше... Так, во всяком случае, она теперь, очевидно, думала. В результате всего сказанного, а кроме того и кое-чего многого важного: закадрового и вслух не огласимого, прелестная Екатерина, не отверзая ясных очей, лишь величественно улыбнулась одними уголками спелых губ, отвечая на приветствие Александра.

– Вот вам и стимул к работе! – лукаво подмигнул коммерсант и щёлкнул пальцами. – Чем лучше да скорее напишите, тем быстрее и у вас будет, появится такая какая-нибудь подруга. М-м – каково?!

– Э-э нет! Искусство не спорт – гораздо больше печальных примеров. Больше любви и сочувствия достаётся бронзовым изваяниям.
– Так – пожалуйста, не надо столь мрачно. Столь бесперспективно обобщать. Есть и немало исключений... Послушайте – сейчас ещё рано: вам, на ваш завод, к восьми, а сейчас семь. На моей машине мы успеем за пять минут. Давайте станем где-нибудь возле парка и позавтракаем. Катенька приготовила нам великолепные эклеры, ещё у нас есть свежий, прохладный сок – это очень полезно, после пешей прогулки. Как моя идея – на все триста?!
– Спасибо, я завтракал.

– Так, Саня, перестань выделываться – я не люблю всяких нелепых условностей. Мы с Катюшей очень сильно просим... Так что переходим на «ты» и лады!
Катюша изобразила сочными губками вторую улыбку, нежнее и очаровательнее первой, и поменяла положение открытых ног.
Они затерялись от посторонних глаз на задворках парка Островского, возле полуразвалившегося здания. Катенька наконец-то пробудилась – ибо в ней, в её чарующем облике, ещё теплился образ безвозвратно умирающей секретарши (иначе бы она вообще не поднялась раньше двенадцати).
Верх машины бесшумно исчез где-то сзади, уступая место пьянящей утренней свежести заброшенного парка.

– Катенька! Давай, пожалуйста, завтрак! – Кирилл попытался изобразить на лице строгость начальника, только Катюша чихала на все его гримасы.
Девушка старательно занималась собой, отыскав где-то на коврике между сидений косметичку и зеркальце. Весь мир – особенно её шеф – затаил от восторга дыхание – красавица подводила брови!
– Катюша! Так – позже намажешься! Давай есть!
– Хм! Возьмите! Я вам не жена...
– Ты уже её заместитель.

– Что! Котик – обойдёшься! Это она мой заместитель! – однако, больше спорить не стала. Манипулируя парой кнопок, Катюша вмиг превратила элегантный салон в мини-кафе. Столик. Холодильничек. Свежие эклеры на серебряном подносе. Охлаждённый вишнёвый сок. Симпатичные цветные стеклянные стаканчики.
Старые тополя-переростки сплели надёжный шатёр от жёлтого светила, где-то совсем рядом прижавшего жадные горячие ладони к беззащитным, голым перекрёсткам. Только здесь – стена могучих стволов и ветвей поглотила всё чуждое тишине и лёгкой, пьянящей свежести.

– Саня – давай, не стесняйся – мы все свои! – подбодрил хозяин, и, не теряя времени, надкусил ароматный эклер. – Чужих здесь не бывает! Катюшенька, а ты?!
– Не хочу.
– Так – милая, подкрепись, пожалуйста, у нас прорва дел до обеда! – тон речи и движения Кирилла становились всё более решительными и быстрыми, ведь он уже вошёл в свой привычный деловой ритм.

Зазвонил сотик. Кирилл коротко переговорил по-английски. Тем временем Катюша предстала во всём совершенстве: выразительные серые глаза, ресницы, брови, носик, губки, локоны – сказочная картинка, – нитка сверкающего жемчуга плюс к тому две крупные жемчужины в ушках, перстенёк, браслетик...
Кроме всего в правом ушке, за жемчужиной красовалась ещё одна – золотая, серьга с рубином. Именно такую (только без украшений) выбрал русский миллионщик – ясно за что! Она достала коробку «Россия – щедрая душа», и изящными пальчиками положила в ротик ароматную конфетку.
Из маленького, почти игрушечного термоса, Катюша налила себе холодного кофе, заваренного накануне. Девушка ещё заботилась о предстоящем рабочем дне, тем не менее, её заботы становились всё не обременительней, зато выполнялись всё демонстративнее.

Она была хороша. Хотя некоторая неразборчивость в украшениях свидетельствовала о том, что ею не забыто совсем, не безоблачное прошлое дочери постсоветского полуинтеллигента. Теперь же Катюша спешила утолить накопившуюся жажду обладания.
Достав из бардачка ножичек со множеством вставок, Кирилл быстро, вместе с тем аккуратно обрезал ножничками носики пакетов с соком. Александр подметил ту деловую пунктуальность, с какой хозяин машины делал любое дело. Саня тоже был педантичен, только в другой области. Возможно, по этой причине выбор Кирилла пал именно на него – богатые, преуспевающие люди, как правило, ценят свою жизнь, дорожат каждой деталью. А он – скрупулезный писатель – не упустит ни одну мелочь из дневников коммерсанта, каждой даст ход в тексте... «Что ж, значит, работа мне предстоит очень серьёзная!»

– Саша! Подкрепись-ка витаминами, – Кирилл протянул литровую баклажку сока, – Сегодня памятники подождут. Мои симпатии не закаменеют на столетья.
– Дело такое... – снова начал коммерсант: – Как ты завтра? Полагаю, господин писатель – вы свободны, если не считать твоего завода?

– Угу! – кивнул в подтверждение головой начинающий писатель. Он уже освоился в новой компании, даром что одет был заметно скромнее – в потёртые джинсы, и взял с подноса ещё один эклер, украшенный сверху шоколадной корочкой.
– И отлично! Тебе ведь нет особой разницы, где вынашивать свои планы – в холостяцкой квартире, или – простите мне своевольное уточнение: берлоге, – шутливо заметил Кирилл, – или в ресторанчике на левом берегу нашего славного Батюшки-Дона?
– Хм!? Да, в общем-то ... А что?

***

Завершая мысленный экскурс в минувший день, Александр отодвинул опустевшую вазочку из-под мороженого и рассеянно огляделся по сторонам. «Что ж, возможно понадобится пролог?» – он попытался представить себе структуру будущей книги, в результате получилось нечто очень рельефное. Это настораживало: краткость-то сестра таланта, а не рельефность... Тогда он осмотрелся ещё раз – более внимательно: творческий человек, чем бы ни был занят, не должен полностью уходить в свои фантазии.

На Ростов-на-Дону милый и жизнелюбивый, плавно опустился вечер. За ажурной, радужно окрашенной, оградой кафе потемнели аллеи сквера; мозаично золотились листья лип и каштанов в лучах фонарей. Благородные псины, выведенные на прогулку, плескались в фонтане у памятника Кирову.
«А ведь когда-то здесь возвышался большой храм. Бабушка рассказывала... – неизвестно почему вспомнил Вилискунов,– Храм взорвали. На его месте поставили памятник с фонтаном, а рядом это кафе. А, напротив, через проспект, снесли целый квартал и начали возводить музыкальный театр. Может оно и замечательно, только театр напротив храма смотрелся бы лучше». Железобетонный скелет будущего театра сиротливо выглядывал из-за шаткого забора с выгоревшими афишами и наляпистой рекламой. Громады башенных кранов безжизненно застыли и местами уже подёрнулись ржавчиной.

За длинным столом по соседству шумно отмечали чей-то день рождения: лёгкий ветерок соблазнительно размахивал запахами дорогих вин и закусок. Чуть далее двое «новых русских» с хорошенькими дамочками смаковали ликёры и ломтики ананаса; рядом же о чём-то болтала молодая пара, уплетая пахучий острый шашлык из овальной фаянсовой тарелки. Оркестр «Радуги» из двух захмелевших уже маэстро бренчал какую-то ныне популярную дребедень, под их вопиющий аккомпанемент нафальшивливала симпатичная девчушка в полупрозрачном серебристом наряде, с цепочкой тигрового глаза на загорелой груди. Её движения были очень эффектны, хотя и не слишком грациозны и уже не всегда попадали в такт, тем не менее – улыбка всё компенсировала. Окружающие вполне довольствовались такой жизнью и старались не замечать разных, пачкающих впечатление от вечера, мелочей,– а также кучки бомжей выклянчивающих подаяние у состоятельных горожан...
Обстановка в целом банальная.

