Москва 2017
;
Аннотация
«Умопомрачение» — заключительная часть трилогии «Короткое замыкание» о том, чего мы не знаем, или не придаем значения. О видимости управления общим имуществом многоквартирного дома в ЖКХ. Об отсутствии защиты граждан со стороны государства и связанном с этим отчуждении их права на благоприятную среду обитания. Место действия — альтернативная вселенная, город Москва. События, на которых построен сюжет, — реальны. Имена персонажей изменены. Книга предназначена для широкого круга читателей: депутатов, юристов, студентов юридических вузов, специалистов по управлению.
;
Светлой памяти матери моей — посвящаю.
Когда дом не спит
У всех есть срок жизни. У дома тоже. Дом с повреждениями живет намного меньше, чем его сверстники. У такого дома беспокойный характер. Он много страдает. Анне это было хорошо известно, и каждый раз, оставаясь в квартире одна, она непременно мысленно выходила на контакт с «душой» этого удивительного создания.
На призыв Анны Дом быстро «материализовался». В овальном кресле появилась голограмма с неизменно мощной и завораживающе притягательной седой гривой. Глубокая борозда на его лбу, ранее ускользавшая от внимания Анны, сегодня отчетливо бросалась в глаза. Она машинально коснулась пальцами своих морщин. Странно, однако, как эти морщинки похожи.
— Цвет волос и эти ваши морщины на лбу удивительно напоминают мои, как и наши судьбы, — сказала она после приветствия гостя.
Дом сощурил глаза. В уголках рта появилась добрая улыбка.
— А то, что мы впряглись в чужую телегу и на последнем издыхании тянем ее, надеясь добиться порядка в содержании ваших физической сущности и систем, еще больше роднит наши души.
— Это ты правильно подметила — чужая телега. Я тут пытаюсь разгрести информационный хаос, накрывший меня с головой. Полагаю, нужно отделить задачу поиска фактов мошенничества с моими частями от иных задач управления. Лишенные возможности составления официального протокола по этому поводу, мы должны с помощью логики прижать противника, выворачивающего все наизнанку, чтобы отмежеваться от участия в моей порче, — ответил Дом.
— Разгребать авгиевы конюшни одним, без присутствия и участия лиц, ответственных за надзор и исполнение жилищного законодательства, бесполезно, — ответила Анна. — Кто-то должен заставить чиновников поднять оглобли своей телеги и впрячься в нее.
— Не возражаю, — сказал Дом. — Какие будут предложения?
— Полагаю, что главным нашим козырем должен быть проект. Он вне критики и споров.
Дом приложил ладонь к виску и внимательно слушал Анну.
— И без СНиП не обойтись, — дополнила она. — С ними тоже не поспоришь.
— Понятно. Проект и СНиПы будут с минуту на минуту.
— Не исключено, — продолжила Анна, — что по ходу обсуждения мы привлечем дополнительные аргументы из Основ жилищного законодательства и из правовой базы ведомств, ведущих ЖКХ.
После этих слов предметы в комнате начали медленно кружиться. Постепенно гостиная заполнилась живыми существами, представляющими части инженерной инфраструктуры дома. По правую сторону кресла, рядом с фигурой Дома, возник Проект, а перед ним, прямо на полу, в два ряда присели СНиПы в светлых комбинезонах. В знак приветствия они дружелюбно кивнули Анне. Не отвлекаясь, она продолжала излагать Дому план обсуждения текущего ремонта поврежденных конструкций.
— За основу диалога с чиновниками из Департамента городского хозяйства предлагаю взять особый режим содержания, эксплуатации и ремонта общей недвижимости коммунального назначения. Его предписывают многие законодательные акты, а нарушение режима эксплуатации наказывается рублем. Первыми в связке документов по управлению многоквартирным домом стоят Нормативы по содержанию эксплуатации и ремонту жилищного фонда. Там есть все: сроки и порядок осмотра поврежденных частей дома, формирование относимых к ним доказательств, регламент устранения аварий. Архиважное значение, о чем чиновники стараются не вспоминать, имеет Закон о переходном периоде в управления общим имуществом дома в связи с приватизацией квартир. Закон наделен обратной силой относительно эксплуатации и ремонта капитальных частей дома. Правила предоставления коммунальных услуг разъясняют, кто, как и в какое время может входить в квартиры граждан в случае аварии в коммунальных сетях. Нормативные документы ведомств, ведущих ЖКХ, имеют прямое действие. Вместе с тем, заключенные в них требования по учету повреждений, причиненного ими ущерба и своевременному устранению технических нарушений обслуживающими организаиями поставлены на самотек. Чиновники предали их забвению, полагая, что со временем никто о них не вспомнит. Но в управлении домом нет места забвению. Хранение и восстановление технической документации по эксплуатации дома обязательны. Последнее обстоятельство отражено в стандартах управления многоквартирными домами. Таким образом, наши возможности вывести из тени преступления с порчей дома и аварией в электросети никуда не делись, а даже возросли. Мы вправе требовать от исполнительной власти информацию о состоянии любых частей дома по месту их повреждения. Информация — наш единственный шанс для возвращения сложившейся ситуации в правовое поле.
— По вашему мнению, диалог с чиновниками должны вести люди из моей команды? — уточнил Дом.
— Именно так, — ответила Анна. — Проект и СНиПы — представители закона и выразители стандарта управления многоквартирным домом. Они определяют и направляют необходимый для вас текущий капитальный ремонт. Они главные «фигуры» и условия его проведения.
— Кто из чиновников конкретно отвечает за выполнение моих требований? — спросил Дом.
— Они обозначены нормативно-правовых актах. Это лица, возглавляющие федеральные структуры исполнительной власти: начальник жилищной инспекции, начальник Департамента городского хозяйства, заместитель мэра города. Им вменена ответственность за исполнение нормативных актов по содержанию дома, за выделение средств на текущий ремонт и его проведение.
— Уточните кратко, что от них имеем на текущий момент?
— Бездействие, беззаконие, отсутствие относимых к делу доказательств в нормативном формате. И много информационного мусора.
— Непонятно, как это без нормативных документов капитальный ремонт поврежденного инженерного оборудования не возможен! Это слишком, — заскрипел Дом.
— Абсурд заключается в том, что простые люди это понимают. Чиновники не хотят понимать. Им не нужен ремонт конкретного дома. Они, как кузнечики, «отпрыгивают» от закона, от реальных фактов, уничтожают технические документы и отзывы специалистов, по которым можно восстановить реальную картину событий.
— Криминал! Куда смотрит законодатель и прокуратура, — возмутился Дом.
— Туда же, куда и хозяева города. Законодатели не создали эффективного правового механизма защиты от произвола чиновников, от самостроя и порчи коммунальной инфраструктуры.
— Неужели это сложно?
— Дело не в сложности. Скорее — не хотят. А всего-то нужно — свести в единый правовой документ нормативно-технические наработки ведомств, ведущих ЖКХ, и выдать его руководству для практического использования. Непременное условие — донести общий документ до каждого субъекта права, включая собственников квартир, которые несут часть расходов на капитальный ремонт.
— Так кто или что мешает законодателю это сделать?
— О! Много чего. Здесь оказывают влияние разные факторы, — ответила Анна.
Дом вопросительно поднял вверх седые брови.
— У людей чрезвычайно запутаны правовые отношения даже там, где все предельно ясно, — заметил он. — И, как я понимаю, путаницу чаще всего создают сознательно.
— Путаников в цепочке управления многоквартирным домом, действительно, много, — согласилась Анна. — Взять, к примеру, скрытые работы на перекрытии. Коварное место! В заделке швов между плитами перекрытия используются многочисленные материалы с разными функциями. На перекрытиях устанавливают электрические сети. Что взбредет в голову умельца-собственника, когда он решит самовольно поменять детали пола в квартире, — неизвестно. Не случайно в этом случае предусмотрены меры, охраняющие граждан от неприятных последствий.
— Конкретно? — поинтересовался Дом.
— Осмотр мест повреждений в случае сбоя в работе инженерного оборудования, общая доля которого есть в каждой квартире. Принятие скрытых деталей пола по акту на скрытые работы. Но попробуй добейся проведения осмотра в квартире умельца даже если части конструкции призывно сигналят у контейнера с мусором. Ни управа, ни жилищная инспекция и бровью не поведут. Не будут они заниматься составлением актов разрушения дома под протокол, где прошли или идут самовольные работы с частями дома, которых граждане не вправе касаться без соответствующего разрешения. И не потому, что их, как они сами объясняет, «не пускают» в квартиру. Все гораздо проще. Перекрытия — большая коррупционная поляна. Показывать, что на них происходит и каким образом происходит — муниципальные власти не заинтересованы. Не надо быть большим специалистом, чтобы понимать значение этой конструкции и качества ее заделки для обеспечения безопасности жизни и комфорта проживания большого числа людей в доме. Особенно удивляет следующий факт: ремонт скрытых частей перекрытия регулируют нормативные документы разных ведомств, а законодатель никак не отразил это обстоятельство в Жилищном кодексе и правилах по содержанию дома. В законе присутствует одно слово «перекрытие» — без расшифровки его состава и функционального назначения скрытых деталей. Ответственность управленцев за их уничтожение (отчуждение) нигде не прописана и не доведена до сведения жильцов. О «многоликом» составе конструкций знают только проект и СНиПы. А чтобы информация не дошла до людей и не стала поводом для конфликта с властью, строительные правила томятся в архивах управляющих компаний и надзорных инстанций. Я привела только один случай искусственного создания условий для беспрепятственного «окучивания» перекрытия. Но ведь есть и другие.
— Непрофессиональное отношение к содержанию общей недвижимости, — раздраженно отреагировал Дом. — Завышенное доверие законодателя к порядочности чиновников и неоправданный расчет на безусловное выполнение ими нормативных требований.
— Не только, — отреагировала на его возмущение Анна. О доверии к чиновнику речь вообще не идет. Свободу деятельности чиновников подпирает свод понятийных отношений, которые проповедуются по всей длине административной линейки. По умолчанию чиновнику дарован иммунитет — неприкосновенность за неисполнение закона, за использование служебного положения в личных интересах, за хищение государственных средств и имущества, влекущие дискриминацию жилищных прав граждан. Позитивной роли суда и прокуратуры в этом вопросе, увы, мы не видим. Такова реальность.
При этих словах ставни с шумом раскрылись, и через них в комнату вошли три фигуры в серых плащах.
Увидев Проект и СНиПы, один из них, видимо старший, грозно спросил: «Откуда здесь наши документы?!»
— Они не только ваши, — возразила Анна. — Да, в первую очередь, они регулируют административную деятельность в управлении многоквартирным сектором. Их применение при ремонте общей недвижимости дома обязательно. Но вы сбросили документы в подполье и закрыли на засов.
— А вы, значит, их отыскали, освободили и «привели» сюда, — язвительно отреагировал чиновник.
— Ну, да. Отыскали и освободили, — подтвердил Дом. — Подойдите к ним ближе, посмотрите, почитайте. Вы, вероятно, уже забыли, о чем они. И используйте их по назначению для моего предстоящего ремонта.
— Что вы себе позволяете? Какое еще чтение на этой «кухне», — брезгливо возразил один из пришельцев. — Этим занимаются специалисты определенного уровня. И с чего вы взяли, что мы вообще будем вас ремонтировать? Ваш срок только через двадцать лет.
— Не спешите делать опрометчивых выводов. Сначала посмотрите технические документы. Это необходимо. Слишком большой объем невыполненных обязательств по капитальному ремонту остался за вами с момента приватизации и передачи моей персоны в управление ТСЖ, — твердо сказал Дом.
