Башня 3

Герцог Франциск в буквальном смысле снёс с лошади своего противника, обломав об него тупой конец копья. Спрыгнув с лошади, герцог победно подошёл к ложе принцессы и поклонился, нисколько не обращая внимания на стоны побежденного. Восхищенные глаза красавицы скользнули по забралу чёрного шлема, но, тем не менее, удержались от более восторженных проявлений, сохранив общую непринужденность.

— Браво, Исарий. Вы, как всегда, украшение нашего турнира — громко сказал Рюрик и, обратившись к своей дочери, спросил — как ты считаешь, дорогая, достоин ли этот воин твоей похвалы?

— Достоин — коротко бросила Елизавета.

Она давно уже была влюблена в этого высокого крепкого брюнета, столь лихо сносившего своих противников на ристалище. А потому под светом яркого солнца, блестевшего на его красивых доспехах, была готова броситься ему шею прямо с трибуны.

— Тогда, согласно нашей старой традиции, возложи на его чело венок, моя любимица — громко сказал король и сел на небольшой деревянный трон.

Пытаясь сохранить невозмутимость и победить природную энергичность, Лизана осторожно, почти не глядя на герцога, аккуратными шажками подошла к небольшому деревянному помосту.

Герцог снял шлем. Это был красивый крепкий мужчина, с ярко голубыми глазами и широким носом. Под левым глазом у него был небольшой шрам, а густо посаженная борода скрывала подбородок, крупные губы и молодой возраст.

Наклонив кучерявую голову, он принял дар. Боже, как же он на нём смотрелся. Елизавета просто пылала от обхвативших её чувств, на миг ей даже показалась, что она совершенно одна и всё, что её окружает — это мираж, где единственная реальная вещь — он, высокий, крепкий, чёрный, никем и никогда непобедимый. Исарий принял дар и галантно поцеловал руку принцессы. После чего отошел от трибуны.

Он очень устал. Предыдущий поединок вышел несколько изнуряющим, да к тому же он едва удержался на коне, когда соскользнувшее со щита копье процарапало его доспех. Но больше всего его расстраивало не это. Ведь самый желанный противник так и не приехал, принц Александр, который был также среди наиболее вероятных претендентов на руку юной принцессы.

О, с каким бы удовольствием он втоптал бы его в грязь. Особенно здесь, прямо перед трибунами. Этого вечного бабника и балагура. И совершенно не важно, сколько он совершил побед, ведь он ни разу не встречался с ним.

Войдя в шатёр, он подозвал мальчишку оруженосца. Юный Бард, ещё не так давно отходивший восьмую весну, уже довольно лихо развязывал кожаные ремни, крепившие тяжёлую защиту. Оставшись в кольчуге, Исарий взял кубок с вином. От пекущего солнца у него пересохло во рту, и даже в момент, когда соприкоснулись копья, он думал лишь о своей жажде. Быстро осушив кубок, он сел на подушки. Перед вечером празднеств было ещё полдня, и ему следовало их как-то занять, ведь принцессу он всё равно не увидит до торжественного приёма.

— Вы пойдёте к побежденному, милорд? Говорят, у него сломано несколько ребер и одно из них пробило лёгкое — тихо сказал Бард, убирая снаряжение. Молодой оруженосец был очень бесшумен, а поэтому, несмотря на то, что слова были сказаны тихо, они резко порвали тишину.

— Он умирает? — спросил Исарий. Он знал, что, несмотря на молодость, Бард никогда не скажет что-то в пустоту и наверняка в курсе всей истории.

— Да. Скорее всего, да.

Исарий медленно поднялся и вышел на улицу. Несмотря на поражение, этот рыцарь в серебряном обмундировании был неплохим соперником. Кажется, это какой-то герцог с северных земель. Точно он не помнил, ведь когда о его сопернике трубил глашатай, он думал больше о вине. Пройдя несколько шатров, Исарий остановился возле знакомого красно-черного герба. Кажется, здесь. Именно эти цвета он видел на щите у противника.

Внутри было жарко, душно и влажно. Рыцарь лежал на деревянной широкой скамье и тяжело дышал, перевязанный окровавленными бинтами. Возле него стояли врач и священник. Увидев его, они лишь кивнули. Исарий не обиделся, он не раз общался с представителями обоих ведомств и привык к подобным манерам. Когда он подошёл к рыцарю — умирающий открыл глаза. Это был молодой, с еле пробивающимися усами юноша, вот-вот встретивший девятнадцатый или двадцатый год. Но, несмотря на возраст, рыцарь держался хорошо, хотя и было видно, что в его глазах поселился страх.

— Это был достойный поединок — тихо сказал Исарий и положил руку ему на кисть — я уверен, вашим родителям есть, чем гордиться.