Но вот, благодаря внутреннему наитию, внимание Александра привлекла одна танцующая пара. Женщину, кружившую по площадке, между столиками и эстрадой, молодую особу – сложно было назвать бесспорной суперкрасавицей с обложки. Вполне обыкновенная для юга внешность: миловидная, с осветлёнными волосами,– соответствующая, в достаточной мере, внутреннему миру; выдаваемому напоказ для не слишком наблюдательных окружающих. Очень не плохо одетая – достаточно образованная и воспитанная и, на первый взгляд, внушающая доверие – располагающая к себе. Однако в её быстрых, раскованных движениях и выразительных позах; в мимолётных взглядах, какие она ловко разбрасывала вокруг; угадывались те характерные штрихи к портрету, каковые вполне красноречиво свидетельствуют о присутствии особой женской натуры – симпатичная змейка. Подобные ей – никогда своего не упустят! Хотя – это, может быть, и совсем не плохо. В пареньке, на первый взгляд, тоже не замечалось чего-либо особенного, кроме жгучей жажды денег и любовных приключений. Но в отношении, проэлектризованном между телами танцующих; в атмосфере, наионизованной вокруг них и выдававшей себя благодаря еле уловимым деталям микро мимики либо тщётным попыткам завязать объяснительный диалог, – во всём этом улавливалась старательно скрываемая интрига. По крайней мере, так показалось Вилискунову со своего места. Сильная интрига – всепоглощающая, уничтожающая массу живых нервов и литры свежей молодой крови. Такая интрига, обычно, порождается внезапной пульсирующей ослепляющей ревностью одного и лёгким, но устойчивым пренебрежением со стороны другой...

Неспешно допивая ликёр, Александр стал незаметно наблюдать: «Откуда могли бы выйти на танец он и она? Скорее всего, они, вне танца, сидят за разными столиками». Пройдясь взором по залу – по открытой площадке кафе – Вилискунов обнаружил столик на двоих возле пальмы, растущей из декоративной глиняной кадушки. Там скучал некто в салатной шведке, своим видом в какой-то мере соответствовавший выплясывавшему сейчас пареньку. «Возможно он его приятель», – второе место под пальмой явно временно пустовало. Вместе с тем специфическая халастякующая развязность, витавшая здесь над початой внушительной бутылкой портвейна «777»,– сильно возмущалась присутствию воображаемой дамы. Между тем, салатная шведка украдкой, но это не трудно было заметить, приглядывала за танцующими. И... Имелся ещё столик на двоих...
– Извините, у вас не занято? – приятный немного взволнованный голос, отвлёк начинающего литератора от увлекательного занятия.

– А? Простите! Да! Конечно, садитесь, – подле уединённого «писательского» уголка нежданно возникла незнакомка. Не юное ослепительное совершенство, тем не менее, очень приятно выглядевшая особа – эдакая немножко проанглийская, немножко профранцузская леди с южным русским акцентом в характере. Обычно, так на юге одевались симпатичные, знающие себе цену, девушки, перебравшиеся в Ростов-на-Дону из сельской глубинки и не имеющие щедрых, богатых спонсоров.
Белая кофточка чуть-чуть просвечивала – привлекательное тело, ничего лишнего, и полоска белоснежных кружев, где надо. Чёрные удобные, уже разношенные туфельки, для долгой ходьбы; лёгкая, полувоздушная юбка. Крашеные природной хной волосы подобраны под милую заколочку на затылке, изящные, пусть не дорогие, белые клипсы на мочках... Александр не сразу оторвался – что-то в ней есть! Она источала лёгкие, но уверенные волны, обещающие – если присмотреться – выдержанное, как классный коньяк, глубоко пронизывающее удовольствие от близкого общения.

Женщина поставила на край столика – щедро выделенный ей пишущим хозяином – чашку горячего кофе («В такую-то жару!» – отметил дотошный Вилискунов) и скромный запотевший бокальчик с бренди – пятьдесят капель для бодрости. «Наверное, у незнакомки выпал нелёгкий денёк. Интересно... Любопытно... Впрочем, стоит ли лезть в душу? Пожалуй, она не расположена к обильному общению», – подумал начинающий ваятель пером.
Дама бросила неопределённый взгляд на открытую тетрадочку и не, спеша, выпила бренди. В её поведении улавливалась настороженность.
Не желая смущать внезапную соседку непрошеным вниманием, писатель вернулся к прерванному наблюдению за танцующей парой. Откинувшись на спинку стульчика, он ещё раз осторожно профильтровал глазами столики в зале: постарался скрытно присмотреться к посетителям кафе. «Вот где сидит она – партнёрша горебалетмейстера!» – Александр усмехнулся с сарказмом.

В самом центре площадки обнаружился ещё один столик на двоих, несимметрично пустовавший. Чтобы увидеть его из-за спин отдыхающих, Александру пришлось чуть нагнуться в сторону. «Несимметричное» пристанище для двоих украшали бутылки разных изысканных напитков, горделиво возвышалась, точно предводительница своеобразного бутылочного строя, пузатая посудина-бочонок с охлаждённым шампанским. Из-за этого «частокола» сиротливо выглядывал букетик осенних тёмно-красных хризантем в большой жестяной банке из-под пива. Подобные букетики приносила в кафе некая, шустрая дамочка, не сдающаяся годам. И наиболее ретивые ухажёры,– не вставая с мест облюбованных, могли купить их для своих примадонн; несмотря на то, что у услужливого бармена не всегда подыскивались достойные вазы. Ничтожная оплошность для маэстро в столь благодатном уголке отдыха среди суеты огромного города. «Этот тоже для своей подруги с цветочками!» – подумал Вилискунов. – «Однако он, пожалуй, очень странен рядом с этой особой?! Очень странен! С симпатичной и улыбчивой коброчкой!»

За столиком с красными цветами и шампанским, спиной к будущему автору сидел, не подозревая о слежке; низенький, полноватый, уже лысеющий мужчина. В немодной сегодня безрукавке сеточкой – он ведь ничем не привлекателен! Максимальное несоответствие напомаженной, подведённой по журнальному эталону кокетке. И всё-таки – по версии Александра – светлокудрая дама могла выйти именно отсюда. «Хм?! Начинается самое интересное: бесплатный спектакль в летнем кафе! Кто он?»– позволил себе пофантазировать придирчивый зритель: – «Чрезмерно блюстительный папаша,– заигравшийся в роль оберегителя целомудренности, снедаемый искушением подсматривать в щелочку за сладострастной дочерью, да и безотчётно ревнующий её ко всему свету сразу. Или это новый русский толстосум – какой-нибудь постсоветский завскладом, внезапно разбогатевший и решивший погулять перед отходом в лучший мир?.. И то, и другое, по-моему, сомнительно – сей тип – большая загадка!»

«Ну а парень, что вертится, будто ужаленный, перед коварной красоткой,– каков его портрет? Простодушный романтик? «Фома, без ключа и квартиры...»»– пришли на ум слова из известной песни: – «С разбитым сердцем, тщётно взывает к ответным чувствам своего почти белокурого божества «с бездонными» очами, вечно жаждущими бриллиантов и натуральных мехов», – поиронизировал Саня: «Классический любовный треугольник, точно на заказ – просто садись, покупай мороженого, чтобы до утра хватило, и пиши, пиши, пиши!»

Когда же оркестр угомонился, собрав всю подать с поклонников эстрадных шлягеров; версия Александра подтвердилась полностью. И дама, и бесквартирный Фома, с ней танцевавший, были именно из-за тех столиков, что он и предположил. Однако, в то время как паренёк, насупившись, уткнулся носом в столешницу перед ним, его недавняя партнёрша, держа в ладонях бокал с шампанским, поигрывая им возле искусно напомаженных губ, принялась оживлённо болтать с лысеющим «папашей». И тема их разговора вряд ли касалась кого-то или чего-то определённого. «Фома» старался не глядеть в сторону своей бывшей попутчицы по танцу, но как только музыка вновь оживилась, он тотчас направился к молодой красотке из-за столика с шампанским. Та опять не отказала, а мужчина в безрукавке, вероятно, не протестовал; и воссоединившаяся пара закружились под плавную мелодию; а усатые веточки виноградной лозы, шатром настилавшей своды кафе и свисавшей местами живыми гирляндами, замаячили в такт движениям. Многопалые лапки пальмы в кадушке тоже не остались в стороне и сдержанно приветствовали сближение двух молодых людей. В этот миг из-под виноградных хитросплетений осторожно выглянули изящные многоцветные фонарики, в силу чего все предметы окутались в интимные тени и блики. Лишь осенние алые хризантемы в неуютной банке своими лохматыми шапками выражали полное безучастие к данному событию. Разделявшая с ними судьбу стареющая безрукавка, вроде бы, с безразличием уткнулась в свой бокал, но и веселья она явно не источала.
Подобное любовно-драматическое явление регулярно повторялось с новыми пиками музыкальной активности оркестра и певицы, «Фома» ещё и ещё раз подходил к беспечной даме и приглашал, а та совсем не отвергала. Только хризантемы хранили холодное равнодушие и были неизменно правы – ибо танцоры неизменно возвращались каждый к своему столику. Интригующее действо стало привлекать внимание уже не одного писателя. Почувствовав чужие, липкие взгляды, парень порозовел, мужчина всё сильнее утыкался в плоскость своего стола. Атмосфера всё больше ионизировалась. И лишь светловолосая змейка вела себя как ни в чём не бывало: восторженно и легко улыбалась как Фоме, так и лысоватому господину. Словом, умело действовала сразу на два фронта.

***

Однако Катюша завозмущалась: - Сидеть в духоте!
- Выйди, позагорай! - бросил ей Кирилл.
- Сейчас!! - Катя ехидно пальнула в шефа взглядом и, демонстративно скинув лёгкий наряд, вышла под Солнце в одних бикини. Вторая красотка тотчас последовала за ней.
- Вот хорошо! Писатель про вас голых напишет! - предупредил Кирилл.
- Можешь ещё репортёров прислать! - огрызнулась ему вдогон бывшая секретарша.

