Сфинкс. Глава 5

Закат и ветер растрепал и растянул облака по всему горизонту. Фиалковые соцветия, водоросли лилово-гиацинтового оттенка, взъерошенные, подкрашенные хной волосы, синяя пакля, изляпанная клюквенным соком, кучки пятен, набросанных каким-то гипноташистом – вот что собой представляло небо. Надвигающиеся сумерки языком тишины подлизывали лес. Запахи тысячелистника, перечной мяты, чёрной смородины едва уловимыми флюидами завихрились около ноздрей и растаяли в дымке затухающего костра. Где-то вдалеке заржала лошадь, залаяла собака, затрещала какая-то птица. И всё вновь растворилось в тишине. Душа экзальтировалась тишиной. Глаза закрывались, и непонятные обрывочные видения заменялись спокойным и плавным течением звёздных рек.

Я не родился – я упал с неба как падший ангел, как Священное Писание, как метеорит. Как меч в видении Жанны д’Арк.

«Индивидуальность состоит не в том, что мы умеем делать, а в том, чего мы не умеем», - говорил Жан Кокто. (Похожие мысли выражал и Макс Штирнер). Евгений выделялся среди своих сверстников и товарищей именно многими неумениями. Он не умел плавать, кататься на велосипеде, самокате, на коньках, лыжах и роликах (которые тогда вообще были не в моде). Он не умел делать самострелы, арбалеты и луки, которые с таким азартом мастерили мальчишки. Он не умел драться, хотя сдачи мог дать каждому и не был трусом. С ним никто и не пытался драться. Правда всё же один раз была у него стычка. «Нет добра и зла» - это сказало зло. Зло реально существует и воплощено в конкретных индивидах, особях и существах. Одним из таких был ученик из параллельного класса, с кем пришлось столкнуться Евгению. Вообще-то таких было немало, но их пути с Евгением не пересекались. Этот же встал на пути как свиноподобный монстр. Он был действительно похож на свинью: толстая рожа, маленькие глазки, узкий лоб, физия явно не обезображенная интеллектом, и сам был грузный как мешок с дерьмом. К тому же фамилия его совпадала с фамилией отрицательного персонажа отечественной истории, что только удваивало антипатию.

Как-то на школьном дворе он стал оскорблять Евгения, обзывая его не матерными, но всё же гадкими и насмешливыми словами. Евгению не нужно было лезть за словами в карман – и он обозвал его так одним-единственным, что оно с лихвой окупило всё сказанное в его адрес этим дебелым дебилом. Тогда, правда, драки не произошло – что-то помешало. Стычка случилась через несколько дней. Евгений задержался в школе. Был зимний морозный вечер. Пролетал лёгкий снежок, и в фиолетовом свете уличных фонарей снежинки казались блестящими ёлочными украшениями. Возле школы никого не было, кроме толстяка и его дружка. Они мерзко ухмылялись. Ещё невдалеке стояли две девчонки. Видимо их специально пригласили поглазеть на расправу над сосунком и молокососом. С первого взгляда Евгений оценил обстановку и решил бить первым. Без слов он ринулся вперёд и заехал в морду… но не тому. Промахнулся и попал кулаком в челюсть дружку толстяка. Евгения это нисколько не смутило. Его бы не смутило даже если бы он попал в челюсть одной из девчонок. Драка была динамичной, но короткой – Евгению пришлось отступить с разбитой губой. Но их всё-таки было двое, да и весовые категории были явно неравными. Однако с тех пор толстомордый больше не приставал к Евгению.