— Откуда вам знать о наших обязательствах? Мы не будем заниматься этой ерундой, — хором возразили пришельцы. — Ни о каких обязательствах относительно вашего ремонта не слышали.
— Что вы такое говорите, — тактично возразил Дом. — Вы не можете не знать Основы жилищной политики мегаполиса, технические документы и условия эксплуатации общей недвижимости в многоквартирном секторе, — настаивал он. — Вы обязаны их знать! Под ними стоят ваши имена.
Во время обмена «любезностями» Проект, СНиПы и другие нормативно-правовые акты вплотную придвинулись к чиновникам. Те вдруг замолчали. Но только на мгновение.
— Что за представление вы здесь устроили, — медленно с возмущением произнес старший из тройки. — Увели наш информационный ресурс и используете его для шантажа!
— Не фантазируйте! У нормативных актов определенное назначение — эксплуатация и ремонт общей недвижимости, стоящей на балансе муниципалитетов. И никакого шантажа в нашем разговоре нет. А вот конфликт интересов вы создали, — ответил Дом. — Почему информационно-технический ресурс не используется по назначению? Почему его свалили и закрыли в подполье? Нам потребовалось много сил и времени, чтобы найти его, сделать выборку и понять механизм действия.
— Все, что вы здесь собрали, давно устарело, — нашелся с ответом самый низкорослый из чиновников. — Мы не пользуемся этими нормами. У нас более современные наработки. Их создают наши лучшие специалисты. Так что зря старались. Несите эту макулатуру назад в подвал. Мы не будем ее смотреть!
— Может, сразу скажете, на каком основании? — строго, сдерживая гнев, спросил Дом.
— Мы вам уже все сказали. У нас есть более современные наработки. К тому же, сроки действия нормативов истекли. Вы тянете на свет события из прошлого века.
— Не из прошлого, а из начала текущего, — поправил Проект. — Нас приняли в эксплуатацию в начале семидесятых. Жизненный ресурс не исчерпан. Уничтожать проектную документацию пока в доме живут люди, а сам дом числится в реестре жилого фонда, вы не вправе.
— Что вы знаете о том, что мы вправе, а что нет, — разозлился низкорослый чиновник. Его глаза превратились в узкие щели. Он непрерывно крутил головой вправо-влево, не глядя при этом на собеседников. — Мы можем делать все, что считаем целесообразным.
— Ну, пока все, что вы делаете, противоречит закону, технической документации по содержанию дома, вредит ему и нарушает жилищные права людей. Следовательно, целесообразным не является, — высказала свое мнение Анна. — Кроме того, нормативно-правовые акты по содержанию и ремонту дома, которые вы игнорируете, не имеют срока давности и не подлежат оспариванию. Это общеизвестно.
— Административное управление городской недвижимостью — наша сфера деятельности. Вы-то кто? И какое отношение к этому имеете? — резко выразился один из чиновников.
— Ваше мнение для нас ничто, — высокомерно произнес второй. — Поймите это, наконец, и отцепитесь от нас! Занимайтесь своим делом на приватизированных метрах, — сыпались на Анну возражения со стороны чиновников.
— Квартира — это не просто метры. Это среда обитания. Комфортную среду в доме определяет состояние общей недвижимости, куда входят капитальные конструкции и инженерное оборудование для оказания коммунальных услуг. Их безопасная эксплуатация и текущий ремонт — сфера не только вашей деятельности, но и вашей ответственности, — возразила Анна.
— Мы только этим и занимаемся, отвечая на ваши заявления и жалобы.
— Ответы на жалобы и устранение причины жалоб — не одно и то же. Покажите нам учет поврежденных конструкций, журнал аварий в электрической сети? Оцените ущерб дому от самостийного капитального ремонта коммунального имущества собственниками квартир, который вы не оформляете в установленном порядке. Оформите все повреждения дома через определенные законом акты, — попросил Дом.
— Это излишне. Мы работаем в оперативном режиме. Немедленно принимаем меры к устранению повреждений и не допускаем перерыва в обеспечении квартир коммунальными услугами, — нашелся главный в тройке.
— Не очевидно. И мы даже знаем, что и это вы делаете с нарушением закона! А также прав третьих лиц, пострадавших от несанкционированного ремонта общего имущества дома. Знаем и то, что вы игнорируете запрет на отчуждение общих частей недвижимости. Что отчуждаете поврежденную часть недвижимости в пользу виновника порчи дома. Уводите средства на текущий ремонт дома. При таких обстоятельствах восстановление коммунальной услуги не является восстановлением комфортной среды обитания для людей. А я сам автоматически попадаю в категорию объектов риска!
После некоторого замешательства среди чиновников, Дом грозно спросил:
«Почему нарушаете жилищное законодательство? Не ведете мой ремонт в соответствии с нормативными требованиями? Мои жильцы, лишившиеся элементарных благ, требуют привести поврежденные конструкции и оборудование в первоначальное состояние».
— От нас ничего требовать они могут! Общая недвижимость им не принадлежит.
— Конструкции и оборудование реально стоят на балансе города, — заметила Анна. — И в Доме некоторые их части, действительно, длительное время находятся в аварийном состоянии и эксплуатации не подлежат.
— Это еще надо доказать, парировал чиновник. А доказательств у вас нет!
— Повреждения подтверждены жилищной инспекцией официально. И вы это знаете.
— Тогда чего от нас-то нужно? Для судебного спора с соседом заключения из жилищной инспекции вполне достаточно.
— Вы только что сами подтвердили отсутствие у жильцов права вмешательства в деятельность управления общедомовым имуществом. И вдруг заявляете о судебном споре между жильцами по поводу состояния этого имущества! И как это согласуется с требованием оперативного устранения нарушений при повреждении коммунальных систем? Заявлять такое можно только в состоянии умопомрачения.
— Выбирайте выражения! — вспыхнул мелкорослый.
— Вести суды о порче частей дома и самовольном отчуждении коммунальной инфраструктуры закон уполномочил органы власти, — продолжила Анна. — И для этого у них в обязательном порядке должен быть пакет формальных актов, соответствующих требованию допустимости доказательств о состоянии поврежденного объекта. Число актов вытекает из жилищного Кодекса. Представлять их должна техническая служба города. Однако эти акты вы упорно не составляете и не выдаете их третьим лицам для самостоятельной защиты нарушенных жилищных прав. В чем дело? В таких условиях ни о каком суде речи вообще быть не может.
— Если суд сочтет нужным, он сам запросит документы, — ответил чиновник.
— А суд здесь вообще не причем. Вся оперативная работа по эксплуатации и ремонту инженерного оборудования дома — непосредственная уставная деятельность ваших структур с ответственностью власти за результаты. И если уж и возникла необходимость обращения в суд, то должна быть исключена всякая фальсификация обстоятельств. А вы только тем и занимаетесь, что врете,— с возмущением возразила Анна.
— Мы только принимаем меры для защиты авторитета власти.
— Тогда, тем более, нужно сделать то, от чего вы упорно отворачиваетесь. Провести разграничение форм поврежденной собственности в доме и определить правовые связи между участниками порчи дома и третьими лицами, — предложила Анна. — Это не блажь, а законное требование на основании участия граждан в расходах на капитальный ремонт общего имущества дома. Составление документов с учетом разграничений функций и полномочий по содержанию коммунального имущества обеспечит справедливое принятие решения без всякого суда. Вы же предлагаете искусственный спор между жильцами в суде с целью сокрытия причастности должностных лиц к порче дома. Это мошенничество!
— Вы порочите нас, — возразил «мелкий» чиновник.
— Здесь вы не правы. Мои заявления о действиях должностных лиц основаны на фактах, которые, как известно, не требуют доказательств. Факт первый: ваши подчиненные при явных признаках порчи дома не составили протокол об административном правонарушении, акт осмотра поврежденных конструкций и не назвали сумму ущерба. Факт второй: ваши службы ведут эксплуатацию поврежденного оборудования дома с угрозой для жизни людей. Факт третий…
— Хватит! Хватит! Кроме ветра вас все равно никто не услышит, — прервал речь Анны старший в команде чиновников.
— Но вы-то услышали? Поэтому прошу вас, используя свои полномочия, отыграть ситуацию назад, обязать подчиненных провести осмотр и составить акты о повреждении двух конструкций, акт об аварии во внутридомовой электросети, а также составить смету предстоящего ремонта. Сокрытие повреждений социально значимых частей дома недопустимо. Хуже того — преступно.
— Ха-ха-ха-ха! Правдоискатель! А как вы все это докажите? — злорадно отреагировал «мелкий» чиновник. — Все повреждения имеют скрытый характер.
— Но бесконечно долго скрывать порчу дома и идти против закона вы тоже не сможете.
— Мы можем все. Так что наше слово — идите в суд и там разбирайтесь с соседом.
— Гражданский суд не вправе рассматривать дела, связанные с особым режимом эксплуатации и ремонта строительных объектов, находящихся в ведомственном подчинении. Разъяснения по данному вопросу дал Верховный суд. Нормативно-правовые акты не подлежат оспариванию, в том числе по срокам давности, а вести судебные процессы по городской недвижимости в составе многоквартирного дома — обязанность субъектов, ведущих ЖКХ, а также прокуратуры. Субъект права в деле о текущем ремонте поврежденных частей дома только один — федеральная власть. Препирательство по этому вопросу бессмысленно. Вы поспешили отстранить Межведомственные комиссии (МВК) от принятия заключений о необходимости текущего капитального ремонта в жилищно-коммунальном комплексе. То, что вы делаете сейчас, кулуарно оспаривая с нами жилищное законодательство, — нонсенс! Вовлечение в этот процесс жильцов незаконно и противоречит Основному Закону.
— Слова, слова. Кому, куда и что вы предъявите в качестве доказательств? — нагло отвечал чиновник. — И кто вас будет слушать?
— А это? — Дом с усилием задвигал своими частями. Поврежденные конструкции и оборудование покрылись «румянцем». Перекрытие сверху зияло пустотами. Силовой провод в перебитых местах издавал резкие звуки. Внешняя часть лоджии верхнего уровня представляла собой бесформенного монстра из мусора, выползающего в межбалконное пространство. — И это вы называете отсутствием доказательств? — спросил Дом.
— Но кто же об этом знает? Никто. И не узнает! Оценивать ваше техническое состояние будем мы. А официальных сведений в формате требований закона у вас нет. И не будет, — поддержал коллегу жилищный инспектор.
— А почему, собственно, нет информации в формате требований закона? — спросила его Анна. — Вас для того и пригласили, что задать этот вопрос. Более того, бо;льшая часть повреждений, так или иначе, находит отражение в переписке.
— Вот именно — так или иначе. Переписка не имеет юридической силы. Каждый волен воспринимать ее содержание как ему вздумается. Значение имеет только информация, представленная в определенном техническом формате. А у вас ее нет! И повторяю — не будет, — жестко сказал инспектор. — Время административного расследования прошло.
— В жилищном законодательстве нет нормы о сроке давности для исследования повреждений. Пока в доме живут люди, должны быть и документы о его состоянии. Собрать доказательства порчи дома вы можете в любое время. Более того, дополнения, внесенные в жилищное законодательство по управлению многоквартирными домами, обязывают вас это сделать.
— Не командуйте, что нам делать! Вам предложили вариант решения. Вы отказались. Иных предложений от нас вы не услышите, — колюче ответил старший тройки. — Но так и быть. Я пришлю к вам своего заместителя, отвечающего за исполнение требований всей этой шушеры, — и чиновник небрежно махнул рукой в сторону Постановлений и СНиП.
