Повелитель мух, Глава 7

Глава 7

Высокие деревья и длинные тени

Поросячья тропа вилась среди разнокалиберных камней и скал, совсем недалеко от берега, и Ральф был доволен просто идти по ней вслед за Джеком. Если не слушать шум и плеск океана, и если получалось забыть о том, какие мрачные и негостеприимные заросли папоротника находятся по обе стороны от тебя, то появлялась возможность выкинуть чудовище из головы и просто помечтать. Солнце приближалось к зениту, и на остров надвигалась жара. Ральф передал сообщение для Джека в авангард, и, достигнув ближайшей фруктовой рощи, экспедиция сделала привал для принятия пищи.

Присев, Ральф впервые почувствовал жару. С отвращением он стянул с себя свою серую рубашку и подумал о том, стоит ли предпринять попытку постирать её. Сидя под необычайно злыми и палящими даже по меркам тропического острова лучами, он задумался о своей личной гигиене. Не помешали бы ножницы, чтобы срезать эти длинные волосы, подумал он, отбросив густую чёлку назад. Хорошо бы срезать эти грязные космы, оставив лишь с полдюйма. Неплохо было бы заодно принять ванну, поплескаться в мыльной пене. Проведя языком по своим зубам, Ральф отметил, что и зубная щётка пришлась бы весьма кстати. А ещё ногти…

Ральф перевернул ладони и осмотрел их. Ногти были искусаны до основания, хотя он и не мог вспомнить, когда возобновил эту детскую привычку, даже не помнил, когда перестал стыдиться её.

«Осталось только начать сосать большой палец…»

Ральф украдкой осмотрелся вокруг. Но, похоже, никто не услышал, что он сказал это вслух. Охотники сидели, набивая живот несытной едой, и пытались убедить себя, что им вполне достаточно бананов и тех других, оливково-серых желеобразных фруктов. Ральф пристально оглядел их всех с позиций себя прежнего, придерживающегося общепринятых стандартов гигиены. Они были грязны, но не так, как бывают грязны мальчишки, извалявшиеся в пыли, или затеявшие драку в дождливый день. Ни про одного из них не хотелось сказать: «Срочно в душ!» И всё же…волосы были ужасно длинные, во многих местах спутавшиеся в колтуны вокруг веточки или сухого листа. Лица были достаточно чистые, благодаря поту и неаккуратному поглощению фруктов, но на подбородках и за ушами темнели грязные пятна. Загрубевшая от пота одежда, как и у самого Ральфа, была изношена и надевалась не из беспокойства за внешний вид и не ради комфорта, а просто по привычке. И белые разводы соли виднелись на коже каждого охотника…

С упавшим сердцем Ральф отметил, что такие условия жизни уже вошли в привычку и не вызывали в нём отвращения. С тяжёлым вздохом он отпустил ветку, с которой только что обдирал фрукты. Охотники уже начали разбредаться  среди зарослей и скал по своим личным делам. Ральф отвернулся в сторону и посмотрел на море.

Здесь, на другой стороне острова, море было совсем другим. Тонкие и дрожащие миражи не могли противостоять водам холодного океана, и горизонт был чёткой и несгибаемой линией. Ральф побрёл вниз, к скалам. Там, у берега, бесконечный бег огромных океанских волн представал уже на уровне глаз. Волны тянулись на мили, и были совсем не похожи на обычный прибой или рябь, набегающую на прибрежное мелководье. Они шли вдоль острова от края до края, не замечая его и, казалось, будучи заняты собственными делами, но каждая набегающая волна была не больше чем одним вздохом: исполинская грудь океана плавно поднималась и опускалась. Вот море отступило, водопады воды каскадами сошли с прибрежных скал и камней, оставив на них прилипшие водоросли, похожие на блестящие длинные волосы. Затем, подумав, волна с рёвом поднималась вновь, безжалостно захватывая оставленные было позиции, двигаясь ещё выше и покоряя отвесную скалу, и, в конце концов, могучая рука прибоя вытягивалась вверх вдоль расщелины на ярд или около того, широко расставив пятерню из морской пены.

