Дуб

Саня ещё раз проверил рюкзак – не забыл ли чего, завязал и закинул его за плечо. Одной рукой подхватил «Дружбу», другой – пятилитровую канистру с бензином. И двинулся в сторону тракторного парка. В эту пору он всегда заготавливал дрова на зиму. Самое подходящее время – комаров уже нет, а морозов и снега ещё нет. Лист опал, лес обнажился – все стволы как на ладони. Солнце яркое, хоть и не греет почти, а радует, улыбаться заставляет. Потому Саня пребывал в прекрасном настроении, шёл не спеша – куда торопиться, весь день впереди. Жену с детьми он накануне отвёз в райцентр – к тёще с тестем, пусть погостят. И не отвлекают. Жена, уезжая на три дня, еды ему на неделю наготовила. Не боялась оставлять мужа одного, как другие бабы. Знала – не загуляет, не запьёт, сказал – дрова заготовит, значит, заготовит. Мужик он был справный, выпивал, но не увлекался. Дома всегда был самогон, от мужа не прятала.
 
Саня обогнул тракторный парк. Теперь через поле, и – в лес. Он ещё издали каким-то шестым чувством определил, что надо взять правее, и, наконец, вошёл в лес. Чуть углубился. Здесь освободился от ноши и пошёл оглядеться. Да, не ошибся, сухостоя здесь много, и не разбросан, пожалуй, всё в одном месте заготовит. Потом брат Колька на своём Т-150 притащит стволы на тросах к дому Сани, а уж здесь разделать их – плёвое дело. Так что главное – свалить.

Саня перетащил свой груз на место, которое выбрал. Взял бензопилу, дошёл до первого сухого ствола. Глянул вверх, чтобы определить, в какую сторону ствол падать будет, с какой стороны надпил делать, а с какой пилить, завёл «Дружбу», а заводилась она с пол-оборота, т.к. перебрал её накануне, вычистил, смазал – и пошла работа. Саня клал стволы аккуратно, без суеты. Через час работы устроил перекур – свернул самокрутку со своим душистым самосадом. Сидя на только что сваленном стволе, с удовольствием покурил, оглядывая плоды своей деятельности. И продолжил, пока не опустошил бензобак. Тогда сходил за вещами и решил перекусить. Заодно и пила остынет. Достал из рюкзака продукты, разложил на тряпке-скатёрке – хлеб, яйца, мясо, лук, соль. Налил и выпил стопарик «сельхознапитка» – так он называл самогон, и с аппетитом навалился на еду. По ходу замахнул ещё рюмашку. И убрал бутылку в рюкзак – хватит, работа ещё не закончена. Поев, прибрался и свернул самокрутку. С ней пошёл посмотреть, где ещё три-четыре ствола свалить – так, на всякий случай, дров должно и без них хватить, но запас, как известно… не помешает. И когда уже хотел обратно повернуть, сквозь деревья мелькнуло что-то, вниманье привлекло. Саня пошёл на это что-то. Лучше б не ходил – жалел он потом. Оказалось, это дуб. Сухой, без коры. Не простой дуб – красавец, великан, высоченный, ровный, как корабельная сосна. Мама родная! Саня залюбовался, медленно обходя его и задирая голову. И откуда ж ты тут взялся! Вот это удача!

Саня сходил за «Дружбой», которую предварительно заправил под завязку, и вернулся к дубу. Одного этого дуба хватит, чтоб всю зиму топить, ещё и останется. Дрова из него, конечно, жаркие, слишком жаркие – кирпич разрушают. Но на будущий год всё равно собирался печь новую класть, а эту зиму всяко выдержит. Зато до чего же легко дуб колется на морозце, одно удовольствие, одной рукой поворачиваешь чурку, другой колуном тюкаешь, почти без усилий, и дровишки получаются как под копирку, прям «фабричного производства»!

Саня ещё раз обошёл дуб, но определить, куда он будет падать, было невозможно – везде ровно, ветки распределены равномерно. Дёрнул стартер, пила тут же взвыла.  Мелькнула мысль – может, не надо? Зачем тебе дуб, у тебя же есть дрова? Хотя… Возможно, Саня это придумал – потом, позже. А сейчас он начал пилить, делать надпил. И быстро понял, что цепь затупилась – дуб не поддавался. Всё же он попытался – навалился всей своей массой, и цепь заискрила! И давил, пока не взмок от пота. Но результат его не обрадовал – он углубился максимум на пять сантиметров. Всё-таки придётся поменять цепь. Саня взял с собой две цепи, не считая той, что уже была на полотне. Обе новые, в райцентре купил. Против новой дуб не устоит.