***

ОРАНЖЕВЫЙ  БЕЛЬЧОНОК.

Оленькой оказалась та славненькая игривая светленькая особа, какая поднесла Катюше напиток, после которого Кате действительно стало полегче. Оленька всё время знакомства сидела голенькой под влюблёнными лошадьми и ласково улыбалась Кате. Впрочем – ей тут все улыбались (кроме самой судьбы); словно забавной канарейке в золочёной клетке.

В спальне, выходившей окнами в сад работали кондиционер и увлажнитель, тем не менее на Катю навалилась страшная духота. Кате, после пережитого стресса нужна была хоть чья-нибудь  поддержка в этом ведьминском логове. Поэтому, хотя в некоторые моменты внутреннего, будто вулканического, клокотания ей и хотелось остаться одной; она всё же смирилась с тем, что Оленька осталась и помогла ей лечь. Вскоре Стервочка Оля легла рядом и  стала периодически поглаживать Катюшу.

Катю душили рыдания. Бедная девушка ожидала всего, чего угодно – но она – тринадцатая!! – у этого гада, который привёз её с края света в этот предательский Ростов. Она никакая ни королева амазонок, а самая настоящая очередная кавказская пленница! Самобытный, своенравный Кавказ и в  начале Двадцать первого  века не торопился  расставаться со своим коварным норовом! Как быть?! Страшнее всего казалось то, что это всё рано или поздно узнают родители и вся завистливая родня. Родители и без того запилили подраставшую дочь до уровня гладильной доски – до пола оставалось со всем немного: за все грехи, хлынувшие из-под обломков железного занавеса: читает пошлую западную литературу, слушает тяжёлый рок, носит развратную одежду, пробовала сигареты и пиво… А тут – если она бросится сейчас домой – все тотчас поймут: она со своим миллиардером пролетела, точно фанера над Парижем! И уж тогда, ей припомнят всё: и дерзкий побег из Комсомольска-на-Амуре; и резкие ответы на телефонные звонки; и нежелание встретиться с матерью, приезжавшей в начале этого года в Ростов… Отец уже не постесняется, глядя на её попку, перед тем, как исполосовать ремнём!

И уж конечно – пропали тогда все её подарки, даже если эти Граненковские мегеры и дадут ей увезти что-то; мать её и на порог не пустит с золотыми штучками, - от которых снова вздрогнула донская земля. Может вернуться на своё секретарское кресло, а потом, при первой возможности, упорхнуть от этого Султана. Но эти змеи – Стервы Горгоновские, знают про неё всё! Тут у них всё круто налажено и обставлено! Катюша ещё не сталкивалась вплотную с мафией, хотя, безусловно, догадывалась, что у её замечательного босса кое с кем велись весьма крутые разговоры. Только Кирилл всегда решал такие дела без неё, стараясь не втягивать девушку в грязные игры русских богачей. Могла ли она даже вообразить, что самая главная мафия для неё будет в её собственном доме, втянет её саму, как удав беспомощную мартышку?! А ведь некоторых Кирюшиных Стервочек Катя уже встречала в околоофисных коридорах. Её пасли – пасли постоянно! С тех самых пор, как она пересекла границу города Ростова-на-Дону, а может ещё и с тех, когда она ещё прогуливалась по набережной Комсомольска-на-Амуре!!

"А как я хотела жить среди миллиардеров?! Не была ж я настолько наивной?! Однако предвидеть такое!! Но ведь пронырливые соседки по офису подсказывали мне: "Он – Султан", - подсмеивались за спиной.  Понятно – для всех я – ночная бабочка Султана. Они уже списали меня… Прописали заочно в его гареме!!  А что мне делать? Неужели я соглашусь?! А что я могу?! Даже если я выиграю войну с Граненковскими Горгонами, разрушу эту банду а-ля амазонок, -  меня потом вытолкают из высшего света. Высшее общество всегда жестоко разделывается как с белыми воронами, так и чересчур болтливыми попугаями! Если я сейчас убегу из этого дома, устроив скандал своему шефу; то завтра у меня не будет ни тринадцатой короны, ни первой чадры Султанши. Секретарши из соседних офисов больше не будут шептаться со мной заискивающе, не будут липнуть, мечтая пообедать или поужинать со мной. Все ждали от меня свежих сплетен о доме Султана, но по моему отмалчиванию догадывались, что я ещё не совсем стала его! Все вокруг ждали этого часа: смогу ли я стать его новой королевой, смогу ли потеснить его прежних владычиц или я выйду из игры, пока не найду себе нового?! Но этого мне не позволят даром! Особенно теперь, когда в около офисном пространстве хозяйничают нервозность и неуверенность из-за экономических проблем! Катюша прекрасно знала, как реагируют офисные примадонны на появление внезапно освободившихся гулён: так же, как сторожевые осы на чужую возле улья! Выбрала себе мужика, и крутись возле него, а на наших не заглядывайся! Всех вокруг давно устраивало то, что я Султанова и не претендую на других выгодных парней. И это не вызывало недоумения – мол: «Девочка хочет пожить круто, поэтому согласна побыть в гареме, пока не надоест. Ведь многие жёны, выскочив за богатенького и утратив свою привлекательность для других, терпят похождения своего на стороне. Было бы ради чего терпеть!» Но ради чего мне оставаться?! Ради роскошной ванны, ради тринадцатого трона, ради сытой жизни своих детей?... Ради чего ты пёрлась из Комсомольска? А из-за чего мне уезжать? … Я не могу смириться, чтобы стать тринадцатой? Ещё не стала слизью… Я всегда считала себя особенной: всегда всем перечила и мне часто уступали. Даже Кирилл потакал мне. Но сегодня жизнь показала, что не всегда будет соглашаться со мной. Так что же?! Бежать?! … У принцессы может быть только два пути – либо к короне, либо к смерти!"

- Катя? Катенька! Хватит себе фантазировать глупости! Что это у тебя личико вдруг почернело?! Катюша – миленькая! Никакого негатива – ты приехала нам жизнь отравить? Чтобы жёлтопрессники нас в конец заклевали – замучили из-за девушки из славного Комсомольска? – наконец обратилась к ней Ольга, продолжая поглаживать её от самой нежной кожи шеи, до ласково обнажённой попки. – Никакой смерти! Мы этого недопустим!

- И жить тошно, и умереть – нельзя! – всхлипнула бедная Катя.
- Ну, зачем ты так!... – испугалась Олечка: – Мы все будем стараться, чтобы тебе понравилось, мы знаем – как тебе не просто сейчас. Сестричка – ты наша. Тем не менее, самое печальное – поверь мне – в сложившейся ситуации для тебя только то, что тебе достанется тринадцатый номер. Всё остальное уладится само собой! У тебя будет роскошная свадьба, а в паспорте напишут только то, что ты сама пожелаешь! Как объяснить родителям: коллеги по работе – это почти сущая правда! Мы тут все вкалываем в поте лица – у каждой свой бизнес. И расслабиться в ближайшее время – нечего и думать: вокруг нас целые полчища врагов: ленивые политики, алчные чиновники, голодная милиция, нищий, вечно всем недовольный народ, - плюс обычные бандиты, рэкетиры, мошенники. У нас просто действительно нет выбора! Прости за откровенность – и у тебя, по-моему, давно уже нет выбора. Ведь ты уже больше года пасёшься возле Кирилла – куда же ты пойдёшь без нас?! Ты привыкла к роскошным ванным, к вечерним платьям от лучших модельеров…
Оля немного помолчала, но и не ждала особо ответа на свой вопрос:
- Таков этот Мир! Не мы его создали, зато нам в нём надо выжить!
Катюша повернула залитое слезами лицо к Оле:
- Хоть бы номер мне подобрал счастливый – ГАД!! – девушка изо всех сил лупанула по мокрой подушке.

- Хм! – слегка усмехнулась Оля: - ехать из Комсомольска надо было быстрее! – Решив, что Катя немного оклемалась, Оля ещё интимнее  стала поглаживать её. Но на Катины нервы это подействовало, словно запал для пироксилина: ещё не хватало, чтобы её сегодня использовали для своих утех Граненковские лесбиянки – так вот как они делят его в постели! Сейчас эта Оля получит сразу за всех! Катя резко села  на кровати. Но Оля тотчас отпрянула и показала, сунув прямо под нос, то, чем всё это время гладила по Катиной коже. И бывшая секретарша снова была потрясена. У неё в руках очутился маленький мягкий бельчонок. Когда-то, когда Катюше исполнилось почти полтора годика, ей его подарил папа. Папа тогда усиленно строил БАМ, пропадая на объектах неделями, дома появлялся редко, - как семейный праздник – и всегда привозил что-нибудь для неё. Их семья едва успела кое-как обустроиться в трёхкомнатной новой пятиэтажке на главном проспекте. Кругом ещё пахло всякой краской-замазкой.  Но Кате уже нравилось здесь, она уже обползала все углы своего нового жилища – благо, что их было не по восемь в каждой комнате!