Волну за волной провожал Ральф глазами, пока их бесконечное движение окончательно не парализовало его сознание. Он оказался полностью поглощён мыслью о бескрайних водных пространствах, раскинувшихся перед ним. Это был барьер, непреодолимая преграда. Там, на другой стороне острова, отделившись полуденными миражами и чувствуя себя под защитой тихой лагуны, можно было мечтать о спасении. Но здесь, перед лицом безжалостного и сурового океана, перед этим необозримым препятствием ты сломлен, ты беспомощен, ты обречён, ты…

Неожиданно Саймон заговорил практически ему в ухо. Ральф пришёл в себя, обнаружив, что всё это время он судорожно сжимал валун обеими руками, согнувшись всем телом: мускулы шеи напряжены, а губы застыли, оставив рот раскрытым.

«Ты вернёшься домой».

Произнеся эти слова, Саймон кивнул. Он опустился на одно колено, направив взгляд с более высокого камня, который он обхватил обеими руками, и вытянув вторую ногу вниз, к Ральфу.

Ральф пришёл в замешательство и внимательно всмотрелся в лицо Саймона в поисках какой-нибудь подсказки.

«Он такой огромный. То есть…»

Саймон опять кивнул.

«Всё равно. Ты вернёшься. Я уверен».

Напряжение покинуло тело Ральфа. Он бросил взгляд на море и горько улыбнулся Саймону.

«У тебя есть корабль в кармане?»

Саймон просиял и покачал головой.

«Ну а с чего ты тогда уверен?»

Саймон погрузился в молчание, и Ральф отрывисто добавил:

«Ты чокнутый».

Саймон настолько энергично затряс головой, что спутанная тёмная чёлка заметалась взад и вперёд по поверхности его лба.

«Нет, не чокнутый. Я просто… уверен, что ты точно вернёшься».

 Помолчав после этих слов, они просто улыбнулись друг другу.


Из зарослей послышался голос Роджера:

«Иди сюда, посмотри!»

Совсем рядом с поросячьей тропой лежал навоз, от которого ещё исходил пар, а почва была взрыта. Джек нагнулся с таким видом, словно испытывал тёплые искренние чувства к этим свежим экскрементам.

«Ральф, нам же всё равно нужно мясо, хотя мы и охотимся на что-то другое».

«Если мы будем идти в ту же сторону, то можно и поохотиться».

Экспедиция отправилась дальше, однако охотники стали держаться друг друга, немного испугавшись после упоминания чудовища. Но Джек по-прежнему шёл в авангарде, исследуя окрестности. Теперь они шагали медленнее, чем рассчитывал Ральф, но его это даже устраивало, и он тоже шёл не спеша, покачивая копьём на ходу. Джек наткнулся на что-то важное с его точки зрения, и вскоре вся процессия остановилась. Ральф облокотился на дерево, и в тот же миг его одолели грёзы среди белого дня. Охотой занимался исключительно Джек, а времени для того, чтобы достичь вершины горы, было предостаточно…

Однажды, следуя за отцом из Чатема в Девенпорт, они жили в коттедже у края торфяных болот. Из череды всех домов, знакомых Ральфу, этот выделялся, запомнившись особенно хорошо, потому что это был последний его дом перед отправкой в школу. Мама всё ещё была рядом, и папа приходил домой каждый день. Одичавшие пони являлись к каменной изгороди в дальнем углу сада, а с неба падал снег. Прямо за домом стоял какой-то сарай, и на его кровле можно было лежать и смотреть вверх, наблюдая, как хлопья снега опускаются по спирали. И можно было видеть, как снежинки, спустившись, оставляют маленькие пятна влаги на поверхности. А потом ты замечал первую снежинку, которая отказывалась превращаться в мокрое пятно, и прямо на твоих глазах мир вокруг тебя становился белым. И когда становилось слишком холодно, ты шёл домой и продолжал смотреть на снег в окно, сидя рядом с ярким медным чайником и тарелкой с маленькими синими человечками.

