Возьму сухариков в дорогу

Вы знакомы с Шурочкой? Той, которая живёт на третьем этаже пятиэтажного дома в комнате с сестрой и братом? Нет! Тогда вам обязательно надо познакомиться с ней, тем более что она совсем не против новых друзей и интересных игр. Если вы, конечно же, умеете играть с детьми, а не стоите в сторонке.
Шурочка с виду совсем обыкновенная, но внутри - эмоциональная девочка, у неё в голове постоянно рождаются  мысли, с которыми она никогда не скучает. Ей интересно играть даже одной в пустой комнате, потому что она придумывает себе героев и говорит разными голосами за них.
А вы так умеете быть с самим собой? Ведь когда тебе нескучно быть с самим собой, тебе нескучно и с другими, так ведь?  Когда Шурочка остается одна, часто к ней приходят  и воспоминания прожитых лет…

Вот сейчас, когда ей уже пять, она хорошо помнит, как в три с половиной рыдала на всю квартиру и не могла остановиться от того, что видела собственными глазами по телевизору, как злые шведские солдаты в железных масках бросали в колодец детей в пелёнках, а те беспомощно кричали.
Тогда вечером вся семья собралась на диване и смотрела, как в бою с плохими солдатами сражался хороший полководец. Кино было страшным, громким и не цветным. Мама сразу предупредила Шурочку, что ей не стоит смотреть такое жестокое кино, но папа разрешил остаться, чтобы дети знали историю родины. Единственное, что запомнила Шурочка вначале – было имя полководца. Её звали так же – Александрой. А вот фамилию она не запомнила, только первую букву Н, и всё. Так вот этот Александр Н придумал так, что солдаты утонули в воде, скрываясь в тяжёлых железных масках под кусками льда, и Шурочке совсем их не было жалко. Почему? Да потому что они – враги. А вот деток, которых солдаты бросали в колодец, было очень жалко. Вот Шурочка и разрыдалась.
И только лишь когда мама выключила телевизор, а папа унёс плачущую Шурочку в комнату, она про себя решила, что такое кино больше смотреть не будет никогда в жизни. Оно её расстраивает.
Мама тогда сказала, что не позволит Шурочке смотреть телевизор по вечерам, потому что это не детское дело. Папа сказал, что никогда в жизни так долго не успокаивал детей, что плакать горько и уж тем более  навзрыд совсем незачем. Старший брат сказал, что колодец игрушечный, он такой может сделать хоть сейчас из спичек, а дети эти обыкновенные тряпочные куклы, и вообще в кино всё ненастоящее. Но Шурочка не верила, потому что сама видела, как дети шевелились и кричали, как живые...
Потом она крепко заснула, как полагается после рёва. Кто плакал долго, тот знает, что плач забирает все силы, отчего и хочется спать после него. А потом она забыла про этот эпизод, правда иногда он вспоминался, когда приходил такой же сильный рёв. Шурочка тут же представляла несчастных деток, потом свою жалость к ним, и от этого всего становилось ещё жальче себя.

Вся её дальнейшая жизнь складывалась благополучно, но однажды мирное течение нарушил всё тот же телевизор.
На дворе стояла зима. Белый пушистый снег лежал за окном, поблёскивая серебряными искрами от фонаря, отчего улица казалась сказочной и доброй, а люди спокойными и загадочными. Шурочка стояла на цыпочках и смотрела в окно, прислоняя животик к батарее. Надо сказать, что так было очень удобно стоять. Она даже подумала взобраться на подоконник и сесть, как кошка, а потом передумала. Ну, какая она кошка, если она девочка! Разве девочки так садятся, ну скажите?
Самое главное, что ей сейчас никто не мешал, никто не звал, не отвлекал. Она могла спокойно придумывать в голове разные истории про блестящие снежинки и даже немножко напевать себе под нос только что сочинённую мелодию.  Иногда у неё получалось очень складно...

