Повелитель мух, Глава 8

Глава 8

Дар тьме

Стоя на берегу в предрассветной дымке, Хрюша с отчаянием глядел вверх на тёмную вершину горы.

«Чо, взаправду? То есть, ты вправду уверен?»

«Я тебе уже сто раз сказал», –  отвечал Ральф, –  «Мы сами видели».

«А оно нас не тронет тута, внизу?»

«Да откуда я знаю-то, чёрт тебя побери?»

Ральф дёрнулся в сторону и сделал несколько шагов по пляжу. Джек стоял на коленях и чертил на песке какой-то круг указательным пальцем. Хрюшин голос донёсся вслед:

«Нет, взаправду? Ты уверен?»

«Сходи да проверь», –  бросил Джек с презрением, –  «Скатертью дорожка».

«Неа, неохота».

«У него есть зубы», –  пояснил Ральф, – «и большие чёрные глаза».

Он резко вздрогнул. Хрюша снял свою оправу от очков и тщательно протёр поверхность оставшегося стекла.
 
«И чо нам делать?»

Ральф повернулся к платформе. Рог мерцал среди ветвей деревьев: белая крупная капля, обозначавшая место, где скоро взойдёт солнце. Мальчик, которого выбрали главным, отбросил копну волос назад и ответил:

«Я не знаю».

Он вспомнил, как стремительно бежали они с горы.

«Мне кажется, что мы не сможем забороть такого большого зверя, если честно. Мы, конечно, болтаем и всё такое, но против тигра мы бы не пошли. Мы бы спрятались. Даже Джек бы спрятался».

Джек по-прежнему смотрел в песок.

«А мои охотники?»

Из тьмы шалашей к ним прокрался Саймон. Ральф оставил без внимания вопрос Джека. Он указал на место над горизонтом, где небо начинало окрашиваться в золотистые тона.

«Мы тут все смелые пока светло. А потом что? А теперь ещё эта дрянь там уселась прямо у костра. Как будто специально: не хочет, чтобы нас спасли…»

Неосознанно Ральф заламывал руки в отчаянии. Его голос становился громче и выше.

«Всё, больше не будет сигнального костра… С нами покончено».

Кусочек золота показался над линией горизонта, и небо мгновенно прояснилось.

«Так что насчёт моих охотников?»

«Это же просто мальчишки с деревянными палками».

Джек вскочил на ноги. Покраснев, он зашагал прочь. Хрюша надел очки и пристально посмотрел на Ральфа.

«Ну вот, наконец. Ты высказал про евоных охотников».

«Ой, помолчи, а!»

Но их прервал резкий звук: кто-то неумело дул в рог. Джек словно пел серенаду восходящему солнцу и продолжал дуть, пока все шалаши не наполнились шумом и вознёй. Охотники прокрались на платформу, а маленькие начали дружно хныкать, что с ними нередко бывало в последнее время. Ральф и Хрюша послушно поднялись и направились к платформе.

«Опять болтовня», –  горько сказал Ральф, –  «Одни разговоры и разговоры».

Он взял рог из рук Джека.

«Это собрание…»

Джек перебил его.

«Это я его созвал».

«Ну и что? Если бы не ты, то я всё равно созвал бы его. Ты просто подул в рог».

«Разве это не означает, что я созвал его?»

«Ой, да бери, пожалуйста! Говори, сколько влезет».

Ральф сунул рог обратно Джеку в руки и сел на бревно.

«Я созвал собрание», –  начал Джек, – «из-за разных причин. Во-первых, знайте, что мы видели чудовище своими глазами. Мы пробрались наверх и были всего в нескольких футах от него. Чудовище село и посмотрело на нас. Я не знаю, что оно там делает. Я даже не знаю, что это такое…»

«Чудовище приходит из моря…»

«Оно крадётся в темноте…»

«Оно сидит на деревьях…»

«Тихо!» –  заорал Джек, –  «Слушайте сюда. Чем бы оно ни было, оно сидит там, наверху…»

«Оно, наверное, ждёт…»

«Охотится…»

«Да, оно охотится…»

«Охотится», –  повторил Джек. Он вспомнил стародавние страхи, посещавшие его в лесу, –  «Да, чудовище охотится. Только… Заткнитесь, я сказал! Ещё я хотел сказать о том, что мы не можем убить его. И о том, что Ральф говорит, будто мои охотники никуда не годятся».
 
«Но я такого не говорил!»

«Рог у меня. Так вот, Ральф думает, что вы трусы, что вы убежите от кабана и от чудовища. Но это ещё не всё!»

Всё собрание дружно выдохнуло, как будто понимая, что сейчас будет. Голос Джека стал выше, он дрожал, но всё равно выражал решительность, отталкивая прочь бестолковую и бесполезную тишину.

«Он как Хрюша. Он и говорит, как Хрюша. И он не годится быть главным».

Джек изо всех сил вцепился в рог.

«Потому что он сам – трус».

Помолчав, Джек продолжил.

«Там, на вершине, когда мы с Роджером пошли вперёд – он остался».

«Но я же тоже пошёл!»

«Это потом».

 Двое мальчиков с ненавистью смотрели в глаза друг другу сквозь занавеси из густых спутанных волос.

«Я тоже пошёл», –  настаивал Ральф, – «но потом убежал. С тобой вместе».

«Ну, тогда назови меня трусом, попробуй».

 Джек повернулся к охотникам.