Оранжевый плюшевый бельчонок на долгие месяцы сделался её самой любимой игрушкой. Она спала с ним, мазала его всем, что попадалось под шуструю детскую ручку. Он и сейчас преданно хранил все отметины детских лет в далёком Комсомольске, и всё так же были ласковы к окружающему миру его пуговки вместо глаз… Потом, он где-то безнадёжно затерялся. По всей вероятности, Катя не вспомнила бы больше о нём до конца своих дней – когда, как утверждают, всплывают вдруг из твоего прошлого все самые счастливые мгновения. Образ этого простодушного зверька, радостно растопыривавшего свои мягкие лапки навстречу любым детским шалостям; погрузился давно куда-то вглубь подсознания. Его напрочь завалило школьными приключениями; студенческими передрягами; первыми поцелуями с Димкой, с  которым она каталась на мотоцикле, а после отец грозил ремнём, хотя сам уже вряд ли бы смог посмотреть без стеснения на голенький зад четырнадцати летней Катюши! Потом знакомство с Кириллом – он открывал свой новый бизнес в их регионе, строил новый офисный центр. Сразу всё делал с размахом, как истинный русский купец, - сразу всё кругом завертелось: новенькие экскаваторы ревели на весь Комсомольск, полный штат секретарш, программистов, управляющих… Катя была просто потрясена, какие там мамины причитания! Потом – Кирилл не устоял, до Ростова было слишком далеко, а его жена (тогда Катя думала, что она всего одна) слишком боялась сибирских морозов. Катя одержала уверенную победу над всеми соперницами: были роскошные отели, виллы, огромные лимузины, личные самолёты, - последний курс университета Катя заканчивала уже в тёплом Ростове. Кирилл подарил ей пятикомнатную квартиру (составленную из двух- и трёхкомнатной) на Северном, в так называемой Китайской стене - гад проклятый…
Но эти Граненковские ведьмы не только знали о существовании оранжевого бельчонка – они сумели его найти за тысячи километров от Ростова! Катя с трепетом обречённой прижала к груди свою игрушку, пусть сейчас рядом с её грудью логичнее смотрелись бы губы её ребёнка… Эти Стервы знают про неё абсолютно всё, но зачем?! Чтобы уговорить и оставить её тринадцатой любовницей своего мужа?!

- Девчонки! Вы – наверно – очень хорошие! Но смогу ли я??
- Мы знали, что с тобой будет сложно – сибирячка!
- Может лучше…
- К сожалению, Катя не лучше! После того, что случилось на левом берегу Дона, тебе ни на каком берегу покоя не дадут. Кирилл любит тебя – ты это знаешь, он бросится за тобой на край света. А он нам ещё очень нужен!  Согласись! Пойми нас правильно!

***

На Северном, по одному из многочисленных внутриквартальных проулков неуверенной, шаткой походкой шла красивая юная особа. Ясно: что особа уже побывала на какой-то вечеринке и выпила немного лишнего бренди. Также было совершенно очевидно, что эта особа приехала сюда задолго до приближения осенней непогоды, первый натиск которой только что завершился наполнением всех уличных водоёмов. На стройной шатенке поверх роскошного вечернего платья была накинута воздушная кофточка, какая могла служить исключительно дополнением к декорациям тщательно продуманного внешнего вида, – только никак не средством утепления. Сейчас ей должно бы стать зябковато, однако жар, просто бьющий из глубин всего жизнелюбивого тела, не давал ей почувствовать перемену погоды. Красавица шла в изящных открытых туфельках на шпильке. Всё на ней было дорогим и изысканным, а под ушами высочайшим великолепием сверкали два бриллианта. Дорога, по коей шагала особа, оказалась довольно сносно заасфальтирована, тем не менее, она специально не обходила лужицы. Вино горячило кровь так, что целое море сейчас показалось бы маленькой лужицей. Прохлада сейчас ей была даже приятна и не останавливала её, не убеждала вернуться на праздник своих приятелей, где её уже тщётно дожидался поклонник. У него была синяя "Волга" последней модели, там Анна могла бы согреться и расслабиться. Однако с другом она уже успела поссориться, после чего ей повезло незамеченной покинуть наскучившее общество. Теперь же совсем не хотелось возвращаться и объясняться. Пусть поскучают за ней! Девушка шла чрезвычайно довольная обретённой свободой и приятным одиночеством на пустынной улице. Выпитое вино придавало ей смелости. Волосы слегка растрепались, ну и пусть – сейчас она предоставила им тоже свободу действий. На её лице запечатлелась дерзкая, хотя и наивная, уверенность в своей правоте. Слева от Анны тянулась многоподъездная десятиэтажка. Из окон доносились отзвуки работающей аппаратуры, только никакие шумы не могли ей уже помешать. Улочка выглядела пустынной, но беззлобной. Возле каждого крыльца сидели задумавшиеся о чём-то пушистые кошки. Капризные ростовские фонари с тёплой желтизной отражались в чистых, невзбаломученных шинами, лужах и поддерживали кругом уютный полумрак.

Вдруг с другой стороны многоэтажки мелькнул силуэт встречного прохожего, объект возможной опасности. С досады Анна замедлила шаги и чуть округлила губки: кто-то нарушил её идиллию. Она ещё немного замедлила свой шаг для того, чтобы незнакомец прошёл под освещением первым. Расчёт оказался верным: встречный прохожий оказался под фонарём, но шляпа скрывала его лицо, – всё, что увидела — это темный, длинный плащ и начищенные до блеска модные туфли. Его спортивная фигура двигалась плавно и уверенно. К ней приближался элегантно одетый мужчина. "Ещё вздумает приставать!" – забеспокоилась девушка и невольно оглянулась в поисках поддержки. Но помощи ждать было не от куда. "Хорош мой ухажёр – до сих пор не бросился меня искать?!" – посетовала Анна, забыв, что ещё пару секунд назад сама радовалась своему ловкому побегу с вечеринки. Как нарочно, впереди дорога оказалась перерытой. Над асфальтом высилась куча влажной и жирной глины, над ней на колышках хищно зебрилась краснополосатая лента ограждения. Лишь там, где канава перерезала линию тротуара, был перекинут деревянный грубо сколоченный мостик. Они оба, если будут продолжать идти, неизбежно встретятся на нём. Понадеявшись, что мужчина минует мостик первым, и они сумеют разминуться, Анна совсем замедлила свой ход. Однако тот, в свою очередь, остановился возле перил узковатого мостика, галантным жестом уступая ей дорогу. Возникла неприятная заминка.

***

Анна всё стояла перед крашеной железной дверью в нерешительности. Будто в её непробиваемой металлической сути таилась некая неведомая ещё для растерявшейся девушки граница. Рубеж между двумя принципиально разными мирами.
Анна – светская пантера – как ей хотелось видеть себя, приучавшая себя к рассудительной и распланированной почти поминутно жизни, не прощающей почти никаких слабостей. Лишь перед своим другом, которого теперь бросила на вечеринке, Анна иногда позволяла себе капризы, как она полагала, достаточно безобидные. Она совсем не планировала визит к Лидии в ближайшем будущем. И неужели из-за какой-то пустяковой встречи на убогом мостике через канаву, Анна позволит себе так распуститься: напридумывать кучу суеверных страхов, чтобы искать спасения за этой красной дверью. Как нелепо! Сегодня вечером она как сама не своя: напилась, поскандалила с Серёжей, сбежала – словно бесы в неё вселились.

«Лидия – экстрасенс – так называемая ясновидящая – наивно пытается помочь людям вылечить последствия их слабостей да глупостей», – так считала Анна и до сего времени не особо верила в подобные вещи. Не доверяла никаким метафизическим бредням, считая их недостойными её сантиментами перед светской реальностью – коварной и злобной. Из-за этого они и повздорили в прошлый раз, Анне показалось, что Лидия просто слегка помешалась в своём замкнутом мирке. "Так зачем же я явилась сюда? Как же всё дико и глупо! Неужели этот нелепейший случай на мостике сможет что-либо переменить в моих планах и … убеждениях?! Наверное, сейчас у Лидии сидят пациенты с экстрарасшатанными нервами. А тут и я принеслась после дешёвого скандала с Серёжей! Незваный гость – хуже лютого врага! Надо пойти хоть чего-нибудь купить к чаю…"
– Боже мой! – Анна невольно вскрикнула и прижала ладони к щекам: – Да ведь я забыла все свои вещи! Сумочка, деньги, ключи, мобильник – всё осталось там! Да что же это со мной происходит?! Я просто идиотка, последняя истеричка! Какая я дура!

***

Катя откинулась назад в кресле своего роскошного автомобиля. Её мозг сосредоточился: главное сейчас—не начать суетиться, а спокойно всё обдумать. Спускаясь из офиса она скупила все утренние газеты—даже жёлтые, чем сильно удивила продавщицу киоска. Обычно такие издания раскупались красотками не её уровня. Да Катюша и не собиралась особо доверять прессе, помня слова Чёрненькой Ленки о том, что они контролируют несколько газет… Другие газеты контролируют иные богачи, как бы подразумевалось в её фразе! Тем не менее, надо быстро проанализировать всё, что уже известно, – с тем, чтобы составить план первоочередных действий. А – как часто случается – в ходе его выполнения станет видно, что можно предпринять дополнительно.
Катюша ещё не закончила просмотр материалов, когда по радио «Батька Ростов» передали обращение Кирилла Граненкова.