После этих слов, фантомы высокопоставленных лиц развернулись и растворились в небытие.
— Лихо! Позиция наших гостей предельно ясна. Лица, ответственные за текущий ремонт конструкций, оспаривают жилищное законодательство, — подвел итог Проект.— Закон для них не существует.
Дом, сделав усилие, опустил поврежденные части, и тяжело вздохнул.
***
Праздник жизни
Мегаполис жил напряженной жизнью. В разных частях города ежедневно повторялись одни и те же события, один и тот же транспортный коллапс. По утрам люди, спешащие на работу, подолгу ждали автобусов. Раздраженно крутились около треногих устройств, сдерживающих проход пассажиров в салон. Часами стояли в пробках. Сделав вдох на рабочем месте, проглотив чашечку серой бурды из автомата, переложив стопку бумаг и обсудив новости в коллективе, повторяли с теми же трудностями свой путь в обратном направлении. Безработные кружили по городу, в надежде найти работу по специальности или, на худой конец, подработку, и отстаивали очередь за унизительно скудным пособием. Домохозяйки искали в больших супермаркетах, заваленных дорогими товарами, продукты, сопоставимые с содержанием своих тощих кошельков и бюджетом семьи.
В дорогих ресторанах, открывавшихся во вторую половину дня, жизнь текла иначе и походила на нескончаемый праздник. В одном из таких заведений, арендованном под закрытое мероприятие в преддверии Нового года, проводилась помпезная встреча высокопоставленных чиновников. В большом зале, облицованном розовым мрамором, на ежегодное совещание по собралась элита партии «Голубые плащи». Вместо обычной формы одежды, принятой для работы и появления в публичных местах (светлая рубашка, серые брюки и голубая накидка, символизирующая чистоту помыслов с пятном в виде аппликации из розовых лепестков, олицетворяющей любовь к согражданам), все присутствующие были одеты в элегантные костюмы от Версаче. «Деловая» атмосфера. Еще бы! Тема важней для чиновника не бывает — деньги. Распределение бюджета между административными округами в жилищно-коммунальном хозяйстве. Доклад влиятельного функционера господина Сосновского, ответственного за исполнение бюджета на текущий год. Содоклад господина Файворга, больше известного как Идеолог, на тему «Контроль за исполнением законодательства и обеспечение качества жизни в многоквартирном жилом фонде». У всех людей еще продолжается рабочий день, а здесь уже в самом разгаре праздник. Музыка, цветы, легкие напитки. Дамы в вечерних туалетах с умопомрачительными по цене украшениями из золота и драгоценных камней. Сдержанный разговор с придыханием, скорее напоминающий легкое жужжание пчел, слетевшихся на цветочный луг, чтобы высосать легкую взятку нектара. Но никакой прессы или деятелей культуры.
Затем всех приглашают в соседний, меньший по размеру, зал с богато сервированным столом из рыбных деликатесов, французских вин и экзотических фруктов. Инициативу берет начальник управления по работе с письмами граждан и бессменной секретарь Межведомственной комиссии по ЖКХ госпожа Цветкова — холеная дама с высокой прической и дорогим ожерельем на пышной груди, стянутой лифом черного платья из тонкого кружева. Озвучив тему встречи и регламент выступлений, она предоставляет слово Председателю партии «Голубые плащи». Плотный, розовощекий и до блеска лысый джентльмен бодро поднимается с кресла, упирается брюшком в стол, щурит и без того маленькие глазки и, устремив взгляд поверх начесов дам и лысин соратников, с пафосом заявляет: «Тема нашей встречи чрезвычайно актуальна. Наращивание темпов по улучшению качества жизни граждан мегаполиса поставлено политсоветом партии во главу угла, и наша задача обеспечить выполнение этой задачи. В этом году цель достигнута». Все захлопали. «Надеюсь, что так будет и дальше. Давайте поднимем за это бокалы!»
После нескольких минут, сопровождавшихся шипением вин, звоном бокалов и шумом передвигаемой посуды, внимание к своей персоне привлек господин Сосновский.
— Господа! В текущем году на всех уровнях наша работа была успешной, — и он начал сыпать цифрами. Однако, почувствовав под столом каблучок супруги, быстро изменил формат выступления. — Да, мы не застрахованы от недостатков, критики и снижения ряда показателей в своей работе. Они есть, они разнообразны и наблюдаются ежедневно на всех уровнях, как бы неприятно нам ни было это осознавать. Вместе с тем, нам удается их преодолевать — гасить конфликты, искать компромиссы и выходить из неблагоприятной ситуации наперекор своим оппонентам. Мы достигаем успеха в порученном нам деле в силу своей сплоченности и высокой ответственности. Голубые плащи в этом году успешно претворяли в жизнь свою политику.
Все похлопали.
— Наши недоброжелатели пытаются опорочить нас и нашу партию в глазах населения и высшего руководства страны, дезориентировать его. Но пока мы вместе, сделать это никому не удастся.
Снова все похлопали.
— В новом году возможностей у нас будет больше. Основополагающим условием успешного движения вперед является бюджет на этот год. Средств на развитие выделено значительно больше. Мы распределили их таким образом, чтобы сохранить намеченные направления роста в повышении качества жизни граждан, увеличения подушки безопасности в случае кризиса и вознаграждения всех исполнителей бюджета за хорошую работу. Приказ уже подписан.
Все захлопали. Было предложено поднять тост.
— Передаю слово нашему уважаемому коллеге, господину Файворгу, — сказала Цветкова.
— Я кратко познакомлю вас с проделанной работой по защите и сохранению среды обитания в мегаполисе, обеспечению комфорта за счет реконструкции и текущего капитального ремонта жилья, — сказал высокий господин с на редкость бесформенной нижней челюстью, напоминающей в момент разговора оскал дикого животного. И он стал называть скучные цифры, от которых его большая нижняя часть лица периодически щерилась. Ему тоже периодически хлопали, но под столом его никто не толкал, поскольку примеров было немного. Он быстро закончил речь и предложил тост.
Основательно поработав с закусками, присутствующие стали подниматься из-за стола и расходиться по интересам. Дамы в розовый зал, где появилось несколько знаменитых певцов, а мужчины в закрытый кабинет для детального обсуждение использования статей бюджета.
Праздник жизни верхушки общественного движения «Голубые плащи» не остался незамеченным. В Директорию о нем донесли. И сделал это никто иной как, директор ресторана — осведомитель службы государственной безопасности. От него ушла докладная с фотографиями и диском о закрытом совещании по распределению бюджета. Реакция сверху была на редкость быстрой и жесткой. Распорядителю ресурса было предложено почистить свое окружение. Особенно обратить внимание на господ Сосновского и Файворга, работа которых находилась под градом жалоб.
…Утром в конце рабочей недели Идеолога на входе в свой кабинет неожиданно настиг курьер из резиденции шефа с приглашением немедленно явиться. Развернувшись, Файворг проследовал к машине, и через полчаса уже входил в кабинет своего непосредственного начальника.
Хитрый и осторожный «Одуванчик», так Идеолог звал своего шефа за несколько редких волос, торчащих из лысого затылка в разные стороны, в негодовании мячиком катался по пушистому ковру, узнав, что журналисты начали атаку с целью скомпрометировать движение «Голубые плащи», которое он возглавлял. Чтобы остановить волну негатива, он посадил на связь с прессой отряд своих помощников и даже сам включился в разговор с редакторами газет. Увидев Файворга, он высоко подпрыгнул, зацепил ногой кресло и взвыл от боли.
— Видел?! — беспомощно развел он короткими руками, несоразмерными его высокому чину. — Смотри, чем занимается моя служба, — шумно вдыхая воздух через стиснутые зубы, начальник кивком головы указал в сторону молодых людей, сосредоточенно стучавших по клавиатурам компьютеров.
Еще не зная в чем дело, Файворг спокойно поздоровался и ответил: «Да чем и всегда…».
Одуванчик не дал ему договорить. Он остановился, поднял руки и раздраженно потряс кулаками: «Идиоты! Красивой жизни им, видите ли, захотелось, вашу! На виду у нищих! Ничего лучше не могли придумать!
Узнав, что именно так возбудило начальника, Идеолог избрал тактику молчания. Одуванчик ждал объяснений, а подчиненный отказывался их давать. Шеф бегал по кабинету кругами, изливая на Файворга свое недовольство, а тот старался не подогревать его злость.
— Пошел вон! — не выдержал Одуванчик. — Нет, постой! — закричал он. — Сворачивайся там у себя, а завтра утром чтоб был здесь! За приказом, — стучал он толстым указательным пальцем по столу, наваливаясь на него упитанным телом.
Идеолог знал, что Одуванчик его далеко от себя не отпустит. Просто не сможет. Некем заменить. Пошумит и опомнится. Хитрость — это только малая толика того, что нужно чиновнику, чтобы управлять большим мегаполисом. Нужна голова, набитая позитивными идеями. А у шефа их не было. Хотя нет. На самом деле, идеи у него возникали постоянно. Но нереальные. Ни одну из них он так и не смог воплотить в жизнь. Тем не менее, он всегда был на виду у прессы и общественности. Журналисты толпой сопровождали Одуванчика повсюду: на открытии нового производства, делового центра, школы, на встречах делегаций, на концертах, рыбалке, корте, застольях. О его высоких деловых качествах громко говорили на каждом углу. От лести и восхвалений весьма посредственный Одуванчик только раздавался в ширину и потел. Манеру пыжиться и жить на широкую ногу повторяло за ним и все его окружение.
Утром Идеолог снова был на ковре у своего хозяина.
— У тебя большой опыт управления и связи. И до сего времени была безупречная деловая репутация, — уже спокойно сказал Одуванчик. Не в пример вчерашней встрече, он выглядел сосредоточенным и рассудительным. — Но ведь надо успокоить всех на верху, — и шеф поднял пухлый указательный палец. — Понимаешь?
Он подошел ближе и попытался поймать взгляд Файворга.
— Я вынужден относительно тебя приять организационные меры. Вы-нуж-ден. Но тебе нет нужды беспокоиться. Сейчас ты уйдешь в отпуск, а когда из него вернешься — все образуется. Худшее, что может с тобой случиться, — станешь моим советником. Что скажешь? — после короткой паузы спросил он. — Ну, конечно, с сохранением прежнего оклада.
Одуванчик взял паузу, видимо, давая Файфоргу возможность обдумать условия замирения.
— Не захочешь, уйдешь на пенсию. Она будет не намного меньше оклада. А сейчас уезжай на отдых. На море.
— Я подумаю, — сказал Идеолог. На самом деле, упоминание о море как-то сразу лишило его желания думать. На Кипре у него был свой банк. Свое будущее он давно уже обеспечил и мог больше не зависеть от кого бы то ни было.
Одуванчик небрежно махнул рукой, показывая, что разговор окончен. Он еще какое-то время попрыгал вокруг стола, собираясь с мыслями для предстоящего отчета по наведению кадрового порядка в своем хозяйстве. Потом вызвал помощника: «Подавайте машину».
В новостных блоках телевидения несколько раз упоминали о кадровых перестановках в Директории, о юбилее уважаемого господина Файворга, который намерен (однако еще не решил окончательно) покинуть свой пост и даже показали картинку, на которой чиновник в черном костюме с бабочкой, принимая награды и поздравления от коллег, щерил рот с выпирающими зубами. Но потом он пропал. Молодежная газета, охотно предоставляющая чиновнику возможность пиариться «успехами» своей деятельности, выглядела без его колоритного лица скучной. Прессой остался незамеченным тот факт, что высокого чиновника, приложившего руку к развалу городской недвижимости, не отправили на пенсию. Значит, корни коррупции не обрывались.
