Дон Карлос Риголетто любимые герои любимых опер

«Дон Карлос» & «Риголетто»:
Есть оперы, которые долго не отпускают, о них и думаешь не один день, и слышишь внутри себя даже после того, как они закончились. Иногда просыпаешься со звучащей из них мелодией, или непроизвольно начинаешь напевать мотивы из них. Одной из таких опер для меня всегда был вердиевский «Риголетто». Любила вспоминать сцену из второго действия в доме шута, где его дочь Джильда рассказывает о понравившемся ей юноше: «Сердце радостью полно, милый имя мне назвал», или петь себе под нос песенку Риголетто: «Ля-ляя, ля-ляя, ля-ляя, ля-ляя, ля-ляя, ля-ляя, ля-ляяя! Ля-ля-ляя, ля-ляяя, ля-ляя, ля-ляяяя!» А уж бессмертный хит всех времён и народов - песенка герцога - долго была для меня среди самых обворожительных моментов оперы!
Теперь после мартовских спектаклей Большого театра, где Родриго пел Владислав Сулимский,  к «Риголетто» прибавился «Дон Карлос», чем я была несказанно довольна. Я долго старалась прочувствовать эту оперу, слушала ее множество раз, в том числе и в превосходном исполнении в Мариинском театре, восхищалась красотой мелодий, но ни одна из них не начинала звучать в сознании помимо моей воли, когда я шла, никуда не торопясь, или просто спокойно думала о чем-то. А недавно  вдруг возникла тихая светлая печальная музыка завершающей части предсмертной арии Родриго.  И голос был очень узнаваемым. В исполнении Владислава Сулимского это лучшее место в опере! Я даже не сразу поняла, что это оно, ведь выбор мое подсознание сделало само, не «от ума», а по своему «вкусу». Потом зазвучал прекрасный дуэт Родриго с Доном Карлосом «ЛибертА» и венчающий его торжественный марш. Фактически это трансформации одной и той же музыкальной темы свободы, дружбы, Родриго.  И я удовлетворенно это слушала, радуясь, что, наконец, моя натура прониклась этими мелодиями. До этого я несколько дней с превеликим удовольствием мысленно «внимала» музыке Минкуса к балету «Дон Кихот» и все удивлялась, почему про нее музыковеды пишут, что она не имеет самостоятельного значения! Для кого? Для музыкантов? Так ее пишут не для них, а для публики! И для меня, как для части этой самой публики, она имеет значение, и ещё какое! Радует, бодрит, утешает.
А тут: героические и трагические мелодии Верди из «Риголетто» и «Дона Карлоса», такие потрясающе красивые, с естественным гармоническим течением, чарующим слух и душу, записанные в памяти! Что может быть лучше!?  Собственная «врачующая» фонотека, включающаяся по глубинной потребности организма…  Этот внутренний «проигрыватель» очень украшает жизнь. Так же, как и виртуальная литературная и музыкальная  «библиотека».  Для любого настроения там есть что-то важное, что утешит, подскажет решение, даст совет, вселит надежду. «Ничто не ново под луной» (интересно, что английский вариант этой фразы Экклезиаста звучит: «Ничто не ново под солнцем»).
Тема жертвенной любви, выраженная с  такой наивной простотой, как в драме ВиктОра Гюго «Король забавляется» и опере Верди «Риголетто», меня всегда привлекала. Прагматизм в чувствах мне никогда не нравился. Опера на романтический сюжет, облеченная в естественно прекрасные мелодии Верди, – это классика жанра! Все умерли, всех жалко, но любовь все равно победила! Поэтому история Джильды меня занимала не меньше, чем «Травиата». Правда, трагедия «отцов» – Риголетто и Жоржа Жермона – мне до сих пор не близка. Я – фаталист в любви и сторонник родительского невмешательства (и даже мысленно не могу встать на место  родителя, ощущая и переживая ситуацию исключительно с позиции молодых героев): от судьбы не уйдешь (что, собственно, в «Риголетто» мы и имеем!), а пытаясь что-то изменить, можно привести все к роковым последствиям. Но в музыкальных историях, где персонажи – лишь каркас музыкального и вокального воплощения  ситуаций и характеров, эти философские моменты имеют для меня второстепенное значение, уступая место чистой эстетике! Однако  после бесподобно исполненных Владиславом Сулимским ролей  «отцов»  –   Риголетто  и Жоржа Жермона – они встали для меня вровень с молодыми героями  оперы, ведь «отцовская»  воля вершит судьбу «детей».