По телевизору в другой комнате тётенька монотонно рассказывала про жизнь в стране, про успехи спортсменов и ещё про какие-то важные новости... А потом заиграла громкая мелодия, и Шурочка встрепенулась, словно её спугнули или окликнули. Она насторожилась и выскочила из детской. То, что она увидела, выпукло отпечаталось в голове, как пряник из песочной формы.
С экрана телевизора на Шурочку смотрел тощий голый чёрный мальчик. Смотрел жалобно, огромными  глазами, что-то быстро запихивая в рот и искоса поглядывая по сторонам. Девочка отошла в сторону – его глаза за ней, она в другую, они туда же. Глаза следили пристально, выразительно, немного зло. Потом на мальчика сели мухи. Он не  отмахивался от них, а продолжал жевать. Шурочке стало его жалко. Только теперь она плакать не стала, как маленькая, а приподняла брови и рукой зажала рот.
Тётенька рассказывала, что дети Африки голодают, что у них возле дома идёт война и что никому нет дела до детских болезней и прививок.
Хотя Шурочка и сама терпеть не могла прививки, всё же она понимала, что для детей это важная процедура и её никак нельзя пропускать, а то потом вообще не выбрать время - то сопли начнутся, то уже вырастешь из прививки. Из-за войны, конечно, можно пропустить одну прививку, но только одну, не больше.
К Шурочке сразу пришла мысль, почему бы не закончить войну, сделать прививки детям Африки, перенести войну подальше от их дома и всех деток накормить вкусно. Ведь голод – это страшно! Как-то бабушка рассказывала Шурочке, что она пережила голод после войны, и это страшно. Бабушка качала головой и приговаривала, что не дай бог ей, Шурочке, узнать, что такое голод и как от него пухнут люди. Животы надуваются, словно воздушные шары, а есть хочется так, что в рот заталкивают что угодно, лишь бы там что-нибудь лежало, в голове всё кружится и сил никаких нет ходить. Только хочется есть. Всегда. Ещё она говорила, что когда голодному дают еду, то нельзя давать сразу много, а лучше дать сухарик, чтобы его постепенно рассасывать и проглатывать. Так организм привыкает к еде, потому что в голоде он забывает, какой бывает еда, говорила бабушка.

Всё это быстро промчалось у Шурочки в голове, и она решила, что должна обязательно помочь африканским детям. Во что бы то ни стало.
– Мама, – тихо обратилась девочка, стоя в дверях. – Я  хочу помочь детям Африки.
– Как? – удивилась мама.
– Я буду собирать для них сухари.
– Хорошо, собирай. Только как они попадут в Африку?
– Я отправлю их посылкой.
– У тебя на почте посылку в Африку не возьмут. Продукты питания почтой не отправляют, – вмешался папа.
– Тогда я положу их в чемодан, возьму сухариков в дорогу и повезу сама, – не сдавалась Шурочка.
– Ты учти, что Африка большая. Детей там много, и твои сухари им всем не помогут, – продолжил отговаривать папа.
Надо сказать, что всякий раз, как только Шурочка придумывала себе какое-нибудь важное дело, мама и папа своими разговорами и вопросами сбивали весь настрой и решительность. Ну как у них это получалось, а?
Прямо портили настроение всевозможными отговорками. Только сейчас, когда глаза мальчика с мухами отпечатались глубоко внутри, уговорить Шурочку не собирать сухари – невозможно. Она настроена решительно.
– Главное, чтобы хватило этому мальчику, – промямлила Шурочка, борясь с сомнениями, которые уже начали прорываться со всех сторон.
– Ладно, – вдруг согласилась мама. – Собирай свои сухари!
Необычайная легкость освободила сердце девочки от сомнений враз. Всегда, когда ты сильно хочешь что-то важное сделать, найдутся люди, которые тебя не поймут и начнут отговаривать. А отказавшись от того, что ты не сделал, ты мучаешь себя всякими мыслями, не можешь заснуть ночью, потому что думаешь, как было бы, если бы ты сделал, как хотел, а не послушался тех, кто отговаривал.

