Освободитель часть 1 глава 13

Путешествие
В 1837 году девятнадцатилетний наследник императора России Александр Николаевич начал большое путешествие по стране с намерением посетить 29 губерний Европейской части, Закавказья и Западной Сибири,
- Саша должен проехал всю державу! - Николай I обожал общаться инструкциями.
Накануне отъезда сыну была передана первая инструкция. В ней всё было строго изложено по пунктам:
- Первая твоя цель - ознакомиться с государством, в котором рано или поздно тебе царствовать.
- Второе. Суждения твои во время путешествия должны быть крайне осторожны. Замечаний избегай, ибо едешь не судить, а знакомиться. Вставать следует в 5 утра, и выезжать в 6...
Картеж цесаревича тронулся в путь вовремя. Жуковский ехал с ним в одной карете и всю долгую дорогу разговорами скрашивал скуку.
- Святой дух вдохновляет императора, - напоминал поэт о роли его отца, - возвышая душу над всеми человеческими чувствами, и сам Бог благословляет его выполнять высокие предначертания!
Они медленно углублялись в бескрайнюю Россию. Время шло медленно, но неумолимо. Дорога шла вдоль Волги, причём оба берега реки резко отличались один от другого.
- Как красиво! - восторгался видом Александр.
Один берег представлял собой бесконечную низменность, едва возвышающуюся над уровнем реки, другой - отвесную стену, нередко в сто или сто пятьдесят локтей высотой, представляющую собой край плоскогорья, отлогими склонами, уходящими от реки.
- Нужно бояться чиновников! - учил наследника Жуковский. - Из недр своих канцелярий эти невидимые деспоты, эти пигмеи-тираны безнаказанно угнетают страну. Как это ни звучит парадоксально, самодержец всероссийский вовсе не так всесилен, как говорят, и с удивлением видит, что власть его имеет предел.
- Разве это возможно?! - воскликнул его воспитанник.
- Этот предел положен ему бюрократией, силой страшной повсюду, потому что злоупотребление ею именуется любовью к порядку, но особенно страшной у нас.
Многочисленные притоки Волги прорезали своими долинами обрывистый берег. Долины эти очень глубоки, и дорога, бегущая по краю плоскогорья, не огибает их, чтобы не делать крюков в версту и больше, а пересекает крутыми спусками и подъёмами.
- На царском пути часто встречаются препятствия! - указав на овраги рукой, закончил поэт. - Но монарх обязан всё преодолеть.
В старинном городе Кострома наследник увидел Ипатьевский монастырь, откуда пошла их царская династия.
- Здесь в келье монастыря жил ваш предок - первый Романов, призванный на царство! - поведал Жуковский. - После бесконечных усобиц Смутного времени, после цареубийств и нашествий иноземцев Земский собор избрал на царство 16-летнего отрока Михаила Романова, родственника пресекшейся династии московских царей Рюриковичей.
Стоя на стене монастыря, Александр видел Волгу, ярко представляя, как это происходило. По льду реки, к стене монастыря, в 1613 году двигалась длинная процессия. Горели на зимнем солнце доспехи воинов и золото боярских платьев, драгоценные ризы и оклады икон. Процессию возглавляло духовенство. Люди шли к Ипатьевскому монастырю просить отрока Михаила согласиться стать их государем.
- И что же мой предок? - спросил цесаревич.
- Михаил плакал и кричал, - ответил воспитатель. - Что не хотел быть царём!
Будто там, в Ипатьевском монастыре, он уже провидел, как тяжела, будет шапка Мономаха для его потомков. Но уговорили.
- Русская земля дала клятву, - высокопарно сказал он, - что править Романовы будут самодержавно, отвечая только перед Господом Богом.
Повсюду наследника встречало благоговение тысяч людей. В Ярославле народ часами стоял по колено в реке, чтобы взглянуть на лицо земного Бога.
- Повелитель! - восторженно кричали люди.