– Так значит, Лидочка всё-таки жива?! – негромко воскликнула девушка. – Кирилл хочет отправить её в Нью-Йорк?! Вместе со всеми чёртиками, живущими в ней?! Что всё это значит? То объявляют о её нелепой гибели, даже берут интервью, у врачей скорой, якобы установивших факт остановки ведьминского сердца, менее чем через полчаса следует опровержение! Что за этим всем кроется? Кому нужна вся эта неразбериха? … Прежде всего тем, кто хочет покончить с могуществом ростовского миллионера! – ум Кати делает очевидный вывод. – И таких, к сожалению, не мало! Судя по отзывам и комментариям в разных изданиях: полгорода – кому он захотел и успел щедро помочь, считают его порядочным и хорошим, только с набором чудачеств, вполне простительных для неординарных фигур. Другая половина не скрывала своего негатива: понятно, Кирилл не собирался помогать всем и вся. Многим властьпридержащим и полиции – ясное дело – совсем не нравились расползающиеся, будто ударная волна слухи о его крутых любовницах, организовавших то ли полуклуб для продвинутых девчонок, то ли полубанду развратниц, потерявших совесть сразу вместе с пуповиной! Купил бы себе – руководствуясь наглядным примером – футбольный клуб в Англии, а ещё лучше вообще смотался бы отсюда по-хорошему. Да там – из-за бугра – выступал бы себе, гримасничал бы перед камерами, шокировал бы публику, – безболезненно для всех и прибыльно для соответствующих телесериалов, а тут спокойствия не нарушал бы! Мещанское сознание всегда будут раздражать подобные натуры. Однако Катюша сама считала себя похожей личностью, не для того она примчалась с Дальнего Востока, чтобы успокоиться на достигнутом, и бесконечно ждать старости! А чем загадочней выглядело всё происходившее, тем страстней разгоралось в душе желание всё перекроить так, как подсказывало горячее сердце юной сибирячки.

– Может случилось самое страшное, и Стервочки пострадали не от внешнего врага! У них произошёл раскол?! – возобновила рассуждение вслух девушка, потрясённая объёмом обрушившейся информации. – Что за личность – эта Анна? О которой столько говорят и пишут. Как она проникла в святая святых: пристанище ведьмы?! Могла ли изнеженная, хрупкая красавица так запросто прикончить матёрую тёлку – да простит мне Лидочка такое сравнение, – постоянно готовую к неожиданностям, со своим лихим мужем? Женщину, бесконечно воюющую с армиями его новых поклонниц, вынужденную мириться с частью их, лишь бы не пришлось жить и сталкиваться постоянно со всеми остальными шустренькими девицами, каковых на просторах солнечного Приазовья не робкая сотня! Живя в постоянном напряжении, Лидия нашла единственный способ спасения: научилась уговаривать «своих чёртиков»! По сути—она стала обладательницей уникального, даже невероятного биологического оружия, такое будет держать в страхе кого угодно! Кого угодно… только не русскую влюблённую женщину. Ловкая смена декорации: ушла за кулисы Екатерина, по пьесе Николая Островского, а вышла на сцену Анна, по роману Льва Толстого!

В жёлтой прессе Анну на прямую называли давней тайной любовницей Султана. Дескать: это он её хотел одарить великолепными украшениями, какие скупал тем июньским днём на прогретом и безмятежном Левом берегу Дона. Но бывшие его любовницы, подстрекаемые озлобленной женой, устроили страшную травлю прекрасной сопернице. Они-то и есть безжалостные Стервочки: заставили девушку отказаться от своих сокровищ… Всё написанное в «жёлтых» газетах дополнялось яркими, эффектными и красноречивыми фотографиями, сделанными, как заявлялось, случайными свидетелями и тайными корреспондентами, дежурящими на подходах в престижные светские заведения, где бывают такие, как Султан…

Что же за всем этим кроется, если предположить, что часть всей этой чепухи написано под диктовку Шестой Королевы-Султанши?! Скорее всего, Чёрненькая Ленка, или же наоборот: Светленькая Анжелика, решили поскорее провести свою стервочка, на освободившееся моё место. Кто-то из них захотел усилить собственное влияние в клане! Точно – Тринадцатая Королева: ведь вспомни, ты Лидии нужна была, именно чтобы утихомирить амбиции Шестой Султанши! Тогда: действительно катастрофа: раскол – теперь враги Кирилла разорвут его сложную семью! Я – тринадцатая, по замыслу Лидии должна была сидеть особняком и перед всеми остальными: под «Вислоухой волчицей с волчатами». Лидия, по своим колдовским раскладам, решила, что я сумею утихомирить бури в неспокойном бабском коллективе… Неужели эта Анна обладала похожими качествами? Нет – раз её появление привело к такому взрыву! Значит: я незаменима! Моя роль теперь: собрать всех, кто остался—возродить семью, если Лидочка не сможет больше быть первой… Кирюша всё же был нежен со мной, это мне предназначались те сокровища! Я смогу занять место единственной законной женщины Султана! И тогда я разберусь со всеми остальными!

– Короче! Хватит гадать и сопли глотать, пора действовать! Моё будущее уже началось! Я им сейчас покажу, какое место на Северном освободилось: оно находится чудь дальше, чем Китайская стена. На поле возле часовни для упокоения! Я эту Анну сама из-под земли достану, и допрашивать начну по-Сталински… Ясно: начинать надо с того, что поехать на мою бывшую квартиру, может сама обстановка что-нибудь подскажет.


***

– По законам солнечного Кавказа между близкими родственниками не должно быть непонятных тайн, а двери дома должны быть всегда открыты для них!
– Беленькая Вика, послушай меня! – обратилась к ней Катя, поняв, зачем она сказала эти слова. – Чем больше я думаю сейчас о странностях этой ночи тем сильнее мне кажется, что это Чёрненькая Ленка предупредила Кирилла и помешала убить Лидию. Я чувствую, что Лидия сама вызвала огонь Карающего Ангела на себя! Чтобы оградить любимого мужа от его преследования! Она надеялась, что его схватят за попытку убить её, а пока он будет сидеть, откроются и его опыты над людьми, которые никого не воскрешали. Всем станет очевидно, что ни Граненков, ни его любовницы, кем бы они не были, не виновны ни в чём!

– Кроме прелюбодеяний! – уточнила Вика. – А как же ты живёшь с этими чёртиками? Может у тебя не закончился инкубационный период? Или мне ещё рано знать такие подробности?

– Кирюша должен был уехать на Кавказ в длительную экспедицию, найти предполагаемый тайник с остальными сокровищами Амазонок. До этого времени мои чёртики будут находиться в спящем состоянии, чтобы я могла принять окончательное решение: жить мне в гареме или нет.

– Но Кирилл уже приехал, и ты уже всё для себя решила! А – судя по тому, что непонятные кровавые разборки разгорелись с новой силой, он наверняка приехал не с пустыми руками?! У нас друг друга не душат, пока делить нечего!

– Может?! Я же не виделась с ним.
– Понятно, тебя решили не звать, пока не поделят главную часть. Тебя кинули! Тринадцатая ты моя царевна! Лизка, и мы с тобой опять припрёмся к шапошному разбору! В гарем — и то во время не успели! Как после этого Беленькой Вике быть не злобной! Опять придётся доказывать всем, что твоё место не под тумбочкой для обуви!

– По-моему, мы делим неубитого медведя! – вдруг высказалась Лизонька.
– Молодец, подруга моя боевая! – похвалила Вика, хорошо ответила. Но как же ты Катюша, собираешься стать Стервочкой в полном смысле, если… словом без Лидии?!
– Мне надо заняться с кем-нибудь любовью! Гормоны разбудят их!
– Отличное заявление, ласковая ты моя сестрёнка! Ты ждала для этого Кирюшу?! Но эту проблему мы можем решить проще… – Беленькая Вика передвинула свой стул к Катиному, а её голос стал мягким, от него повеяло майским мёдом. – Маленькая моя сестричка ещё не представляет, насколько Беленькая Вика может быть нежной. Давай начнём прямо сейчас! Ты хочешь растаять от моих прикосновений. – пальчики Вики ловко побежали по шелковистой коже руки Катюши к плечу…


***

На Кавказе на красавиц не обижаются

Полосатая лента шлагбаума отделяла друг от друга два совершенно разных мира. Там — с той стороны все куда-то ехали, мельтешили, сталкивались или стояли в пробках. Здесь царил образцовый порядок: грозные ряды боевых самолётов, спокойная, слаженная работа людей, плюс ощущение причастности к чему-то более высокому, чем земная жизнь. На первом месте, на главной площадке, конечно, стояли самые современные: «Сушки». Рядом были «Миги»: 29-е, 31-е… . Хотя это был, так сказать, обучающий аэродром: здесь, в основном, готовили пилотов, и многие машины были двухместными: учебно-боевыми вариантами, – все они выглядели очень грозно.