Отправляясь спать, ты получал чашку кукурузных хлопьев с сахарной пудрой и сливками. И были книги – они стояли на полке у кровати, опираясь друг на друга, но две или три всегда просто лежали сверху, потому что Ральфу вечно было лень ставить их как положено. Уголки страниц были загнуты, а обложки потрёпаны. Одна из книг была яркая и блестящая, она была про Топси и Мопси, но Ральф никогда не читал её, потому что там рассказывалось про двух девчонок. Другая была про волшебника, и она читалась с затаённым ужасом, и страницу двадцать семь было лучше пролистать, потому что страшный паук выглядывал там из картинки. Была ещё книга про людей, которые занимались тем, что откапывали разные штуки, всякие вещи из древнего Египта. Была книга «Мальчикам о поездах», «Мальчикам о кораблях»… Яркой вереницей проходили они перед глазами Ральфа, он мог протянуть руку и прикоснуться к ним, мог почувствовать вес и услышать скользящий звук, с которым очередная «Огромная книга для мальчиков» снималась с полки и раскрывала перед ним свои страницы… Всё было хорошо. Всё было весёлым и добрым.

Из кустарника впереди послышался шум и треск. Мальчики ринулись прочь с поросячьей тропки и барахтались в лианах, издавая дикие крики. Ральф увидел, как что-то пихнуло Джека в сторону, и тот упал. Затем появилось существо, мчавшееся по тропе навстречу Ральфу с угрожающим похрюкиванием, и клыки мерцали в полумраке. Ральф  спокойно оценил расстояние и прицелился. Когда кабан был всего в пяти ярдах от него, мальчик швырнул нелепую деревянную палку, которую нёс всё это время, успев увидеть, как она воткнулась в огромное рыло и задержалась там ненадолго. Хрюканье кабана перешло в визг, и животное бросилось в сторону, в заросли. Воздух вновь наполнился криками мальчишек, прибежал Джек и принялся беспорядочно тыкать копьём во мрак кустарника.
 
«Сюда…»

«Но он же нас раскидает!»

«Сюда, я сказал!»

Кабан уходил от них. Позади зарослей обнаружилась ещё одна тропа, идущая вдоль первой, и Джек помчался прочь. Ральф был полон страха, предчувствий и гордости.

«Я попал в него. Копьё застряло…»

Неожиданно дети вышли к открытому месту у моря. Взволнованный Джек метался из стороны в сторону, оглядывая голые камни.

«Ушёл».

«Я попал в него», – повторил Ральф, – «Копьё торчало у него из морды».

Ему хотелось призвать охотников в свидетели.

«Вы же видели?»

Морис кивнул:

«Я видел. Прямо в пятак… Бац!»

Не в силах сдерживать волнение, Ральф продолжал.

«Точно. Я попал в него. Копьё застряло. Он ранен».

Ральф озарил себя лучами новой славы и почувствовал, что, в конце концов, охота не так уж и плоха.

«Уж ему от меня досталось. Я думаю, вот оно, чудовище!»

 Вернулся Джек и поспешил возразить:

«Да какое это чудовище? Это кабан».

«Я попал в него».

«Ну, а что ж ты не поймал его? Я-то, по крайней мере, попытался…»

Ральф повысил голос.

«Но это же кабан!»

Джек внезапно покраснел.

«Ты же сам сказал, что он нас раскидает. Зачем тогда копьё кидал? Мог бы и подождать».

Он протянул вперёд руку.

«Вот, смотрите!»

Джек демонстрировал всем своё предплечье. На внешней стороне виднелась рана. Она была неглубока, но кровоточила.

«Вот что он сделал своими клыками. Я не успел вовремя воткнуть копьё».

Теперь уже Джек привлёк всеобщее внимание.

«Это же рана», – заметил Саймон, – «Надо отсосать кровь. Как Беренгария».

Джек приложил губы к ране.

«Я попал в него», –  наставал Ральф с возмущением, – «Я попал в него копьём. Я ранил его».

Ральф добивался внимания охотников.

«Он бежал по тропе. И я метнул, вот так…»

Роберт зарычал на Ральфа. Тот подыграл, и все дружно рассмеялись. Разыгравшись, они пихали Роберта, который делал шуточные броски в их сторону.

Джек закричал:

«Вставайте в круг!»

Круг быстро образовался и начал пульсировать, сужаясь, расходясь вновь и вращаясь вокруг центра. Сначала Роберт кричал, кривляясь и изображая ужас, но вскоре его крики стали выражать настоящую боль.