Саня в какой-то ненужной спешке вернулся к вещам, резко, рывком достал из рюкзака новую цепь, торопливо снял старую с полотна и также торопливо поставил новую. Понял, что нервничает. Посмотрел на свои кисти – пальцы подрагивают. Надо успокоиться, сбить ритм. Чего это я?! Хотел было идти к дубу, но заставил себя остаться. С минуту сидел на земле на коленках. Потом, намеренно не торопясь, извлёк из рюкзака бутылку, стопарь, налил и выпил. Убрал. Закусывать не стал. Закрутил самокрутку и долго курил, пока пальцы не стало жечь. Поднялся, прихватив пилу, и пошёл к дубу. По дороге поймал себя на мысли, что ему не охота идти к дубу. Что за блажь?! Пила взвыла, и Саня накинулся на мёртвую плоть дерева…

Через час он сидел под дубом с видом побитой собаки. Взмок до исподнего. От него шёл пар. От перегревшейся «Дружбы» тоже. Пусто в баке, пусто в душе. Цепь – снять и выбросить, заточить уже не удастся. А продавец говорил – сплав какой-то новый, век прослужит. Кончился её век. А надпил так себе вышел, надо бы ещё хоть на пять сантиметров углубить. Надо?! И так сойдёт.

Домой надо идти. Плюнуть и идти. Сдался мне этот дуб. Камень, натурально камень. Вон стволов сколько вокруг, вали – не хочу. Но… я уже столько времени потерял, и сил. Есть же ещё одна цепь. Добью. Я и толще валил. И этот свалю. Это всего лишь дерево. Дерево! Уговаривал себя Саня. И с какой-то обречённостью сходил за второй цепью и поставил её на «Дружбу». Залил бак. Зашёл с обратной стороны надпила, завёл пилу и вонзил её в дуб – с остервенением и безнадёгой…

Возвращался Саня уже в сумерки – жалкий, уязвлённый, смертельно уставший. Меньше всего ему хотелось сейчас повстречать кого-нибудь – никто и не встретился. Шёл и думал. О дубе, конечно. Сделал ты меня, сделал. На хрена я с тобой связался? Было ведь предчувствие – не лезь, не тронь. Не послушал. И что? Три цепи – псу под хвост. «Дружба» так надрывалась, будто вот-вот разлетится на кусочки. Сам – как через мясорубку пропустили. А он стоит себе, как стоял. А тут ещё и чертовщина в голову полезла, показалось Сане, что дуб за ним идёт – обернулся, нет, конечно, что за хрень. И не пьяный я, замахнул-то три рюмки, они выветрились давно, потом изошли. А перед глазами – огромный, идущий на своих корнях и тянущий к нему свои ветки дуб. Опять обернулся, уже в деревне, нет-нет-нет! И не может быть!

Дома скотину накормил. Печь затопил. Не ел – не хотелось. Думал – выпить с устатку. Но одному несподручно. Можно соседа позвать, никогда не откажется, хоть среди ночи разбуди. Но тогда про дуб ему придётся рассказать. А рассказывать никому не хотелось.
 
Провалялся полночи, заснул под утро. Дуб приснился. Но сон не страшный. Дуб был в образе доброго дедушки, у него было тёмно-золотистое тело, красивое лицо, серебристая борода и улыбающиеся глаза. Дедушка бережно взял Саню – маленького мальчика – в свои руки-ветви, поднял на уровень глаз, осмотрел его внимательно с напускной строгостью (Саня понимал, что с напускной, потому не боялся), покачал головой, погрозил ему пальцем-веткой, осторожно опустил его на землю и сказал: «Ступай!». Саня повернулся, и дуб легонько шлёпнул его по заднице. От чего Саня рассмеялся…

Про дуб Саня рассказал только жене, от которой тайн у него не было, она читала его, как книгу, ничего не скроешь, он и не пытался. Аня, только глянув на него по приезду, сказала: «Повзрослел ты… Рассказывай». А выслушав, заключила: «Тебе на пользу – задаваться не будешь»…

15.03.18.