Мне довелось видеть и слушать Владислава Сулимского в заглавной роли в двух постановках оперы «Риголетто» –  на оперном фестивале в Санкт-Маргаретене  (Австрия) и в Мариинском театре. Обе роли великолепны, но в Мариинке она была незабываема, мне она часто вспоминается, а временами и «слышится».
«Дон Карлос» – совсем другая опера, там, правда, тоже есть «отцы» (Филипп Второй) и «дети» (Дон Карлос), но эта коллизия как-то психологически проходит мимо моего восприятия. В этой опере меня привлекает даже не обреченная на муки любовь принца и королевы, а преданная дружба Родриго с Доном Карлосом  и борьба за свободу Фландрии и Брабанта. Сразу вспоминаются серьезные современные речи моих голландских друзей: « А Вы знаете, что у нас была первая в мире революция? Против Папы и против католичества! В XVI веке! Жители юга Нидерландов? Католики? Нет, они – не голландцы! Они «легли» под Папу! А мы отказались!» И все эти вызывающие гордость истинных голландцев события происходили как раз в эпоху, описанную в опере «Дон Карлос». Низложение Филиппа Второго как правителя в Нидерландах , Утрехтская уния, триумф Вильгельма Оранского, чьи потомки  и сегодня  занимают престол Нижних Земель… И ко всему этому приложили руку и Дон Карлос, и Родриго, маркиз ди Поза. Интересные пересечения жизни и искусства…
Я трижды видела спектакль «Дон Карлос» Большого театра (дважды с Владиславом Сулимским в роли Родриго) и не менее пяти – в Мариинском (с ним же).  Постановки очень разные по стилистике декораций и костюмов, по сценографии, по режиссуре. Более роскошная в Большом театре, она отсылает нас эстетически к портретам Тициана и других старых мастеров, создает у зрителя в некоторых мизансценах иллюзию «схождения с портрета» (появления короля и королевы на аутодафе, на сожжении еретиков).  Более скупая и аскетичная – в  Мариинском театре, как психологическая атмосфера Эскуриала, самого сурового королевского двора Европа того времени.   И Родриго Владислава Сулимского несколько отличается, но, в основном, внешне. В Большом театре он все время одет в модный светло-зеленый придворный костюм с кружевами, словно взятый с картины Тициана, даже когда, по сюжету, он только что приехал издалека к другу Дону Карлосу, по логике, минуту назад  сошел с лошади. В Мариинском театре Родриго более суров и мужественен. У него строгий камзол без намека на кружева, дорожный плащ, удобные для верховой езды брюки. Но это не главное.  Родриго, благородный испанский гранд Владислава Сулимского таков по всем статьям, и вокально тоже. Его отработанная до мелочей роль все время «обрастает» нюансами и деталями, делающими этот персонаж из далекого прошлого понятным  живым человеком, при этом не лишенным исторического колорита. Вокально его герой очень интересен: партия звучит свежо и взволнованно, как и требуется по ходу действия. В сцене свидания в тюрьме с Доном Карлосом и смерти, ария Родриго в исполнении Владислава Сулимского одновременно  пробуждает невероятную глубину сочувствия его герою и восхищения красотой голоса певца и мастерством его владения. Независимо от постановки эта сцена потом долго стоит перед глазами и вызывает печальные мысли. И мелодия этой арии, так легко ложащаяся на душу, запоминающаяся, волнующая, тоже не отпускает…
Какой из двух героев Владислава Сулимского мне нравится больше? Вопрос  сложный. В последнее время я склоняюсь в сторону сурового сдержанного Родриго маркиза ди Поза из спектакля Мариинского театра, хотя по большому счету костюм в данном случае имеет третьестепенное значение. А с вокальной точки зрения я люблю обоих! И слышу их под настроение!
А перед глазами стоит «картинка» спектакля «Дон Карлос» Большого театра, в постановке Мариинского зрительно я зафиксировала только сцену в саду и видеопроекции. А вот «Риголетто» визуально в Мариинском театре превосходный! Многие сцены запоминаются и на уровне видеоряда.