Имаго или боги тоже бывают детьми. часть 4

Через несколько минут электрический чайник, выглядящий здесь неуместно, резко заклокотал и щёлкнул, отключившись. Пока Настька заваривала какие-то травы – по запаху, видимо, иван-чай – Андрей с любопытством осматривал деревенский дом: электрический чайник и настоящая, как из сказок, русская печь, массивный дубовый стол и телевизор, поверх которого лежала ажурная белая салфеточка, валенки у порога, теснящиеся с китайскими кедами. В одном углу коптила оплывающая церковная свечка, её пламя дрожало на фоне большой потемневшей от времени иконы.
- Спасибо большое! – Расплылся в благодарной улыбке непрошеный гость. – Вы очень добры. Замёрз бы я совсем без вашей помощи. Да, извините, сразу что-то не сообразил представиться – меня Андрей зовут.
- Да что вы, право слово! Ну разве можно оставить человека в такую погоду на улице?
Словно в подтверждение ей во дворе порывом ветра сорвало что-то тяжёлое и швырнуло о калитку. От металлического удара женщина с детьми вздрогнули и оглянулись в сторону двери.
- Мама?.. – обратилась к ней девочка, глаза которой внезапно стали влажными.
- Всё хорошо. Просто ветер. А… - она зажмурилась, будто пытаясь отогнать дурную мысль, - а я Полина, а это мои дети: Настенька и Митя, - она обвела их взглядом, попытавшись улыбнуться, и тут же подскочила, спохватившись, что на столе ничего нет к чаю.
Андрей сидел в тепле и уюте. Перед ним как в сказке появлялись дымящийся чай в расписной кружке, баранки, печенье, домашний хлеб и мясная нарезка. Круглые часы на стене показывали четверть десятого. Пока Полина суетилась, дочка её перебралась поближе к старшему брату. В атмосфере странного напряжённого молчания Андрей чувствовал недоверие. Но кроме этого был ещё и страх. Непреодолимый, первобытный, животный страх неминуемого. Все трое в этой семье явно чего-то ждали с леденящим кровь ужасом. Андрей постарался быть как можно мягче и естественней.
- Полина, простите мне мой вопрос, а где ваш муж?
При этих словах женщина вздрогнула и поёжилась. Она покосилась на нескромного гостя, но тут же прикрыла глаза, губы её на мгновение сжались.
- Похоронили его. Неделю назад, - по лицу её пробежала волна дрожи.
- Извините… я не хотел, - он отставил горячую кружку с голубыми узорами. – Знаете, я, наверное, пойду. Не к месту я здесь. Ещё раз извините. – Андрей поднялся, снимая с себя тёплое одеяло.
- Нет-нет! Всё в порядке, - но было очевидно, что не всё в порядке. Точнее, всё не в порядке, и она надеется на что-то. Вот только на что? - Останьтесь, прошу вас! Хотя бы ещё немного… Нам, право слово, очень сейчас тяжело, но… может, если вы поговорите с нами, отвлечёте нас от горя, я… мы будем рады.
Андрей еле заметно улыбнулся – банальная провокация удалась.
Девочка взяла расчёску и села поближе к маме, почти вплотную прижавшись к её правой руке. Только сейчас Андрей разглядел её глаза: «безнадёжные карие вишни», - пропел голос в его голове. В них действительно читалась какая-то безнадёжность. Настя тайком разглядывала гостя, то и дело прячась за мамино плечо. Полина же, казалось, не замечала этого, но затем, проследив взгляд гостя, повернулась к дочке и как-то рассеянно обняла её.
Андрей судорожно думал, о чём завести разговор, как потянуть время, ещё бы два часа ему здесь пробыть. Два с половиной часа! Он отхлебнул чаю. Кружка аккуратно встала на своё место. Мысли неслись сумасшедшей каруселью.
- Вкусно очень. Это вы сами… - начал он, но ему не дали закончить вопрос.
- Мама, - донёсся холодный, буквально стальной голос Мити. На мгновение Андрею показалось, что это заговорил нож, который так старательно точил парень. – Я же сказал, что сам разберусь. А вам, Андрей, и правда не стоит задерживаться, - он взглянул на часы. – Думаю, вы уже достаточно отогрелись.
- Митя! – вскрикнула женщина, и глаза её округлились от ужаса. – Ты что себе позволяешь?! Это же гость!