— Я тоже. И я скоро увижу их — улыбнувшись, ответил юноша и тут глаза его засияли, а изо рта пошла кровь — только вот сестра…

Но дальше договорить он не смог, потому что зашелся в кашле. А затем Исария отстранил врач. Частично он даже был рад этому, так как ничего не мог поделать. Всё-таки рыцарю куда уместнее погибать от меча, а не на окровавленном столе.

Выполнив дань вежливости, он вышел наружу. Солнце сияло как проклятое, казалось, даже птицы боятся этой жары. Он приставил руку ко лбу — впереди показались два всадника.

— Боже, да неужели это сам принц Александр — послышалось восторженное восклицание за его спиной.

Не поворачиваясь, Исарий пригляделся. Незнакомец был прав, это был принц. Как обычно, вместе со своим стариком оруженосцем, несравненным Людвигом. Что интересно, в этой паре даже трудно сказать, кто больше именит, принц или его помощник, ведь не смотря на то, что королевской крови у старика не было, слава о его умении владеть мечом сияла куда ярче королевских позолоченных мантий.

Принц Александр поприветствовал его первым, тем самым оказав честь. А Исарий никогда не был невеждой, поэтому также проявил уважение, поприветствовав обоих. Затем он снова повернулся к Александру. Они не были знакомы достаточно хорошо, так как всего лишь пару раз виделись на светских приёмах, но Исарий был уверен, что о его победах принц был более чем

наслышан, собственно как и он о его. Это лишь удивительная случайность, что они ещё не сошлись в турнирном поединке.

— Как жаль, что вы опоздали на турнир — заметил Исарий, вытирая пот — было довольно скучно без вас.

— Я тоже сожалею, но, увы, у меня были неотложные дела — улыбнулся Александр — да и это не последний турнир, даже на это лето. К тому же, насколько мне стало известно, вашу печаль скрасила победа и то, что принцесса лично поблагодарила вас. Это очень высокая оценка вашим заслугам, как я полагаю.

— Это обычная цена за проявленную храбрость — ответил Исарий, рассматривая рукоятку меча, который принц старательно обернул в длинный кожух. Меч был старой работы, украшенный крупным рубином. Слишком дорогая отделка для боевого меча.

— Прошу прощения, но нам пора. Я ещё не представился Его Высочеству и не хочу заставлять его ждать. Мы и так припозднились — заметил принц.

Исарий уступил дорогу. Печально, он надеялся на более яркую встречу, как-никак именно королевская кровь делает турниры особенными. Впрочем, всё было ещё впереди, и резко развернувшись, он пошёл к своему шатру.

***

Не успела первая стрела коснуться мишени, как вслед за нею была пущена вторая и третья, играющая в полёте своим белым, мягким пером. Прищурившись, Елизавета победно скинула белую челку со лба. В этот раз она справилась со стрельбой настолько хорошо, что даже её наставник, престарелый дядюшка Эб, задумчиво почесал костлявой рукой подбородок, а затем тихо выдохнул и удовлетворенно кивнул головой. Елизавета улыбнулась. Выхватить похвалу у Эба было воистину непостижимой задачей.

— Вы заметно улучшили свои навыки, госпожа. Впрочем, я думаю, вами движет не только желание совершенствования, но и некая радость, от которой вы прямо полны энергией — тихо заметил он, подходя к мишени и пробуя вытащить стрелу.

— О чём это вы? — покраснев, спросила Елизавета. Дядюшка Эб был единственным из всех, перед кем она всё ещё впадала в краску.

— Или точнее о ком. О герцоге Франциске, вырвавшем главный приз турнира.

— Да. Он интересный человек.

— В которого вы, по всей видимости, влюблены — также спокойно и тихо произнёс Эб, наконец-то справившись с первой стрелой — что ж, у вас успехи — доспех это, конечно, пока не пробьет, но вот кольчугу запросто.

— А что, разве я не могу полюбить красивого мужчину?

— Можете, конечно, но я остро переживаю не за это. Вы крайне эмоциональны и это может обернуться как в хорошую, так и в плохую сторону. Сейчас, благодаря вашему порыву, вы обошли наших лучших лучников. И это хорошо, но ведь все может быть и иначе. Только простолюдин может быть подвержен порывам, вы же — будущая королева, вы обязаны быть прагматичной.

— Ах, дядюшка, к чему всё это — она покрутилась на месте — ведь это же так прекрасно — полюбить. Разве есть что-то прекрасней этого?

— Наверное, нет.

— Ну что вы такой грустный? — она подбежала к нему и взяла его костлявую руку в свои маленькие аккуратные ладошки — разве вы не счастливы от того, что мне так хорошо?