«Он никогда не охотится. Никогда не добывал мясо. Он не староста, и мы вообще про него ничего не знаем. Он тут просто раскомандовался, а люди должны его слушаться не понятно с чего. Весь этот разговор к тому…»

«Весь этот разговор!» –  закричал Ральф, –  «Разговоры, разговоры! Кому они сдались? Кому сдалось это собрание?»

Джек повернулся к нему: лицо красное, подбородок опущен. Глаза сверкали яростью из-под бровей.

«Ну, хорошо», –  проговорил он с большим значением и явной угрозой, –  «Хорошо».

Джек прижал рог к груди одной рукой и пронзил воздух указательным пальцем другой.

«Кто за то, чтобы Ральф больше не был главным?»

Выжидательно он осматривал ряды мальчиков, но те словно застыли. Мёртвая тишина установилась под пальмами.

«Поднимите руки», –  повторил Джек с напором, – «Кому надоело, что Ральф – главный?»

Затаив дыхание, никто не смел нарушить тишину, тяжёлую и неловкую. Медленно щёки Джека побледнели, но вскоре боль и унижение вернули им краску. Проведя языком по губам, он отвернулся так, чтобы его глаза могли избежать невыносимой встречи с чьим-нибудь взглядом.

«Кто думает, что…»

Но голос его оборвался. Руки, державшие рог, затряслись. Джек прочистил горло и громко сказал:

«Что ж. Хорошо».

Бережно он опустил рог в траву у своих ног. Слёзы унижения бежали из его глаз.

«Я больше не собираюсь играть в эти игры. Не стану больше с вами водиться».

Большинство мальчиков теперь смотрели вниз, на траву под своими ногами. Джек вновь прокашлялся.

«Я не собираюсь оставаться в команде Ральфа…»

Джек оглядел брёвна из правой стороны треугольника, пересчитав охотников, которые когда-то были его хором.

«Я буду сам по себе. А он пусть сам ловит себе свиней. Если кто-нибудь захочет охотиться вместе со мной – пусть приходит».

Шаткой походкой Джек покинул треугольник, направляясь к полосе белого песка.

«Джек!»

Джек обернулся и посмотрел на Ральфа в ответ. Поколебавшись немного, он прокричал яростно, на пределе своего голоса:

«Нет!»

Спрыгнув с платформы, Джек побежал по песку, не обращая внимания на предательские слёзы, и Ральф провожал глазами его фигуру до самого леса.


Хрюша был возмущён.

«Ральф, я тута говорю, говорю, а ты просто стоишь, кабудто…»

Медленно, глядя на Хрюшу, и не замечая его, Ральф сказал самому себе:

«Он вернётся. Солнце зайдёт, и он вернётся».

В этот момент Ральф увидел рог в руках у Хрюши.

«Что?»

«Да ладно уже».

Хрюша оставил Ральфа в покое. Потерев стекло в очках, он продолжил свою речь.

«Можем и без Джека Меридью обойтися. И без него на острове люди есть. Вот раз тута взаправду оказалося чудище, хотя мне в это и не верится, то нам надо сёравно оставаться рядом с лагуной. Так что какой теперь толк с него и с евоной охоты? Теперь-то вот надо взаправду решать, чо к чему».

«Всё бесполезно, Хрюша. Ничего тут не поделаешь».

На минуту все подавленно замолчали. Затем поднялся Саймон, взяв рог из хрюшиных рук. Последний был удивлён настолько, что остался стоять с пустыми руками. Ральф поднял взгляд на Саймона.

«Саймон? Что на этот раз?»

Тихий смешок пронёсся среди собравшихся, и Саймон сжался в испуге.

«Я подумал, что мы можем сделать кое-что. Мы можем…»

И вновь авторитет собрания лишил его голоса. В поисках помощи и поддержки он обратил внимание на Хрюшу. Прижав рог к своей загорелой груди, Саймон наполовину повернулся в хрюшину сторону:

«Я думаю, нам надо подняться на гору».

Собрание затрепетало от ужаса. Саймон осёкся и полностью повернулся к Хрюше, который в ответ смотрел на него с выражением насмешливого непонимания.

«Какой смысл туда лезти к этому чудищу, если они втроём с Ральфом убежали оттудова?»

Саймон смог только прошептать в ответ:

«Ну, а что же ещё остаётся делать?»

Речь Саймона завершилась, он безропотно позволил Хрюше забрать рог у него из рук, а затем ретировался и сел как можно дальше от остальных.
 
Хрюша заговорил с возросшей уверенностью и с видом, который при других, менее сложных обстоятельствах мог бы даже показаться довольным.

«Я уже сказал тута, что мы вполне можем без кое-кого обойтися. А теперь говорю, что нам надо решить, чего делать дальше. И я-то знаю, чего Ральф хочет предложить. Самое важное у нас на острове – это дым, а дыма-то не бывает без огня и костра».

Ральф нервно дёрнулся.

«Хрюша, это тупик. Нет у нас костра. Оно же сидит там, наверху. Так что придётся нам здесь оставаться».

Хрюша приподнял рог, словно придавая вес собственным словам:

«У нас нету костра вверху, на горе. Но чем плох костёр здеся, внизу? Костёр-то можно и на камнях устроить. Да даже на песке. Дым-то сёравно будет тот же самый».

«Точно!»

«Сделаем дым!»

«Прямо возле бухты!»