- А это наша семья! – поднялся Митя, и Андрей увидел, насколько высок и плечист этот деревенский юноша, не спившийся по примеру большинства. – И не ты ли говорила, что нельзя выносить сор из избы? – он произносил каждое слово твёрдо, с нажимом, делая значительные паузы.
Андрей медленно переводил взгляд то на него, то на его мать. Та явно была недовольна поведением сына, но она настолько обессилила и выглядела настолько испуганно, что едва держалась. В глазах её теперь появились нотки мольбы.
- Не надо, сынок, право слово. Прошу тебя…
- Что не надо, мама?! Что? – парень подошёл ближе, выбравшись из тени. На его шее пульсировала жилка. – Это нужно прекратить. Посмотри на себя, что с тобой стало? – он повернулся к гостю, обдав его жутким холодом. – Пожалуйста, уходите. Вам пора, - процедил он сквозь зубы, и тут же заметил, что Андрей смотрит на длинное лезвие старательно наточенного ножа на скамье.
- Нет, останьтесь, - бледные губы женщины дрожали.
- Мама! Время!
- Может быть, - Полина бросила опасливый взгляд на часы, как на ядовитую змею, свернувшуюся рядом, - сегодня всё обойдётся.
- Нет, я на это не надеюсь. И ты сама знаешь, он снова придёт.
- Почему ты так уверен? Мы ведь до этого оставались только одни. Может, сегодня будет иначе.
- Он же…
- Вам кто-то угрожает? – осторожно вмешался Андрей. – Если так, то было бы глупо вас оставить…
- Будет глупо остаться здесь! – пробурчал Митя. – Вас это не касается.
- Сынок, неужели ты не понимаешь? Ты ведь ему ничего не сможешь сделать…
- А вот это мы и посмотрим, - он вернулся к скамье за ножом. В этот момент Настя вскочила и, всхлипывая, убежала в соседнюю комнату.
- О чём вы говорите? Что у вас происходит, в конце концов? Кого вы ждёте?
- Это мой… - Полина обхватила себя руками.
- Мама, нет! – перебил её Митя.
- Ладно, хорошо, - примирительно ответил Андрей. – Не важно. Но в любом случае, если вам кто-то угрожает, то ещё один мужчина в доме как минимум не помешает.
- Да, спасибо…
- Нет! Мама, опомнись! Он ведь даже не представляет, что…
- Так вы ж сами не хотите рассказывать ничего.
- Андрей, - неожиданно спокойно и мягко проговорил Митя, - пожалуйста, оставьте нас. Понимаю, что это звучит абсурдно, но вам же будет лучше.
Андрей повернулся к Полине, вопросительно глядя в её влажные глаза.
- Мне остаться?
- Да. Присядьте и я вам всё расскажу.
- Мама… - Митя запрокинул назад голову, обхватив её руками, и обречённо вздохнул.
- Я не могу больше, право слово! Мне нужно поделиться. А ты пока сходи успокой сестру.
Они сели снова за стол. Полина вновь взглянула на часы, прежде чем начать. Было почти десять. Она долго собиралась с силами. Видно было, что внутри у неё происходила тяжёлая борьба. Наконец она вздохнула и заговорила.
- Мой муж, - её губы скривились, голос задрожал сильнее, - это было неделю назад… Он возвращался ночью из города, и какой-то… я не знаю, кто это мог сделать! Кто-то разбил ему кирпичом голову. Лёшу нашли на следующий день лежащим рядом с дорогой… это было ужасно! Он был хорошим, всегда всем помогал, меня любил, детей. Знаете, он всегда так торопился домой. Если куда-то уезжал, то обязательно возвращался с цветами и гостинцами. Он всё делал для семьи. Всё! Понимаете? А потом его… Господи, что это за люди такие?! За что? Он никому плохого ничего не делал… - всхлипы перешли в рыдания, Полина больше не сдерживала себя.
Андрей внимательно слушал. Он знал уже это, знал, что она скажет дальше, но нужно было выслушать. Нужно было ещё минимум два часа пробыть здесь, в этом доме, с ней и её детьми. И Андрей не торопил её. Он участливо кивнул, протягивая одну из салфеток, лежавших на столе. Спустя несколько минут Полина всё же смогла немного успокоиться, чтобы продолжить.