Старик Эб, не выдержав столь открытого напора, улыбнулся. Елизавета обучалась у него с шести лет, и он любил её как родную дочь. В глазах старого воина появилось немного влаги. Ведь когда он смотрел на эту игривую девчонку, он забывал о своей жене и дочери, умерших много лет назад, во время его последнего похода.

— Конечно, счастлив, моя дорогая — он аккуратно вытащил свою руку — но это не означает, что мы должны пропустить верховую езду.

— Ах, ну конечно, конечно, я и не думала отказываться — громко сказала принцесса и побежала к белому жеребцу.

Ловко забравшись на коня, принцесса выглядела просто безупречно. Коричневые охотничьи штаны, белая блузка, защитный наручник для стрельбы из лука, небольшой кинжал возле пояса. И всё вокруг женской хрупкой фигуры, украшенной длинной косичкой из белокурых волос.

Подняв коня на дыбы, принцесса припустила его рысью по поляне, нежно причмокивая и гладя по гриве. Она очень любила этого жеребца и даже позволяла ему прогуливаться в лесу без наездника, правда, в сопровождении охраны.

— Принцесса, принцесса, вас срочно просит Его Величество — внезапно раздалось со стороны дворца.

Развернув коня, Елизавета посмотрела на бегущего к ним слугу. Она примерно представляла, зачем батюшка мог вызвать её, и это отнюдь не грело её душу. Приезд принца Александра, принца Валерейского королевства, столь активно поддержавшего её отца при битве с Измундом, было вовсе не самым праздным событием. Поэтому не отметить его визит в сопровождении своей красавицы дочери её батюшка просто не мог.

Поравнявшись со слугой, она отдала ему под узды коня. Недовольный жеребец тут же оторвал хлипкого слугу от земли, и что есть силы, крутанул в воздухе. Больно шмякнувшись о землю, разноцветный юноша истерически заорал, вызвав у неё усмешку. Принцесса развернулась и пошла во дворец. Она знала, что дядюшка Эб не оставит без внимания этого идиота, смевшего думать, что он сможет удержать Буцефала.

Принц Александр оказался куда более смазливым, нежели она его себе представляла раньше. Высокий и широкоплечий, он был больше похож на древнюю статую, которую отец велел поставить у входа. Этакий эталон мужской красоты, который нарочито вежливо произнес целую тираду в её честь, восхваляя почти всё, в чём проявлялась её красота. Но, не смотря на это, он ей всё равно не понравился. Её сердце уже было занято герцогом. А потому она едва не выхватила кинжал, когда отец пообещал отдать её этому самодовольному кретину в жены. Какое безумство. Да как они могли с ней так поступить?

Еле дождавшись конца аудиенции, она отправилась в свои покои. Злобно открыв двери, она увидела Григория — слугу, которого она отправила за матерью, два раза в год уезжающую в неизвестном направлении. Всё ещё не отойдя от поступка отца, она жестом пригласила его сесть. В том, что он приехал не с пустыми руками, она не сомневалась.

Григорий был опытным следопытом и прекрасно шёл по следу, к тому же обладал ещё и лучшими актерскими данными и мог сбить с толку кого угодно, отыгрывая свою роль наивного дурачка.

Выслушав всю историю, она села на кровать. Ожившая в памяти сестра — уродливая и некрасивая не раз пугала её в детстве, когда она в первый раз услышала об её судьбе. И вот теперь она снова явилась перед ней, уже в куда более страшном обличии.

— Значит, ее охраняет Роберт? Как мило, я думала, он давно уже покоится в какой-нибудь речке. Что ж, это ей подходит. И все же, этот принц куда более мерзкий, чем я предполагала, и куда менее брезгливый.

— Госпожа, я не думаю, что это главное — тихо сказал Григорий — теперь не вы наследница престола, а ваша старшая сестра. Как вам известно, наследство передаётся старшему в роду.

— И что? Ты мне предлагаешь добить её? Она и так была уничтожена, к тому же, какое ей дело до наследства и нашего королевства? Живет себе в глуши и живёт, никуда не выезжая, какой смысл её убивать?

— Но если она решит отправиться сюда? В поисках Александра? Тогда может всё раскрыться, к тому же теперь и принц знает о ней — продолжал настаивать Григорий — я уверен, что было бы необходимо убрать эту девушку. Уверен, она сама хотела бы умереть.

Елизавета глупо улыбнулась. Похоже, боги ещё не до конца отвернулись от неё, оставляя призрачную надежду на настоящую любовь. Ведь если притащить её сюда и показать отцу, вскрыв всю похабную историю, то это должно здорово подмочить репутацию этого лощеного красавца принца, за которого батюшка так жаждет её выдать.

— Мне бы очень хотелось на неё посмотреть — сказала она и посмотрела на Григория — как ты думаешь, это возможно?