Мальчики взволнованно заговорили. Только дерзкий хрюшин ум мог додуматься перенести костёр с вершины к берегу.

«Действительно, мы же можем устроить костёр прямо здесь», –  сказал Ральф. Он огляделся вокруг, –  «Прямо здесь, между бухтой и платформой! Ну, конечно…»

Ральф оборвался на полуслове, нахмурившись, переваривая мысль и машинально кусая и без того обгрызенный ноготь.

«Конечно, отсюда дым будет не так хорошо видно, не так далеко. Но зато нам теперь не придётся приближаться к… подходить к…»

Остальные энергично закивали. Они прекрасно понимали: да, теперь не придётся приближаться.

«Ну, за дело! Устроим костёр».

Всё гениальные решения просты и очевидны. Теперь перед детьми была понятная цель, и работа спорилась. Хрюша был в восторге и бесконечно радовался своим личным перспективам, открывавшимся после отбытия Джека. Гордость и осознание собственной значимости переполняли хрюшино сердце, поэтому на этот раз он даже решил принять участие в общих трудах и принести топливо для костра. Но он не стал особо утруждать себя поисками дров и приволок поваленное дерево прямо с платформы. Дерево не использовалось для нужд собрания, однако для всех остальных оно, как и любая другая, пусть даже и бесполезная мелочь с платформы, находилось под её священной сенью и защитой. Затем близнецы заметили, что костёр рядом с шалашами обеспечит тепло и уют по ночам, и некоторые из маленьких захлопали в ладоши и пустились в пляс.

Конечно, собранные внизу дрова были не такими сухими, как на вершине. Многие ветки и стволы были гнилыми и сырыми, по поверхности их разбегались разнообразные насекомые. Палки и брёвна следовало поднимать с земли очень осторожно, иначе они грозили рассыпаться во влажную труху. И вдобавок, опасаясь заходить далеко в лес, мальчики старались собирать валежник как можно ближе к берегу и уделяли внимание каждому павшему дереву, вне зависимости от того, насколько сильно оно обросло свежими побегами. Только опушка леса и просека, расположенные вблизи шалашей и священного рога, казались достаточно безопасными и вселяли уверенность при дневном свете. Но все старались не думать о том, что станет с этими местами во тьме. Именно поэтому ребята работали с удвоенной энергией и энтузиазмом, а по мере того, как уходило время, энергичные движения всё больше становились паническими, а энтузиазм перерастал в истерию. На голом песке у платформы была возведена пирамида из сухих листьев и веточек, брёвен и валежника. Впервые за всё время пребывания на острове Хрюша сам снял очки, опустился на колени и сфокусировал солнечные лучи на поверхности сухого дерева. Вверх поднялся султан дыма, а над ветками расцвёл жёлтый цветок огня.

Маленьким не часто доводилось видеть огонь с момента пожара в лесу, поэтому они пришли в необычайное волнение. Были и танцы, и песни, и ребятами понемногу овладевал дух празднества.

Наконец, Ральф остановился передохнуть и встал, грязной рукой вытерев пот с лица.

«Надо будет сделать костёр поменьше. Этот слишком большой, его трудно будет поддерживать».

Хрюша аккуратно присел рядом на песок и принялся полировать стекло в своих очках.

«Но мы же можем пробовать. Научимся делать маленький жаркий костёр, а потом будем подбрасывать зелёные ветки, чтобы был дым. Наверно, некоторые листья подойдут лучше других для дыму».

По мере угасания костра, волнение тоже спадало. Маленькие перестали петь и танцевать и разбрелись по сторонам: кто к морю, кто собирать фрукты, а кто в шалаши.

Ральф упал на песок.

«Нам придётся заново выбрать дежурных для костра».

 «Да, только найди их всех сначала».

Ральф огляделся вокруг. Только теперь он заметил, как мало осталось больших на берегу, и понял, почему работать было так тяжело.

«А где Морис?»

Хрюша опять принялся тереть стекло.

«Наверно… да нет, он же не пойдёт в лес один, да?»

Ральф вскочил, быстро обежал вокруг костра и встал подле Хрюши, запустив обе руки в свою шевелюру.

«Но нам нужны дежурные! А есть только ты, я, Сэм-и-Эрик и…»

Ральф не глядел на Хрюшу, но бросил будто невзначай:

«А где Билл и Роджер?»

Хрюша наклонился вперёд, чтобы бросить в костёр щепочку.

«Ушли наверно. Наверно, они тоже с нами больше не играют».

Ральф сел и начал тыкать пальцем в песок, оставляя небольшие ямки. У одной из ямок он с удивлением обнаружил капельку крови. Поднеся к глазам искусанный ноготь, мальчик увидел, как красный шарик крови появился в том месте, где совсем недавно он отгрыз заусеницу.

Хрюша продолжал:

«Я видел, как они прокрадывались, когда мы дровами занималися. Они пошли в ту сторону. В ту сторону, куда он ушёл».

Ральф убрал палец в сторону и направил взгляд вверх. Небо, словно ощущая большие перемены, произошедшие между ними, было совсем другим в этот день и подёрнулось туманной дымкой, из-за которой раскалённый воздух местами казался белым. Диск солнца тускло отливал серебром и как будто был ближе к земле, но при этом стал не таким горячим, хотя воздух всё равно оставался душным.

«Сёравно от них вечно проблемы, да?»

Голос звучал из-за спины и был встревоженным.