«Ой! Хватит! Мне больно!»

Он с трудом держался на ногах в центре круга,  кто-то ударил его по спине древком копья.

«Держи его!»

Мальчики схватили жертву за руки и за ноги. Под воздействием внезапно нахлынувшего сильного волнения Ральф схватил копьё Эрика и ткнул им Роберта.

«Убей! Убей!»

Роберт кричал от ужаса и продолжал вырываться со всей силой, которую давал ему страх. Джек держал его за волосы и размахивал ножом. За его спиной был Роджер, пытавшийся пробиться поближе к «свинье». Ритуальное скандирование ускорялось и становилось громче, как будто танец, или охота подходили к своей кульминации.

«…Бей свинью! Горло режь! Бей свинью! Добивай!...»

Ральф тоже пытался пробиться ближе, чтобы дотянуться до своего маленького участка уязвимой светло-коричневой плоти. Желание подавлять и причинять боль было всепоглощающим.

Рука Джека опустилась вниз, стоявшие в круге радостно вскрикнули и начали имитировать крики умирающего животного. Затем они упали и молча лежали, задыхаясь и прислушиваясь к всхлипываниям перепуганного Роберта. Растирая слёзы по щекам своей грязной рукой, он попытался сделать вид, что не произошло ничего особенного.

«Ох, мои булочки!»

С гримасой боли Роберт потёр свой зад. Джек перевернулся лёжа.

«Отличная игра».

«Да, просто игра», – ответил Ральф, которому было не по себе, – «Мне тоже как-то на регби от души досталось».

«Надо барабан», – добавил Морис, – «Тогда игра будет что надо».

Ральф посмотрел на него.

«Как это что надо?»

«Ну не знаю. Нужен костёр, наверное. И барабан, чтобы ритм был».

«Нужна свинья», – вставил слово Роджер, – «Как на настоящей охоте».

«Или нужно, чтобы кто-нибудь притворился», – развивал мысль Джек, –  «Кто-нибудь оденется свиньёй и будет играть роль…ну, вроде как он пытается меня опрокинуть и всё такое».

«Нужна настоящая свинья», – сказал Роберт, всё ещё потиравший свой зад, – «вам ведь надо будет убить его».

«Можно взять кого-нибудь из маленьких», – заключил Джек, и все рассмеялись.


Ральф сел, поднявшись.

«Ну, такими темпами мы никого не найдём».

Один за другим они поднялись, поправляя на себе свои обноски. Ральф посмотрел на Джека.

«Теперь на гору».

«А разве мы не должны вернуться к Хрюше, пока не стемнело?», – возразил Морис.

Близнецы кивнули в поддержку, как один.

«Верно. Давайте пойдём на гору утром».

Ральф повернулся в сторону и осмотрел море.

«Мы должны снова зажечь костёр».

«Но у тебя всё равно нет хрюшиных очков», – спорил Джек, – «Ничего не получится».

«Тогда мы просто проверим, что там никого нет».

Поколебавшись и не желая показаться трусом, Морис подал голос:

«Ну, а если там чудовище?»

Джек взмахнул копьём.

«Тогда мы его убьём».

Казалось, что солнце стало уже не таким жарким.

Джек вновь ударил копьём воздух.

«Ну? Чего ждём?»

«Я думаю», – размышлял Ральф, – «если мы и дальше пойдём вдоль берега этой дорогой, мы окажемся как раз под пепелищем. Там можно и подняться на гору».

