Освободитель часть 1 глава 13

Аудиенция
Полковник Дворжецкий приказал кучеру остановить сани перед Салтыковским подъездом Зимнего дворца, но зайти внутрь не спешил. После того, как по этим ступеням пронесли истекающего кровью императора Александра II он не мог решиться пройтись по ним.
- Подожду министра тут! - сказал он нарочито громко, чтобы услышал кучер, недоумённо косившийся на застывшего в возке начальника Дворцовой охраны.
Андриан Иванович поплотнее укутался в тулуп, обязательный элемент открытых экипажей и задумался. К вечеру похолодало, срывался неуверенный мартовский снег. В голове крутилась метель из сведений, полученных после допроса двух террористов. Имён, версий и догадок.
- Но министру пока всё рассказывать не надо… - решил он.
Подъехал экипаж графа Лорис-Меликова, который приехал на ежедневный вечерний доклад новому императору. Полицмейстер выбрался из саней и двинулся ему наперерез.
- Добрый вечер! - поприветствовал он графа.
- А, это ты здесь? - присмотрелся министр. - Что-то случилось?
Газовые фонари горели по периметру дворца, но давали мерцающий расплывчивый свет.
- Главное случилось вчера… - напомнил Дворжицкий. - Мне нужно доложить вам о ходе расследования.
- Эх, брат, некогда! - отмахнулся он. - У меня скоро доклад новому Государю.
- Настоятельно требуется ваше мнение и участие.
- До утра не подождёт?
- Выплыли такие обстоятельства дела, - уточнил полковник, - что промедление может помешать расследованию…
Переговариваясь, они зашли в подъезд дворца и подошли к подъёмной машине. 
- Ладно, - согласился граф, - полезай за мной в подъёмную машину и говори, что нужно…
Они втиснулись в тесную кабину лифта и поехали наверх, но Дворжицкий молчал.
- Говори же! - велел ему министр.
- Машина при самом медленном ходе на третий этаж поднимается всего только полторы минуты, - сказал следователь. - Вы считаете, что за это время я успею изложить сведения государственной важности?
Лорис-Меликов недовольно зыркнул на него, дождался пока лифт остановился и предложил:
- Пойдём в приёмную царя. Пока я буду ждать аудиенции Государя можете изложить суть вопроса. Только это должны быть важные сведение, иначе рискуете потерять не только служебное место…

Путешествие
В мае 1837 году девятнадцатилетний наследник государя Российской империи великий князь Александр Николаевич прощался с отцом.
- Воспитатель должен сопровождать в путешествии! - велел император. - Путешествие, любезный Саша, важная веха в твоей жизни. Расставаясь в первый раз с родительским кровом, ты будешь в некотором роде представлен на суд будущих подданных в испытании твоих умственных способностей.
После чего сказал чувственную речь Жуковский:
- Россия есть Книга, но книга, одушевлённая... Вашему Императорскому Высочеству предстоит прочитать её. Она будет познавать властвующего читателя. Взаимное познавание и есть истинная цель нашего путешествия!
Они ехали в большое путешествие по стране с намерением посетить тридцать губерний Европейской части, Закавказья и Западной Сибири.
- Первая твоя цель, - сказал Николай I, - ознакомиться с государством, в котором тебе царствовать. Второе. Суждения твои во время путешествия должны быть крайне осторожны. Замечаний избегай, ибо едешь не судить, а знакомиться. Вставать следует в пять утра, и выезжать в путь в шесть...
Картеж цесаревича тронулся в путь. Жуковский ехал с ним в карете и всю долгую дорогу интересными разговорами скрашивал дорожную скуку.
- Святой дух вдохновляет императора, - напомнил поэт, - возвышая душу над чувствами. Бог благословляет его выполнять предначертания!
Они углублялись в бескрайнюю Россию. Дорога шла вдоль Волги. Один берег представлял бесконечную низменность, другой отвесную стену, нередко в сто локтей высотой, представляющую край плоскогорья.
- Нужно бояться чиновников! - учил Жуковский. - Из недр канцелярий невидимые деспоты, пигмеи-тираны безнаказанно угнетают страну. Как ни звучит парадоксально, самодержец всероссийский не так всесилен, как говорят, и с удивлением видит, что власть его имеет предел...
- Разве это возможно?! - воскликнул его воспитанник.
- Этот предел положен ему бюрократией, силой страшной повсюду, злоупотребление ею именуется любовью к порядку, но страшной у нас…
Многочисленные притоки Волги прорезали долинами обрывистый берег. Дорога, бегущая по краю плоскогорья, не огибала их, чтобы не делать крюков в версту, а пересекала крутыми спусками и подъёмами.
- На царском пути часто встречаются препятствия! - указав на овраги рукой, закончил поэт. - Но монарх обязан всё преодолеть.
В городе Кострома наследник увидел Ипатьевский монастырь.