«Мы-то и без них можем обойтися. Заживём теперь, правда?»

Ральф продолжал сидеть. Пришли близнецы, они волокли огромное бревно и победно улыбались. Бревно было брошено среди ярких углей и искры разлетелись в сторону.

«Отлично проживём сами по себе, да?»

Брошенное бревно просушилось, занялось и стало переливаться огненно-красным, а Ральф всё сидел и молчал. Он не видел, как Хрюша подошёл к близнецам и о чём-то стал шептаться с ними. Не заметил он и как они втроём ушли в лес.

«Вот, пожалуйста».

Ральф пришёл в себя, потому что его толкнули в плечо. Хрюша и близнецы стояли рядом, и руки их были полны фруктами.

«Я тута подумал, что наверно мы должны устроить пир», –  заявил Хрюша, –  «Вроде того».

Все трое сели на песок. Фруктов было много, и все они были самыми спелыми. Ребята широко улыбались Ральфу. Он взял несколько штук  из охапки и начал есть.

«Спасибо», –  поблагодарил он. И тоном, выражавшим приятное удивление, добавил ещё раз: «Спасибо».

«Сами будем жить, будь здоров», –  продолжал говорить Хрюша, –  «Это у них мозгов нету, и они проблемы создают всем на острове. А мы сделаем маленький жаркий костёр…»

Ральф вспомнил, что его беспокоило.

«А где Саймон?»

«Я не знаю».

«Но он же не полез на гору?»

Хрюша шумно рассмеялся и взял ещё фруктов:

«Он-то может».

Проглотив надкусанное, Хрюша добавил:

«Он же ведь ненормальный».


Саймон ушёл прочь через фруктовую рощу, но сегодня маленькие слишком увлеклись костром на пляже и не увязались за ним. Он шёл дальше, через заросли, пока не достиг открытого места, где лианы сплели большой низкий навес, под который он и забрался. По другую сторону лиственной занавеси солнечные лучи отвесно падали вниз, и бабочки танцевали над поляной свой бесконечный танец. Саймон опустился на колени, и солнечный луч упал на его лицо. Тогда, в тот прошлый раз, воздух, казалось, дрожал от жары, но сегодня в нём чувствовалась угроза. С длинных спутанных прядей волос Саймона сбегали капли пота. Он нервно поёрзал, но от солнца не было спасения. Захотелось пить, а потом и вовсе началась страшная жажда. Но Саймон продолжал сидеть под защитой навеса.


Совсем в другой стороне на пляже перед небольшой группой мальчиков стоял Джек. Он буквально светился от счастья.

«Ходить на охоту», –  говорил он, смерив их взглядом. У каждого из них на голове было то, что осталось от чёрной форменной  шапочки. Когда-то уже очень давно они стояли в два аккуратных ряда и пели голосами ангелов.

«Мы будем ходить на охоту. А я буду вождь».

Они кивнули, и все проблемы остались позади.

«И ещё… про чудовище».

Ребята вздрогнули, обратив взгляды к лесу.

«Вот, что я вам говорю. Чудовище мы выбросим из головы».

«Точно!»

«Да!»

«Забудем про чудовище!»

Если их пыл и удивил Джека, то он не подал виду.

«И ещё. Тут внизу нам не будет сниться всякое. Остров тут кончается».

Уставшие от множества мучений в своей личной жизни, мальчики с готовностью выразили согласие.

«Теперь слушайте. Потом мы можем уйти в крепость на скале. Но сначала я хочу увести остальных больших от этого рога и всех этих дел. Мы убьём свинью и закатим пир».

Джек помолчал и медленно продолжил:

«И насчёт чудовища. Когда мы убьём, мы оставим ему часть добычи. Тогда оно, может быть, не будет к нам лезть».

Джек резко остановился.

«Всё, пошли в лес, на охоту».

Он развернулся и рысцой побежал прочь. Через мгновенье остальные покорно следовали за ним.

Боязливо озираясь, они разбрелись по лесу. Джек почти сразу увидел навоз и вывороченные корни, обещавшие свинью: след был свежим. Джек дал сигнал остальным охотникам и сам двинулся вперёд. Счастье переполняло его, и сырой мрак леса лежал на его плечах, как одежда, которую он носил когда-то. Вдоль склона Джек прокрался вниз, к скалам и редким деревьям на берегу моря.

Как бесформенные мешки сала, свиньи лежали там, с чувством наслаждаясь тенью, которую отбрасывали деревья. Они ничего не подозревали: ветра не было, а  Джек, за спиной которого была многодневная практика, стал бесшумным, как тень. Вернувшись назад, он отдал распоряжения своим спрятавшимся охотникам. Через мгновение они все вместе начали красться вперёд, в тишине обливаясь потом под лучами палящего солнца. Где-то под деревом одно из животных лениво качнуло большим ухом. Немного в стороне от остальных, полностью поглощённая безмерным счастьем материнства, лежала самая крупная свиноматка в стаде. Спина её была покрыта чёрными пятнами, а огромный пузырь живота был увешан целыми рядами поросят, некоторые из которых спали, а другие возились, толкались и повизгивали.

В пятнадцати ярдах от стада Джек остановился, и его рука, выпрямившись, указала остальным на свиноматку. Он оглянулся на мальчиков, чтобы убедиться, что его поняли, и они дружно кивнули. Сразу целый ряд правых рук был отведён назад.

«Давай!»