И вновь Джек повёл их вдоль ослепительного моря, дышавшего исполинской грудью. И вновь Ральфа одолели грёзы наяву, пока его привыкшие ноги самостоятельно справлялись с трудностями, возникавшими на тропе. Однако на этом участке пути ногам было не так легко, как до этого. Дело было в том, что теперь ребята были вынуждены спускаться вниз к одинокой скале с тем, чтобы пробираться дальше между нею и густыми зарослями леса с другой стороны. Приходилось покорять небольшие обрывы, которые никак нельзя было обойти, и руки подчас работали не меньше, чем ноги. То и дело дети были вынуждены карабкаться по мокрым валунам, омываемым приливной волной, и перепрыгивать чистые запруды, оставленные ею. В конце концов, они подошли к ущелью, которое подобно защитному рву прорезало узкую береговую линию. Глубина этого ущелья казалась бесконечной, и ошеломлённые мальчики уставились в мрачное пространство между двумя отвесными стенами, туда, где шумели океанские воды. В эту секунду пришла волна, ущелье наполнилось кипящей океанской водой прямо на глазах, и струя пены взмыла ввысь, достигнув лиан, и окатив завизжавших ребят. Они попытались пройти через лес, но он был слишком густой, и ветви переплетались очень плотно, как в конструкции птичьего гнезда. В итоге дети были вынуждены перепрыгивать по одному, дожидаясь момента, когда вода уйдёт вниз. Но даже и при этом некоторые из них промокли во второй раз. Следующие за ущельем скалы казались непреодолимыми, поэтому путешественники присели ненадолго отдохнуть, дав своим лохмотьям просохнуть и наблюдая за чёткими очертаниями могучих волн, медленно катившихся мимо острова. Затем неподалёку обнаружились фруктовые деревья, и яркие маленькие птички порхали там, как насекомые. Тут Ральф заявил, что они идут слишком медленно. Он сам взобрался на дерево, раздвинул листву и оглядел прямоугольную вершину горы, до которой, казалось, было ещё идти и идти.  Тогда они предприняли попытку пойти быстрее, перепрыгивая с валуна на валун, и Роберт сильно поранил колено. После этого пришло понимание того, что если они хотят добраться живыми и невредимыми, то торопиться на этой тропе не следует. Дальше мальчики пошли со всеми мерами предосторожности, как будто покоряя самый опасный подъём. Наконец перед ними встала скала, представлявшая собой отвесную стену, уходившую прямо в море. Вершина была увенчана непролазными зарослями джунглей.

Ральф оценивающе посмотрел на солнце.

«Начало вечера. Время вечернего чая уже прошло, это точно».

«Не припоминаю этой скалы», – сказал удручённый Джек, – «Наверное, эту часть берега я пропустил».

Ральф кивнул.

«Дай подумать».

К этому времени Ральф давно уже не стеснялся думать на публике, каждое решение, принимаемое в течение дня, он расценивал теперь просто как ход в шахматной партии. Единственная проблема состояла в том, что Ральф никогда не был хорошим шахматистом. Он подумал про маленьких и про Хрюшу. Ему ярко привиделось, как Хрюша ютится в битком набитом шалаше, а вокруг царит тишина, нарушаемая лишь криками маленьких, одолеваемых ночными кошмарами.

«Мы не можем оставить Хрюшу одного с маленькими. Только не на ночь».

Остальные молча стояли вокруг, уставившись на Ральфа.

«Дорога назад займёт не один час».

Джек прокашлялся и заговорил странным, сдавленным голосом:
«Мы же не можем допустить, чтобы что-нибудь случилось с Хрюшенькой, да?»

Ральф легонько постучал по своим зубам грязным острием копья Эрика.

«Если мы пойдём наперерез…»

Он огляделся вокруг.

«Кто-то должен пойти наперерез, через остров, и сказать Хрюше, что мы вернёмся, когда стемнеет».

Билл произнёс с недоверием:

«Один, через лес? Сейчас?»

«Мы можем отпустить только одного человека».

Саймон пробился в толпе и встал рядом с Ральфом.

«Я могу пойти, если хочешь. Мне не трудно, правда».

И прежде, чем Ральф успел ответить, он коротко улыбнулся и, повернув прочь, стал карабкаться и пробираться сквозь лесные дебри.

Ральф вновь повернулся к Джеку, впервые с начала разговора глядя на него с раздражением.

«Джек, в прошлый раз ты прошёл этой дорогой до самой крепости на скале?»

Джек недовольно буркнул:

«Ну?»

«Ты ведь шёл вдоль берега – там, под обрывом, с другой стороны?»

«Ну да».

«А потом?»

«Я нашёл поросячью тропу. Она тянется на мили».

«Значит, тропа должна проходить где-то здесь».

Ральф кивнул, указав в сторону леса. С глубокомысленным видом все выразили своё согласие.

