Зонтик для Виолетты

http://ольгабеловаписатель.рф


ПРОИЗВЕДЕНИЕ НЕ ПРОШЛО КОРРЕКТУРУ

Утра Виолетты вот уже много лет начинались монотонно-одинаково: она, окуналась в бассейн, брала какой-нибудь из оставленных  для нее  фруктов, и до второго завтрака отдыхала,   ее ничего не беспокоило, разве что скука, но скука была настолько долгой и верной её компаньонкой, что она с ней свыклась  и они жили бок о бок, не досаждая друг другу. Дремлющее под пальмой существо невольно вызывает, как нам кажется, естественные, и как бы напрашивающиеся в таком случае ассоциации, из тех, что всегда под рукой, изменить привычному ходу мыслей нам также лень, как кажется нам лень ему пошевелиться. Но, как бы то ни было, существование Виолетты было только отчасти праздным, она скорее погружалась в воспоминания, чем предавалась безделью; ранние часы располагали к размышлениям. В излучине двух подковой стекающих рек таился вечнозеленый остров,  в тени вплетаясь ветвями карабкались к свету  лианы, отчетливо слышались крики птиц . Капля по капле капал дождь, шумя, набирал силу.

-Швааах, шваааах,- косматая метла обмела стоящую поодаль акацию и пошла скрести дальше.

Уборщик не удосужился заглянуть под скамейку, Виолетта, заметив оплошность, неторопливо поднялась, раскачивающимся, матросским шагом подошла  к скамье,  вытащила из-под нее подсохшую шкурку  и, не проронив ни слова, закинула в прибывший вместе с работником пластмассовый  бак с отходами. Возвратившись Виолетта прилегла на шезлонг одалиской и, продолжая наблюдать за всем вполоборота, больше ни во что не вмешиваясь. Было время, когда шутки ради, она нечаянно роняла золотистую шкурку апельсина или сладкой дыни, но и эта забава наскучила. Часть мусора с совка упала на землю. Ни одна мышца не дрогнула, поза осталась непринужденно-ватной, «ни костей, ни мускулов, ни крови, ни жизни, ни рельефа»(1). Случись подобное раньше, она бы без всяких церемоний указала на промах пальцем и не успокоилась пока все не было как следует прибрано, в темных, как спелые оливы, глазах на мгновение вспыхнула искра «Поганой метлой гнать таких надо!», однако Виолетта не дала разбушеваться стихиям - теперь она терпеливее относилась к персоналу, иначе чем бы она отличалась от тех взбалмошных дур-актрисулек, с которыми ей довелось играть раньше?!


Уборщик должно быть почувствовал прилипший к нему взгляд – тщательно поскреб по полу, подобрал упавшее, прежде чем отставить метлу в сторону. На всех работниках заведения была не обременительного цвета форма -убогая, но, судя по всему, довольно удобная, бесформенные, грубоватые туфли, о которых и сказать-то больше нечего, на голове расползся ни на что не похожий блин. Увидеть кого-то из персонала без этого мешковатого головного убора было практически невозможно, и Виолетта сделала вывод о том, что его в силу каких-то не известных ей обстоятельств его ни днем, ни ночью не снимают. Человек достал из кармана ключ. Чтобы с ключом не приключилось никаких неприятностей- по невниманию, ротозейству, рассеянности, мало ли бывает разновидностей человеческих глупостей – ключ был пристегнут к длинной болтающейся макаронине. Открыв дверь, работник спрятал его обратно. Глядя на все эти манипуляции, Виолетта едва сдержалась, чтоб не фыркнуть: будь ключ ей на самом деле нужен, он бы давно был у нее - чтобы его раздобыть, не нужно иметь слишком много извилин, в самой же мысли о том, что, выкрав его, она им непременно воспользуется было что-то наивное -К чему? Если бежать все-равно некуда?!

В узком проёме бак застрял, работник с силой ударил по нему ногой, слетев с бака, крышка упала. Наблюдая за тем, как человек бодается с баком, Виолетта не могла не почувствовать некоторое превосходство, возникшее чувство, было, однако, не без примеси горечи - не странно ли, что сейчас жизнь ее зависит в том числе и от этого нерадивого растяпы- работника? Вот уже много лет Виолетта находилась на чужом попечении.