Стадо свиней вздрогнуло, с расстояния около десяти ярдов деревянные копья с обожжёнными наконечниками полетели в назначенное животное. Один из поросят с безумным визгом бросился в море, увлекая за собой копьё Роджера. Свинья, пошатываясь, поднялась с коротким визгом. В её жирном боку покачивались два копья. Мальчики с криками бросились вперёд, поросята разлетелись в стороны, а свинья прорвала линию атакующих и напролом бросилась в лес.

«За ней!»

Они бежали по поросячьей тропе, но лес был слишком густой и тёмный, поэтому вскоре Джек, громко ругаясь, остановил их и кинулся на землю прямо среди деревьев. Он не говорил ничего, но громко и угрожающе дышал, повергая остальных в смятение и заставляя их с трепетом обмениваться восхищёнными взглядами. Очень скоро Джек стремительно ткнул пальцем землю:

«Вот…»

Прежде чем мальчики успели рассмотреть маленькую каплю крови, Джек уже соскочил с тропы, изучая новый след: это был сломанный сук. Так и шёл он дальше, невероятно уверенный в себе и безошибочно читающий следы, а охотники трусили вслед за ним.

Перед папоротниковыми зарослями Джек остановился.

«Здесь».

Заросли окружили, но свинье вновь удалось бежать, получив лишь ещё одно копьё в свой бок. Торчащие из тела палки мешали ей бежать, а острые и зазубренные наконечники причиняли мучительную боль. Животное врезалось в дерево, засадив одно из копий ещё глубже, и после этого охотники уже без труда могли идти по яркому следу из кровавых пятен. День клонился к концу, влажный, душный и подёрнутый пугающей дымкой. Ошалевшая свиноматка, спотыкаясь, двигалась вперёд, истекая кровью, а охотники шли по пятам, связанные с нею своей страстью, возбуждённые долгой погоней и пролитой кровью. Вот они увидели её и почти настигли, но, собрав остатки своих сил, она совершила ещё один рывок и вновь оторвалась. Нетвёрдо шагая, вышла она на поляну, где росли яркие цветы и порхали бабочки, где воздух был горяч и неподвижен. Охотники были рядом.

Здесь, окончательно сражённая жарой, свиноматка упала, и охотники дружно бросились на неё сверху. Такое вероломное вторжение из неведомого мира привело жертву в исступление: она нашла в себе силы визжать и брыкаться, и дрожащий от ужаса воздух наполнился шумом и запахами пота и крови. Роджер суетился у задних ног, тыча своим копьём туда, где только успевал показаться свободный кусочек её плоти. Джек сидел сверху, яростно нанося удары рукой, в которой был нож. Роджер, наконец, нашёл место для наконечника своего копья и стал давить на него, пока не навалился практически всем своим весом. Копьё медленно продвигалось вперёд, и визг ужаса превратился в пронзительный вопль. В эту секунду Джек добрался до горла, и на его руки хлынула горячая кровь. Свинья обмякла, а они продолжали сидеть на ней, довольные и отяжелевшие. Занятые исключительно собой, бабочки продолжали свой танец в центре поляны.

Наконец, азарт, вызванный убийством, покинул охотников. Мальчики отошли назад, а Джек встал и протянул им свои руки.

«Смотрите».

Рассмеявшись, Джек попытался «осалить» остальных, а они закатывались смехом, глядя на его ладони, от которых резко пахло. Наконец он поймал Мориса и размазал кровь по его щекам. Роджер попытался вытащить своё копьё, и охотники только сейчас обратили на него внимание. Общее впечатление выразил Роберт, произнеся фразу, которая произвела фурор:

«Прямо в очко!»

«Вы слышали?»

«Нет, ты слышал, что он сказал?»

«Прямо в очко!»

На этот раз Роберт и Морис вдвоём исполняли роль жертвы, и Морис так смешно изображал попытки свиньи увернуться от ударов копья, что дети смеялись буквально до слёз.

 В конце концов, и эта игра выдохлась. Джек принялся чистить свои окровавленные руки о поверхность скальника. Затем он занялся свиньёй и начал потрошить её, выдёргивая наружу горячие мешки разноцветных кишок и сваливая их в кучу на землю, пока остальные мальчики наблюдали за ним. Не отрываясь от своей работы, Джек говорил с ними.

«Возьмём мясо на пляж. Я вернусь на платформу и приглашу их на пир. Всё успеем».

Голос подал Роджер.

«Вождь…»

«А…?»

«А как мы зажжём огонь?»

Джек сел на корточки и нахмурился, глядя на свинью.

«Мы нападём на них и возьмём огонь. Вас будет четверо. Ты с Генри и Роберт с Морисом. Мы раскрасим лица и подкрадёмся, а Роджер сможет схватить ветку, пока я буду говорить, что я хочу. А остальные могут пока унести это туда, где мы были. Мы сложим там костёр. А потом…»

Джек остановился и встал, разглядывая тени под деревьями. Когда он заговорил вновь, его голос стал тише.

«Но часть добычи мы должны оставить для…»

Он вновь опустился на колени и стал работать ножом. Мальчики столпились вокруг. Через плечо Джек обращался к Роджеру:

«Заостри палку с обоих концов».

Вскоре Джек встал, удерживая в руках голову свиньи, с которой падали густые капли.

«Где палка?»

«Вот».

«Воткни один конец в землю. Ой… это же камень. Ну, вставь вот в эту трещину. Вот так».

