Однажды вернуться глава десятая часть вторая

Михасевич никогда не слыл лихачом, но в этот вечер гнал, как на авторалли. "Тойота" летела, как пришпоренная, лишь визжали покрышки на поворотах, да шарахались вбок арабские такси. Миновали Тапуах, одним махом оставили позади округ Биньямин. Андрей до боли в пальцах сжимал руль,  а Фаина все причитала и причитала. Ни разу не поднял руку на мальцов, но сейчас так и хотелось сдернуть ремень, чтобы три дня сидеть не могли. Впрочем, нет, бедолагам и так, видимо, досталось, раз уж очутились в "Адассе". Да и мысль о порке теснила уже другая: "А ведь молодцы, ребята, молодцы. Эх, вот так бы в прошлом году!"
Мальчишки ждали у входа в приемный покой. У Ури забинтована голова, кипа желтела над повязкой, Даник прижимал
загипсованную правую руку. Фаина рванулась к ним первой, чуть не задушив сыновей в обьятиях, Андрей же застыл столбом, не зная, радоваться ли ему или накинуться на них прямо тут же.
~ Не надо, мама, не надо ~ Даник болезненно поморщился ~ рука...
~ Ах, рука, да?! А зачем было лезть туда, а? Чудовища! Эгоисты! Чтоб ни стыда у людей, ни совести! Себя не жалеете, так хоть меня с папой пожалейте...
~ Нет, в самом деле, почему? ~ Михасевич обнял сына за здоровое плечо ~ а что, без вас там не обошлись, что ли?.. Нет?!
~ Нам нужно было отомстить ~ бесстрастно промолвил на иврите Ури и Андрей поразился ~ эти слова у него не вырвались, прозвучали не по~детски обдуманно и взвешенно.
~ Отомстить?! Да, кому отомстить?! За что?!
~ Как, за что?! Что с тобой, папа ?! За Гуш~Катиф, за Гиват~ха~Хамиша, за наш дом. То, что не сделали тогда.
~ Не надо было целоваться с солдатами ~ на иврите же поддакнул братишке Даник ~ "у нас есть любовь и она победит". Они показали уже, как нас любят.
Михасевича будто током шарахнуло. Сыновья неотрывно смотрели на него, но это были уже не прежние ребячьи глаза, голубые и ясные, сколько (а ведь меньше суток прошло) скопилось в них вместе и грусти и боли, а, главное, гнева. То, чего не нашлось у него, взрослого. "Не поднимайте руку на солдат, они наши братья". Избави Б~же нас от эдакой родни!"
~ А ведь они правы! Дык вы правы, ребята ~ воскликнул он, не заметив, как недоуменно обернулись прохожие ~
Фая, они правы!
~ Да, выросли наши мальчики, выросли ~ выдавила сквозь слезы Фаина ~ ну, что ж вы, в самом деле,
ну, как партизаны какие~то?! Хоть бы уж позвонили для приличия.
~ Да пугать вас, расстраивать не хотели ~ Даник снова скривился от боли в плече.
~ Вот~вот. Не хотели, а что получилось! И как мы это с папой по инфаркту не получили ~ до сих пор в толк не возьму.
~ Ну~ну, все, хватит, смени
пластинку ~ Михасевич оборвал жену ~ теперь вам слово, ребята. Интернет интернетом, а живых людей послушать все же интересней.
Сбивчивый рассказ сыновей бросал Андрея то в жар, то в холод. Фаина охала и ахала, он же сидел, как каменный, только пальцы намертво впились в скамейку. Час от часу не легче, уж, если законы мертвы, прийдется самому искать управу на этих костоломов. Вопрос в другом: как это сделать, не зная ни званий, ни фамилий (по словам ребят, ни у кого из ясамников жетонов на груди не было и в помине). Да и где адвоката найти своего, непродажного...
Оказалось, это не только его головная боль. Уже на следующий день Михасевич узнал, что добрая половина молодежи из Гиборей~Шомрон побывала в Амоне, а так как они лезли в самую гущу, редко кому удалось вернуться домой целым и невредимым. Ицхак (тот самый, что встретил Глейзермана в автобусе) предложил подать коллективный иск и Андрей, не задумываясь, подписался одним из первых. Вот только восторжествует ли справедливость?!

      ***
Робкий солнечный лучик скользнул между ветвей, пошекотал лицо, а затем коснулся глаз. Михасевич рывком поднялся, глянул на часы ~ половина седьмого. Глейзерман мирно спал, чуть похрапывая. На экране "Нокии", заблаговременно вчера поставленной на вибратор светились три новых голосовых сообщений и два неотвеченных звонка ~ один от Стаса, второй от Фаины.

      (продолжение следует)