Закончив дела по имиджу в своем окружении, Одуванчик ехал в загородную резиденцию, где в неформальной обстановке — такая больше располагает к доверию — решил подписать очередной контракт с инвесторами на передачу им в управление части городской недвижимости и договориться о новых направлениях инвестиций. Настроение у него было приподнятое. Ему казалось, что он принял все необходимые меры для нормализации обстановки в своем окружении — успешно отчитался за конфуз с тайными праздниками в Директории, и теперь может позволить себе расслабиться. Деловая встреча, которая, на его взгляд, прошла успешно, закончилась широким застольем с песнями, плясками и баней. Будучи человеком амбициозным, уверовав в свои деловые качества и непогрешимость, Одуванчик совершенно забыл, что все еще находится под наблюдением, и открыто лез на рожон. И терпение богов лопнуло. Вечером следующего дня егерь вручил самоуверенному чиновнику пакет, в котором лежал тонкий лист бумаги с одним предложением: «В связи с утратой доверия…». Одуванчик почти обезумел от негодования. Его, заслуженного человека, лишали должности по недоверию, без права занимать руководящие посты! Он плюхнулся в кресло и замер. Отлеживался сутки, двое, трое… Затем принял ледяной душ. В голову стали приходить трезвые мысли: «Ну, так, ведь, ничего же особенного не случилось. Ничего не отняли, кроме служебной резиденции. Ну, и черт с ней! Своей недвижимости девать некуда. Да и пенсия, слава богу, не ниже прежнего должностного оклада».
Почесав лысую макушку, покрасневшую от праведного гнева, Одуванчик в одиночестве «пробухал» еще неделю в домашнем кабинете. Затем, протрезвев, стал размышлять: да, он в одночасье потерял должность и лишился многих возможностей, которые она ему давала. Но остался свой бизнес. И потому рвать налаженные административные связи в его планы не входило. Он привел себя в порядок и отправился с визитом к бывшим коллегам и единомышленникам. После успешных переговоров с банками, проведения ряда консультаций и юридических процедур по передаче управления недвижимостью в надежные руки с закреплением своих прав собственника, он отправился на активный отдых в заморские края.
***
Темный мир
Библиотека заканчивала работу. Дежурный читального зала напомнил об этом тем, кто потерял счет времени. Анна отнесла в ячейку часть книг, которые не успела просмотреть. Остальные положила на конвейер и, пройдя контроль, вышла на улицу. Было уже темно, когда она спустилась в метро. Вагон мягко укачивал, «предлагая» закрыть глаза и отвлечься от мыслей. Но мозг противился и продолжал активно работать. Настроившись на волну своих оппонентов, Анна пошла им навстречу по лабиринту из каменных глыб. Он вскоре закончился, упираясь в здание из серых гранитных блоков. Не задумываясь, Анна надавила плечом на один из них. За щелью оказались ступени с ковровой дорожкой. Ноги сами несли ее на второй этаж к стеклянной двери. Она без труда нашла устройство, открывающее вход, прошла пустой холл и очутилась перед другой дверью, которая бесшумно отошла в сторону. Шагнула в слабо освещенное помещение. От стены отделилось бесформенное существо с большой челюстью и приподнятыми вверх острыми ушами.
— Что ты делаешь здесь, в нашем мире?
— Ищу ключи для Дома, чтобы вдохнуть в него здоровье. Их украли и не возвращают.
— Да будет тебе известно, что мы ничего не воруем. Мы берем то, что принадлежит нам по праву сильных мира.
— А зачем вам — сильным — еще и «бумажные ключи»?
— Это для тебя они бумажные. А для нас ценные бумаги. В отсутствии у людей ценных бумажных «ключей» и есть наша сила. Мы питаемся той же энергией, что и вы — люди. И ключи, а вернее бумажки, которые ты ищешь, дают нам свободный доступ непосредственно к живой энергии людей, обитающих в Доме; к местам потенциальной энергии, которую олицетворяют деньги на подпитку здоровья Дома.
— Ну, хватит уже вам этой подпитки. Пятнадцать лет сосете.
— Энергии много не бывает. Она быстро уходит. Да и нужных тебе бумаг здесь тоже уже нет. Начальник перевез их в более безопасное место.
— Можешь пояснить, что происходит? Пожалуйста.
— Это не положено. Но для тебя сделаю исключение. Все равно рано или поздно сама об этом узнаешь. Раз уж пришла сюда, покажу тебе кое-что.
Сущность подошла к большому овальному столу, приглашая Анну следовать за собой, и провела по его поверхности волосатой ладонью. Поверхность стола преобразилась. Вместо полированной поверхности появился огромный жилой комплекс, с пульсирующим механизмом и четкими кровеносными сосудами, вливающимися в поток из трех линий и исчезающими в неизвестном направлении. Каждый поток был пережат в нескольких местах. У мест его замыкания кружили сущности в разных одеждах: смокингах, погонах, мантиях, накидках с аппликациями и без.
— Вот он, кладезь энергии, — сказал Фантом. — Смотри.
Анна с удивлением рассматривала, открывшуюся перед ней картину.
— Кто это вокруг?
— Это фантомы тех, кто постоянно обещает людям благо. Ты их знаешь.
— Тогда зачем вы мне это показываете?
— Чтобы ты поняла, как много энергии требуется миру темных сущностей и не питала надежды, что тебе отдадут ключи от живительной влаги. Чтобы увидела некоторые детали, которые все еще ускользают от твоего внимания и не позволяют тебе принять удобное для нас решение.
Анна на секунду замешкалась: о каком решении говорит ей сущность?
— Можешь даже потрогать, — сказал фантом. — Например, тех лошадок, на которых сидят командиры в серых панталонах с черным поясом. Они этого не заметят. Ты для них ничто.
Анна наклонилась над столом как могла близко к фигуркам и увидела, что четвероногие под существами в серых панталонах не выглядят здоровыми. Все хромают. Она подняла ногу одной из хромых кобыл и увидела, что та без подковы.
— А почему они не подкованы?
— Те, что подкованы, не попадают в темный мир, не сосут чужую энергию и не несут людям страданий, — ответил фантом. — Теперь ты понимаешь, что существа, которые сбежались на чужой праздник жизни, не имеют светлых мозгов и больны душой. И сколько лет и энергии потребуется для того, чтобы их разоблачить, отстранить от дел и заменить на иной, более совершенный организационно-технический потенциал, никто сказать не сможет. Говорю тебе об этом чтобы помочь в выборе пути, перед которым ты оказалась в одном из потоков энергии.
— Но здесь не определен конец потока. Куда он держит путь и где концентрируется?
— Тебе это знать не обязательно. Это дно тех, кто пьет энергию здесь и сейчас, кто ошалел от власти над обычными людьми и легких денег.
— А из этих, — Анна указала рукой на фигуры, — кто твой господин?
— Среди них его нет. Отдыхает. А для этих — он просто Советник. Он и раньше был их советником. Хотя нет, не совсем так. Раньше он непосредственно управлял потоком энергии и указывал места подпитки. Теперь управлять будет косвенно. Видишь туман над потоком энергии? В нем образовалась брешь, и временный отпуск моего господина вызван необходимостью закрыть брешь.
— Тогда самый момент спросить у вас, зачем не имеющих мозгов ставят на управление жилищно-коммунальным комплексом?
— А как по-другому реализовать картину, которую ты увидела? Управление это ведь не совсем профессия. Это внутренняя потребность человека на добрые дела, его разнообразные знания, жизненный опыт и деньги. Всего четыре слагаемых, которых сейчас в системе нет, за исключением денег. Остальные факторы — заменены серыми сущностями, сосущими деньги.
— Но это цинично и гнусно.
— А кто с этим спорит! Люди, сами изгадили представление об управлении многоквартирными домами и изменили его концепцию. Вместо специалистов-строителей, оберегающих свое детище от разрушения, вовлекли в него жильцов и вертухаев, не имеющих нужных знаний. В частности, управляющие компании, сформированные из приезжих. А в помощь им определили мошенников или лиц, склонных к мошенничеству. И они очень быстро наполнили и закрыли мусором реальный предмет управления. Кстати. Это, в равной мере, имеет отношение к «ключам», которые ты ищешь. Разве ты их должна искать? Как я понимаю, тебе их должны принести на блюдечке, — эти слова вызвали на лице существа подобие улыбки.
— А люди-то какое имеют отношение к новой концепции управления народным хозяйством?
— Вот сама и ответила на вопрос: «народным хозяйством», — подхватило существо. — Жилой дом и его управление — часть народного хозяйства. И люди, живущие в нем, должны включать мозги прежде, чем что-то делать. Что люди получили от приватизации, глобализации, вхождение в рынок и прочих реформ, кроме хаоса в управлении и новых налогов? Ха-ха-ха, — развеселился фантом так, что задрожали стены.
Анна не стала развивать его мысль, а спросила: «Если твой господин, ушел в отпуск, тогда, что делаешь здесь ты? Разве не следуешь за ним?»
— Я подчищаю документы.
— Следовательно, изменений не будет?
— Не надейся. Это не в наших интересах. Принципиально ничего не измениться.
— Зачем ты рассказал и показал мне то, что твой господин скрывает?
— А это уже не опасно. К тому же ты уже многое знаешь. Кстати, знаешь не только ты.
— И все же, зачем?
— Иногда и мне хочется побыть в другом образе. Даже поверженного противника надо уважать. Ведь мой господин принес тебе много горя. Позволил обокрасть. Вышвырнул тебя на обочину права. И никто из лиц, поставленных следить за исполнением закона и действовать в соответствии с ним, не пришел тебе на помощь. Никто из средств массовой информации за тебя не вступился. Ты оказалась один на один с эрнами, открыто разрушающими систему управления коммунальным хозяйством, — сущность кивнула на стол. — Вот они все, кто сосет живительную энергию из людей, живущих в «улье». И твою тоже.
Анна не проявила ни малейшего желания этого видеть. Она и без того знала, кто эти фигуры и откуда. Они ведь наговорили ей столько лжи! Принесли столько зла! И она знала, что, кроме сосательного рефлекса, у них ничего нет.
— Я спешу, — сказал фантом. — Хозяин не может долго обходиться без своей второй половины. Я отвечаю за его внешний вид среди людей. Без меня он не может материализоваться в человеческом обличье.
— Еще вопрос, можно?
— Последний.
— Как долго будет продолжаться замыкание на жизненный потенциал Дома?
— Ответ запрещен. Иди, — и фантом показал направление.
Анна и сделала шаг и только теперь вспомнила наказ своего Хранителя — путешествуя по темному миру, не вступать в контакт с его сущностями. А. если такое случилось, не идти у них на поводу. Вежливо, но настойчиво вести нейтральную линию. На пути, указанном фантомом, ее встретили холод и сумрак. Потом стали мелькать размытые картинки. Отчетливый образ возник только под утро в виде молодого, но уже известного актера вместе с напутствием: «Следи за знаками. Вся информация в них». Актер стал оказывать ей знаки внимания, но затем оказался на заднем плане, полураздетый, поникший и без свойственной ему завораживающей улыбки.
Что с ним произошло? Какой контраст имела его одежда с ее белым платьем! «Нет. Не хочу верить, что так быстро можно сломить волю нормального человека», — подумала Анна. Когда она снова посмотрела на артиста, тот был уже в светлой рубашке свободного покроя на выпуск и в спортивных брюках. Рядом с ним стоял хорошо сервированный низкий стол. Но к столу он ее не пригласил.
