Идеально

               
     - Але, гараж, - дергала меня за ухо блистательная и матерая Дита фон Тиз, изо всех сил сил пытаясь стащить с великолепной груди Бэйли, где я терсился, как хер в коробке, вот уже столько времени, не желая менять эдакую чудесную девку с перчиком ( о, Мария Шарапова, дура долбанная, не читай это ) на непонятную и вечно полуголую стриптизершу, шикарную, конечно, как и все они, суки рваные, но вот какого хера ты не предоставила в плепорцию чутка анала, а ? Видимо последнюю часть фразы я выкрикнул. - Не ори, - выговаривала мне она, постепенно приходя в ярость от моего демонстративного положения прибора на всю политицко - экономицкую ситуацию, вплоть до товарища Кима и мощей Муамара, разбросанных в живописном беспорядке среди шайтанов с ловкими вкраплениями трогательного Пикачу, коего, хошь, не хошь, а будешь любить всегда, хотя бы за банный халат с перламутровыми пуговицами, укупленный за чеки и сертификаты Чойболсана Сноуденом на толчке славного города Торжка, где и самоподорвался на минах старший сержант Лавров, гнусный и подлый негодяй, подонок просто с рожей такой, что сам убудешь, бля, в военные бабуины. - Ты глянь, Федор, время - то какое.
     - Да ты, мать, совсем обезумела, - одновременно попердывая, прочищая гайморритный нос и заваривая первую, самую вкусную чашку кофе отмахивался я от коварных и загребущих рук блистательной, - какой, на хер, Федор ? !
    - Да я уж совсем запуталась, - призналась Дита, печально усаживаясь на кукан, своевременно подсунутый моей любимой, молчаливой и серьезной не по годам Бэйли, - ты то коала, то волчок, то немец в квадратной каске. Давай определись, - скрипела она зубами, грозя кулачком наглой Пикачу, вылезшей любознательной мордочкой из - под локтя захихикавшей Бэйли, - ты политицки каков - таков будешь ?
    -  Я фашист, - отпивая кофе признал я, скорбно сморкаясь в салфетку и водружая ее на голову Диты. - Чисто такой русский фашист с сестрой еврейкой, которую я силой магии превратил в покемона.
    - А эта ?! - выкрикнула Дита, тыча наманикюренным пальчиком в утолщенную косметически бровь Бэйли, несколько отстраненно наблюдающую за скачкообразными попытками мелкой и розовой превзойти и достигнуть, возвыситься сиськами, но - шалишь ! И не балуй, конечно.
    - Завербована, - захохотала Пикачу, строя рожи старейшей и опытнейшей из моих муз. - Предательски переметнулась и теперь проходит воспитание русской классикой и полнейшим ахуем из любви и обожания долбанутого напрочь сказочника.
    - Слышали новость - ту ? - переменила метод обольщения Дита, укутываясь фуфайкой и пряча все свои выпуклости под тонко простроченной дратвой мануфактурой. - Дунька - то Смирнова замуж вышла !
    - За Чубайса, - подтвердила Пикачу, как всегда в курсах за всю х...ню. - За одного из них, их ведь двое, как рук или ног, например. - Она заходила по комнате, демонстрируя навык и вестибулярный аппарат, ловко превозмогая гравитационное поле Земли. - Я и на ложках могу вдарить, - похвасталась лихая и отчаянная родственница, пуша хвост и начиная скакать, - хучь  " Марсельезу ", хучь  " Ди фане хох ".
    - Хох ! - заорала Бэйли, устав терпеть поползновения к святому. Ко мне, стал быть.
    - Где у тебя глаз - ту ? - привязалась Пикачу к Дите, хватая ее лапками за горло. - Отчего у тебя один глаз - то остался ? Это какой - такой Указ вышел, чтоб Годохма в середине сказочки орудовала ? Говори, не молчи.
    - С ума вы меня свели, - зашептала Дита, раскачиваясь на табуретке. - Сомиками и мужиком в пиджаке, а теперь еще и глаз кудой - то задевался. 
    - И это еще спортсменки затихарились, - заверещала Пикачу, скача вокруг нас, - Несмиян устал восставать и Навального не видно. А прикинь, что Бабченко какой в этот момент думает. Уййййй, - загудела она, шугая Диту взмахивающим хвостом, - п...дец, товарищ Дита.
   - Да вруби ты им Жо Дассена, - посоветовала мне Бэйли вполголоса, - курвам вздорным.
   - Это можно, - благодушествовал я, оглаживая взглядами лучшую из врачей интернета, целуя то в щечку, то в грудь, вышибившую мужа - фотографа на мороз, бля. Пусть прочувствует, каково это, когда в твою жену гений влюблен, это тебе не это, понимаешь. - Чисто не в кипеш и без намеков.
   Я включил лирического и косоглазого и улегся на груди твердо занявшей место единственной и ненаглядной, оказавшейся трансгёл, хотя я всегда считал себя антисемитом и гомофобом, не говоря о татарах, а нам, татарам, все равно.