Когда он выходил из древнего собора, тысячная толпа под неумолчное «Ура!» старалась подойти поближе и прикоснуться к живому божеству. Бока свиты, защищавшей Сашу от наседавшей толпы, долго хранили синяки.
- Результаты народных восторгов! - шутил наставник.
Это были не самые неприятные впечатления от путешествия. Российские дороги оставляли больше синяков. Длинные переезды выматывали все силы.
- Дороги у нас ужасные! - прозрел цесаревич.
Только они благополучно миновали очередной овраг на пути, как перед экипажем встала ещё более трудная задача - взобраться на противоположный скат лощины. Для этого у русских кучеров есть только одно средство - брать препятствие с налёта.
- Пошли родимые! - их кучер стегнул четвёрку вороных.
Обычно, если дорога была сносная и подъём не длинен, их лошади галопом выносили наверх. Но под колёсами был волжский, песчаный грунт, а подъём длинен и лошади не взлетели на него одним духом. Они скоро выбились из сил и остановились.
- Эх, залётные! - кучер стегал их кнутом, они добросовестно рвались вперёд, но экипаж начал катиться назад, с риском свалиться в канаву. 
Слуги тянули лошадей за уздечку, понукали их криками, натирали ноздри уксусом, чтобы облегчить дыхание, и осыпали градом ударов кнута. При помощи всех перечисленных операций, сопровождаемых дикой бранью, они, наконец, с невероятными усилиями достигли вершины горы.
- В других странах мы бы не заметили подъёма... - пошутил Жуковский.
Подобные инциденты происходили постоянно. При первых признаках замешательства теперь все выходили из экипажа. Слуги налегали плечом и толкали колёса, и через пару шагов давали лошадям отдохнуть, подкладывая поленья под колёса, как тормоз.
- Империи нужны дороги! - сделал вывод наследник.
Вокруг лежала бесконечная, плоская, как ладонь, равнина, без красок, без очертаний. Вечные степи, изредка перемежающиеся ржаными полями да чахлым овсом. Редкие прямоугольники огородов - оазисы земледельческой культуры, не нарушали монотонности пейзажа.
- В таких случаях я всегда вспоминаю гордое изречение русских патриотов! - будто услышал его мысли наставник: - В России нет расстояний, одни направления!
На горизонте виднелись низкорослые жалкие рощи и вдоль дороги серые, точно вросшие в землю лачуги деревень и каждые пятьдесят вёрст, как будто покинутые жителями города. Придавленные к земле, тоже серые и унылые, где улицы похожи на казармы, выстроенные только для маневров.
- Вот Россия, какова она есть... - заверил он Александра.
Они переезжали могучие реки, которые катили свинцовые воды в песчаных берегах, поросших мшистым перелеском.
- Какие огромные у нас пространства, - прозревал цесаревич. - И как мало людей!
Несмотря на печальные пейзажи, он был счастлив, почувствовав свободу. Весел и беззаботен, стал вдали от строгого отца. Жуковский наоборот загрустил. От рек веяло тоской, как от неба, которое отражалось в их тусклой глади. Северное солнце и холодный климат придали могильный оттенок всему окружающему. Спустя несколько недель ужас закрался в сердце путешественника.
- Уж не похоронен ли я заживо, - мерещилось ему.
Поэт хотел разорвать окутавший его саван, бежать без оглядки из сплошного кладбища, которому не видно ни конца, ни края. Подавленный такими невесёлыми думами, он ехал по большой сибирской дороге. Вдруг, вглядевшись вперёд, Саша заметил вдалеке, на одной из боковых аллей дороги, кучку вооружённых людей, сделавших привал под деревьями.
- Что это за отряд? - спросил он фельдъегеря, сидящего рядом с кучером.
- Это казаки, конвоирующие сосланных в Сибирь  преступников, - ответил тот.
- И такой путь они проделали пешком? - удивился наследник.
- А как иначе...