Жизненный опыт Шурочки уже начал давать подсказки, что соблазнять неверием будут постоянно, надо просто проявить твёрдость характера, чтобы доказать всем, что с пути сворачивать она не собирается. Тогда она ещё не знала, с какими трудностями придётся столкнуться, но это и хорошо, потому что счастье откуда-то изнутри стремительно вырывалось наружу, не слушая ничьих советов.
Дети Африки голодают и ждут сухарей из чёрного хлеба. Почему из чёрного? Да потому что в Шурочкиной большой семье белый хлеб доедали полностью, а вот от чёрного хлеба всегда оставались маленькие кусочки, которые обычно сушили на подоконнике в кухне, чтобы потом сделать из них  вкусный квас.
Шурочка начала собирать сухари.
Она долго думала, куда их сложить, чтобы они не стали мягкими и не покрылись плесенью, как уже однажды было… Она взяла прозрачный целлофановый пакетик и, положив туда первую засушенную корочку, оставила пакетик на полу возле батареи, чтоб сухарики подсохли наверняка. Начало положено. Шурочка радовалась тому, как ловко она нашла место для пакетика и как быстро будут сушиться там сухари.

За обедом следующего дня, когда мама предложила ей хлеб, она отказалась, напомнив всем, что высушит из него сухарь. Для Африки. Точнее, для детей Африки. Семья посмеялась и пожелала удачи в делах. Папа торжественно через весь стол, передал Шурочке свой кусочек хлеба и сказал, что это его вклад в глобальное дело спасения человечества от голода. Шурочка чувствовала себя очень хорошо, даже гордо, потому что делала большое дело, как сказала мама, а от больших дел всегда есть хорошее настроение.
Буквально за пару дней сухариков прибавилось. Шурочка осторожно обрезала тёмные горбушки ржаного хлеба и складывала их в пакетик возле батареи. Аромат только что надрезанной буханки щекотал ноздри. Она засовывала носик в мякушку, вдыхая полной грудью. Ей казалось, что это и есть запах мира и сытости, который пробирал её детское тело до самых косточек. « Как хорошо, что у меня есть пахучий хлеб, что на меня не садятся мухи», – думала Шурочка. Ей безумно хотелось откусить этого свежего ржаного хлеба настолько, насколько откроется рот, а потом тихонечко запить молоком из холодильника, чтоб никто не увидел и не отругал, что она пьёт холодное молоко. Ах, как это вкусно!

Но она не могла себе этого позволить. Каждый кусочек хлеба  должен достаться голодным африканским детям. А она сможет и потерпеть, не развалится.
Шурочка представляла, как соберёт целый чемодан сухарей, как возьмёт  любимую куклу, как без малейших колебаний отправится в путь.
Она поедет сначала на автобусе, потом на поезде, потом сядет в самолет… И везде рядом с ней будет чемодан с сухарями. А когда она приедет в Африку, все чёрные дети прибегут встречать её. Голодные, с большими выразительными глазами, сядут вокруг Шурочки, протянут руки, а она с нетерпением откроет чемодан, и оттуда вырвется запах хлеба, мира, который она привезла из дома с собой вместе. Она раздаст все сухари до единого, объяснит, как их надо долго рассасывать, а затем осторожно глотать, чтобы не поцарапать себе горло, и все дети сразу наедятся досыта. Ведь чемодан такой большой...

