Глава 8

Глава 8.

В которой расследование
заходит в тупик.

21 февраля, 2004, 13:17.

Милютин неслучайно перестал задавать вопросы: он хотел, чтобы Лобанов выпустил пар и успокоился. Понимая, в каком состоянии находится молодой человек, майор от души сочувствовал бедолаге.
Достав из кармана пиджака фотографию Эльвиры Щегловой, Милютин с минуту разглядывал открытое улыбчивое лицо,  затем перевернул фотографию и пододвинул ее Владимиру.
- Это твоя Эллочка.
Молодой человек взял в руки фотоснимок. Напряжение и скованность сразу исчезли, угрюмость сменила лёгкая улыбка.
- Да… Правда красавица?
- Ты любишь ее?
- Очень!
- А она тебя?
Владимир смотрел на фото, не отрывая взгляда, неуверенно произнёс:
- Надеюсь, что тоже.
Милютин смотрел на Лобанова, пытаясь уловить изменения в его настроении.
- Ты предлагал ей выйти за тебя замуж?
Лобанов аккуратно положил фотографию на стол.
- Нет, - Владимир грустно опустил голову, - Эллочка, понимая, что дело движется к предложению руки и сердца, опередила меня.
Следователь с удивлением взглянул на Лобанова.
- Она сказала, что о замужестве начнёт думать только на пятом курсе, - пояснил студент, - потому что сейчас учёба для неё - на первом месте.
Майор понимающе кивнул.
- Да я и сам понимаю, что учёба сейчас важнее семьи, но я так её люблю, что готов пожертвовать... Я, наверное, смог бы её уговорить, но тогда ей пришлось бы принести в жертву свои мечты, а я не хочу, чтобы она чем-то жертвовала...
- На каком курсе ты учишься? – спросил следователь.
- На третьем, - ответил молодой человек.
- В таком случае, ты можешь смело делать предложение Эльвире, - с улыбкой подытожил Милютин.
Лицо Владимира погрустнело. Он медленно пододвинул фотографию ближе к майору.
- Нет… Эллочка никогда уже не будет моей невестой…
- С чего это вдруг?
- Она умерла… – Владимир судорожно сглотнул.
- Почему ты так решил?! – строго спросил майор.
Лобанов грустно вздохнул.
- Я чувствую, что её маленькое сердечко перестало биться… – Он приложил ладонь к груди. – Это чувство у меня где-то здесь, внутри… Я знаю, что Эллочки нет в живых.
Милютин строго посмотрел на него.
- А я, молодой человек, верю только фактам! – Следователь поднялся из-за стола. - Как ты понимаешь, мне нужны только факты и неопровержимые доказательства. Если я буду основываться на интуиции, на предчувствии, я далеко зайду…
- А я чувствую...
Милютин взглянул на сгорбившуюся фигуру парня. Упрямое желание Владимира найти любимую девушку вызывало у майора некоторую симпатию, но что-то в поведении этого долговязого юноши настораживало следователя и мешало относиться к нему с полным доверием.
- Чувства – вещь ненадёжная, – пояснил следователь, – они основываются на прошедших событиях, на том, что давно кончилось и угасло, или на наших ожиданиях, которые мы воспринимаем как свершившийся факт, и эти ничем неподкрепленные чувства мы называем «интуицией».
- Если бы Эллочка была жива, она давно бы сообщила о себе, – упрямо твердил Владимир.
- Может быть, здесь замешан другой молодой человек?
Это замечание прозвучало жёстко, не так, как хотел Милютин.
Лобанов невесело хмыкнул.
- Надо знать Эллочку, – усмехнувшись, сказал он. – Если бы вы были с ней знакомы, вы бы никогда не подумали, что она  таким образом бросила меня. Если в её жизни появился другой мужчина, она рассказала бы мне все сама. Да, да, она сказала бы, что больше не любит меня и объяснила – почему…
Милютин встал из-за стола и подошел к окну.
- И все же, что тебя заставляет думать о её гибели?
- Я в последнее время много размышлял, зачем они взяли мою кровь на анализ…
- И что?
- А то, что я тоже должен был исчезнуть, но у них что-то пошло не так.
- Откуда такая уверенность? – майор удивился.
- Элла перед последним походом в этот центр обмолвилась, что сначала в поликлинике ей пришлось заполнять анкету. - Лобанов сосредоточенно свёл брови.
- Ну и? – майор спокойно смотрел на молодого человека.
- Её удивило то, что в анкете были вопросы о родных и близких…
- Дальше.
- А у Эллы нет никого, кроме меня. Вот она и написала обо мне…
- И что из этого следует?
- Я пока не знаю, но мне кажется, что всё началось именно с этой анкеты.
- Почему?
- Дело в том, что я тоже сирота.
- Но какая связь между вашими родственными связями и медицинским центром? – Милютин задал вопрос несколько громче и жестче.
Лобанов поспешил ответить:
- Да не знаю я!