Евгений не умел мучить животных. «…братьев меньших никогда не бил по голове». Этот же толсторожий и его компания изуверствовали над кошками, ловили голубей петлями, стреляли из рогаток по воробьям и синицам. Евгений считал их не только своими личными врагами, но и воплощениями зла как такового. Прав он был или нет – неважно, он занимал свою стойкую и твёрдую позицию. Евгений не умел делать рогаток и гордился этим. Вообще ему очень нравилось быть непохожим на остальных. Ему нравилось поражать своих товарищей каким-нибудь необычным словом из астрономии, географии или геологии. Он знал наизусть названия всех стран и их столицы; названия всех морей, крупных рек, озёр, крупных заливов, проливов, островов, полуостровов, архипелагов, горных вершин, вулканов, горных систем и пустынь. А показать их на карте для него было сущим пустяком. Играть с Евгением в «города» было невозможно – он называл такие города, что всем казалось, будто названия их он просто выдумывает.

Евгений умел писать стихи, чего никто из окружающих делать не мог – кроме незнайковских «палка – галка» и «пакля – рвакля». Ещё Евгений не умел рисовать, зато самостоятельно научился играть на гитаре. Правда это уже произошло после окончания школы. Евгений не умел ничего мастерить. Например, скворечник он решительно не мог сделать. Да что там скворечник – даже обыкновенную указку ему было не по силам изваять. А вот фантазировать он умел как никто. Он мог придумать такое, чего и в голову никому не могло придти думай он хоть сто тысяч лет подряд. И ещё Евгений не умел ничего планировать. Однажды родители рассказали ему о каком-то дальнем родственнике, мальчике его возраста, который планировал свою будущую жизнь: после окончания школы он поступит в университет на математический факультет, затем станет учёным, доцентом, профессором; женится; сначала купит себе мотоцикл, затем автомобиль, построит дом… Евгению стало смертельно скучно… Разложить свою жизнь по полочкам всё равно что расчленить свой собственный труп. Планировать свою жизнь – это значит последовательно лишать её ореола таинственности, а ведь как сказал Эйнштейн, «самое прекрасное и глубокое переживание, выпадающее на долю человека, - это ощущение таинственности».

Евгений не умел льстить и делать комплименты. Не умел преподносить подарки. Не умел заискивать. Не умел подлизываться. Не умел ябедничать. И вообще он много чего не умел, что могло бы пригодиться во взрослой жизни. И не хотел уметь. Он не хотел уметь властвовать над другими, подчинять других, унижать других. Он не хотел уметь никому подчиняться, покоряться, зависеть от кого-то. Он не умел одалживать и просить в долг. Он не умел извлекать корысть из чего-либо. Он не умел и не хотел уметь мыслить в плане простого обывателя. Он хотел мыслить вообще вне всяких планов. Он хотел просто мечтать и фантазировать, свободно летать по вселенной и вне её.

Ещё раз повторюсь – нет абстрактных добра и зла. Они воплощены в каждом конкретном человеке, звере, растении, микроорганизме, камне, пылинке, атоме, нейтрино, кванте, кварке и т.д. И ведут постоянную борьбу. Если человек стремиться к власти, наживе, чрезмерностям чревоугодия и других чувственных наслаждений, если он становится рабом вещей и вообще рабом обстоятельств, постоянно лжёт и ведёт себя постоянно агрессивно – значит это зло. Не надо никаких оправданий и философий. Просто надо занять позицию по ту или иную сторону баррикады. Евгений знал это a priori с самого рождения, знал интуитивно, но не мог оформить это словесно. Он чувствовал, вернее сверхчувствовал и чётко различал добро и зло с первого взгляда. Стоило посмотреть в глаза человеку или зверю, чтобы увидеть кто они. Тогда уже смутно у Евгения просыпалось стремление к Богу. Никто ничего ему не говорил о религии, о Библии или о других Священных Писаниях. Вера рождалась изнутри, из ничего, как Вселенная из сингулярности. Так и должна рождаться вера. Не из внешней пропаганды, а из собственного глубинного ничто. Это ничто и есть добро. Из него рождается вера. Игнорирование, насмешка над этим ничто – есть зло. Из него рождаются суеверия. По этому поводу можно много рассуждать. Но думается, что и сказанного вполне достаточно. Достаточно для видения картины мира.