Джек поднял голову повыше и насадил мягкое горло на заострённый конец палки, который легко прошёл внутрь, оказавшись в пасти. Джек отошёл назад. Голова висела на палке, по поверхности которой стекали остатки крови.

Инстинктивно мальчики отпрянули. Лес был совершенно тих и спокоен. Они прислушались: самым громким звуком было жужжание мух над брошенными кишками.

Джек перешёл на шёпот:

«Берите свинью».

Морис и Роберт насадили тушу на палку и стояли наготове, удерживая мёртвую ношу. В этой тишине, стоя среди сохнущих пятен крови, они выглядели неожиданно воровато. 

Джек заговорил в голос:

«Эта голова для чудовища. Это дар».

Тишина приняла дар и повергла их в трепет. Голова оставалась на палке: глаза затянуло туманом, пасть немного растянулась в подобии улыбки, между зубов застыла чёрная кровь. Не сговариваясь, все разом охотники побежали прочь, они мчались так быстро, как только могли – через лес к открытому морю.


Саймон оставался на своём месте – хрупкий и тёмный силуэт, скрытый густой листвой. Даже когда он закрывал глаза, голова свиньи продолжала висеть перед глазами, мерцая на внутренней поверхности век. Полуприкрытые глаза головы смотрели с цинизмом, присущим взрослой жизни. Они сообщали Саймону, что всё очень плохо.

«Я знаю».

Саймон понял, что сказал это вслух. Он поспешно открыл глаза: в странном свете дня голова изумлённо ухмылялась, не обращая внимания на мух и на разбросанные кишки, не придавая значения даже тому, что висеть на палке – не очень достойное занятие.

Саймон бросил взгляд в сторону, облизав сухие губы.

Дар для чудовища. Но ведь чудовище может явиться за ним? Саймону показалось, что голова с ним согласна.

«Беги», –  безмолвно сказала голова, –  «Беги-ка к остальным. На самом деле это такая шутка – тебе не о чем переживать. Тебе просто нехорошо – вот и всё. Чуть-чуть разболелась голова, может быть, съел что-нибудь не то. Давай, давай, уходи, детка», –  продолжала голова свои бессловесные увещевания.

Почувствовав тяжесть своих мокрых волос, Саймон поднял подбородок и направил взгляд в небеса. Там, наверху, в кои-то веки были облака: большие раздувающиеся башни, плывущие над островом – серые, кремовые и медные. Облака наседали на остров, они сжимали и с каждым моментом делали окружающую жару всё более мучительной и удушающей. Даже бабочки покинули место, где висела и роняла капли эта гнусная штука. Саймон опустил голову, не забыв закрыть глаза: он даже прикрыл их рукой. Под деревьями не было теней, но всюду царило неподвижное жемчужное спокойствие, из-за которого всё казалось ненастоящим и неясным. Гора кишок была словно огромный блестящий шар, покрытый мухами, которые жужжали, как цепная пила. Немного погодя мухи добрались и до Саймона. Наевшись досыта, они садились на него и пили пот, стекавший ручьями. Они щекотали кожу у его ноздрей и играли в чехарду на поверхности его бёдер. Они были чёрными и радужно-зелёными, и им не было числа, а прямо перед Саймоном на палке висел и ухмылялся сам Повелитель Мух. Наконец, Саймон сдался, вновь открыл глаза и увидел белые зубы, мутные глаза и кровь. Взгляд Саймона был прикован этим зрелищем, старым, как мир, и не сулившим спасения. В правом виске Саймон почувствовал собственный пульс, эхом отдававшийся в черепной коробке.


Ральф и Хрюша лежали на песке, глазели на огонь и лениво бросали гальку в самое сердце костра: дыма не было.
 
«Всё, эта ветка сгорела».

«А где Сэм-и-Эрик?»

«Нужно принести ещё дров. И зелёные ветки кончились».

Ральф вздохнул и поднялся. Под пальмами на платформе не было теней, только странный свет, который, казалось, был повсюду и исходил отовсюду.  Вверху, среди громоздящихся облаков прогремел гром, как будто выстрелило орудие.

«Лить будет, как из ведра».

«Так чо с костром?»

Ральф убежал в лес и вернулся с большой зелёной веткой, которую он бросил в костёр. Ветка затрещала, листья скукожились и жёлтый дым потянулся вверх.

Хрюша бесцельно трудился, вырисовывая пальцем какой-то маленький значок на песке.

«Проблема тута в том, что нам не хватает людей для костра. Сэмэрик – это у нас одно дежурство. Они всё делают только вместе…»

«Ну да, конечно».

«Но это же нечестно. Ты же понимаешь. У них должно быть два дежурства».

Ральф задумался и понял эту идею. С досадой отметил он, как далеко ему ещё до того, чтобы думать как взрослые, и эта мысль заставила его тяжело вздохнуть. Жизнь на острове становилась всё хуже и хуже.

Хрюша посмотрел на костёр.

«Сейчас опять зелёную ветку надо будет».

Ральф перевернулся на спину.

«Хрюша. Что нам делать?»

«Просто жить дальше без них».

«Но ведь… костёр».

Ральф хмуро смотрел на чёрно-белую массу, в которой лежали недогоревшие остатки ветвей. Он пытался выразить свою мысль.

«Мне страшно».

Увидев, что Хрюша поднял глаза, Ральф неуверенно продолжил.