Остановив машину,  Панкрушев повернулся к Милютину:
-  Лобанов просто параноик! Я это понял, когда Лекторов описал мне симптомы этой болезни. Нет, он не просто параноик, он очень опасный тип. Надо непременно показать его психиатру, и если доктор подтвердит, что парень страдает болезненным воображением, тогда рухнет всё наше расследование, ведь мы пока опираемся на его показания.
- То, что парень сильно расстроен – это правда. Но он не сумасшедший, - Милютин помассировал шею и добавил, - его показания, на мой взгляд, наиболее достоверные. Ни Лютикову, ни  Федорову я особо не доверяю. При этом у нас нет ни одного факта, свидетельствующего о совершении преступления.
- Нужно продолжать расследование, – сказал Панкрушев, – но при этом исключить из него медицинский центр «Асклепий», он не имеет к делу ни малейшего отношения. – Он покосился на Милютина. – Владимир Лобанов решил привлечь наше внимание к центру, для чего и затеял сегодняшний скандал. Это был заранее обдуманный план.
Милютин откровенно удивился:
- Какой план?
Панкрушев посмотрел в боковое зеркало, не торопясь тронулись с места.
- Он хочет отвлечь от себя внимание и свалить всё на «Асклепий».
Милютин прищурившись, смотрел на дорогу.
- Зачем?! – удивился майор.
- Может он её отравил каким-нибудь лекарством! – выпалил Панкрушев.
Майор рассмеялся:
- Ну и фантазия у тебя! Ты лучше скажи, почему Лобанов несколько раз делал упор на то, что Щеглову сглазили?
- Олег, неужели ты веришь в эту чушь! – Панкрушев не смог скрыть своего огорчения. – Где твой трезвый расчёт, сухой прагматизм…
Милютин взглянул на него.
- Лобанов утверждает, что Эллочка в то злополучное утро очень переменилась, и это сразу бросилось ему в глаза, - медленно выговорил майор. - Она была мрачна, словно её подменили. Затем он понёс какую-то чушь про сглаз. Такая перемена не наводит тебя ни на какие подозрения? Как ты думаешь, что все это значит?
Капитан  задумался.
- Она чем-то заболела?
- Ну, наконец-то! – Милютин торжествующе посмотрел на друга. – А куда обычно обращаются больные?
- В поликлинику…- Капитан притормозил на светофоре и развел руками, - так я об этом и говорю… Мы попали точно туда, куда Лобанов и хотел нас привести.
Майор сосредоточенно думал.
- Похоже, мы зашли в тупик, - со вздохом сказал Милютин, - давай к вокзалу, – подытожил он.
- Куда? – удивился капитан.
- На улицу Горького, к вокзалу, там я покажу.
Милютин потёр ладонями виски, как бы желая ускорить работу мысли, сорвать туманную пелену с этой таинственной истории. Ему не давали покоя слова Лобанова об анкете, с которой всё началось. На первый взгляд – обычная анкета, точнее письменное согласие на получение медицинских услуг, но... Причём здесь родственники? Зачем упоминать в документе других людей? Ещё Лобанов сказал, что Щеглова, как и он – сирота... Сирота... Так вот же, что получается: если Щеглова – сирота, то об её исчезновение сразу никто не заявит! Далее у Лобанова берут кровь. И Лобанов – тоже сирота! Вот почему он сказал, что тоже должен был исчезнуть, но что-то пошло не так. Боже мой! У Аллы Серовой тоже нет родных – все умерли!
Панкрушев прервал размышления друга:
- Вы решили не подчиниться приказу, товарищ майор?
- Ты о чём?
- Начальник же запретил вам продолжать расследование…
Милютин нахмурился.
- Сейчас я не могу остановить расследование! Мы подошли вплотную к разгадке. Поэтому наша задача: продолжать следствие и избегать встреч с начальством!
- Будьте осторожны, Олег Николаевич, – засмеялся Панкрушев, – не то товарищ подполковник отправит вас на не совсем заслуженный отдых.
- У нас есть небольшой запас времени, – загадочно произнес Милютин, – и, если действовать быстро, мы должны успеть. К тому же сейчас мы проделаем один трюк, который нам должен помочь.
- К чему это ты клонишь?
Милютин ответил не сразу. Порывшись в карманах куртки, он вытащил связку из двух ключей и потряс ими перед носом у Панкрушева.
- К тому, что у нас есть ключи от квартиры Эльвиры Щегловой.
- И откуда у нас эти ключи?
Лицо майора расплылось в широкой улыбке.
- Лобанов отдал. Когда я спросил его, не заходил ли он в квартиру к Щегловой после её исчезновения, он ответил – хоть у него и есть ключи, он в квартиру не заходил. По моей просьбе он отдал их мне.
Панкрушев понимающе кивнул.
- А что будем искать?
- Всё подряд, – Милютин убрал ключи в карман, – всё, что может хоть как-то помочь нашим поискам. Мы просто тщательно осмотрим её жилище в поисках чего-то экстраординарного.
Капитан прибавил:
- Да, совсем неплохо было бы найти подтверждение её таинственного исчезновения. На что особо обращать внимание?
- Начнём с поиска записей: дневник, телефоны друзей, знакомых, записная книжка, письма, прощальные записки…
- Прощальные записки? - удивленно спросил Панкрушев. – Ты хочешь сказать, что Эльвира Щеглова  - жертва суицида?
Милютин разглядывал прохожих, стоящих  у бровки тротуара.
- Ты же понимаешь, что пока у нас нет ни одной главной версии, мы должны проверять все возможные.
- Погоди, - капитан остановил машину, пропуская пешеходов, - зачем самоубийце обращаться к врачу перед смертью? Чтобы поправить здоровье?
- Я не исключаю, что она могла решиться на такой шаг уже в медицинском центре.
- А-а-а, - понимающе протянул Панкрушев, - она узнала, что смертельно больна и решила долго не мучиться. Поэтому ушла из центра незаметно для Лобанова и того...