«Сытый голодного не поймет», — мелькнула мысль, а вслух она спросила: «Что вы намерены делать?» — «Выведу собаку на прогулку. И самому надо подышать свежим воздухом».
— Я с вами, — сказала Анна. — Однако, вы так ничего и не поели, — спохватилась она. — И, вероятно, голодны?
— Я сыт, — ответил артист.
Анна подошла к столу и увидела на одной из тарелок остатки пищи. Да, он, действительно, поел и должен быть сыт. Она внимательно оглядела сервировку стола — много разных блюд из дорогих продуктов. И вдруг краем глаза она заметила в стороне несколько голодных детских лиц. Старший из них схватил со стола большой кусок и скрылся. Неожиданно появились две козы. Они вытянули шеи и стали принюхиваться к тому, что лежит на тарелках. Им мешала только легкая решетка из тонкого железного прутка. Поддень рогами и решетка слетит. Но козы тупо смотрели на еду, не делая никакой попытки снять пробу.
— Что происходит? — задала она вопрос в пустоту. В ответ двое мужчин вынесли на руках живого покойника, закутанного в тряпье! Анна в ужасе смотрела, как опускали покойника на стол рядом с едой. Она открыла глаза, и почти сразу возник голос: «А теперь, расскажи, как ты поняла информацию?»
— Картинки вызвали много мыслей, но вывод один: от сытых и прирученных помощи ждать не надо.
— Письма, которые ты получишь, и события за ними подтвердят твой вывод, — сказал невидимый собеседник и его голос пропал.
Анна включила телевизор. В новостной программе городского канала шла речь о кадровых перестановках в руководящем составе мегаполиса. Показали празднование юбилея одного из одиозных функционеров, возглавляющих жилищно-коммунальные сети в регионе, — господина Файворга. Было награждение, коктейль, коллеги в смокингах. Вероятно, способности Идеолога проводить групповые интересы через сложные коридоры власти и ткать паутину интриг в решении сложных хозяйственных проблем, были не просто востребованы. Они были в большом почете. Сущность из сна сказала ей правду. Все, что происходит в реальности, имеет дно. Какое оно — Анна разглядела этой ночью.
***
«Принцип» замещения
В почтовом ящике Анна нашла письмо из городской Думы. Что там? Надорвала конверт и вынула лист с коротким текстом. Депутат, к которому она обратилась с просьбой провести расследование о неисполнении чиновниками управы округа «G» жилищного законодательства, писал: «Ваше обращение по вопросу самовольного переустройства межэтажного перекрытия, в результате которого повреждена внутридомовая электропроводка, направлено начальнику жилищной инспекции города».
Депутат, у которого она была на приеме и которому рассказала о мошеннических схемах в управлении домом, «сделал ноги» от ее обращения и передал проблему в разрешение субъекта, который эту проблему и создавал. Вместе с тем, в письме были отмечены три важных момента, на которые жилищная инспекция обязана была немедленно отреагировать. Они касались обязательных документов при переустройстве капитальных конструкций, запрета на эксплуатацию поврежденного электрооборудования и постановки на контроль устранения аварии в электрической сети дома. Жилищная инспекция отмолчалась. Электронный ответ пришел от юриста префектуры сектора «G». Он просил не беспокоить префектуру по вопросу «повреждения внутриквартирной электропроводки, поскольку ее ремонт является обязанностью жильцов».
Так ловко реальная проблема порчи городской недвижимости социального назначения при движении от одной инстанции к другой мельчала, стиралась и превращалась в нечто, из которого проявлялась в новой форме, не подлежащей устранению. Проблема «ушла». Разве не фокус?
Анна с отрешенным видом сидела в кресле с томиком Пушкина на коленях. Усталость, обида, безнадежность завладели ее мыслями.
— Закон, что делать?
— Свой путь ты прошла до конца, — отозвался голос с виртуального портала. — Подведи итог и осознай результат.
— Результат нулевой. Я ничего не добилась.
— Путь, которым ты шла, и не позволяет чего-либо добиться.
— Как! — разочарованно вырвалось у Анны. — Ведь я шла бок о бок с Законом!
— Ты шла рядом с моим фантомом. Мир, в котором ты живешь, не признает Закон! Им правит вседозволенность. Да ты и сама это знаешь. Только не хочешь в этом признаться.
— Какой у тебя взгляд на ситуацию? Он много для меня значит.
Закон какое-то время молчал
— Хорошо. Но вряд ли ты что-то новое узнаешь от меня. Вернись к тезисам беседы с депутатом городской Думы, которые при встрече он не дал тебе полностью раскрыть. Один из них звучит так: «Ложь шестая заключается в искажении функций органов власти по обеспечению безопасного проживания граждан в многоквартирном доме и навязывании потерпевшим от переустройства не приватизируемой городской недвижимости социального назначения необходимости обращаться в ненадлежащий суд». Казалось бы, зачем надо искажать и навязывать людям то, что власть обязана делать сама — оперативно устранить аварию во внутренних электрических сетях дома без всякого суда? Зачем — мы оба знаем. Дурная мысль — «заменить» оленя на черепаху — пришла в голову чиновников, чтобы скрыть порчу дома и свое участие в этом деле. Кто снисходительно отнесется к бредовой идее и реализует ее? Только карманный суд, — голос издалека становился все громче и отливал металлом. Закон «наступал». — А кто из публичных «защитников» народа заикнется, что действия суда противоправно! Что виртуальные решения ненадлежащего суда — зло и противодействие конституционным основам отношений граждан и власти. Введение людей в заблуждение. Признак мошенничества и коррупции. Преступление в информационно-закрытом пространстве, — бушевал Закон. — Смельчаков не нашлось. Никто и не вспомнил, что исполнительная власть и суд — самостоятельные ветви. Что, имея набор инструментов прямого действия: Протокол о правонарушении и акт об аварии в коммунальной системе дома, а на соседней улице пункт охраны правопорядка и людей в погонах, — исполнительной власти не нужно разрешение суда на выполнение своей повседневной деятельности. Надумать такое можно только тогда, когда потекли мозги или хотят что-то украсть. И только те, кто с этой целью вступил в сговор. И здесь больше ничего объяснять не нужно. Проблема создана искусственно путем мошенничества, сговора, оговора, подмены и фальсификации. Разбираясь с методом обмана, ты долгое время жила в иллюзорном мире надежды. И не ты одна. Твоему заблуждению способствовали государственные и общественные институты, принуждая тебя идти в суд как инстанцию, «обеспечивающую» справедливое разрешение проблем. Забывая о том, что не всякий суд вправе заниматься уголовным деянием. Ошибочные представления об особенностях коммунальной застройки и правовых основаниях по отношению к жилому помещению в многоквартирном доме сбивают людей с толку. Суд, в который ты имела глупость обратиться, а выбора у граждан в этом вопросе нет, был не надлежащим органом для дел особого производства. Суд по проблемам порчи и отчуждения недвижимости в многоквартирном доме, предназначенной для решения социально значимых задач, — это ведомственный суд по жилому объекту, действующий на основе специального законодательства. Суд уголовной юрисдикции, где дело ведет прокуратура по заключению МВК. Однако двери прокуратуры по этим вопросам для простого человека до сих пор закрыты. Отнесение прокуратурой публичных дел с оперативным регламентом разрешения к гражданскому судопроизводству — сознательный шаг в никуда. Без меня, а в деле с порчей дома органы власти, суд и прокуратура Закон не применяли — справедливости быть не может! Вопрос, которым ты занималась все эти годы, не только большой по объему, он еще и чрезвычайно запутанный. И запутан он не случайно. Этому способствовала неправовая позиция органа надзора за состоянием жилых помещений и отведение самих граждан от участия в этом вопросе. В демократическом государстве, коим вы себя позиционируете, контроль со стороны общественных организаций — обязательное условие эффективного управления и правосудия.
И наконец, искусственную полосу препятствий представляют восемь мифических судебных решений, лежащих на твоем столе. Они приняты с нарушением основ судопроизводства. Без надлежащих доказательств, без рассмотрения дела по существу заявленных требований, вне формата судебных решений, но выдаются за таковые! Это коллапс в недрах судебной системы.
Анна почувствовала в голосе Закона усталость. Голос удалялся и стал очень тихим.
— Разве можно в атмосфере неправовых отношений, достичь справедливости? Увы! — это были последние слова из виртуального пространства.
Анна поблагодарила Закон и отключилась. Она, действительно, долгое время блуждала в лабиринте иллюзий, куда ее выталкивали чиновники. Хватит! Взяв папку с заявлением и доказательствами, которая давно ждала своего часа, она поехала в Главное управление Следственного комитета. В ожидании приема начальника недавно созданного Аналитического Управления по уголовным делам в жилищно-коммунальном хозяйстве, Анна отвлекала себя от тяжелых мыслей просмотром газеты. Когда она вошла в кабинет, навстречу поднялся моложавый, но совсем седой генерал и проводил ее до кресла. В кабинете они были не одни. Сидящую за столом женщину генерал представил, как своего заместителя — Абеле Эрика Карловна.
— Хочу сделать заявление о преступлении, — сказала Анна. — Речь идет о порче капитальных конструкций, предназначенных для обеспечения благоприятных условий жизни граждан, намеренном сокрытии фактов отчуждения скрытых частей дома, нарушающих равенство прав граждан.— Рядом с заявлением на стол легла серая папка. — Здесь доказательства. Переписка с органами власти и ее структурами о содержании конструкций и внутридомовой электросети, раскрывающая технологию отъема чужого имущества и хищения денежных средств, предназначенных для текущего ремонта поврежденных частей дома.
— Расскажите подробней.
— Все началось с самовольной реконструкции перекрытия и лоджии новым жильцом, мигрантом, купившим квартиру уровнем выше, а закончилось аварией во внутридомовой электрической сети и порчей дома. Чиновники, которым мы сообщили о повреждении городской недвижимости, к информации отнеслись с безразличием. О том, что перекрытие распотрошили и оно полое, они знали от дворника-осведомителя и без моего заявления. Но документы, определенные законом для таких случаев, не составили по указанию из управы.
И Анна кратко рассказала генералу двенадцатилетнюю историю.
— Отсутствие документов по переустройству городской недвижимости в составе многоквартирного дома создало сложную правовую коллизию и позволяет скрывать порчу дома и длящуюся во времени аварию в коммунальной электросети. По надуманным искам чиновники получили в районном суде отказные решения и хором запели, что требования о восстановлении поврежденных конструкций незаконны. На самом деле нет ни одного судебного запрета на ремонт конструкций и устранение аварий в коммунальной сети. Притворные иски и такое же притворное «судебное разбирательство» дел публичного характера без документов, определенных законом, исключает такие «подарки»
— Притворство судебного разбирательств, — задумчиво произнес Шацкий. — Как это надо понимать?
— Фишка притворного судебного разбирательства, за которыми стоит порча дома, заключается в «принципе замещения». Он проявляется:
— в перестановке местами причины и следствия. На передний план, выводят только один видимый признак порчи дома. Его причину в нормативно-правовом ключе не рассматривают вообще;
— в изменении формы собственности поврежденных частей дома, когда общее выдается за частное. Это меняет характер правоотношений между физическими и юридическими лицами;
— в организации искусственного спора между жильцами — кто, где и как будет устранять аварию в сети и вести текущий ремонт конструкций, несмотря на то, что эти вопросы решены на законодательном уровне.