- Его похоронили на нашем старом кладбище. Никто не пришёл проститься. Мы одни стояли. Там было так сыро и скользко… Я тогда чуть… - она закрыла лицо руками, готовая вновь зарыдать, но что-то сдержало этот порыв, - это он хотел, чтобы я была рядом с ним, я точно знаю! Вы можете не верить, но, когда я поскользнулась и чуть не упала в яму на опущенный гроб, я поняла, что это он меня тянет. Я это точно знаю! А земля так чавкала под ногами! Право слово, если бы не Митенька, если бы он не успел, я бы…
В соседней комнате слышался тихий мужской голос и ещё один женский плач. За окном бушевал ветер, скрипя ветками, завывая протяжно и скорбно. Казалось, природа вот-вот разразится настоящей снежной вьюгой. В доме было очень тепло натоплено, но чувствовалось, что настоящий холод близко.
- Он пришёл домой на следующую ночь, - продолжала Полина. – Дети уже спали, а я всё плакала, уткнувшись в подушку. Сначала подумала, что это только показалось, будто дверь хлопнула, и сквозняком потянуло. А потом заскрипел пол. Я не помнила себя от горя и молила господа, чтобы всё это оказалось просто страшным сном, чтобы Лёша вернулся, чтобы всё было по-прежнему. Я все глаза себе выплакала! Половицы, помню, скрипнули совсем рядом, будто кто-то подошёл к кровати. Когда я подняла голову, он уже стоял, наклонившись над постелью. Это был Лёша! Понимаете, он вернулся! Вернулся ко мне! Только он… я потом уже заметила, что он как-то странно двигался, будто после болезни, как если бы тело его с трудом слушалось. Он лёг рядом и потянулся меня обнять. Руки у него были ледяные после улицы и… какие-то склизкие, будто вымазанные чем-то… как у лягушки. Я сказала, что согрею его, что помогу, а он ответил, что знает, потому и пришёл. Он ещё сказал, что придёт и завтра, и послезавтра, и… и он приходил. В полночь.
А наутро Настенька спросила, почему в доме воняет тухлятиной. Мы перерыли весь дом, всё посмотрели, но ничего не нашли такого. Проветривали и мыли всё, наверное, с обеда и до вечера, пока запах не рассеялся. На следующую ночь, когда Лёша снова появился, я обратила внимание, что от него жутко пахнет мокрой землёй и подгнившим мясом. Он потянулся ко мне, а я сказала, что мне неприятно. Поймите меня – это было мерзко, право слово! Я очень люблю его, но меня тошнило от запаха и его скользкой липкой кожи! Тогда он схватил меня и потребовал обнять. Он не говорил, а как-то сипел, присвистывая: «Ты обещала! И ты согреешь меня! Ты моя жена, и я буду по ночам здесь с тобой!». Я пыталась закричать от ужаса, а он закрыл мне рот… нет, это нельзя назвать поцелуем… фу, это так мерзко! – Полина скорчилась, отплёвываясь. Очевидно было – ничего более отвратительного ей ещё не встречалось. – Он буквально заткнул мне рот своим мёртвым тухлым языком! Наверное, меня бы стошнило, если бы я не потеряла сознание от страха. И только утром дети растормошили меня.
Я рассказала всё им. Воняло теперь каждое утро, так что спасу не было. И мне пришлось объяснить. Мне пришлось, право слово! Они не поверили, по крайней мере, не до конца, но мы ходили к батюшке в церковь, ту, что в соседнем посёлке. Это не совсем церковь, конечно, скорее часовенка – просто мы её так называем. Вчера это было, да.
Я с трудом помню, о чём там говорили – сил не было, буквально с ног валилась. Но Митенька домой принёс свечки и сразу их зажёг. А ещё он сказал, его научили, что нужно двери все, окна, все щёлочки и дырочки молитвами заговорить, зааминить каждую и водой святой окропить. Так они с Настей и сделали. Я тоже пыталась помочь, но руки не слушались. И так холодно было, будто на морозе застудилась.