- Это уже само по себе большое наказание за любое преступление!
За уральскими горами поездка пошла веселее. В Симбирске огромная толпа ринулась вслед за коляской. Прослезившийся Жуковский простёр руки к бегущей восторженной толпе и провозгласил:
- Беги за ним Россия, он стоит любви твоей!
Цесаревич был первым наследником из дома Романовых, побывавшим в Сибири, куда они отправляли каторжных и ссыльных. Первым посетил Екатеринбург.
- Он мне не понравился… - признался юноша.
Александр попал в Тобольск и не удержался - сходил к местному известному шаману. Тот обитал в лесу, поначалу делал вид, что не понимает по-русски, лишь моргал жалобно.
- Нужно предложить ему водки! - догадался воспитатель.
Выпив бутыль водки, шаман пришёл в себя, стал понимать и попросил свиту отойти. Придворные во главе с Жуковским попятились и он заговорил:
- Велик будешь, Александр Николаевич. Народ освободишь. Ничего не бойся в делах своих. Твой путь уже в Небесах написан. Шесть раз смерти в лицо посмотришь и выживешь. А седьмого раза бойся!.. Да ты небось и сам всё знаешь…
- Знаю, - прошептал Александр. - Значит, правы были и московский юродивый Фёдор, и дама в серебряном наряде из детского кошмара.
Всю дорогу назад Александр молчал, лишь в Тобольске прошептал:
- Всё совпадает! Третье предсказание об одном и том же… 
Он захотел зайти в церковь, где шло богослужение, и увидел печальную группу людей.
- Кто это? - спросил цесаревич воспитателя.
- Это ссыльные декабристы!
Дождавшись слов священника о молении за узников, он повернулся в их сторону и поклонился со слезами на глазах. Плакал и Жуковский. Плакали все, кто были в храме. Выйдя из церкви, они спросили о ссыльных у местных жителей.
- Якушкин самый страшный… - удивил его староста. - В вострой шапке, с усами. У него во дворе есть высокий столб. Он часто на него лазит. Говорят, он колдует!.. Засушливую погоду делает. 
Насчёт столба, на котором тот укрепил флюгер, ветромер и ещё какие-то метеоприборы, в городе ходили легенды:
- Не иначе как с нечистой силой якшается...
Верными признаками чернокнижия считалось то, что узник собирал растения, составляя гербарий Тобольской губернии. Клеил детишкам шары-глобусы, на диковинных коньках катался.
- А купается до самых заморозков, - ужаснулся староста.
Цесаревич велел позвать такую интересную личность. Перед глазами Александра представал мужчина в лёгонькой шубе с коротеньким капюшоном, остроконечной мерлушечьей шапке на маленькой голове.
- Приветствую Ваше Величество на сибирской земле! - поклонился он.
Нос у него был острый, с горбинкой, глаза тёмные и быстрые, улыбающийся красный рот его обрамлялся сверху чёрными усами, снизу - маленькой, тупо срезанной эспаньолкой.
- Что я могу для вас сделать? - спросил наследник.
- Попросите императора разрешить нам вернуться домой!
Он ничего не смел ему обещать, но написал, прося о смягчении участи. Из каждого губернского города он посылал с фельдъегерем отчёт дорогому отцу. Николай I откликнулся.
- Ссыльных велено перевести из суровой Сибири солдатами на Кавказ, - узнал Жуковский на обратном пути.
Там шла беспощадная война с горцами. Из сибирского холода под кавказские пули, такова была царская милость.
- Никогда Николай не простит им восстания! - подумал поэт.
Но цесаревич был в восторге, ведь папа выполнил его просьбу. Поэт поддержал восторг, тем более что путешествие заканчивалось. Семь месяцев они ездили по России, тридцать губерний преодолели их кареты.
- И всё равно не смогли объехать необъятную страну, - заметил поэт. - Но теперь можно представить бескрайнюю Россию, где предстоит царствовать.
