Иван Андреевич

               
Однажды судьба свела меня с человеком, который, несмотря на то, что не был для меня ни близким, ни родным, оставил неисгладимый след в моей жизни. Звали его Иван Андреевич Вовк, имя это реальное, менять его  нет смысла, так как ни его самого, ни его близких уже нет на свете.
Было это лет тридцать тому назад. Я работала молодым специалистом в одном из главков при Минпищепроме. Среди солидных сослуживцев  я была самой молодой, недавно закончившей институт,  девчонкой, ну, и, как все в этом возрасте,  дерзкой максималисткой.
К нам из Краснодарского края перевели нового начальника главка. Высокий, худой, лет 55-60, седовласый, для меня он казался  стариком. Его характер был такой же сухой, как и он сам. С людьми он не сближался и, казалось, что вообще никого не любил.
Наш,  в большей степени, женский коллектив где-то как-то узнав,  тут же разнес слух, что у Вовка умерла от рака взрослая дочь. Но даже эта беда не оправдала его в глазах коллектива. Его черствость и принципиальность отталкивала людей. Но, видимо, он сам не хотел идти на сближение ни с кем.
 Все немного волновались  о своей судьбе, ведь как говорится «новая метла по новому метет». И только я не переживала. Руководители, как таковые, меня вообще не интересовали, и даже наоборот. Я  никогда не страдала ни подхалимством, ни лизоблюдством и относилась к начальникам с неким презрением что ли, передавшимся мне  от отца.
Работать я любила, трудностей не боялась, и поэтому моя жизнь не зависела от руководителей или их отношения к подчиненным.
Министерская бумажная волокита была не в моем вкусе, мне хотелось чего-то настоящего интересного, бурного. Я поступила в аспирантуру и занялась научной работой. А когда начали внедрять компьютеры, то напросилась на подготовительные курсы. Иван Андреевич не возражал против этих моих начинаний, подписывал направления и даже сухо улыбался. А однажды я предложила сделать доску с экономическими показателями и в период производства ежедневно их вывешивать. Он также поддержал эту инициативу, но выполнение  возложил на меня.
Начальник управления - для меня- рядового сотрудника, был величиной крупного масштаба, непосредственное общение с которым, могло быть только в чрезвычайных случаях. Так предыдущего руководителя я видела всего 2 или 3 раза и то издалека. И на работу меня принимал его заместитель.  Тем не менее, про Ивана Андреевича этого не скажешь. То я с ним на какой-то конференции и возвращаемся на метро, мирно беседуя, то он самолично проверяет мои компьютеры, то я печатаю ему важную бумагу, а он стоит надо мной, и я прошу его отойти так как боюсь ошибиться, то попадаюсь при проверке как опоздавшая и он нервничает, что попадаются не те, кто надо, то у меня украли кошелек и я расстроенная жалуюсь ему, и он опять нервничает.
Осознание того, что я напоминала ему дочь, пришло ко мне, когда мы уезжали в командировку.  Как на грех, тогда провожал меня до поезда отец,  я чмокаю папу в щеку, и ловлю на себе взгляд Вовка. Этот взгляд невозможно забыть, столько в нем было боли и страдания, что у меня похолодела спина. Это длилось всего мгновение, но мгновения было достаточно, чтобы понять, чем для этого человека была смерть дочери. Но для молодых не характерно долго думать о чужих  страданиях.
Я продолжала вести себя так, как считала нужным, не обращая ни на кого внимания. И завела роман с сослуживцем - с моим будущим мужем, который на тот момент был женат.
Такое в коллективе скрыть сложно. Видимо про нас постоянно судачили. Дело дошло  до Вовка. Но никто не говорил мне ни слова. Только однажды, когда мы решили сбежать с работы, нарвались на машину Ивана Андреевича. Я, понимая, что буду наказана, тут же позвонила своей начальнице отдела с просьбой сказать, что мы отпросились в театр. Начальник отдела получила разгон, но мне опять ни слова, как –будто оберегали ото всего. До меня доходили слухи, что Вовк высказывал недовольство по поводу моего романа, устраивал разносы моим руководителям, но меня не трогал никто.
Вскоре Вовк заболел и слег в больницу. Лежал долго, говорили, что у него что-то типа песка или камней. Прошло месяца два или три и мне снится сон. Будто я прихожу в больницу к Вовку, а  в палате две кровати- на одной он, а на другой его дочь. Сон был такой явный, что я сразу же проснулась.  Придя на работу, встретила подругу, которая интересовалась здоровьем Вовка. Я рассказала про сон, предположив, что видимо умрет. А вечером нам сообщили о его кончине. На похоронах я не могла сдержать слез, его жена так сильно причитала.
Последний раз наша встреча состоялась опять во сне, через несколько лет после его смерти. Как-то днем прилегла отдохнуть и заснула. И снится мне, что я на том свете, причем я осознаю это. Встретила Вовка, мы дружески обнялись, вдалеке вижу женщину, сидящую на троне и освещенную светом. Больше не видела никого, но более всего поразило ощущение то ли свободы, то ли эйфории, то ли счастья, а может всего вместе. Но во всяком случае такого дивного ощущения я не испытывала никогда ни до этого сна ни после. Сон тоже был поразительно явный.
Сейчас, по прошествии стольких лет, сама, став матерью, я часто вспоминаю Вовка,  и в душе очень благодарна ему, особенно за этот последний сон. Ведь он прислал мне привет с того света, показав, что не надо бояться смерти, что там очень хорошо.
 Упокой, Господи, его душу.