— Не знаю. В замок привезти её не получится, а ехать к ней — ну вы же знаете, как ваш отец пристально следит за вами.

— Значит, только если она сама сюда приедет? Что ж, это не такая уж невыполнимая задача, главное сделать так, чтобы это исходило от принца. Напишем что-нибудь душещипательное, такое, чтобы до слёз пробирало. Решено, начинай готовиться к отъезду, текст письма я приготовлю. Напишешь сам, хоть почерк она его не видела, но на всякий случай пусть будет мужской. Читать-то она умеет?

— Думаю, да.

— Тогда решено. Ох, какой же бум произведет это событие, ну разве я не молодец? Всё семейное говно выплеснем наружу.

— Но зачем это вам? Только из-за того, чтобы насолить принцу?

— Я должна перед тобой отчитываться? — смерила она Григория взглядом — впрочем, так и быть. Мне любопытно, дурень, да и матери неповадно будет кататься втайне от отца, к тому же я всегда не любила, когда она уезжала, даже когда была совсем маленькой.

— Но если она не согласится?

— Уж поверь мне, согласится. Во всяком случае, лучше пусть согласится она, чем разозлюсь я.

И тут Елизавета рассмеялась — её смех был звонким, разительным, казалось, он вот-вот разорвёт свою хрупкую госпожу, разбрызгав кровь по расписным стенам. Благо, длился он недолго и, успокоившись, принцесса потрогала свои щеки, раскрасневшиеся от прилившей крови.

***

Меланья развернула и прочитала письмо. В нём говорилось, что принц приносит извинения и просит её явиться во дворец, говоря о том, что испытал новое чувство. Что он был напуган. И всё в том же духе.

«Какая нелепая затея — подумала Меланья и разорвала письмо — Всё это пошло и необдуманно. Глупо, очень глупо. Как можно вообще надеяться, что она приедет во дворец по первому его зову?»

Она посмотрела на Григория, который разглядывал разорванное письмо. Теперь он был совершенно другим. Спокойным, хладнокровным, даже сильным. Таким он ей нравился больше, а потому хорошо, что Роберта в хижине не было, так как после последних происшествий она не могла ручаться за сохранность головы этого гонца, принесшего столь глупую затею. Хотя, почему сразу глупую? Ведь поездка в город совсем не такая уж и плохая затея, она всё равно ничего другого кроме башни не видела. Как же всё изменилось с той ночи.

Григорий, до этого молчавший, наконец, заговорил.

— Мне кажется, что вы всё-таки согласны — он пнул оборванный листок, валявшийся возле его сапога — даже как-то печально, ведь я почти уверен, что ничего хорошего вас там не ждет.

— Уверен? — недоверчиво спросила она — это почему?

— И идея принца — очередная идиотская затея, которая возникла в его молодом мозгу. Нет никакого чувства, это всего лишь жалость, глупость, но никак не любовь, как он думает. Ваша поездка лишь докажет это. Мой вам совет — оставайтесь здесь и забудьте обо всём, что случилось. Да, вы принцесса, да, вы девушка, но поездка — это глупость.

— Как по-рыцарски вы себя ведете — улыбнулась Меланья.

— Я не рыцарь, я слуга. И я не хочу, чтобы вы в очередной раз стали жертвой его необдуманного поведения. В замке вам никто не будет рад. Вас лишний раз унизят, так как там будут молодые красивые образованные люди.

Меланья смотрела на Григория, наверное, другая девушка ударила бы его на её месте или хотя бы сказала что-нибудь обидное. Но ей не хотелось, она уже привыкла к правде. Да и Роберт помог ей стать сильнее.

— Значит, мне лучше остаться здесь? — тихо спросила она.

— Да. Так будет лучше для всех — сказал Григорий и испытующе посмотрел на неё.

Он знал, что единственный шанс заставить её поехать с ним — попытаться отговорить ее от этой затеи. И что если он хоть сколько-нибудь разбирался в людях, то был прав, разглядев в этой уродливой девочке настоящую принцессу, всегда идущую наперекор своей судьбе, ради собственной чести и достоинства или же любви. Главное, вытащить это на поверхность, пробудить от спячки, в которую её грамотно положила её мать. А ещё, у этих сестёр был столь похожий упрямый взгляд.

— Я еду с вами — наконец сказала она — но мы должны ехать сейчас же, до возвращения Роберта. Я быстро соберу вещи и напишу ему записку. Ждите здесь.

Григорий кивнул и вышел на улицу, где затянул ремень на седле и, вытащив яблоко, дал его своему любимцу. К его удивлению, то, что он так хорошо справился с возложенной на него задачей, его не особенно обрадовало. Может быть, он стал чувствительнее? Постарел? Вряд ли это влияние самой уродины.