Митя решил не спать и остался сидеть в углу. И Настенька с ним. Со мной они до полуночи говорили. А как полночь наступила, за окном снова раздались шаги. Это каждую ночь так. Открылась калитка. Потом он заколотил в дверь. Он колотил и требовал впустить, крича как разъярённый зверь. И потом внезапно затих. А через несколько минут скрипнула половица, и он вылез из пола, дети так и застыли от страха. Лёша шёл медленно ко мне, как на костылях. Этот тяжёлый мерзкий запах гнили, он пропитывал собой всё, весь дом. Потом Лёша остановился посреди комнаты, посмотрел на детей и сказал: «Вот вы всё зааминили, а подвал забыли. И я к вам пришёл. А за то теперь я буду ходить и к маме, и к вам – я же вас люблю». После того, как он залез ко мне в постель, я больше ничего и не помнила. Вот.
Вы не верите, да? Конечно… Никто бы не поверил. И дети сначала не верили. Особенно Митя. А сегодня, сами же видели, решил с ножом пойти на него. Но что он сделает, право слово? Что? Он же мёртвый уже! Мы же сами его хоронили! Разве можно убить то, что не живёт?
- Да уж… - протянул Андрей, - натерпелись вы жути. Но я верю вам.
Полина всхлипнула.
- А что касается ножа, то вряд ли, конечно, от него будет прок.
- Вот! Вот! И я то же говорю! Но что нам делать?! Что? Господи, за что всё это?! – Она запрокинула голову, уставив взгляд в потолок и застонала, по измученному лицу покатились крупные бусины слёз. – Неужели этот кошмар будет продолжаться? Я не вынесу этого, право слово! А дети? Он же их тоже изведёт…
- Знаете, Полина, мне кажется, я смогу вам помочь. Только нам нужно поторопиться и подготовиться. Всем нам. Четверым.
Искажённое осунувшееся лицо хозяйки застыло. Недоверчивый взгляд, взгляд, полный отчаяния, был у этой женщины. И всё же она искала хотя бы тонкую соломинку, ждала хоть что-то, чтобы ухватиться и выбраться из этого ужаса. И Андрей ей предложил. Оставалось почти полтора часа – их нужно было использовать с толком.
К полуночи всё было готово. Детей пришлось поуговаривать, но для Андрея это не составило труда. Митя всё же настоял на том, чтобы, если мертвец приблизится к ним, пустить в дело наточенный и окроплённый святой водой нож. Андрей согласился, поскольку был уверен, что дальше порога ночной гость не уйдёт. Остальные же приготовления лишь вызывали удивление, но не более.
Без четверти двенадцать Настя с Митей сидели в самых своих лучших праздничных нарядах за накрытым столом. Перед ними лежали два кольца. В центре стола – свежий хлеб и большая полная солонка. Соль также была рассыпана и посреди комнаты широким полукругом. Полина стояла позади детей, опустив руки на их плечи. Ощущение абсурдности граничило лишь с невероятным чувством страха. Они ждали, напряжённо глядя на входную дверь и притаившегося в углу их странного вечернего гостя.
Правая рука Мити сжимала рукоятку ножа, а левая – держала дрожащую ладонь сестры, когда сквозь вой ветра послышались сначала скрипы калитки, а затем и тяжёлые шаги. Запах гнили просочился в дом ещё до того, как распахнулась дверь. Кислый тошнотворный затхлый запах настойчиво обволакивал весь дом. Андрей подумал, что такое амбре въедается если и не на века, то уж на долгие года точно. Он ждал.
Дверь едва не слетела с петель от резкого удара. Вместо свежего холодного ветра в дом ворвался спёртый заплесневелый воздух. Разлагающийся труп с проломленным черепом, через дыру в котором было видно гниющую кашу мозга с запёкшейся кровью, стоял на пороге, гневно тараща мутные глаза. Об этой мерзкой детали Полина почему-то не упоминула. Под мокрой и будто бы покрытой слизью его одеждой что-то копошилось. То, что неделю назад (Андрей удивился, как такое могло произойти всего за несколько дней с человеком) было Лёшей, любящим мужем и заботливым отцом, теперь походило на зомби из фильмов ужасов.
- Нет такого закона, - яростно завопил он, - чтобы брата с сестрою венчать! Не бывать тому! – Движения его были ломаными, но невероятно быстрыми.