Александр привёз с собой шестнадцать тысяч прошений и был несказанно рад:
- Отец в расцвете сил, и если мне случится царствовать, то не скоро.
10 декабря 1837 года они подъехали к Петербургу. Но недолго переживал сын радость встречи с родителями. Через неделю вспыхнул жуткий пожар в Зимнем дворце.
- Как это случилось? - спросил он адъютанта, принёсшего эту новость.
- В начале зимы император повелел сделать камин в одной из комнат дворца. Архитектор посмел сказать ему, что это может быть опасно. Но батюшка только взглянул на него царственным взглядом, и архитектор поторопился всё исполнить.
Их Величества были в то время в театре, где давали балет «Восстание в серале». Но оценить до конца умение балерин обращаться с саблей царю не удалось.  В разгар представления государю донесли, что дворец горит.
- В Зимний! - приказал он.
Но царские сани были отпущены. И Николай I понёсся во дворец на тройке дежурного флигель-адъютанта.
- Спасай детей! - императрица помчалась следом в карете.
Младших детей тотчас увезли в Аничков дворец. Но беда одной не бывает. Когда царь подъехал к полыхавшему Зимнему дворцу, ему сообщили, что горит Галерный порт. Он отправил туда цесаревича. Счастливый редким отцовским доверием, Александр полетел в порт на императорских санях, подгоняя кучера:
- Гони!
По дороге от бешеной скачки сани перевернулись. Оставив адъютанта разбираться с санями, он поскакал в порт на его лошади. В порту тушили пожар гвардейцы Финляндского полка, и он начал командовать ими. Пожар потушили к утру. 
- Казалось, посреди Петербурга пылал вулкан, - страшился Жуковский.
В это время отец и мать боролись с огнём в Зимнем. Пожар усиливался шквалистым ветром. Императрица оставалась во дворце до последней минуты. Помогала собирать и укладывать вещи. Огонь уже подступал к её покоям, когда муж прислал флигель-адъютанта:
- Уезжайте! Через минуту огонь будет здесь.
Императрица и её любимая фрейлина Цецилия Фредерикс быстро шли мимо ротонды, как вдруг двери в ротонду с треском и свистом отворились. С оглушительным грохотом силой огня и ветра оттуда была выброшена громадная люстра.
- Поздно… - императрица и фрейлины побежали на Салтыковский подъезд, где ждала карета.
Царские вещи спасали гвардейцы. Одни выносили гвардейские знамена из Фельдмаршальского зала, другие спасали императорские регалии и драгоценности, хранившиеся в знаменитой Бриллиантовой комнате, третьи выносили вещи царской семьи.
- Берите то, что можно вынести! - командовал монарх.
Огромное зеркало в спальне императрицы никак не отрывалось от стены. Гвардейцы боролись с зеркалом в уже охваченной огнём спальне. Николаю I пришлось лично разбить драгоценное зеркало.
- Чтобы унять храбрецов и не потерять их в огне... - громко объявил император.
Спасённые вещи выносили на Дворцовую площадь и складывали в центре у Александровской колонны. Их заносил снег.
- В снегу лежат Императорские регалии: корона, держава и скипетр, знаменитые драгоценности, священные образа и ризы, картины, драгоценное убранство дворца, - Жуковский стоял посредине площади и плакал.
Всё это богатство было окружено гвардией. За цепью полков, окруживших Дворцовую площадь, бесчисленной толпою в мёртвом молчании стоял народ. Всю ночь на заснеженной площади били часы знаменитых мастеров и исполняли нежные мелодии.
- Дворец горел до восхода солнца... - Александр вернулся под утро.
Зимнего дворца больше не существовало. Царственные погорельцы переехали жить в Аничков дворец. Николай I вскоре повелел восстановить огромный дворец и дал невыполнимый срок:
- Один год!
Никто не верил в такое, но царь знал - выполнят.
продолжение http://www.proza.ru/2018/03/20/452