Искусственно созданные спорные отношения позволяют подойти к проблеме со стороны суда общей юрисдикции, изменить ее подсудность. Суд не запрашивает по делу надлежащие документы и не берет у потерпевших ходатайства на их запрос. Жилищное законодательство и конституционные нормы для ЖКХ в таких делах «отдыхают». На основании подготовленного чиновниками текста суд выносит мифическое решение с отказом в удовлетворении заявленного требования и формулирует его в неопределенном и запутанном виде. Например, вы требуете ремонт пиджака, а суд выносит решение о пуговицах. На самом деле никаких оснований в проведении процессуальных действий и вынесении отказного решения по делу, связанному с повреждением конструкций и внутридомового осветительного провода, у суда нет, ибо вопросы порчи дома находятся в ведении жилищной инспекции и прокуратуры. Районный суд может либо направить дело в уголовное производство, либо обязать ответчика следовать закону, либо, наконец, отказать в приеме заявления на стадии его предъявления. В нашем случае ни то, ни другое, ни третье суд не сделал. Суд выбрал четвертый путь — вынесение удобного чиновникам мифического решения, уводящего в тень порчу дома, аварию в коммунальной электросети и похищенные средства, которые должны были пойти на его ремонт. Безответственную эксплуатацию поврежденного инженерного оборудования суд не рассматривает, поскольку соответствующие нормативные акты в суд не поступили. Страдают люди, остающиеся без судебной защиты. А это, как вы понимаете, уже отказ в правосудии.
Между тем, объемы работ в многоквартирном секторе мегаполиса и последствия от них значительные, а для бюджета города — более чем существенные. В силу скрытого положения конструкций и отсутствия в законе прописанного порядка входа в квартиру в случае аварии в коммунальной сети, учитывается не более пяти-десяти процентов от всех случаев повреждений конструкций. Удивляться, почему быстро ветшает жилищный фонд, не приходится. В этой папке, — Анна положила на нее ладонь, — множество эпизодов и срез отношений, наполненных мошенническими схемами. С конкретными фактами я прошла много инстанций. Увы! Ответ был везде один: имущество коммунального назначения, вам не принадлежит. Вопрос решает жилищная инспекция и прокуратура. Кроме того, есть судебные решения. Но что это за решения? Как они получены? О чем они? И есть ли они вообще по предмету обращения — никого это не интересует. Какой-то Иванушка сказал, что есть. И его слова оказалось достаточно, чтобы поверить в существование судебных решений. Как это можно соотнести с признанием жилищной инспекции в прокуратуре, что она не занималась рассмотрением моих обращений? Тогда какого черта все эти годы инспекция тиражировала лживые сведения в высшие инстанции и в правоохранительные органы, блокируя их подключение к решению вопроса?! Для кого создавала миф о несуществующих технических трудностях и «судебных решениях с отказом» в восстановлении конструкций? Ввиду саботажа тех, кто по должности обязан заниматься устранением аварий, текущим капитальным ремонтом конструкций и внутридомового инженерного оборудования коммунального назначения и защищать нарушенные права граждан, пришла к вам.
— И кто обязан?
— Управление городского хозяйства и прокуратура города.
— Какие отношения с прокуратурой? — спросил Шацкий.
— С 2002 года обращаюсь туда непрерывно. И всякий раз мое заявление оказывались в местном отделении прокуратуры, где его решить не могут. Иногда с привлечением к его проверке местного ОВД. Процесс своеобразный и безрезультатный, поскольку никаких доказательств о проведении проверке в деле нет. С «хвоста» административной линейки, куда попадают мои заявления, чиновники центрального звена управления недосягаемы. В этой связи действия органа правового надзора заранее бесперспективны. А вот время, затрачиваемое на пересылки заявлений и пустые проверки, работает всегда в пользу одной стороны — на безнаказанность преступления.
— Но часть материала проверяют и сами следователи прокуратуры, — заметила Абеле.
— Если бы! Не могу назвать ни одного следователя, который бы рассматривал мои заявления. Никто не отслеживал адекватность действий должностных лиц по факту порчи дома, соответствие принятых ими мер нормативным отраслевым и правительственным документам. К тому же, никто и не ставит такую задачу при получении заявления. Создается лишь видимость проверки.
— Можете привести пример?
— Конечно. Так, в составе прокуратуры есть отдел, осуществляющий надзор за исполнением нормативно-правовых актов. Но за двенадцать лет прокуратурой не проверено ни одного факта нарушения чиновниками нормативно-правовых актов по содержанию, эксплуатации и ремонту дома, не смотря на подтверждающие документы о порче конструкций и коммунальной электросети. Можно ли после этого утверждать, что прокуратура проводила проверки моих заявлений о преступлении? Возможно, что-то и проверяли. Только результатов свет не увидел. А сокрытие информации о порче дома есть сокрытие преступного деяния. Это типичный пример того, как прокуратура не обеспечивает надзор за исполнением нормативно-правовых актов, что создает дискриминацию моего права на благоприятное жилище. Чиновники скрывают порчу дома, а люди в погонах — уголовное деяние. Они — сообщники.
Или вот еще, — Анна подала генералу отписку окружной прокуратуры по неудовлетворительному содержанию конструкций и инженерного оборудования. — Над этой пустышкой прокуратура «работала» восемь месяцев. Обязала жилищную инспекцию «провести проверку по предоставлению моей семье услуги электроснабжения». Обратите внимание: я о порче конструкций, а прокуратура — о предоставлении мне услуги! Подмена задач с подтекстом. Жилищная инспекция сразу же ухватилась за эту «соломинку» и потребовала у меня доступ в квартиру для технической проверки!
— Техническая проверка проводится с целью выявления причин отсутствия освещения, а не факта его отсутствия, — заметил Шацкий. — И, как я вижу из первичного акта, первопричиной отсутствия освещения является повреждение конструкции.
— Вы совершенно правы. Но прокуратура не хочет слышать и знать уже установленную причину отсутствия освещения в моей квартире — повреждение конструкций и авария в электросети этажом выше. Она специально не ставит перед инспекцией конкретной задачи, подпадающей под правовой надзор, как-то: проверить исполнение нормативных требований по составу или состоянию поврежденных конструкций, их эксплуатацию, выполнение обязательств перед Мосэнергосбытом по содержанию инженерного оборудования по договорным обязательствам и т.п. Прокуратуре нужна такая причина, которая бы объяснила ее бездействие по делу, блуждающему в ее коридорах в течение двенадцати лет. Прокуратура выносит свои Представления жилищной инспекции в неопределенном виде, которые из-за смешанной формы собственности и общей терминологии в технике и строительстве можно трактовать с отклонениями в любую сторону.
Шацкий что-то записывал в свою рабочую книгу.
— Манипулирование специальными терминами и лексическими конструкциями наряду с перестановкой причинно-следственных связей преступного деяния, изменением формы собственности, — говорила между тем Анна, — часть мошеннической схемы по сокрытию преступления. Вопрос в том, кто и как содействует этому. Серая технология выведения проблемы повреждения конструкций из рассмотрения находится на вооружении чиновников все эти годы. Центральной ее интригой является не проверка состояния самой конструкции или ее функций, а проверка моей квартиры. Жилищная инспекция заявила ее тринадцатую по счету проверку!
— И как вы это только терпели?
— Будешь терпеть, когда прижали к стенке. Не пускаю комиссию — заявляют: «Вопрос не решен по причине отказа в допуске в квартиру».
— И это после неоднократных посещений?
— Ну да. Повышенный интерес к квартирам третьих лиц связан с поиском мотивации для неправового решения вопроса. С какой целью входят чиновники в квартиру — тайна, ибо цель — противоправная. Прокуратура не реагирует на нарушение, что позволяет снова и снова заявлять требование на вход в квартиру безотносительно места повреждения дома. Поскольку найти причину порчи конструкций через квартиру третьего лица невозможно, появляется повод тянуть время, забалтывать проблему и ничего не делать. Вместе с тем причина порчи дома «глядит» из темного «провала» нормативных документов по проведенному переустройству конструкций. Она всем известна из заключений специалистов: самовольный ремонт конструкций в квартире соседа верхнего уровня.
— Можете конкретно сказать, зачем к вам идут?
— Моя квартира — центр реализации мошеннической схемы. Вокруг нее развиваются интриги чиновников. Приходят якобы с целью убедиться в отсутствии освещения, а на самом деле переписывают личное имущество, затем по сходству терминологии переставляют местами общее и частное и заявляют, что «причиной» всех бед является неудовлетворительное содержание личной собственности. На последнее требование предоставить вход в квартиру мой представитель официально ответил: «Вход в квартиру будет открыт, если представите правовые основания проверять вместо причины, объема и характера повреждений материального объекта ее последствия — отсутствие электрического освещения».
Шацкий улыбнулся: «А раньше-то почему так не сделали?»
— Делала и раньше. Не реагировали. Видимо, заявление граждан для чиновников ничего не значит. Им подавай юридического посредника! Знают ведь, что не у всех на это есть деньги.
Генерал держал в руках два письма.
— Из ответа прокуратуры, — сказал он, — следует, что она так и не определила свою роль в деле о порче дома и свое участие в пресечении длящегося во времени преступного деяния. Самоустранилась и все пустила на самотек!
— Так и есть. Неприятных вопросов к руководителю жилищной инспекции: почему он не принимает мер к восстановлению конструкций, к устранению аварии в электросети; почему позволяет эксплуатировать поврежденный внутридомовой электрический провод, не обеспокоен темными окнами квартиры пенсионеров, исправно оплачивающих коммунальные услуги, — прокуратура не ставила. Не спросила: «Где, документы на проведение реконструкции общих частей дома; где акты по их реальному состоянию после ремонта? Почему эти обязательные документы не восстанавливают?» Жилищная инспекция воспринимает это как поддержку и продолжает идти проторенным путем.
— Каким именно?
— Путем бездействия. Никакой выездной проверки по Предписанию окружной прокуратуры жилищная инспекция не проводила. Иначе бы я об этом знала. Инспекция взяла сведения из акта по проверке прибора, регистрирующего поступление энергии в мою квартиру, и дала в прокуратуру ответ: «Проверка произведена. Нарушений действующих нормативов при предоставлении услуги электроснабжения в квартиру Максимовых со стороны управляющей организации не выявлено. Напряжение на вводе в жилой дом и в квартиру заявителя соответствует допустимым значениям». И далее сделали ссылку на нормативный акт, по которому виды работ по ремонту внутриквартирной электропроводки оплачивают сами жильцы. Прокуратура не усомнилась в объективности ответа жилищной инспекции. А ведь та сделала замер поступления энергии из общедомового электропровода в коридоре моего этажа, в то время как должна была сделать замер в цепи внутридомового провода на перекрытии квартиры соседа уровнем выше. Это — разные участки электрообеспечения. Даже одна горящая лампочка в моей квартире покажет, что энергосбытовая организация выполняет свои обязательства. Тем более что в моей квартире работают плита, холодильник, стиральная машина. От внутридомового провода на перекрытии моей квартиры работают все осветительные приборы у соседа нижерасположенной квартиры. Вот вам и объяснение преступной сообразительности чиновников, подменивших виды проводов и квартиры собственников. За девять месяцев нахождения заявления о порче дома в окружной прокуратуре там не заметили неадекватность ответа жилищной инспекции обстоятельствам дела, внесение в него сведений, не касающихся неудовлетворительного состояния конструкций и электроустановок на перекрытии. Иначе говоря, не заметили служебного подлога со стороны органа надзора! Наоборот, следуя за жилищной инспекцией, Прокуратура в своем ответе заменила поврежденную внутридомовую электропроводку на внутриквартирную и авария в коммунальной сети и эксплуатация поврежденного электропровода — «исчезли»! «Нет» преступления и точка. Только все это не вяжется с проверкой «Энергосбытом» подводки энергии к моей квартире. Ее результат снимает с меня оговор о повреждении электроустановок в моей квартире и подтверждает, что жилищная инспекция запутались в собственном вранье. А это было очевидно с самого начала.
