Когда все вверх тормашками

  В городке Солнцеград, на Лазурной улице, в совершенно обычном районе типичного дома жила семья Громм. Единственное, что было в этом необычного, — то, что они были тучами. Вернее, тучами были господин и госпожа Громм, а их маленькая дочурка Поливанна, или просто Полли, была еще маленьким облачком, ходившим в детский сад. Но и их соседи, и все жители этого славного городка были тучами, так что это никого не удивляло. Папа Полли, господин Громм, служил в Управлении орошения высоких деревьев и лесов. Госпожа Громм — там же, но в отделе лугов и полей.
  Каждое утро папа поднимался спозаранку и уносился на несколько минут в ванную, как говорила мама, «пофыркать». Затем быстро собирался и, торопливо выпив чашечку кофе, хватал свой огромный серый саквояж с заготовленным с вечера дождем и уносился в управление. Но как бы папа ни спешил, он никогда не забывал чмокнуть просыпающуюся дочурку в конопатый носик и пожелать ей светлого утра. Поливанна тоже просыпалась очень рано, но оставалась ждать в своей кроватке папу и его обнимушки и вкусно пахнущего кофе чмока в нос. Она могла бы встать и одеться самостоятельно, но ведь гораздо приятнее, если тебе помогают любящие и теплые мамины руки. Госпожа Громм знала эти маленькие уловки своей дочурки, но позволяла ей немного побаловаться с утра, если на это находилось время. Когда же его не было, то все шутки отметались в сторону, и тогда приходилось все делать быстро и самой. Но иногда случаются такие дни, когда все идет вверх ногами...
  Этим утром все началось с того, что они проспали. Господин Громм не услышал будильника. Это кажется невероятным, но все случилось именно так — папа проспал! Мама тоже, но удивительнее всего, что и Поливанна, встающая всегда ни свет ни заря, в этот раз проспала. Наверное, все потому, что вчера были гости допоздна. Полли уснула на кресле в гостиной, а когда пошли отдыхать родители, вообще неизвестно!
  Наутро папин рокочущий голос поднял всех, и началось! Оба родителя бегали с совершенно потерянными лицами, Полли никак не могла справиться с колготами, которые путались в ногах. Как назло, и волосы не хотели покоряться расческе, и резинки тянули их до слез. Полли орала и сопротивлялась, чем сумела довести маму и папу до белого каления, что в такой день совсем не сложно. Надо отдать должное, они долго держались, но когда часы в гостиной пробили семь раз, папа прекратил описывать круги по квартире и буквально завис, умоляюще глядя на маму.
— Дорогая, я больше не могу задерживаться! У нас собрание через час! Я горю!
Полли с любопытством посмотрела на него, ища, где же папа дымится, но, как ни странно, дыма не было.
— Наверное, он только начинает гореть, — подумала малышка, — папа никогда не обманывает, и раз он говорит, что горит, значит, так оно и есть! Может, у него температура?
Она решила, что нужно срочно спасать папу, и помчалась за водой на кухню. Как назло, воды не было, Полли заметалась в поисках подходящей жидкости и тут заметила чашку остывшего какао. Ну, правда же, ради спасения папы стоит ли жалеть даже очень вкусное какао?! Конечно, нет, и Полли, подхватив обеими ручками, чтобы не расплескать, большую чашку, помчалась к двери. Где «горящий» папа пытался трясущимися от нетерпения руками попасть ключом в замок. Полли радостно заметила, что огня все еще не видно, она явно успеет, подлетев к папе, — и опрокинула ему на костюм какао.
Сказать, что папа удивился, это не сказать ничего... Он посмотрел на Полли таким взглядом, что ей срочно захотелось по-маленькому. Затем он почернел и стал раздуваться.
— Ты… ты… ты!!! — вырывалось у него изо рта с хлопьями пены, а глаза… ооо… глаза!!!
— Ты потух? — пролепетала Полли, чувствуя, как ее подхватывают и тащат в сторону мамины руки.
— Дорогой, давай не сейчас, — пробормотала мама, утаскивая дочь с линии огня.
  Ситуацию спас звонок папиного телефона. Звонил его начальник, и, судя по доносившимся звукам из трубки, он тоже горел.
  Папа бросил саквояж и исчез в шкафу. Когда-то мама рассказывала Полли, что папа в молодости мечтал играть в театре. Похоже, он к этому серьезно готовился, потому что на смену костюма у него ушло времени меньше, чем у Полли на то, чтобы надеть правый ботиночек.
  Она только услышала звук хлопнувшей двери и глубокий вздох мамы.Шторм продолжался, но, по крайней мере, теперь они могли уже выйти из дома.
  До садика было недалеко, но почему-то в такие дни светофор всегда красный. И попадается особо медлительная машина, которую мама не может обогнать, и только тихонько шипит ей вслед; парковка переполнена, и все вокруг похожи на папу, который не мог справиться с замком. Полли тоже чувствовала, что все идет не так, и капризничала больше обычного. Уже в саду она начала просить маму остаться с ней и порисовать вместе или сделать открытку. Госпожа Бриз, воспитательница, попробовала вмешаться, видя, что мама облачка беспомощно озирается, ища помощи, но Полли ни в какую не поддавалась на уговоры, а затем просто уселась на пол, намереваясь закатить истерику.