За час до тен-о-клока(2) замок в двери щелкал, уборщик направлялся в соседний номер. Своих часов у Виолетты не было, она их нечаянно подарила, о чем теперь безмерно сожалела, время, тем не менее, всегда можно было узнавать, глянув на стену башни напротив - вращающиеся по кругу «руки»(3) в любое время суток были к ее услугам. Круглый, немой механизм был только поначалу в диковинку –однажды поняв принцип, навыком можно играючи пользоваться. Виолетта быстро со всем освоилась, на деле механизм оказался практичнее и солнца, и луны с всеми её причудами. Спешить Виолетте было некуда, и хотя жила она обособленно, она никак не могла отделаться от ошибочно-возникающего чувства скученности - отовсюду долетали шорохи и звуки, совсем рядом обитали другие постояльцы, многие из них устраивали многоголосые перебранки-переклички, но, несмотря на эту не затихающую даже ночью болтовню, общение было скудным, и, по сути, все это было не чем иным как одиночеством многоквартирного дома. Случалось ей слышать и душераздирающие стенания и вопли, но, живя в новом обществе, сам того не желая, счастливо приобретаешь спасительную глухоту. Крики птиц единственно, что могло её еще смутно волновать и тревожить, но и те говорили на местном, чуждом ей диалекте.


В 10 появлялась публика, парочки под руку расхаживали по аллейкам, катили тележки мороженщицы, вокруг прыгали дети. Чем меньше оставалось минут драгоценного уединения, тем более они ценились. Детей Виолетта не любила, шутки их были злы, затеи обидны, рожицы не смешны, а безобразны; дети вытирали об себя руки, лизали горящие на солнце стекляшки и отгрызали петухам головы,;все их проказы были, как лихорадка, заразны - стоило одному высунуть язык и оттянуть себе уши, гадость подхватывали другие. Люди постоянно что-то жевали, а за улыбкой из Голливуда скрывался все тот же звериный оскал, жвачных Виолетта не переносила -в том, что им приходилось постоянно что-то жевать было что-то унизительное. Даже самые крохи из них были противны, свешиваясь из колясок, они тыкали в стекло мороженым, некрасивые разводы стекали вниз, как птичьи приветы, прилетающие иногда с неба. От этого всего голова шла кругом и хотелось застрелиться, прямо в утробе матери, затянув вокруг горла пуповину... Размышляя обо всем этом, Виолетта вспоминала, что у тех, кто за решеткой по сюжету отбирают револьверы и веревки, не оставляют даже шнурки от ботинок. Между пальмой и акацией тянулась обтрепанная, но все еще крепкая веревка, которая никак не могла находиться в пусть даже и комфортабельной, но тюремной камеры.. Люди неспешно расхаживали перед ней за стеклом, нет, это её выставляли на потеху праздной публики...



Виолетта поднялась с шезлонга, руки её повисли плетью, несколько сгорбившись, она вышла на середину сцены. Люди за стеклом замерли, как в кадре фильма. Ощутив устремленные на себя взгляды, Виолетту охватила легкая эйфория, и она с легкостью поддалась этому чувству, хотя знала, что нет ничего обманчивее. В ладони ее появился орешек, взяв поудобнее припасенный по случаю гладкий камешек, она уселась прямо на землю и начала методично бить по ореху. Вспыхнула вспышка, со всех сторон налетели папарацци. Виолетта била и била один за другим орешки, которые словно в фокусе появлялись и появлялись под ее камешком.  За стеклом творилось что-то несусветное, люди на головы лезли друг другу, кто-то кого-то толкнул, разгорелась ссора - в 9ти из 10 случаев трюк завершался рукопашной. Виолетта, привстав, цыкнула, но это имело обратный эффект, она поскорее отвернулась, чтобы не видеть всего свинства. Отвернувшись от публики и больше ни на что не отвлекаясь, Виолетта била и била орехи, била до отупения, пока не ударяла себя больно по пальцу. Боль отвлекала от мыслей.


На обед ее приглашали, солнце висело в зените, часы не врали.  Виолетта, как та самая танцовщица на рояле Дега(4), ловко вывернула назад руку, и, почесав спину,  направилась к парусиновому креслу. Столик был уже накрыт. Виолетту превосходно содержали - денег, заработанных ею когда-то, хватило бы не на одну корзину свежих фруктов. На выбор предлагали устрицы и мидии, и даже салат с морскими огурцами, но Виолетта обожала фрукты и, имея на все "сладкий зуб", часто отказывалась даже от гусениц и личинок. Люди по прежнему толпились за стеклом, но теперь она их не замечала, каждый из них по уму не уступал дуриану, с которого она сейчас  снимала ежистую шкурку. Душистая, маслянистая, поделенная на несколько мясистых долек мякоть наполняла всю полость. Чтобы подковырнуть дольку Виолетта взяла самую маленькую из лежащих на столике ложечек и, прежде чем приступить к следующему фрукту, выела все до последней капельки.   Сиеста тянулась бесконечно долго, и даже висящие на башне часы не могли ничего с этим поделать. Виолетта не раз замечала странность, если долго смотреть им в «лицо», в глазах начинало зебриться и часы текли, как кусок сыра, подтверждая догадки Дали(5). Сидя в парусиновом кресле она и сама растекалась и млела от жары и солнца.