— М-да… Прокуратуру «занесло», — заметил генерал. — Документы, приложенные к делу, действительно указывают место перебитого провода.
— А прокуратура им противоречит. Ее ответ повторяет трюк с перестановкой места залегания поврежденного электрооборудования! Вот что страшно! — Анна смотрела на генерала.
— Ну, что тут скажешь? Ненормально и непрофессионально, — ответил на ее взгляд Шацкий. Он взял ручку и придвинул к себе блокнот.
— Замеры жилищной инспекции в ненадлежащем месте имели только один плюс: они свидетельствовали, что с общей внутридомовой линией электроосвещения в моей квартире все в порядке, и что все ранее проведенные проверки моей квартиры незаконны, а акты от этих проверок — сфальсифицированы.
— Действительно. Жилищная инспекция, выгораживая себя перед прокуратурой, невольно признается в мошенничестве с квартирными проверками. Это ваш плюс, — улыбнулся Шацкий.
— А кто знает о плюсах кроме меня?
— Теперь Следственный комитет это тоже знает. И путешествовать чиновникам по вашей квартире больше не позволит.
— Хотелось бы верить. Однако вопрос в другом. Решение проблемы не сдвинулось с мертвой точки! На смену одной лжи приходит другая. Не проверив сведения на достоверность, прокуратура «заглатывает» подлог. Где, в таком случае, исполнение прокуратурой уставных задач по обеспечению подсудности, приведению в порядок причинно-следственных связей, где реакция на неисполнение и сокрытие нормативно-правовых актов по содержанию конструкций? Эти задачи отодвигают в сторону со ссылкой на мифические судебные акты. Вот уж где очевидное отсутствие профессионализма! О чем эти решения и как они появились, прокуратура не интересуется, — не унималась Анна. — И речь идет вовсе не о вмешательстве в деятельность суда, а о коррупции среди должностных лиц — уголовно-наказуемом деянии. Прокуратура обязана была посмотреть! Но не стала. Так удобно и спокойно. Работу никто проверять не будет. В итоге рождается неправовое заключение: «Оснований к наказанию должностных лиц прокуратурой не установлено».
Шацкий продолжал что-то быстро писать в большой блокнот.
— И последнее, — сказала Анна. — Прокуратура не отреагировала на официальное признание жилищной инспекции в том, что та «не рассматривала мои обращения». Что долгие годы мытарила меня! Имитировала деятельность по рассмотрению обращений! Официально обманывала вышестоящие инстанции! Факты обмана прошли мимо ока прокуратуры. Какой уж тут надзор за законностью! Нет никакого надзора.
— В чем видите умысел?
— Безусловно, в сокрытии истины. Ведь из моей квартиры нельзя увидеть порчу скрытых конструкций и внутридомовой электрической сети в квартире этажом выше. То, что в моей квартире в одной из комнат нет электрического освещения, еще не доказывает порчи дома и его оборудования. Может, лампочка перегорела, может, пробки выбило от перенапряжения, или городскую линию отключили. На эпизодических случайных признаках и строится преступный замысел. Моя квартира позволяет чиновникам имитировать рассмотрение обращений и дает возможность искать причину события не в том месте, где она находится на самом деле. Найти истинную причину позволяет только проект и своевременно составленные нормативные акты по месту ремонта. Чиновникам ни то, ни другое не нужно. Прокуратуре, опекающей правонарушителей, тоже не нужно. Поэтому в письмах из прокуратуры вы не найдете ссылки на закон и объективные технические документы: проект, СНиП, технические условия. Ничего такого, что приподнимает завесу над тщательно скрываемым преступлением. Письмо в ваших руках — очередная обманка.
— Оставляйте документы, — и Шацкий подписал Анне пропуск на выход.
***
Умопомрачение
В Аналитическом управлении Следственного комитета шла напряженная работа. Валерий Дмитриевич просматривал текущие жалобы, связанные с порчей жилищного фонда и нарушением жилищных прав граждан. Он распределял дела по отделам, ставил задачи, указывал сроки. Закончив чтение последнего заявления, Шацкий пригласил помощника.
— Занесите все это в базу. Отслеживайте сроки исполнения.
Когда помощник покинул кабинет, Шацкий вышел из-за стола, потянулся и сделал несколько приседаний. Убедившись, что в коленях нет болевых ощущений, снова сел в кресло, достал из ящика темную папку с названием «Коррупция в судах» и углубился в чтение заявлений и содержание судебных решений.
— К вам Казаков Марк Анатольевич, — объявила секретарь по внутренней связи.
— Пусть заходит. И пригласите, пожалуйста, Эрику Карловну и Соколова.
Шацкий поздоровался с Марком за руку.
— Очень кстати, — сказал он. Однако, занятый своими мыслями, не поинтересовался — какие у Марка есть вопросы или пожелания при вступлении в должность. — Присаживайтесь.
Когда в кабинет вошли его заместитель и старший следователь Соколов, Валерий Дмитриевич попросил секретаря принести всем кофе.
— Располагайтесь. Разговор будет длинным. Как идет расследование по делам о мошенничестве с общим имуществом в многоквартирном секторе? — спросил он у Соколова и, не дожидаясь ответа, стал говорить сам. — У нас, ко всем прочим делам, появился серьезный материал по изготовлению судами неправосудных решений, связанных с повреждением городской недвижимости в составе многоквартирного дома. Это конструкции и коммунальные сети, эксплуатация которых ведется в особом режиме. По фактам их порчи при участии должностных лиц на свет появляются судебные акты, направленные на сокрытие преступлений. Их готовят по мошеннической схеме, подброшенной чиновниками. Вот как это происходит, — и Шацкий, забыв о кофе, вышел из-за стола и стал задумчиво ходить по кабинету и рассказывать. — В судах общей юрисдикции появляются «исковые» заявления, якобы от обслуживающей организации, имитирующие гражданский спор двух гражданских лиц о том, кто и где должен восстанавливать поврежденные коммунальные сети. Очень короткие и поверхностные заявления. Почти пустышки. Но, если вникнуть, можно выделить три мысли: о порче дома, об обстоятельствах порчи и о нарушении жилищных прав третьих лиц. Их сопровождают слова с неопределенным смыслом: возможно, полагаем, считают и др., указывающие на полную отстраненность подателя заявления от событий. И, тем не менее, он просит суд обязать неявного, по его мнению, ответчика восстановить функцию поврежденной коммунальной сети. К просьбе прикладывает лживый акт, полный загадок. И ни одного технического документа, вытекающего из нормативных источников, регулирующих проведение ремонта с реконструкцией общей недвижимости дома и жилищные правоотношения граждан и муниципальной власти по жилым помещениям. Каким может быть судебное решение — объяснять не надо.
Шацкий остановился и вопросительно посмотрел на коллег.
— Другая особенность этих заявлений — их прием в суде с нарушением процессуальных требований и припрятывание их в «отстойник». Когда все разумные сроки разрешения дела истекают, суд вызывает потерпевших — третьих лиц во взаимоотношениях власти и субъекта, проводившего несанкционированный капитальный ремонт, и выдвигают к ним требование — принять в свою квартиру поврежденную общую имущественную долю из квартиры виновника порчи дома. Спросите, кому это нужно? И на каком основании? Ответ на первый вопрос придет после изучения документов и обстоятельств. На второй ответ банально прост: на основании нарушения закона о суде. Вот только кто бы мог подумать, что в суде это делают, как само собой разумеющееся?! Закон о суде не является тормозом для судей.
Шацкий взял из папки печатный лист из нескольких строк, озаглавленный как судебное решение о восстановлении освещения, и зачитал его: «В иске отказать, поскольку потерпевшие не желали через ДЕЗ обращаться в суд с вышеназванным иском».
— С таким «шедевром», где мотивация стала «решением», я сталкиваюсь впервые. За подобные судебные акты квалификационная Коллегия должна отстранять судей по несоответствию.
Генерал снял очки и протер стекла. Затем снова нацепил очки на нос и продолжил:
— А что происходит, когда пострадавший просит суд затребовать от органов власти нормативные документы о состоянии частей дома после их незаконного переустройства? Суд отказывает. Судье не нужна рельная картина нарушений чиновниками действующего законодательства, а уж тем более информация, подтверждающая служебный подлог в документах, уже принятых судом за основу к вынесению решения. Пусть даже это будут фальшивки, перестановка местами квартир, инженерного оборудования, недостоверные объемы ремонта, недопустимые технологии работ, ведущие к к повреждению коммунального объекта. Манипуляции «не возбраняются». Наоборот, они даже приветствуются, поскольку рождают споры и объясняют появление дела ведомственной подсудности в суде общей юрисдикции. От непресекаемого судом, намеренного жонглирования обстоятельствами виновник порчи дома уходит в тень, и судья начинает его «искать»! Делает вид, что ищет, тянет время. А время, как вы понимаете, главный фактор для привлечения к уголовной ответственности. Но это не все. Наталкиваясь на сопротивление потерпевших от переустройства конструкций, суд идет дальше и подменяет поврежденный материальный объект коммунального назначения на его функцию или на личные предметы третьих лиц, не имеющих отношения к разрешению требований. Понимаете?
И Шацкий снова вопросительно смотрит на присутствующих. Чтобы донести свою мысль поясняет:
— Суд переставляет местами причину и следствие, отстранив, таким образом, должностных лиц от ответственности за необходимость восстановления материального объекта, предназначенного для оказания коммунальных услуг и обеспечения безопасных условий жизни граждан. Перестановка «хоронит» порчу инженерных коммуникаций. На первое место выходит необходимость потерпевших доказывать нарушение своих прав и их личные предметы. Административное дело, не имеющее спора о праве, развалено. Похищением средств, предназначенных для текущего ремонта поврежденного объекта, суд не интересуется. На свет появляется отказное судебное решение, противоречащее правилам эксплуатации коммунального оборудования, что заводит дело в тупик. Суд мотивирует вердикт «изучением» всех обстоятельств дела без упоминания о порче дома, правовых основаниях его содержания и ремонта, требования заявителя. Свою позицию и выводы объясняет «со слов потерпевших». После этого поди докажи, кто здесь врет, а кто по незнанию заблуждается.
Переждав, пока собеседники осмыслят сказанное, Шацкий продолжил:
— Вынесенное решение, по сути виртуальное, направлено на отчуждение части конструкций и инженерного оборудования дома, за которым следует уже реальное нарушение жилищных прав третьих лиц с отправлением в небытие правового механизма их восстановления. Вот, так лихо, — со сдерживаемой внутри яростью закончил генерал.
— Как видите, закона в этой схеме нет — ни закона, ни правосудия! Все происходит в понятийном мошенническом ключе. От такого правосудия люди теряют благоустроенную квартиру. С угрозой для жизни идет эксплуатация поврежденного оборудования! И люди ничего с этим поделать не могут!
Шацкий замолчал, давая возможность коллегам «переварить» информацию. Наконец, сел в кресло и сказал:
— Я привел только один вариант. Но их может быть несколько по одному объекту порчи. Сейчас меня занимает только один вопрос — на каком основании дела, не имеющие спора о праве, оказываются в судах, где без документов, определенных законом, создают видимость искового производства. Этим вопросом предстоит заняться вам, Марк Анатольевич. Кстати, у вас есть объяснение появлению в суде заявлений от граждан о порче дома?