Наш «Миг» стоял на самой дальней площадке – можно сказать в музее на лётном поле. Здесь стояло то, что ещё может летать, как наглядная демонстрация истории отечественной авиации. Самолёт также был двухместным, а возле него деловито расхаживал не молодой уже мужчина в спецовке.

– Ну что?! Петрович? Как машина? – весело обратился к нему подполковник.
– Да ещё года три пролетает! – уверенно, со знанием того, что говорит, ответил Петрович, и не по-военному поздоровался с подошедшим офицером: тепло пожав руку. Потом с его прекрасными спутницами.
– Золотой человек! – сообщил подполковник девушкам, когда они чуть отошли от самолёта. – Сколько он «Мигов» своими руками перебрал?! Не сосчитать уже, наверное! Жаль его на пенсию отправлять: мы с ним ещё в Афгане на «21-х» погоняли! Полетали над хребтами… пока держим эти «Миги» – в общем-то ради него. Пусть новички посмотрят, в старой технике покопаются – почувствуют, что такое современный боевой самолёт.

– Вы просто прелесть! – ловко похвалила Ленка и тот час, как бы случайно, ошиблась в звании: – Товарищ полковник!
– Мы же договорились на «ты», Лена?!
– Конечно, Эдик, но сегодня я новобранку привела, не хотела при ней подчёркивать нашу близость. Ленка ловко придержала своего «полковника» и что-то быстро с ним обговорила. Катюша поняла, что речь идёт о ней. Вскоре возле Кати и Вероники появились два статных майора, они проводили девушек в помещение—в какую-то комнату в пристройке к ангару. Здесь было уютненько, видимо, какая-то комната для отдыха. Стоял новый телевизор, музыкальный центр, мягкие кресла, диван, большой красивый стол.

– Солнышки мои — приготовьте тут всё пока! – распорядилась шустрая Ленка. – Всё нужное в машине, офицеры вам помогут. Коньячок — главное, не забудьте!
Подмигнула подругам хитрая Ленка, а сама скрылась куда-то со своим подполковником. Через несколько минут они появились на поле в лётных комбинезонах, а над аэродромом раздался мощный рёв и богатырский посвист разогревающейся турбины.
Два молодых майора — в самом расцвете сил, приставленных к Веронике и Катюше, оказались не менее опытными пилотами и ловеласами. Они показали Катюше, как надевается комбинезон. Вот для чего Вероника привезла ей трико и футболку: жесткий материал комбинезона плохо сочетался с нежной девичьей кожей. Потом все сели за стол: Катя ещё не могла летать: обязательно надо было принести справку о стопроцентном здоровье и соблюсти ещё какие-то формальности, которые решили оставить до следующего раза. Вероника могла лететь, но решила составить Кате компанию за столом. Офицеры ловко вели разговор, сыпали комплиментами и без конца острили. Разлили дамам вино… Вероника легко поддалась на эту игру, и даже избавилась на время от своей молчаливости: оживлённо болтала, откликалась на шутки, пила вино и даже не отказалась от коньячка. Вскоре она со своим майором пустилась танцевать…

Но Катя ещё не определилась, как ей вести себя в возникшей обстановке. Хотя её майор был приятен и весьма уместно шутил, девушка не чувствовала себя также раскованно, как её подруга. Тринадцатая Стервочка, как всегда, задумалась: «Что же это получается: Кирюша меня привёл в свой гарем, а я буду развлекаться с посторонними. Логичнее было бы идти на все четыре стороны, если меня больше устраивают другие! Но ведь для меня он всё ещё что-то да значит! Получается странная штука: пока я считалась его любовницей за пределами этой семьи — это было нормально — или, скажем, общетипично! А как только я стала частью гарема, он стал меня побаиваться и стесняться: мой статус, пусть формально, поменялся! Он мне уже обязан! Анжелика — смешно звучит: более законная тут хозяйка, буквально обязала его ухаживать за всеми, кого он сам наприводил или дал повод, чтобы сами Стервочки привели кого-то. И теперь, когда он фактически лишён возможности управлять движением большей части своего капитала, он вообще рискует превратиться в дамского угодника. Он и меня обязан одеть, обуть, накормить и даже облагодетельствовать! Каждый вечер он должен поинтересоваться у меня, что мне положить ночью под подушечку, чтобы я утром встала с той — с хорошей, ноги. И вчера утром я обнаружила у себя под подушкой миленький золотой браслетик в крохотной симпатичной шкатулочке — видимо он хотел примириться, но в ту ночь я опять спала в окружении своих гаремных подруг, пришлось ему положить и им похожие. Ленка и Вероничка проснулись счастливые — им вполне хватило такого внимания Стервотавра. Однако я так и не сочла возможным сменить гнев на милость, браслетик так и лежит в спальне на столике для косметики, … может уже пришло время примерить этот браслетик?!»


***


На следующий день Вика проснулась первой, но не стала никого будить. Облокотившись на подушке, она любовалась спящими рядом красавицами.
Было уже очень светло, но ни Катя, ни Лизонька и не думали пробуждаться после ночного Пиршества любви. Девушкам что-то снилось, наверное хорошее – изменения мимики на лицах сестёр вызывали у Вики то умиление, то усмешку. Один раз Катя изрекла что-то не совсем внятное, Белка погладила спящую, но та решительно перевернулась на другой бок – к Лизе, тем не менее, так и не пробудилась. Минуты через три уже Лиза, продолжая досматривать что-то интересное – может своё успешное выступление, где зрители засыпали её букетами,– отвернулась от Кати.

Вика не выдержала:
- Наша страна удивительная во всём! Где бы я ещё любовалась спящими красавицами, зная, что они скоро превратятся в любовниц моего мужчины?!– в полголоса спросила она, видимо, у воздуха этой страны.
За окном, выходящим в сад, ликовал всеми красками сентябрьский день. Совсем рядом прочирикал воробей, а чуть дальше – наверное на каштане – села ворона и заговорила более серьёзным тоном. «А ведь она заметила следы ночной гостьи, и потому встревожилась,»– мелькнуло в голове у Вики,– «вороны сообразительны и умеют наблюдать, запоминая детали».

Наконец Катя перевернулась обратно, ещё через десяток секунд её глаза дрогнули. Белка приветливо ей улыбнулась:
- Просыпайся – уже светло! Что ты там себе ещё нафантазировала? Жертва ночных мечтаний! С кем говорила?! Небось на Вику жаловалась?!
Однако Катя ещё не настолько проснулась, только разомкнула ресницы:
- Ты сердишься на меня?!
- Ни в коем разе! Я специально лежу и жду: с какой ноги ты встанешь, чтобы не ошибиться самой!
- А может сегодня вообще не вставать?!
Вика невольно засмеялась:
- Ты хочешь продолжения Пиршества Любви или просто не желаешь что-либо делать?
- Ничего не хочу делать… –призналась Катя.

***

Белка пошла одела кофту и прихватила вторую для Кати. В коридоре они встретили Ксению.
- Я всё принесла. Девочек усадила обедать. Я приготовила им яичный супчик с тёртой морковочкой. Получился славный! Я и вам принесла кастрюльку. И ещё суп с пурпурными клёцками…
- Вот умница!– похвалила Анжелика, и погладила третью по плечу.– Спасибо, Ксюша! Я сама налью этим… Катю ты помнишь, а это Беленькая Вика – или просто Белка! Прими их на довольствие,– шутливо распорядилась Двоечка.

- Привет, Ксюша!– Белка без лишних условностей подошла и крепко обняла Троечку,– Троечка по внутригаремной арифметике: попробуй фокус: сосчитать всех моих сестричек! У нас: Тринадцатая, прибавляется за Четырнадцатой! Почти сразу же прибавкой к Пятёрочке намечается следующая, но странным образом перемещается в самый конец, а затем и вовсе вычитается благодаря появлению Семнадцатой. Зато Семнадцатая перед собой прибавила Пятнадцатую и Шестнадцатую, каковые, как думали, прибавятся к Шестёрочке! Сколько получилось в итоге? Самое удивительное в том, что итоговая сумма стала равняться семнадцати тысячам двести тринадцати.
Ксюша с ещё большим недоумением переглянулась с хозяйкой: «Как этих воспринимать?!»

- Да!– вздохнула Двоечка,– нормальные девушки для Стервозавра, очевидно, закончились: приходится принимать слегка чокнутых!
- Приехала Олечка! Поиграла с детьми в Айболита,– поторопилась доотчитаться Ксюха, полагая, что Анжелика может быть не в духе после общения с подобными:
- Делали упражнения с пластмассовыми гантельками…
Но Анжелика сейчас не слушала эту свою верноподданную. Ей было достаточно услышать, что в её отсутствие на верхних этажах, где находились детки, ничего нехорошего не произошло. Зато Белка проявила живой интерес к словам Ксении.