Что же потом она будет делать? Ах, да! Она найдёт самую несчастную девочку Африки и отдаст ей свою куклу – для радости. А потом она снова сядет в самолет, а дети будут махать ей руками вслед и плакать, что она, Шурочка, так быстро улетает, даже не поиграв с ними. Ну как они не понимают, что ей некогда!? Что её ждут дома. Вся семья! Не может она так просто играть, сколько хочется. Потому что к этому времени она должна ещё что-нибудь придумать, важное и большое…
Воображение предстоящей встречи голодных детей и их великой спасительницы так сильно увлекало Шурочку перед сном, что она не запоминала, на каком моменте засыпала. На следующую ночь все фантазии начинались сначала, с того же самого момента сбора чемодана, и снова где-то обрывались. Как будто ходили по кругу.
Через несколько дней Шурочка стала замечать, что интерес к сбору у неё стал пропадать. То ли от того, что сухари собирались медленно, то ли ещё от чего-то? Старший брат стал называть  её Бонифацией* и предлагал научить жонглировать орехами... папа уже не делился хлебом, мама не говорила про важное дело...
Шурочка каждый вечер смотрела на пакетик, потом на чемодан в маминой комнате и понимала, что по размеру этот чемодан такой большой, что в него можно положить всю Африку, а уж сухарей войдёт столько, что она всю жизнь будет их собирать, пока мальчик не вырастет в большого дядьку. Получалось несправедливо! Она всё детство потратит на сбор сухарей, а потом не произойдет ничего особенного – их просто съедят взрослые люди и всё. Настроение куда-то исчезало.

Мороз и вьюга за окном не пускали в Африку даже мысленно, из-за снега и пронизывающего ветра. Шурочка внезапно заболела ангиной и не могла разговаривать несколько дней! А когда спала температура, она, расстроенная и слабая, стояла у батареи, грустно выглядывая в окно и думая о предстоящей поездке, в которую ехать не хотелось. Сзади незаметно подошла мама.
Она положила руку на плечо Шурочки и спросила:
– Чего грустишь, спасительница?
– Так, ничего, – вяло ответила девочка.
– Когда улетаешь в Африку с сухарями? – поинтересовалась мама после некоторого молчания.
– Мама! Почему мне уже не хочется в Африку? Почему эти сухари так долго собираются? – почти со слезами на глазах спросила Шурочка.
– Видишь ли, накормить детей Африки ещё никому не удавалось. Ты взялась за очень серьёзное дело. И у тебя не хватило сил, – удивительно просто объяснила мама.
– Я думала, что я возьму сухариков в дорогу, чемодан и прилечу к ним на самолете… А сейчас… я не хочу уезжать, мама!
Шурочка заплакала. Горько. То есть не сразу, конечно. Она держалась, держалась… и не выдержалась. Мама обняла детскую головку и поцеловала. Когда Шурочка перестала плакать и попила воды, она жалобно посмотрела на маму.
– Ну что, фантазёрка, – улыбаясь, спросила мама,  – давай разрешим папе сделать квас из твоих сухарей?
– Конечно, разрешим! – обрадовалась Шурочка.
– Представляешь, папа боится брать твои сухари… Говорит, пусть эта правозащитница сама решает, что с ними делать, а то рёву не оберёшься, – рассказывала мама, вытирая слёзы дочери. - Там почти целый пакет, представляешь, какой насыщенный и вкусный получится квас? Ты сделала очень важное дело, ты - молодец.

И Шурочке стало так свободно после маминой поддержки, так легко дышать, как будто она только что вылезла из конуры бабушкиного пса Амура.  Да и вообще, у неё в голове сейчас не было ни одной мысли. Ну ни одной, представляете? Когда есть радость на душе, лёгкость на сердце и при этом пустая голова – очень счастливо живётся! Зачем она раньше так много думала?

Так много, что даже заболело горло, потому что в голове уже ничего не помещалось. Больше она не будет себя мучить большими мыслями и серьёзными делами, пока не вырастет. Вот только спросит у папы, что такое «правозащитница»? 
И всё...


(рассказ из сборника Алисы Манки "Возьму сухариков в дорогу", 2014г,
ISBN 978-5-88812-668-4 иллюстрации-картины Анатолия Надеждина 2014г.
http://www.proza.ru/2015/03/01/1106