«Тогда понятно. Будем пробиваться через заросли, пока не наткнёмся на тропу».

Ральф сделал шаг и остановился.

«Хотя погодите. Куда ведёт тропа?»

 «На гору», – ответил Джек, – «Я же тебе говорил». Он усмехнулся. «Или тебе уже перехотелось на гору?»

Ральф вздохнул, почувствовав, что вновь начинается противостояние, и понимая, что Джек начал себя вести так потому, что он больше не вёл экспедицию.

«Там ведь стемнеет. Мы ноги переломаем в темноте».

«Но мы же собирались искать чудовище».

«Да, но будет уже слишком темно».

«Я могу и пойти», – горячо заявил Джек, – «Я пойду туда, и неважно, когда мы доберёмся. А ты? Лучше пойдёшь назад, в шалаш, отчитаться перед Хрюшей?»

Теперь настала очередь Ральфа краснеть, и, вспомнив хрюшины слова, он воскликнул в отчаянии:

«За что ты меня ненавидишь?»

Мальчики нервно вздрогнули, словно кто-то сказал что-нибудь неприличное. Пауза затянулась.

Ральф отвернулся первым. Он всё ещё был на взводе и чувствовал себя обиженным:

«Пошли дальше».

Ральф повёл группу, сам прорубаясь через заросли и обеспечивая дорогу для остальных. Смещённый Джек замыкал шествие, пребывая в тяжёлых раздумьях.

Поросячья тропа оказалась мрачным тоннелем, потому что солнце уже быстро скользило к самому краю мира, а тени в лесу никогда не заставляли себя долго ждать. Почва была хорошо утоптана, дорожка была достаточно широкая, и ребята шли вдоль неё быстрым шагом. Внезапно лиственный свод разошёлся над головами, и они остановились, торопливо дыша и внимательно разглядывая несколько звёзд, которые уже успели занять свои места вокруг вершины горы.

«Ну, вот мы и почти там».

Мальчики с сомнением смотрели в глаза друг другу. В конце концов, Ральф принял решение:

«Мы пойдём наперерез к платформе, а на гору заберёмся завтра».

Компания зашумела, выражая согласие, но Джек встал рядом с Ральфом:

«Ну, если ты испугался, то, конечно…»

Ральф повернулся к нему.

«А кто первый пошёл на крепость на скале?»

«Я тоже пошёл. И это было днём».

«Ну, хорошо. Кто хочет взобраться на гору сейчас?»

Тишина была ответом.

«Сэм-и-Эрик? Вы как?»

«Мы должны пойти и сказать Хрюше…»

«…да, сказать Хрюше, что…»

«Но Саймон же туда пошёл!»

«Надо сказать Хрюше, что…если…»

«Роберт? Билл?»

Эти двое тоже хотели идти прямо к платформе. Нет, конечно, они не боялись, просто устали.

Ральф вновь повернулся к Джеку:

«Вот видишь?»

«А я пойду на гору».

 Эти слова Джек сказал с недоброй интонацией, словно с его губ слетело проклятие. Весь в напряжении, с копьём наизготовку, как будто угрожая, он смотрел на Ральфа.

«Пойду на гору и поищу там чудовище… прямо сейчас».

 И наконец, Джек нанёс последний и самый тяжёлый удар, бросив короткое, но такое непростое:

«Ты со мной?»

Услышав эти слова, остальные мальчики забыли о том, что им срочно нужно было уходить, и обернулись назад, чтобы оценить это новое столкновение характеров во мраке. Слова были слишком хлёсткими, слишком язвительными, настолько удачными и обескураживающими, что вряд ли они нуждались в повторении. Они застали Ральфа врасплох, прозвучав в тот момент, когда он уже успокоился, рассчитывая вернуться назад, в шалаши, к спокойным и тихим водам лагуны.

«Ладно. Я пойду».

С изумлением Ральф услышал свой голос, спокойный и непринуждённый, сделавший бесполезной всю язвительность слов, произнесённых Джеком.

«Если ты не против, конечно».

«О нет, я совсем не против».

Джек сделал шаг.