«Не из-за чудовища, нет. В смысле, не только из-за него. Просто никто больше не понимает про костёр. Ну, вот если ты тонешь, и кто-то бросает тебе верёвку… Или доктор тебе говорит – выпей вот это, потому что если ты не выпьешь, ты умрёшь…Я хочу сказать… Ты ведь выпьешь, да?»

«Конечно, выпью».

«Ну, разве им не ясно? Как они не могут понять? Что без дыма, без сигнала мы просто здесь умрём? Ну, посмотри!»

Волны горячего воздуха дрожали над золой, но от дыма не было и следа.

«Мы не справляемся с костром. А им всё равно. И хуже всего то…», –   Ральф напряжённо всмотрелся в залитое потом Хрюшино лицо.

«Хуже всего то, что мне тоже иногда становится всё равно. И представь, что я буду, как остальные – что мне будет плевать. Что тогда с нами станет?»

Глубоко взволнованный, Хрюша снял свои очки.

«Ральф, я не знаю. Нам просто надо продолжать, и всё тута. Взрослые бы так и сделали…»

Но Ральф решил излить душу и уже не мог остановиться.

«Что мы делаем не так, Хрюша?»

«Ты имеешь в виду…?»

«Нет… я хочу сказать… Почему всё идёт наперекосяк?»

Хрюша задумался, медленно натирая стекло в очках. Почувствовав, что разговор идёт совсем на равных, он зарделся от гордости.

«Я не знаю, Ральф. Наверно, это всё он».

«Джек?»

«Джек».

Это слово тоже пополнило список запретных.

Ральф кивнул с самым серьёзным видом.

«Да», –  сказал он, –  «Да, наверное».

Неожиданно опушка леса наполнилась криками. С воплями выбежало несколько демонических фигур – лица раскрашены белым, красным и зелёным, и маленькие убежали, испуганно закричав. Краем глаза Ральф заметил и удиравшего  Хрюшу. Двое пришельцев кинулись к костру, и Ральф уже приготовился дать отпор, но они схватили пару недогоревших веток и помчались прочь по песку. Трое других остались стоять, наблюдая за Ральфом, и он понял, что самый высокий из них был Джек – абсолютно голый, за исключением повязки на бёдрах и боевой раскраски.

К Ральфу вернулось дыхание, и он смог спросить:

«Ну?»

Не обращая на него внимания, Джек поднял копьё и прокричал что было силы:

«Слушайте все. Я и мои охотники – мы живём на пляже у плоской скалы. Мы охотимся, мы пируем, и нам весело. Если вы хотите присоединиться к моему племени – приходите к нам. Может быть, я приму вас. А может быть, и нет».

Помолчав, он огляделся вокруг. За своей разноцветной маской Джек не чувствовал неловкости и мог спокойно разглядывать их всех по очереди. Ральф склонился над разворошенным костром, как спринтер у линии старта, и лицо его было отчасти скрыто тенью и нависшей чёлкой. Сэм-и-Эрик неотрывно смотрели, стоя по разные стороны ствола пальмы на самой опушке. Один из маленьких громко выл, сморщив своё малиновое от натуги лицо, а у бухты, на платформе стоял Хрюша, крепко сжимая в руках белый рог.

«Сегодня у нас пир. Мы убили свинью, и у нас есть мясо. Можете прийти и пировать вместе с нами, если хотите».

Вверху, среди нагромождений облаков, вновь раздались раскаты грома. Джек и два других безымянных дикаря вздрогнули, глянули вверх, но затем опять пришли в себя. Малыш продолжал завывать. Джек чего-то ожидал. Обращаясь к своим спутникам, он шепнул приказным тоном:

«Давайте… Ну!»

Они что-то пробурчали в ответ. Джек резко повторил:

«Давайте!»

Два дикаря переглянулись, одновременно подняли свои копья и синхронно проговорили:

«Вождь всё сказал».

Затем все трое развернулись и убежали рысцой. Ральф поднялся на ноги, не отрывая глаз от места, где исчезли дикари. Подошли Сэм-и-Эрик и ошеломлённым шёпотом стали делиться впечатлениями.

«Я думал, это…»

«…и я сразу…»

«…испугался».

Удерживая рог в руках, Хрюша всё ещё стоял над ними на платформе.

«Это был Джек, Морис и Роберт», –  заключил Ральф, –  «Видите, как им весело?»

«Я уж думал, что у меня сейчас астма начнётся».

«Опять ты со своими ластами».

«Когда я Джека увидал, я решил, что он за рогом пришёл. Даже не знаю, почему».

Мальчики посмотрели на рог с любовным трепетом и уважением. Хрюша отдал его в руки Ральфу, и маленькие, увидев хорошо знакомый символ, стали потихоньку возвращаться.

«Нет, здесь не надо».

Ральф пошёл к платформе, чувствуя, что ритуалы должны быть соблюдены. Он первым ступил на площадку, бережно неся белый рог на руках, затем с безгранично серьёзным видом поднялся Хрюша, следом пришли близнецы, а потом уже маленькие и все остальные.

«Сядьте все. Они напали на нас из-за огня. У них там веселье. Но…»

Ральф не мог собраться, и какая-то завеса скрывала от него собственные мысли. Было же что-то, о чём он хотел им сказать. А потом опустилась эта завеса.

«Но ведь…»

Они смотрели на него серьёзными глазами, в которых не было ещё ни тени сомнения в том, что он знает, о чём говорит. Ральф отбросил дурацкие волосы, закрывавшие глаза и посмотрел на Хрюшу.