Андрей больше не медлил. Границы миров сошлись, воздух задрожал, открывая туннель за спиной мертвеца. Точнее, того места, где он должен был быть. Андрей скользнул туда. Но здесь его не оказалось. Здесь ничего не было. Даже ржавые водоросли не колыхались на стенах – они стекали водянистым перегноем на пол. Андрей вернулся в привычный мир – труп по-прежнему двигался по дому к столу, за которым в ужасе застыла несчастная семья. Что-то странное происходило с этим Лёшей. Времени думать не оставалось. Андрей выскочил из своего угла с криком: «А нет такого закона, чтобы мёртвые к живым по ночам шастали!» и вцепился в плечо мертвеца. Пальцы ощутили холодную липкую слизь и мягкую, рыхлую, но всё же плоть.
Перед ним оказался не призрак. Это было что-то совершенно другое. Он не был живым, как и не был мёртвым. Неведомая тварь на мгновение остановилась, и во взгляде её Андрей увидел настоящий безграничный гнев. Кривой рот приоткрылся, обнажив ровные белые зубы голливудского актёра. На верхнем резце извивался жирный чёрный червь. Жёлто-зелёный язык безвольно свесился сбоку, вывалившись через рваную рану в щеке. Уже в следующую секунду челюсти звонко щёлкнули, сомкнувшись. И если бы Андрей вовремя не одёрнул руку, неизвестно, что бы осталось от его предплечья.
Тварь отшатнулась, запрокинув голову назад и… Поначалу казалось, будто она зевает, но челюсти её неестественно широко раскрывались всё больше и больше, разрывая натягивающиеся куски кожи и рыхлой плоти, они буквально росли на глазах, превращаясь в пасть фантастического чудовища. Настя, до сих пор еле слышно хныкающая от страха, оглушительно завизжала. От этого звука задрожали оконные стёкла. Бледная, измученная безумством последних ночей, мать девочки остолбенела, парализованная ужасом. Она стояла молча, и лишь руки её тряслись, словно под действием электрического тока. Тварь изогнулась по-змеиному, и Андрей догадался, что за этим последует. Не дожидаясь чудовищного укуса, он пихнул её ногой в живот, заставив отпрянуть обратно к двери. Чудовище что-то прорычало. Слова было сложно разобрать, и Андрей не прислушивался. Ещё один удар. Нужно было лишь вытолкнуть её на улицу. Он сорвал со своей шеи верёвку с подвесом и швырнул в растянувшуюся до невообразимых размеров смердящую глотку, лишь тварь переступила порог. В следующую секунду дверь захлопнулась, заслонив ночной кошмар от многострадального дома.
Митя готов был поклясться, что видел, как нечто, брошенное незнакомцем по имени Андрей, в пасть его мёртвого отца, начало расти в размерах, превращаясь во что-то огромное и тёмное. Ему показалось, что трёхголовое чудовище выросло в воздухе из густого чёрного дыма над распахнутыми челюстями жуткой твари, перед тем, как дверь оказалась заперта. Руки у Мити обмякли и вспотели. Нож лязгнул, ударившись о пол, и откатился в сторону печки. За дверью раздавались душераздирающие вопли, безумный рёв загнанного зверя, клацанье зубов и… Митя чётко слышал рык и безудержный лай, лай собак, загоняющих добычу. Он этого никогда не забудет. Он был уверен, в том, что видел и слышал, но никогда и никому об этом не скажет.
Андрей пытался что-то объяснить обезумевшей вдове и её детям, но страх сковал их, лишил способности хоть как-то воспринимать происходящее. Их можно было понять. Они видели вживую то, что другие готовы наблюдать лишь с экранов, сидя в удобном кресле. Они переживали это. Здесь и сейчас. Для них кошмар продолжался, он достигал своего апогея. Чудовищные звуки за дверью – вопли, рёв, чавканье, хруст ломающихся костей – не прекращались ни на секунду. Безысходность душила каждого из них, отнимая последние крупицы сил и воли. Полина, Настенька и даже Митя готовы были безропотно принять свою участь, участь жертвы. То, что пробралось к ним в дом, не было ни человеком, ни бесплотным духом. Но это чудовище способно было сожрать целиком в один присест любого из них. Они это чувствовали. Они это знали.
Начавшего привыкать к нечисти Андрея нынешняя встреча тоже заставила испугаться. До сих пор он сталкивался лишь с призраками и случайными гостями перекрёстных миров, если не считать то путешествие в подземное пекло. Ну и козлоногого. Эта же тварь оказалась чем-то совершенно невообразимым. Он надеялся поймать и переправить в другой мир обезумевшую душу покойника, но, то, что появилось здесь, явно ей не было.