— Ох, Бриз, дорогая! — сказала мама. — Я прямо не знаю, что с ней сегодня,   Полли все время капризничает и не слушается, а стоит мне повысить голос — сразу слезы! У меня руки опускаются!
Воспитательница посмотрела на заплаканное облачко и ее маму, нервно перекладывающую сумку из руки в руку, и ничего не сказала, давая маме выговориться.
— Сегодня весь день кувырком, просто кошмар! Вы поможете с Полли?
— Конечно, госпожа Громм, вам абсолютно нечего беспокоиться! Мы справимся, верно, Полли?
  Полли исподлобья взглянула на маму и воспитательницу, но решила не спорить.
  Но стоило госпоже Громм выйти — и облачко пошло вразнос!
Для начала Поливанна поссорилась со своим другом Тучкуном, не поделив с ним альбом наклеек. Затем стала дразнить детей и показывать язык, в общем, ее «несло».
  Полли чувствовала, что хочет расплакаться на всю группу, чтобы вышли эти напряжение и утреннее недовольство, но не могла.
Госпожа Бриз внимательно наблюдала за ней, лишь изредка подходя и нежно пытаясь успокоить, но не лезла ни с расспросами, ни с выговорами. Полли чувствовала, что Бриз ее не осуждает, а от нее исходит тепло, как от мамы или бабушки.
Наконец, она подошла и опустилась на пол рядом с воспитательницей и уткнулась ей в ладони раскрасневшимся лицом.
— Госпожа Бриз, у меня всё прыгает изнутри! Меня все злит! Началось с самого утра! И это все сильнее, я боюсь, что скоро лопну!
— Мое ты сладкое облачко! — сказала госпожа Бриз, нежно гладя Полли по голове. — Я так тебя понимаю, представляешь, у меня тоже так бывает.
— И что вы делаете?
— У меня есть один магический способ, — произнесла воспитательница тихо-тихо, — хочешь, я тебя научу?
— Да, да, да! Волшебный способ?!
— Меня ему научила одна очень древняя волшебница. Нарисуй весь день, как он был, все, что тебя злило, хорошо? Как закончишь — позови меня. Вот тебе большой лист бумаги и акварельные краски. Хватит места? — Бриз положила перед Полли большой чистый лист.
— Да! Вау! Тут хватит, а если у меня не получится? — спросила испуганно малышка.
— Не беда! Главное — ты нарисуешь то, что тебя злит и мешает, а дальше нам поможет волшебство.
  Полли долго трудилась над листом, высунув кончик языка от усердия. Она нарисовала и папу, облитого какао, и его трезвонивший телефон, и маму, и себя во всем этом. Бриз старалась, чтобы остальные облачка ей не мешали и дали выплеснуть на бумагу все чувства. Наконец, Полли сделала последние штрихи кисточкой, придирчиво посмотрела на свой «шедевр» и позвала:
— Госпожа Бриз, я закончила!
Воспитательница сразу подошла и присела рядом.
— Ну как? Все там? Ты чувствуешь, что твое недвольство перешло на бумагу?
— Ага! — ответила Полли, ей было очень интересно, какому волшебству научит воспитательница.
— Для начала надо вернуть день с ног на голову! Ты умеешь кувыркаться? Давай всех позовем и покажем, как можно изменить даже самый неприятный день!
Полли радостно кивнула. Госпожа Бриз собрала облачка вокруг Полли и сказала:
— Дети, сейчас мы с Полли покажем настоящее волшебство и поменяем плохой день на хороший, капризы — на улыбки, а упрямство и злость — на веселье и послушание. Для этого нам понадобятся шляпа и, конечно, волшебная палочка, — произнесла она таинственным голосом.
— Шляпа с карнавала? — спросил Тучкун.
— Да, да, та самая! Так, Полли, для начала перекувыркнись, чтобы все пошло в обратную сторону, и сразу же надевай шляпу! — сказала Бриз, доставая из шкафа видавшую виды карнавальную остроконечную шляпу. — Теперь берем твой чудесный рисунок, проводим волшебной палочкой и произносим заклинание: «Все, что было нам с утра, смоет чистая вода. Новый день начнем сначала, как его нарисовала». Берем и смываем рисунок водой, видишь?
— Да!
— А теперь возьмем новый лист и рисуем день таким, каким мы хотим, чтобы он был. Радостный, смешливый, чтобы все в нем улыбались. Справишься?
— Конечно! — обрадовалась Полли, она очень любила рисовать.
— Отлично! — улыбнулась воспитательница. — Кто то еще хочет рисовать?
Все дружно подняли руки и, звонко хохоча, кинулись к столам.
Полли почувствовала, что настроение стало хорошим и утреннее раздражение совсем исчезло. Она подлетела к воспитательнице и, обняв ее, сказала:
— Госпожа Бриз, можно я возьму на сегодня волшебную шляпу и палочку домой? Мне кажется, они очень понадобятся вечером моему папе…