- Здесь в келье монастыря жил ваш предок - первый Романов, призванный на царство! - поведал ему Жуковский. - После бесконечных усобиц Смутного времени, после цареубийств и нашествий иноземцев Земский собор избрал на царство 16-летнего отрока Михаила Романова, родственника пресекшейся династии московских царей Рюриковичей.
- И что же мой предок? - спросил цесаревич.
- Михаил плакал, - ответил воспитатель. - Не хотел быть царём!
Повсюду наследника встречало благоговение тысяч людей. В Ярославле народ часами стоял по колено в реке, чтобы взглянуть на лицо земного Бога. Когда он выходил из древнего собора, тысячная толпа под неумолчное «Ура!» старалась подойти поближе и прикоснуться к живому божеству. Бока свиты, защищавшей Сашу от наседавшей толпы, долго хранили синяки.
- Результаты народных восторгов! - шутил наставник.
Российские дороги оставляли на теле больше синяков, чем приятные воспоминания душе. Длинные переезды выматывали все силы.
- Дороги у нас ужасные! - прозрел цесаревич.
Они благополучно миновали овраг на пути, как перед экипажем встала более трудная задача взобраться на противоположный скат лощины. 
- Пошли родимые! - их кучер стегнул четвёрку вороных.
Если дорога сносная и подъём не длинен, их лошади галопом выносили наверх. Но под колёсами был песчаный грунт, а подъём длинен и лошади не взлетели на него одним духом. Они скоро выбились из сил и остановились.
- Эх, залётные! - кучер стегал их кнутом, они добросовестно рвались вперёд, но экипаж начал катиться назад, с риском свалиться в канаву. 
Слуги тянули лошадей за уздечку, понукали их криками, натирали ноздри уксусом, чтобы облегчить дыхание, и осыпали градом ударов кнута. Они, наконец, с невероятными усилиями достигли вершины горы.
- В других странах мы бы не заметили подъёма... - пошутил Жуковский.
Подобные инциденты происходили постоянно. При первых признаках замешательства все выходили из экипажа. Слуги налегали плечом, давали лошадям отдохнуть, подкладывая поленья под колёса, как тормоз.
- Империи нужны дороги! - сделал вывод наследник.
Вокруг лежала бесконечная, плоская, как ладонь, равнина, без красок, без очертаний. Вечные степи, изредка перемежающиеся ржаными полями. Редкие прямоугольники огородов не нарушали монотонности пейзажа.
- В таких случаях я всегда вспоминаю гордое изречение русских патриотов! - сказал наставник: - В России нет расстояний, одни направления!
На горизонте виднелись низкорослые рощи и вдоль дороги серые, точно вросшие в землю лачуги деревень через пятьдесят вёрст, будто покинутые жителями. Придавленные к земле, унылые, где улицы похожи на казармы.
- Вот Россия, какова она есть... - заверил он Александра.
Они переезжали могучие реки, которые катили свинцовые воды в песчаных берегах, поросших мшистым перелеском.
- Огромные пространства, - прозревал цесаревич. - И как мало людей!
Несмотря на печальные пейзажи, он был счастлив, почувствовав свободу. Весёлым стал вдали от отца. Жуковский наоборот загрустил. От рек веяло тоской, как от неба, которое отражалось в их тусклой глади. Северное солнце и холодный климат придали могильный оттенок всему окружающему. 
- Кто это? - вглядевшись вперёд, Саша заметил на одной из боковых аллей дороги, кучку вооружённых людей, сделавших привал под деревьями.
- Что за отряд? - спросил наставник фельдъегеря, сидящего с кучером.
- Это казаки, конвоирующие сосланных в Сибирь  преступников.
- И такой путь они проделали пешком? - удивился наследник. - Это уже само по себе большое наказание за любое преступление!
За уральскими горами поездка пошла веселее. В Симбирске огромная толпа ринулась вслед за коляской. Прослезившийся Жуковский простёр руки к бегущей восторженной толпе и провозгласил:
- Беги за ним Россия, он стоит любви твоей!
Цесаревич был первым наследником из дома Романовых, побывавшим в Сибири, куда они отправляли каторжных. Первым посетил Екатеринбург. Александр попал в Тобольск и сходил к местному шаману. Тот обитал в лесу, поначалу делал вид, что не понимает по-русски, лишь моргал жалобно.
- Нужно предложить ему водки! - догадался воспитатель.
Выпив бутыль водки, шаман пришёл в себя, стал понимать и попросил свиту отойти. Придворные во главе с Жуковским попятились и он заговорил:
- Велик будешь, Александр Николаевич. Народ освободишь. Ничего не бойся в делах своих. Твой путь уже в Небесах написан. Шесть раз смерти в лицо посмотришь и выживешь. А седьмого раза бойся!.. 
- Знаю, - прошептал Александр. - Значит, правы были и московский юродивый Фёдор, и дама в серебряном наряде из детского кошмара.