«Ну, что ж…»

На глазах остальных они пошли в гору, шагая бок о бок. Но Ральф остановился:

«Подожди. Что за глупость? Почему мы идём только вдвоём? Двоих будет мало, если мы встретим там кого-нибудь».

Мгновенно раздался шум удалявшихся быстрых шагов: остальные поспешили покинуть это место. Но один тёмный силуэт неожиданно двинулся против общего направления.

«Роджер?»

«Да».

«Ну, что ж. Теперь нас трое».

И вновь они направились к вершине горы. Тьма как будто поднималась вместе с ними, как приливная волна. Молчавший всю дорогу Джек внезапно чем-то подавился и закашлялся, а следующий порыв ветра заставил зайтись кашлем всех троих. Глаза Ральфа застило слезами.

«Пепел. Мы у края пепелища».

Каждый их шаг и каждый порыв лёгкого ветра поднимали маленький султан лёгкой пыли. Теперь, когда они были вынуждены остановиться, чтобы привести дыхание в порядок, у Ральфа появилась возможность подумать о том, как глупо они поступили. Если не было никакого чудовища  – и почти наверняка его и не было – то ещё куда ни шло. Но если действительно что-то ожидало их там, на вершине горы, то что было толку от них троих, ослеплённых мраком и вооружённых лишь деревянными палками?

«Мы ведём себя, как идиоты».

Из тьмы донёсся ответ:

«Боишься?»

Ральф раздражённо отряхнулся. Во всём был виноват Джек.

«Конечно. Но мы всё равно идиоты».

«Ну, если ты не хочешь идти дальше», – саркастически продолжал голос, – «то я пойду наверх один, никаких проблем».

Ральф слышал издёвку и искренне возненавидел Джека. Пепел и зола, разъедавшие глаза, усталость, страх – всё это привело Ральфа в бешенство.

 «Ну и чеши! А мы тут подождём».

Повисла тишина.

«Ну и чего встал? Испугался, что ли?»

Тень во мраке – тень, которая была Джеком – отделилась и направилась прочь.

«Хорошо. Пока».

Пятно исчезло. А другое заняло его место.

Ральф почувствовал, что в его колено упёрлось что-то твёрдое. Покачав из стороны в сторону, он понял, что это обуглившаяся ветка, поверхность которой была шершавой и неровной. В кожу Ральфа впились острые кусочки золы, бывшие когда-то древесной корой: на ветку уселся Роджер. Нащупав в темноте свободное место, Ральф опустился рядом, и ветка продолжала покачиваться среди невидимых глазу пепла и золы.  Роджер, и без того не отличавшийся общительностью, не проронил ни слова. Он не поделился с Ральфом своим мнением по поводу существования чудовища и не стал откровенничать о том, почему он решил присоединиться к этой безумной экспедиции. Он просто сидел и покачивал ветку из стороны в сторону. Ральф расслышал быстрое и раздражающее постукивание и догадался, что это Роджер стучал обо что-то своей глупой деревянной палкой. 

Так и сидели они: непроницаемый Роджер покачивался и стучал, а злой и нервный Ральф выходил из себя, и небо над ними полнилось звёздами, за исключением того участка, где чернел мрачный силуэт горы.

Вот высоко над ними послышались скользящие звуки, словно кто-то стремительно бежал вниз, делая огромные и опасные шаги среди камней, золы и пепла. Вскоре появился и Джек: его трясло, он заговорил хриплым голосом, который они едва узнали:

«Оно там, на вершине. Я видел».

Ребята услышали, как Джек рухнул на землю у их ветки, которая яростно закачалась. Помолчав немного, он тихо продолжил:

«Смотрите в оба. Оно могло погнаться за мной».

Облако пыли и пепла опустилось вокруг. Джек сел.

«Я видел, как оно там раздувается».

«Тебе это только померещилось», – неуверенно возразил Ральф, – «Ну, кто может раздуваться? Не бывает таких существ».

Тут заговорил Роджер, заставив их подпрыгнуть, потому что они уже успели забыть про него.

«Лягушки могут раздуваться».

Джек хихикнул, вздрогнув.

«Ничего так себе лягушечка. Оно ещё шумело. Был какой-то звук, как хлопанье. А потом оно стало раздуваться».