***

Когда девушки-стервочки возвращались в Ростов-на-Дону, вдоль трассы на многих плазменных рекламных щитах светился «Божественный Халлон»!! За ним появлялась информация: «Стервочки – современные потомки амазонок, основавших древний Танаис!» «Стервочки – секрет молодости, красоты и успеха – открытие платного клуба для женщин «Стервочки». В программе: фитнес по специальной методике, шоу «Новые Амазонки»… – секреты древних воительниц актуальны…»

Вика повернула торжествующее лицо к Леночке:
- Ну, кого будут сторожить товарищи на сердитых «Волгах» за зелёным заборчиком?! Каких «Стервочек» они там хотят найти?!

- Я же говорила: с вами товарищи на сердитых «Волгах» не справятся!
- Стервочки мои – выдаю новое стихотворение: «Губки цветочками – едем за розочками!» – весело продекламировала Вика.– Леночка набери номер своего друга из модного журнала – диктуй, что надо напечатать для пустомель типа Кулимовой.
Леночка достала смартфон из сумочки с двуглавыми орлами – Катя ей вернула её.
- Во-первых: нужно обязательно обрадовать наших преданных злословов: старые и новые Стервочки наконец-то помирились. На подступах к Ростову состоялось генеральное сраженье! Перешлёшь другу фото Надюши с подбитым глазом, видео с рыдающей, истощённой Жанкой…

- Истощив силы, новенькие запросили перемирия!– недолго думая, продолжила за Вику Шестая Звёздочка.
- Ах ты ж колючка?!– невольно заулыбалась Белка.– Мало я тебя отогревала?! Хорошо! Пусть будет твой вариант фразы: якобы новенькие согласились провести переговоры, но задумали взять в заложники очаровательную хозяйку розового «Хаммера».

- Коварная затея новеньких удалась: несчастная Шестая Звёздочка была подвергнута жесточайшей сексуальной пытке, приговорена к смерти путём запаривания на медленном огне. Надо сфотографировать топор…
Леночка договорить не успела: Вику передёрнуло от одного воспоминания об утреннем событии. Яна-Мария резко остановила машину, включив аварийный сигнал, свернула к обочине.
- Чёрная! Ещё раз вспомнишь за топор – я тебя сама отогрею – пропарю так, что Шестая Звёздочка будет несчастной очень надолго!!
- Новеньким удалось внести раздор в ряды Старой Гвардии!– прокомментировала Леночка в микрофон смартфона.

- Нет – моя дорогая,– возмутилась Яна-Мария,– Старая Гвардия решительно не согласилась с точкой зрения и поведением одной ханжи! Полиция и жёлтая пресса уверены, что среди Стервочек возник раскол! Они делят награбленное мужем. Ты хочешь их окончательно в этом убедить, да и нашего врага тоже. Будет ясно, что всех, кого похищают, надо искать у тех – других Стервочек, либо тех, кто прикрывается этим именем! Среди любовниц Граненкова, возможно, много тех, что не стал частью его гарема. Есть вообще тьма чьих-то любовниц и просто неприкаянных бабских душ, которые хотели бы объединиться для проведения культурного досуга – типа нашей Жанки.
- Это на некоторое время отвлечёт внимание прессы, полиции и общественности.
- Но за это время Карающий Ангел попытается сделать ещё что-нибудь страшное,– возразила Яна-Мария. – Нам надо вывести из под удара всех своих!

***

Едва красавицы, припарковав две роскошные машины – Катя и Лизочка присоединились,— вышли на проспект, – по цветочному павильону понеслось словно эхо:
- Гляньте, кто к нам пожаловал! Стервочки!! Точно они! Эта чёрная – хозяйка кафе, что сгорело на Сельмаше!
- По ней ещё стреляли – живая!!
- А что с ней сделается: у них же эликсир…
- Никто их не арестовывает?!
- У них связи в столице, всё куплено!!
- А эта, смотрите: нализалась, как мой после сельмашевской зарплаты – еле несут её!!

- А что им – сами себе хозяйки!!
- А эту – со шрамом на носу, знаете?!
- Конечно! Никто и не сомневался, что Беленькая Вика из их банды.
- Бриллианты на ней светятся, будто бенгальские огни возле новогодней ёлки!
- Подруги! А видели рекламу по городу?!

- И в ростовских новостях про них; «Таинства древних воительниц будет снова служить донским красавицам, поможет сохранить молодость и силу!»
- А мужик-то их где?!
- Султан?! Да он им больше не нужен: у них у каждой по миллиарду!
- Какой миллиард – по десять! Не меньше!!
- Но с мужиком они скромнее себя вели! Он же им сокровища обещал найти?
- И бывшая султановская секретарша с ними!
- Так кто из них старые Стервочки, а где новые?!

- Они уже вместе: события на Северном вынудили их помириться. Старые признали права новеньких и согласились поделиться с ними сокровищами. …
- Жанна! Вспоминай – где покупал тебе розочки друг с оледеневшими глазами?!– спросила Вика.
Жанна что-то промычала и ткнула куда-то рукой.
- Яночка плюс Машенька, плюс Лизонька – девочки: все розочки из этого прилавка. Потом обратно на Сельмаш, на улицу лётчика Водопьянова,– даже не глянув в сторону эскорта, громко решила Вика.

В отделе павильона, приблизительно указанном Жанной сидела совсем не дурная собой, и совсем не старая продавщица. Но что удивительно: на носу у неё сидела родинка. Она – довольно крупная, немного портила общую фотогеничность лица – тем не менее, в целом не могла помешать разглядеть: перед вами симпатичная, интересная особа. И всё что надо, всё там где надо у неё в полном порядке – ухоженное и привлекательное. Только и мизерного изъяна хватило, чтобы Леночка с ходу выдала колкость:

- Хромоносая хромоносую найдёт даже по дороге из Батайска!
У Вики зачесалась рука дать подзатыльник, однако Семнадцатая пребывала в слишком радужном настроении, поэтому ограничилась обещанием:
- Ничего! Я тебя ещё отогрею!
Продавщица же слегка онемела, Вика попыталась её растормошить:
- Милая! Все розочки вместе с корзинками!– и для убедительности похлопала молодую особу по плечу.
- А вы Стер…

Вика её оборвала:
- Щасс позвоним твоему со «стеклянными» глазами, выясним: всегда ль ты у него ласковая и пушистая?! Давай сосчитай розы – у нас ещё много дел.
- Не звоните! Он такое про меня наговорит!– хромоносая даже не успела подумать: откуда у Стервочек может быть номер телефона её парня?
- И это всё неправда?!– пристально посмотрев, потребовала отчёта Вика.
- Кое-что правда…– признала цветочница.
- То-то… девонька – мы за розами – давай живенько!
- Ну – вот жёлтенькие с каёмочкой…
- Да – и  эти берём! Яночка – ты видишь ценник, сосчитай, а не то мы до утра тут застрянем!

- Тридцать – чётное число!– как бы извиняясь, сообщила торговка.
- Хорошо – мы памятнику, не живому человеку – можно и чётное.
- Белых сколько?– показала Катя на корзину возле неё.
- Двадцать четыре – я помню: два букета продала!
- Случайно не Вячеславу с ледяными глазами?!
- Я не знаю?!– опешила продавщица,– с разными…

- Смотри – этому неврастенику больше цветов не позволяй брать! Скажи ему: Стервочки тебе морду набьют за Жанну и Надюшу! Запомнила?!
Цветочница кивнула, хотя явно ничего не поняла. Просто не хотела в глазах таких прославленных покупательниц выглядеть глупой, бестолковой. Вика же не сомневалась: эту фразу услышали кому надо было.

Жанна, что-то промычала. Вика всунула ей в руки корзину с цветами, та её тотчас уронила.
- Жанна, держись: осталось немного! Яночка и Надюша несите розы к машинам!
- Стерво… – продавщица хотела обратиться к неожиданным гостьям, только не представляла: как это сделать?

- Чего – сфоткаться на память?!– увидев в руках смартфон, догадалась Вика,– конечно можно! Яночка, подожди – с этой корзиной в кадр. Жанну не надо…
- Ты сосчитала сколько?– вернулась к делу Катя.
- Погодите,– хозяйка цветов явно осмелела и хотела уже потянуть время, чтобы … ну – в общем: на зависть соседкам. Вика решительно её одёрнула:
- Так, поживее – не то твои соседки за полцены согласны!
- Да, да – с вас…

***


В Олечкину машину: симпатичное красное «Рено» отечественной сборки – сели без лишних церемоний. Они никому были не нужны. Все понимали: как бы там ни было во второстепенных деталях,– в главном семья Стервочек устояла и, кажется, придумала способ: как ей вписаться в реалии капиталистической России. Девушки также понимали и то, что судьба уже готовит для них новые невероятные приключения. Катя и Вика сейчас мечтали об одном: чтобы после встречи со Стервозавром жизнь подарила им относительно спокойных хотя б девять месяцев… а там они подготовятся к следующим испытаниям.

Однако не успели они далеко отъехать от бывшего Граненковского полудворца, как с их водителем стало происходить нечто неладное.
- Ты чего – Олечка?!– забеспокоилась Катя, сидящая справа.
Пятую Стервочку трясло мелкой дрожью. Бросив руль она схватилась за голову, закрыла лицо ладонями… Катя сама взялась за баранку и, просунув ногу, надавила на тормоз – от греха подальше! Олечка пулей выскочила и бросилась в небольшой лесок. Самостийно выросшие акации попытались было окультурить и превратить в уютный сквер, только энтузиазм горе садоводов иссяк чересчур быстро. Побросав спиленные ветки и собранный мусор в неприглядную кучу, работники смылись, не дождавшись трактора и самосвала. Возле кучи красноречиво валялись два порожних флакона – «огнетушители» Семикаракорского винзавода.