Всю дорогу назад Александр молчал, лишь в Тобольске прошептал:
- Всё совпадает! Третье предсказание об одном и том же… 
Он зашёл в церковь, где шло богослужение, увидел группу людей.
- Кто это? - спросил цесаревич воспитателя.
- Это ссыльные декабристы!
Дождавшись слов священника о молении за узников, он повернулся в их сторону и поклонился со слезами на глазах. Плакал Жуковский и все в храме. Выйдя из церкви, они спросили о ссыльных у местных жителей.
- Якушкин самый страшный… - удивил его староста. - В вострой шапке, с усами. У него во дворе есть высокий столб. Он часто на него лазит. Говорят, он колдует!.. Засушливую погоду делает. 
На столбе укрепил флюгер, ветромер и метеоприборы. Верными признаками чернокнижия считалось то, что узник собирал растения, составляя гербарий Тобольской губернии. Клеил детишкам шары-глобусы, на диковинных коньках катался.
- А купается до самых заморозков, - ужаснулся староста.
Цесаревич велел позвать интересную личность. Перед глазами Александра представал мужчина в лёгонькой шубе с коротеньким капюшоном, остроконечной мерлушечьей шапке на маленькой голове.
- Приветствую Ваше Величество на сибирской земле! - поклонился он.
Нос у него был острый, с горбинкой, глаза тёмные и быстрые, улыбающийся красный рот его обрамлялся сверху чёрными усами, снизу маленькой, тупо срезанной эспаньолкой.
- Что я могу для вас сделать? - спросил наследник.
- Попросите разрешить нам вернуться домой! - взмолился декабрист.
Семь месяцев они ездили по России, тридцать губерний преодолели их кареты. Александр привёз шестнадцать тысяч прошений и был рад:
- Отец в расцвете сил, и если мне случится царствовать, то не скоро.
10 декабря 1837 года они подъехали к Петербургу. Через неделю вспыхнул жуткий пожар в Зимнем дворце.
- Как это случилось? - спросил наследник адъютанта.
- В начале зимы император повелел сделать камин в одной из комнат дворца. Архитектор посмел сказать ему, что это опасно. Но батюшка взглянул царственным взглядом, и архитектор поторопился всё исполнить.
Царь находился в театре. В разгар представления донесли, что дворец загорелся. Николай I понёсся на тройке дежурного флигель-адъютанта.
- Спасай детей! - императрица помчалась следом в карете.
Младших детей увезли в Аничков дворец. Когда царь подъехал к полыхавшему Зимнему дворцу, ему сообщили, что горит Галерный порт. Он отправил туда цесаревича. Счастливый отцовским доверием, Александр Николаевич полетел в порт на императорских санях, подгоняя кучера:
- Гони!
По дороге от бешеной скачки сани перевернулись. Оставив адъютанта, он поскакал в порт на его лошади. В порту тушили пожар гвардейцы Финляндского полка, и он начал командовать ими. Пожар потушили к утру. 
- Посреди Петербурга пылает вулкан, - страшился Жуковский.
Пожар усиливался шквалистым ветром. Императрица оставалась в погибающем дворце до последней минуты. Помогала собирать и укладывать вещи. Огонь подступал к её покоям, когда муж прислал флигель-адъютанта:
- Уезжайте! Через минуту огонь будет здесь.
Императрица и её любимая фрейлина Цецилия Фредерикс шли мимо ротонды, как вдруг двери в ротонду с треском и свистом отворились. С оглушительным грохотом силой огня и ветра оттуда выбросило люстру.
- Поздно… - императрица выбежала через Салтыковский подъезд.
Царские вещи спасали гвардейцы. Выносили гвардейские знамена из Фельдмаршальского зала, спасали императорские регалии и драгоценности, хранившиеся в Бриллиантовой комнате, выносили вещи царской семьи.
- Берите то, что можно вынести! - командовал монарх.
Огромное зеркало в спальне императрицы не отрывалось от стены. Гвардейцы отчаянно боролись с зеркалом в охваченной огнём комнате. Николаю I пришлось разбить драгоценное зеркало, чтобы не потерять их.
- Купим другое... - громко объявил император.
Спасённые вещи выносили на Дворцовую площадь и складывали в центре у Александровской колонны. Их заносил снег.
- В снегу лежат Императорские регалии: корона, держава и скипетр, знаменитые драгоценности, священные образа и ризы, картины, драгоценное убранство дворца, - Жуковский стоял посредине площади. - Всё в грязи.
За цепью полков, окруживших Дворцовую площадь, бесчисленной толпою в мёртвом молчании стоял народ. Всю ночь на заснеженной площади били часы знаменитых мастеров и исполняли нежные мелодии.
- Дворец горел до восхода солнца... - Александр вернулся под утро и увидел следы пожара. - Зимнего дворца больше не существует! 
 
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/03/20/452