Ральф сам поразил себя не столько голосом, который был ровным и спокойным, сколько отчаянностью своих намерений.

«Хорошо. Пойдём, посмотрим».

Впервые за всё время их знакомства Ральф заметил, что Джек колеблется.

«Прямо сейчас…?»

Голос Ральфа ответил сам:

«Конечно».

Ральф поднялся с ветки и пошёл прочь, шагая по хрустящей золе, остальные потянулись за ним следом.

Собственный голос ещё звенел в ушах Ральфа, но в сознание его уже проник ещё один, внутренний голос, который, к тому же, был не одинок. Голос Хрюши называл Ральфа ребёнком. Какой-то другой голос умолял его не быть идиотом, а окружающий мрак и отчаянный характер вылазки делали всё ненастоящим и неестественным, как когда ты делаешь последние шаги к креслу стоматолога.

Джек и Роджер почти догнали его у последнего уступа перед вершиной, из размытых чернильных пятен превратившись во вполне различимые силуэты. По общему согласию они остановились и пригнулись к земле. Позади ребят, на самой линии горизонта сиял небольшой клочок неба там, где вскоре взойдёт луна. В листве деревьев зашумел ветер, и лохмотья мальчиков затрепетали под его порывом.

Ральф двинулся вперёд.

«Пошли».

Ребята стали красться дальше, но Роджер немного отстал. Джек и Ральф вместе достигли края вершины. Внизу серебристая лагуна предстала перед ними во всю длину, а за её гладью можно было разглядеть длинную белую линию: там тянулся риф. Рядом с мальчиками появился Роджер, поспевший за ними.

 Джек шепнул:

«Давайте подкрадёмся ползком. Может, оно спит».

Роджер и Ральф стали двигаться вперёд, а Джек, несмотря на все свои смелые слова, остался позади. Вот они оказались на плоской скалистой вершине, где рукам и коленям было так твёрдо и больно опираться.
 
Существо, которое раздувается – кто же ты?

Ральф опустил руки в холодный и мягкий пепел костра и подавил в себе крик. Его рука и плечо дёрнулись от неожиданного ощущения. Где-то глубоко почувствовались предвестники тошноты, которые, однако, быстро растворились во мраке. Позади Ральфа лежал Роджер, а голос Джека шептал прямо в ухо:

«Вон там, где был промежуток между скалами. Видишь? Какой-то горб…»

Пепел от заброшенного костра попал Ральфу в глаза. Он не мог увидеть ни промежутка, ничего вообще, потому что тошнота накатывала снова и нарастала, а вершина горы наклонилась и грозила скользнуть куда-то в сторону.

И опять, будто откуда-то издалека, он услышал свистящий шёпот Джека:

«Боишься?»

Но Ральф не боялся, он был просто парализован, он застыл на вершине горы, которая становилась всё меньше и двигалась всё быстрее. Джек скользнул в сторону, сзади завозился Роджер и, ткнувшись во что-то, вылез вперёд, к ним. Ральф слышал, как Джек и Роджер продолжали шептаться:

«Ты видишь что-нибудь?»

«Вон там…»

Прямо перед ними, в трёх или четырёх ярдах, был виден какой-то горб, очертаниями напоминавший валун. Но никакого валуна здесь раньше не было. Ральф слышал какой-то тихий дробный звук, исходивший, возможно, от его собственных зубов. Усилием воли он взял себя в руки, сумев превратить страх и отвращение в кипящую ненависть, и встал на ноги. Затем сделал два свинцовых шага вперёд.

Позади на небе появилась ясная серебристая луна, поднявшись над горизонтом. Впереди сидело нечто, похожее на большую обезьяну, и дремало, опустив голову между колен. Но вот над лесом зашумел порыв ветра, всё смешалось во мраке, и существо подняло грудь, обратив в сторону мальчишек то, что осталось от его лица.

Ральф мчался, совершая безумные прыжки по выгоревшей земле, он слышал, как кто-то ещё кричал, скакал и невероятно быстро бежал по мрачному склону горы. На вершине не осталось никого: лежали лишь три брошенные деревянные палки, и странное нечто продолжало отбивать свои нелепые поклоны.