«Но ведь… ах да, костёр! Конечно же, костёр!»

Ральф рассмеялся, и, остановившись, заговорил свободно.

«Костёр – вот что самое важное у нас на острове. Без костра нас не спасут. И я бы тоже с удовольствием примерил боевую раскраску и побыл бы дикарём. Но надо жечь костёр. А костёр – это самая важная штука на острове, потому что… потому что…»

Он вновь замолчал, и тишина была полна сомнений и недоумения.

Хрюша поспешно прошептал:

«Спасение».

«Ах да. Без костра не будет спасения. Поэтому мы должны оставаться у костра и поддерживать дым».

Он остановился, и никто не мог ничего сказать. Даже маленьким слова Ральфа показались убогими по сравнению с теми превосходными речами, которые прежде произносились на этом самом месте.

Наконец, Билл протянул руки за рогом.

«Ну, вот теперь у нас нет костра наверху…потому что мы не можем разводить костёр наверху…и нам людей не хватает для костра. Так давайте пойдём на пир и скажем им, что костёр – это тяжело для нас одних. А охота и всё вот это, ну, я имею в виду, быть дикарями и всё такое – это, наверно, жутко здорово и весело».

Рог взяли Сэм-и-Эрик.

«Билл точно говорит: это, наверное, весело…и он же позвал нас…»

«…на пир…»

«…на мясо…»

«…поджаристое…»

«…я бы сейчас не отказался…»

«…от мяса».

Ральф поднял руку.

«Может, лучше сами добудем себе мяса?»

Близнецы переглянулись, а Билл ответил:

«Но мы же не можем ходить в джунгли».

Ральф поморщился.

«Но он же – сами-знаете-кто – ходит – и ничего».

«Он же охотник. Они все охотники. Это же совсем другое».

На мгновение все замолчали, а потом Хрюша пробормотал, обращаясь в сторону пляжа:

«Мясо…»

Маленькие сидели, сосредоточенно думая про мясо и истекая слюной. Высоко над головой опять выстрелила пушка, а сухие кроны пальм зашелестели под внезапным порывом горячего ветра.


«Ах ты, глупый малыш», –  рассуждал Повелитель Мух, –  «Просто бестолковый и глупый малыш».

Саймон пошевелил распухшим языком, но не смог ничего ответить.

«Разве ты не согласен?» –  продолжал Повелитель Мух, –  «Разве ты не глупый малыш?»

Саймон отвечал всё тем же беззвучным голосом.

«Ну, и хорошо», –  сказал Повелитель Мух, – «беги-ка ты лучше отсюда и поиграй с остальными. Они же думают, что ты чокнутый. А ты же не хочешь, чтобы Ральф считал тебя чокнутым, да? Тебе же так нравится, Ральф, правда ведь? И Хрюша, и Джек, верно?»

Саймон стоял, немного задрав голову вверх. Он не мог освободить взгляд, и Повелитель Мух висел перед его глазами в пустом пространстве.

«Что ты делаешь здесь совсем один? Разве ты не боишься меня?»

Саймон мелко задрожал.

«Никто тебе не поможет. Никого тут нет. Только я. А я и есть Чудовище».

Губы Саймона с трудом зашевелились, выдав несколько внятных звуков:

«Свиная голова на палке».

«Подумай только, возомнили, будто Чудовище – это что-то, или кто-то, кого можно выследить и убить!» –  отвечала голова. Несколько секунд лес, и все другие смутно ощущаемые, но не видимые места вокруг, сотрясались от страшной пародии на громкий смех, –  «Но ты-то знал, верно? Догадывался, что я часть вас? Близко, близко, почти угадал! А про то, что это из-за меня у вас ничего не выходит? Про то, почему всё так получается?»

Вновь раздался безумный хохот.

«Всё, хватит», –  заключил Повелитель Мух, – «Возвращайся к остальным, и мы забудем про все эти дела».

Голова Саймона начала трястись из стороны в сторону. Глаза его были наполовину прикрыты, словно он подражал этой мерзкой штуке, насаженной на палку. Саймон понимал, что с ним сейчас будет в очередной раз. А Повелитель Мух раздувался, как воздушный шар.

«Всё это глупости. Ты и сам прекрасно знаешь, что там внизу ты встретишь только меня – и даже не пытайся избежать нашей встречи!»

Тело Саймона изогнулось, и мышцы напряглись. А Повелитель Мух продолжал вещать тоном школьного учителя.

«Мы слишком далеко зашли. Моё бедное заблудшее дитя, неужели ты считаешь, что ты знаешь больше, чем я?»

Наступило молчание.

«Я тебя предупреждаю. Ты меня выведешь из себя. Ты что, не видишь? Тебе тут не рады. Понятно? Мы тут собираемся немного повеселиться на острове. Ясно? Мы хотим повеселиться! Так что даже не пытайся, мой бедный заблудший мальчик, или…»

Саймон заметил, что он смотрит уже в пространство огромной пасти. Тьма была внутри, и тьма разрасталась.

«…или», –  продолжил Повелитель Мух, – «нам разобраться с тобой? А? Джек и Роджер, Морис и Роберт, Билл и Хрюша, и Ральф. Мы с тобой покончим. Понятно тебе?»

Саймон был уже внутри пасти. Наконец, он упал и потерял сознание.