Но Олечка не замечала ничего вокруг себя, пока не упёрлась в одну из акаций.
- Оля! Да что с тобой происходит?!
Катя, подрулив к бордюру, заглушила мотор и подошла к сестре.
- Не прикасайся ко мне!– Пятёрочка судорожно прижалась к спасительному дереву, невзирая на его колючки.
- Ты нас так боишься?!– поразилась Тринадцатая.
- Я видела, что вы сделали с Анжеликой!
- И чё?! Ей же было очень приятно?!

- Она была без сознания!
- Ну, знаешь? Если тебя со всех сторон так сильно любят, этого можно и не осознавать! Просто закрой глаза, отключись от всего и наслаждайся моментом!
- Вы – новенькие – беспринципные! Мы столько лет собирались, всем было так интересно – это была наша тайна! Вы всё вытащили напоказ, в Интернет! Всё превратили в пиар ради наживы!!

- Моя ты золотая!! О вашей тайне болтали уже на всех перекрёстках Ростова-на-Дону, и до моего Комсомольска-на-Амуре сплетни доползли! Каждую симпатичную распутницу причисляли к любовницам Стервозавра. А ты читала статьи: как, совершенно потерявшие стыд и страх аферистки, пытались продать угнанные их подельниками авто?! Они называли себя Стервочками! Другие – тоже лже-Стервочки – пытались раскрутить двоих подвыпивших работяг за попытку изнасилования, которой не было. Да – если б мы с Викой не предприняли мер – до нашего повального ареста оставались считанные часы – даже не дни!! Тогда бы Интернету показывали не Лизонькины танцы!!


***

- Семнадцатая – стоп!! Поехали к себе!– резко потребовала Катя, поняв: ещё секунда и следующее Пиршество Любви начнётся прямо тут!
- Доведи нас хоть до машины,– попросила Вика, сдержаться на больший отрезок она уже не могла.

Олины юбка и блузка упали с заднего сиденья «Рено»… Катя загнала машину в глубину рощи, что в начале проспекта «40 лет Победы» и задёрнула шторки на окнах… впрочем они и сами, игнорируя усилия кондиционера, скоро сделались матовыми от страстного дыхания трёх красавиц. Пятёрочка даже не стонала, чтобы выдержать такой напор ласк – закрыла глаза и улетела часа на полтора отлетела от реалий Мира в иное измерение…

- Хорошо, что девчонкам не требуются резиновые футлярчики, когда они между собой!– заметила Катя, укладывая Пятёрочку на сиденье поудобней, чтобы ей предстали видения покрасивей.
- Да – если б мы могли залетать сестра от сестры – наплодили бы дурёх! Жутко красивых, но до ужаса вредных!– согласилась с ней Вика, удовлетворённо откидываясь на спинку.
Катя приоткрыла окно. Осенний вечер сгустил краски. Из далека доносился шум города, готовящегося ко сну. Начался дождь – повеяло приятной влажной свежестью.
- Буб…эт…– Олечка что-то пробормотала во сне.

- Да, да,– усмехнувшись, не стала ей возражать Белка и погладила:– конечно! Спать с мужиком это испытание! Они часто брыкаются во сне, создают массу неудобств, после того, как нами порадуются. Но это должна пройти каждая из нас: жизни без таких испытаний не существует – сладенькая Пятёрочка!
Катя подняла Олечкины вещи с коврика, потрусила в окно пылинки, и положила ей под голову, накрыв своей кофтой из будуара в подвале полудворца.
- Поспи, моя радость! Поспи! Сейчас приедем домой, Лизонька приготовила для нас рыбку. Поужинаем в дружной компании с «Шестой Звёздочкой»! потом ты расскажешь нам про ведьмочку Лидочку…

- Выпьем по чипетке за её здоровье, ещё раз полижимся,– продолжила Белка список дел на вечер,– и можно на боковую, с чувством выполненного долга!
- Грунтовую дорогу развезло,– обеспокоилась вдруг Катя,– мы можем и не выехать…
Внезапно в лобовое стекло резко постучали:
- Стервочки! Охрана общественного порядка и окружающей среды! Чем вы там занимаетесь? Мусор в окно выбрасываете, а тут дети днём играют! С вас тыща рублей! Или вызываем полицию!– объявил нахальный, немного визгливый, но в целом не грубый, и даже приятный девичий голос.

Катя не могла сдержать смеха:
- Кто из нас Стервочки?! Мы – или вы?!
- Видишь! Пятёрочка! Как плохо было бы вам без Осы-охранительницы!– Вика выпрыгнула из машины:

- Клавка! Прощелыга – фиглярша из соловьиной рощи! При Катёночке и спящей сестре учусь ругаться цензурными выражениями – специально купила толковый словарь Ожегова на книжной ярмарке! Короче – стоять!!
- Беленькая Вика?! – у назвавшейся «Стервочки» челюсть отвисла. Три её помощницы уже хотели броситься на утёк, но Семнадцатая их мгновенно остановила:
- Так! Подошли все сюда!! Наёмницы свободного секса! Ещё раз назовётесь в своих грязных делишках нашим именем – повырываю прокуренные языки! Вот вам тыща – будете толкать нашу машину до асфальта!
- А две дашь?!– осторожно поинтересовалась Клавка.
- Вторую получите на асфальте!

- За три мы можем и колёса помыть?! Там гаишники на проспекте: ловят грязнуль! А у нас там вёдра с водой и мылом!– шустрые девахи, в протёртых, где надо прорекламировать молодое женское тело, джинсах мигом сообразили, что бить не будут, а срубить можно побольше. Из всей четвёрки новоявленных Стервочек пояс амазонки был лишь на Клаве, понятно, что он был не из кожи анаконды – из кожезаменителя, а фигурки не из серебра, а из не известного ни для чёрной, ни для цветной металлургии сплава — тем не менее!

***

Вика круто повернулась к Светлане. Та делала вид, что читает книгу, а сама исподтишка поглядывала на давнюю знакомую и обдумывала полученную от неё увлекательную информацию.
- Свет, вашу больницу проектировал какой-то особый философ,– обратилась Вика, чтобы начать разговор,– роддом поставил напротив морга?!
- Нет – раньше роддом располагался в административном корпусе, что возле нас справа. А там просто росли акации, а напротив через дорогу – детский сад. Так что построили ближе к детсаду и роще – там на углу ещё немного осталось деревьев.

- Тогда не плохо… А почему у тебя нет детей?
- А у тебя?
- Пока не получались. В Питере мне было ещё не до этого. Но теперь скоро будут – я хочу!
- А у меня всё ещё не от кого заиметь.
- Чего ж?! не смогла никого раскрутить, да женить на себе? Тебя послушать, так все мужики уже ни на что неспособны!

- Это ты всего умеешь добиться, а я тут сижу… а мужики пошли грамотные да скользкие, да и я не хочу от случайного! – со злостью ответила Светлана, будто Вика виновна в её одиночестве.
В прошлые времена Беленькая Вика тотчас натянула бы свою козырную маску беспредельной наглости и не позволила бы, кому бы то ни было, грубить себе. Но сегодня надо было учиться выходить из ситуации по-другому: используя новые преимущества.

- Ладно! Не обижайся,– снисходительно бросила она,– я не собираюсь тебя учить, пока не попросишь. Только знаю: такие как ты всегда сами виновны в своих неудачах. Мне же повезло в конце концов!! Хотя была в страшнейшем дерьме! Но Бог меня пожалел, за то, что я в Душе своей всё равно Ему верила. И Стервочки признали мой характер приняли меня, невзирая на прошлое. Потому, что поняли: эта тварь Божья ещё не опустилась окончательно – ещё способна за себя взяться. Но даже если совсем тяжело от безысходности и хронического невезения, а в себе не находятся силы, чтобы перепрыгнуть туда, где везёт, – то надо хотя бы попробовать жить просто, а не просто дотлевать. Раз ты баба – значит тебе определено свыше периодически под кого-то ложиться и однажды с кем-то кого-то сотворить. Это тебе дано от рождения и с этого можно начать. И очень часто женщине с ребёнком везёт гораздо больше! Бог ведь есть! И Он никого не бросает из-за того, что некогда или скучно возиться. Главное, чтобы от тебя запахло семьёй – домашними котлетами. Глядишь, и какой-нибудь неплохой мужичёк к твоему очагу прибьётся. И сама вдруг удивишься, как жизнь твоя наладится. Светланка?! Не круто, зато уютненько и даже счастливо!

- Конечно – пьяный домой завалится…
- Отлупи – как протрезвеет. Только потом сама не нагнетай негатива. Мужики от него часто портятся. Сейчас все уже привыкли к злости, а ты ему неожиданно сделай ночь полную любви. Чтоб все соседки потухли от твоих стонов – тогда он почувствует: зачем ты ему нужна…