Рядом с корзиной на столике лежала книжка. Всем книжкам Виолетта предпочитала книжки с картинками, все остальное в лучшем случае акробатика для ума, утешение для амбиций, слева направо, справа налево, арабская вязь, крючки, иероглифы- все несут околесицу и даже их книга книг пересказывает давно всем известную историю. Глядя на праздно шатающееся племя Виолетта не переставала удивляться –с деревьев люди спустились очень давно, а книжку написали недавно, они изобрели колесо, но до сих пор не могли отказаться от палки и даже собственными детьми они беспрестанно помыкали. Стоило ли ради этого уходить из райского леса полного сладких плодов и нектара? Виолетта долго об этом размышляла и никак не могла понять, что могло стать причиной подобного сумасшествия, неужели плоды дуриана?
 

Шкурка упала, испугав упитанного таракана. Странно было и то, что, придумав для себя много разных забав, многие люди так и не научились читать - повсюду висели надписи и перечеркнутые значки фотоаппаратов, но ее все равно фотографировали. Что-то вынюхивая бродила красная собака(6), полистав свой любимый альбом Виолетта нашла картинку с полной печали, лежащей на широкой кровати Техурой(7), больше никогда Виолетта не встречала столь замысловатого переплетения вымысла и реальности. Виолетта отложила альбом и взяла лежащую тут же газету, в бумажных газетах было одно неоспоримое преимущество-  ими можно было отгонять назойливых мух!


Ущипнув гроздь винограда Виолетта отправила несколько ягод в рот. Глупо жаловаться на судьбу, если тебя не съели, не истребили, а сделали мировую знаменитость, когда её карьера закончилась её определили в приличный пансион, а не вскрыли у еще живой коробочку, чтобы полакомиться на десерт мозгом. Всем кухням мира Виолетта предпочитала китайскую, однако никак не могла ей простить этого маленького варварства. Сердце вдруг бешено заколотилось. Над головой пролетела гигантская стрекоза, лопасти резали горячий воздух. Зеленое море зашевелилось, упало несколько сломленных веток и листьев, вихрем поднялась буря, ее схватили и затолкали в клеть из железа, клеть уволокла за собой толстая нить паутины.  А ей ведь всегда хотелось сниматься в другом фильме... Виолетта с раздражением отбросила газету -даже самые яркие воспоминания в конце концов превращаются в черно-белое кино.



С неба прилетела первая капля, потом еще одна. Виолетта подставила ладошку. Капал и капал дождь. Люди за стеклом засуетились, дождь набирал силу и почти уже рычал, как жилец, недавно поселившийся в соседнем вольере. Некоторые побежали к выходу,Виолетта прилипла к стеклу и сама теперь напоминала тех самых папарацци, от которых недавно отворачивалась. Те люди, которые остались, вытаскивали зонтики и раскрывали у себя над головами разноцветные купола. Глядя на все это разнообразие, Виолетта стояла, как завороженная. Ни один жалкий зонтик из листьев, не мог сравниться с теми зонтиками, которые были у нее перед глазами, зонтики, им она готова была простить даже все испорченные ими когда-то полотна (8)... «А может быть люди покинули  таинственный остров, только для того, чтобы на свет появились эти удивительные создания?» Какими бы не были люди, сделанные ими зонтики были просто чудом - глядя на зонтики Виолетта готова была многое простить и людям...


Незаметно появившийся служащий раскрыл Виолетте ее собственный зонт, который оказался и  ярче, и красивее любого из зонтов за стеклом. Человек установил его над креслом, убрал кое-что со стола и удалился. Кувырнувшись, Виолетта, возвратилась в кресло, надела дурацкую шляпу, шершавой ладонью опустила трубочку в стакан и, вытянув в трубочку губы, мягко обхватила соломинку, поцедив фруктовый коктейль. На душе стало хорошо и чудно. Капли стекали по стеклу,  ручьи, подгоняя друг друга, впадали в реки, реки, собираясь в поток, бурлили под ногами прохожих.   

 
В следующий раз когда смотритель заглянул к Виолетте, она все также сидела в кресле, шляпа с дурацкими цветами сползла на ухо, соломинка, выпав из полураскрытого рта, застряла в длинной шерсти. За стеклом собрались зеваки, мелькали вспышки, радуясь неподвижности позы, папарацци фотографировали.


Прим. автора:

1. Высказывания некоторых критиков о картине «Большая одалиска» Жана Энгра
2.10 часов (англ.)
3.Стрелки часов (англ.)
4.Сцена, изображенная на картине Эдгар Дега «Танцевальный класс»
5. «Постоянство памяти» Сальвадор Дали
6. Обращение к картине «Озорная шутка», Поль Гоген
7.Таитянка Техура изображена на картине «Больше никогда», Поль Гоген
8.Первые полотна импрессионистов были отвергнуты публикой, некоторые повреждены зонтами