Он потянулся рукой к груди, где несколько минут назад висел подарок Лилу. Если бы не этот подвес, он бы… А что бы он делал? Что он мог противопоставить этому монстру? Только сейчас он понял, что мало чем отличался от готовившегося драться ножом Мити.
Крики во дворе постепенно стихали. Андрей воспользовался туннелем, чтобы не открывать дверь. Он вышел у самой калитки и застыл. Три огромных чёрных пуделя, каждый размером с волка, с остервенением драли на части гниющую груду мяса и костей. Скрюченные пальцы отброшенных в сторону кистей скребли замёрзшую землю, стряхивая с себя нарастающие кучки снега. Распахнутые чуть ли не на 180 градусов челюсти конвульсивно подёргивались, пока одна из собак яростно отрывала зубами от огромной головы кусок за куском, придерживая оголившийся череп передней лапой. Двор превратился в место адской бойни. Здесь просто невыносимо смердело. Ветер и снег придавали происходящему ещё больше сюрреализма. Внезапно подумалось, что предстоит ещё как-то это всё прибирать.
Псы не унимались. А ведь и с ними нужно что-то делать. Лилу ничего не объясняла, давая свою подвеску. Да и в той квартирке на Мужества он не видел, как она забрала своего пуделя. И вообще, забрала ли? Но оставлять их здесь точно нельзя. Ни собак, ни эту тварь.
Андрей решил попробовать подозвать зверей. Он громко крикнул: «Ко мне!». Никто даже ухом не повёл. Псы, злобно рыча, огрызаясь, продолжали рвать свою жертву. Самое страшное, что, даже разорванная на множество частей, она продолжала сопротивляться. Каждый кусочек пытался срастись с другими. Это выглядело безумно и нелепо, ведь все они были частями мертвечины и буквально гнили на глазах.
- Нельзя! Фу! Фу! Брось! – Андрей безрезультатно перебирал знакомые команды. Внезапно ему пришло в голову взглянуть на всё это место из границы миров. Если тварь имела хоть какую-то частицу души, было самое время хватать и тащить её отсюда.. Андрей открыл туннель, чтобы перетащить в пекло дёргающиеся остатки чудовища. Но её не было. Но зато пудели… Их глаза горели настоящим огнём. Рыжие языки пламени вырывались из глазниц и пастей. Разъярённые псы насторожились, вытянулись в струну. По узловаты мышцам прокатились волнами судороги.
Что-то изменилось. Каждый из трёх пуделей в ожидании смотрел на шагнувшего в туннель проводника. Андрей Темников, неудавшийся писатель, некогда человек без имени и воли, стоял в рассекаемом молниями проходе, и его жгло изнутри. Он ощущал себя огромным. Невероятная сила поднималась, клокоча откуда-то из его глубин. Псы уставились на него дрожащими огнями, готовые выполнить первую же команду. Он это чувствовал. Что-то незнакомое, пугающее и в то же время возбуждающее наполняло его. Он был в своём праве. В своих владениях. Всё представилось возможным, он знал, что может всё. И он скомандовал.
Лодка раскачивалась на огненных вихрях подземной реки, ударяясь с грохотом о скалистый берег. Душераздирающие вопли доносились ото всех сторон, эхом прокатывались над бурлящим потоком и разбивались о своды пещер. Андрей безучастно наблюдал за носящимися туда и обратно чёрными пуделями с полыхающими глазницами. Огромные звери, виляя хвостами, носили куски своей жертвы через весь протянутый Андреем туннель и швыряли прямо в реку. Запах опалённой кожи смешивался с царящим здесь смрадом. От твари, неделю терроризировавшей семью Полины, не оставалось больше ничего. Единственное, о чём думал Андрей, - что произошло с душой бедняги в ту злосчастную ночь на дороге. Кто убил Алексея? Как он превратил свою жертву в это чудовище? Или это произошло иначе, уже после смерти?
 А в семье, испытавшей самый настоящий ужас, о прошедшей ночи будут помнить, но никто не посмеет когда-нибудь даже вскользь упомянуть о ней. И о том мертвеце, что едва не свёл их самих в могилу. И о странном путнике, внезапно появившемся перед самой ночью, оставшемся, чтобы помочь, а затем словно растворившемся в темноте за порогом.