— С этим вопросом люди идут в суд от безысходности. Муниципальная власть, жилищная инспекция бездействуют. Прокуратура не принимает заявления о преступлениях, в которых замешаны должностные лица. Остается только районный суд. Правоведы обратили внимание как вольно в подобных случаях, там обращаются с заявлениями граждан на бездействие органов власти, ответственных за состояние жилищного фонда города.
— Та-ак. — Шацкий подошел ближе к Марку — Слушаю внимательно.
— Ведомства, ведущие ЖКХ, на заинтересованность которых в защите общей недвижимости в многоквартирном доме уповает Верховный Суд, не имеют возможности контролировать реализацию своих разработок на практике. Это путем распределения полномочий поручено жилищной инспекции. Не связанные узами материального права с жильцами, органы власти и правопорядка не налаживают организационно-технический регламент на устранение повреждений в доме. Виновник порчи дома и третьи лица также не связаны материальными узами, ибо никому из них коммунальные сети и конструкции на праве частной собственности не принадлежат. Ну, повредил конструкцию, коммунальную сеть по незнанию. Случайно. Введенный в заблуждение, расплатился наличными за свою ошибку с должностным лицом. Теперь они сообщники и каждый из них будет противиться появлению на свет истины. В такой ситуации нет спора о праве, но поскольку закон повсеместно нарушается, а следов в виде нормативных актов, предусмотренных законом, не остается — «не очевиден» и надлежащий ответчик. Юридическое лицо — фактический собственник городской недвижимости в составе многоквартирного дома, наделенный правом его управления, — может изымать из квартиры собственника квадратных метров любые доли, отнесенные к общему имуществу дома. Скрытые за стенами и в перекрытии, они, то есть доли, изымаются незаметно и совершенно безопасно. Имеем идеальную картину небытия. А из ничего не рождаются иски, а уж тем более, судебные решения по ним. Принятие судами подобных дел в исковое производство с неправовой интерпретацией обстоятельств вносит беспорядок в судебную систему. Клерки, замещая материальное право на процессуальное действие субъективного характера, не соблюдают, в угоду коррупции, правила по приему заявлений, характеру дел, формату судебных решений и ломают хрупкое древо правосудия.
— Понятно, — сказал генерал. — Евгений Федорович, — обратился он к Соколову. — Наряду с появлением дел о порче жилищного фонда в судах, меня интересует роль наших коллег из прокуратуры. Сейчас там по этим вопросам полный штиль. Займитесь ими. Предлагаю сейчас вместе просмотреть несколько документов из папки Максимовых. Начнем с городской прокуратуры, куда они с завидной настойчивостью каждый год подают заявления о преступлении, которые неизменно оказываются там, где дело разрешению не подлежит, и его незаконно закрывают. Спросите, почему незаконно? Объясняю. Городская прокуратура за двенадцать лет обжалования не проверила ни одного факта неисполнения чиновниками жилищного законодательства. Обошла стороной руководство Департамента городского хозяйства и главного жилищного инспектора мегаполиса, ответственных за текущий ремонт поврежденных конструкций и инженерной инфраструктуры в многоквартирном доме. Иначе говоря, прокуратура города проглядела свою компетенцию в отношении руководителей жилищного фонда. Она же проявила «непонимание» причинно-следственных связей по делу о порче дома, переставив местами причину и следствие — поврежденный материальный объект, являющийся частью городской недвижимости и вытекающее из этих повреждений нарушение жилищных прав заявителя о преступлении. Я понятно выразился? — спросил генерал. Приняв молчание коллег за подтверждение, он продолжил. — Противоестественным поворотом обстоятельств дела, прокуратура позволила «испариться» преступлению, связанному с порчей дома и хищением средств на его текущий ремонт, вместе с чем «испарилась» и обязанность прокуратуры обеспечить законность в защите жилищного фонда от разрушения. Смещением акцентов в заявлении о преступлении, прокуратура отвела органы власти от ответственности за соучастие в порче дома, а себя — отстранила от надзора за развитием дальнейших событий. Скинула дело на периферию своего ведомства и отключилась. Вследствие неправомерных действий возникла коллизия: устранение причины повреждений городской недвижимости и устранение аварийных ситуаций в доме — обязанность, возложенная на органы власти, но подаваемая чиновниками, как восстановление нарушенных прав граждан, — стала «делом» самих граждан. Таков результат перестановок обстоятельств дела, связанного с порчей дома, производимых органом надзора за исполнением закона. Что это, если не имитация надзора?
Документов, определенных законом, местные власти на момент ремонта не составили, а часть уничтожили, и это уже второе преступление с целью сокрытия первого. А без этих документов конституционное право граждан на благоприятные условия жизни в многоквартирном доме оказалось под вопросом. Обязать органы власти выдать потерпевшим документы для защиты их нарушенных жилищных прав, как полагают законники, должен был суд. Обязан! Но не сделал этого. Очевидно, это тот случай, когда Максимовы стали не только жертвой мошенников во власти, оставшись без права на благоустроенное жилище, но и свидетелями пересмотра основных положений Конституции. Им было отказано в правосудии! Нам предстоит ответить на вопрос: почему это происходит? Кто за этим стоит? Во всяком случае, мне неизвестны распоряжения со стороны высшего руководства страны в отношении действий подобного рода. Что происходит? Уж не Иванушки ли заняли места следователей в кабинетах прокуратуры? Два, пять, десять раз заявителям о преступлении приходиться «разжевывать» им факты. И что в ответ? При неизменной сути вопроса заявителя ставят в известность: «По вновь открывшимся обстоятельствам ваше обращение направлено…». Какие такие вновь открывшиеся? Зачем, спрашивается, нужно направлять заявление о преступлении на уровень, где его не будут рассматривать?
— А вы не допускаете, что таким образом «подают сигнал» тянуть время? — подал реплику Марк. — Дабы чиновники, допустившие порчу дома и скрывающие ее, могли избежать наказания за провал программы обеспечения граждан благоустроенным жильем, за утечку средств на текущий ремонт и прочие нарушения. Ведь, что греха таить, бессловесная пересылка документов с одного уровня на другой и отсутствие контроля за разрешением дела в рамках закона, стала нормой в работе прокуратуры.
Шацкий сделал пометку в своем блокноте и взял в руки два письма.
— Вот, пожалуйста, доказательство безответственной работы. А точнее — полное ее отсутствие. Одно письмо — десятилетней давности, другое, — датированное весной текущего года. И оба одинакового содержания! Исполнители писем набили оскомину повтором одного и того же ответа заявителю преступления, заимствованного у жилищной инспекции: «Вам предлагали то, се, третье… Вы отказались». А то, что «благие» предложения противоречат закону, несут потерпевшему зло и подводят прокуратуру «под монастырь» — не задумываются. Порча дома и систем жизнеобеспечения, мошенничество с документами, оказание услуг с нарушением требований безопасности прописаны в Уголовном Кодексе. Зачем, спрашивается, «на дурачка» убеждать заявителей о преступлении обратиться к гражданскому судопроизводству? Очевидно, преступление хоронят сознательно! Все это очень странно. Это обман граждан, алогично с точки зрения закона и абсурдно с организационной точки зрения. А что скажете Вы, Марк Анатольевич, по этому поводу?
— Если коротко, ничего нет странного, — ответил Марк. — Мошенники во власти просчитали все ходы в лабиринтах управления многоквартирными домами, безысходность положения потерпевших и знают, что хищение — отчуждение общедомовой недвижимости в пользу взяткодателей — совершенно безопасно. Слишком много субъектов права, ответственных за исполнение федерального жилищного законодательства, а заинтересованных в сохранности государственных средств на поддержание жилищного фонда ни одного. В одном из своих постановлений Верховный суд разъяснил судам, что решение вопросов по общей недвижимости в многоквартирном доме — компетенция прокуратуры. Однако, после этого разъяснения ни в судах, ни в прокуратуре ничего не изменилось. Все предлагают потерпевшим оспаривать право на благоустроенное жилище, отчужденное вследствие уголовного деяния, в судах общей юрисдикции.
— Зачем? Это умопомрачение, — возмутился Шацкий.
— Тем не менее. Здесь важен не сам спор, а кто и с какой целью его провоцирует. А провоцируют чиновники. Повод всегда можно найти. Спор раскручивают искусственно для того, чтобы отодвинуть в сторону реальные проблемы социальной значимости. Универсальный способ для того чтобы отпрыгнуть от ответственности за причиненное зло. Прокуратура, как видим, этому не мешает.
— Нелепо спорить там, где нет спора, — не выдержала Эрика Карловна.
— Спор о праве — один из самых сложных вопросов в теории права, порожденный свободой и безответственностью чиновников и судей, — пояснил Марк. — С одной стороны, есть конституционное право граждан на предъявление претензий к органам власти. С другой стороны, механизм реализации этого права настолько призрачный, что реализовать свое право гражданин не может. Научный мир и общественность, казалось бы, дает вразумительные ответы на этот вопрос, но власть их не слышит.
— А кто должен заставить их услышать?
— В первую очередь, слово за высшей властью и законодателем.
— В чем камень преткновения?
— В постановке чиновниками своего права вседозволенности выше закона. В оспаривании ими верховенства закона в общественной жизни, которое они неправовыми способами с помощью суда переводят в отсутствие права у граждан предъявлять претензии к власти.
— То есть переводят конституционное право граждан в нелегитимное право?
— Получается, что так.
— Я вас понял. Поговорим по этому вопросу более обстоятельно в другой раз. А сейчас Эрика Карловна представит вас коллективу.
Марк не придал значения тому, что поговорить наедине с генералом относительно испытательного срока работы в Следственном комитете ему не удалось. Ладно. Он ведь говорил об этом с его заместителем. В конце концов, этого достаточно. Его сомнения не должны становиться предметом обсуждения.
— Возьмите документы, — сказал генерал Эрике Карловне. — Тщательно разберитесь и выясните, кто является инициатором передачи в суд общей юрисдикции дел о порче дома, имеющих уголовную юрисдикцию и несущих в своем составе аварию с оперативным регламентом устранения. В данном случае, действительно, имеет место неприкрытое противодействие федеральному жилищному законодательству по защите коммунальной недвижимости. Отдельно проверьте выделение средств Финансовым Управлением города на текущий ремонт конструкций многоквартирного фонда. Запросите у Счетной палаты сведения по объемам несанкционированного ремонта конструкций многоквартирного фонда. Поднимите в архивах адресные заявки на текущий ремонт поврежденных конструкций. Проверьте реакцию Департамента городского хозяйства на заявления граждан по этим вопросам. Заведите отдельную папку предложений для законодателей. Организационно-правовые вопросы прошу взять на себя. По проверкам должностных лиц отдельный разговор. Пока все.
— Марк Анатольевич, — обратился Шацкий к своему новому сотруднику. — Помимо профессиональных заключений о преступлении потребуется экспертное заключение правоведов из правового центра Академии наук. Будет нужна помощь — обращайтесь. Все свободны.
Эрика Карловна показала Марку его рабочий кабинет: «Обживайтесь». Она прошла к себе, чтобы еще поработать с документами в серой папке, которую ей передал Шацкий, и надолго погрузилась в историю обмана и мошенничества чиновников при переустройстве частей дома. Параллельно набрасывала вопросы для следователей отдела. Когда работа была закончена, попросила секретаря пригласить следователей через двадцать минут.
В назначенное время в ее кабинете в полном составе сидела группа специалистов, занимающихся вопросами по организационно-правовому, экономическому, строительно-техническому блоку управления городской недвижимостью и расследованию неправосудных решений.
— В отделе пополнение, — начала с сюрприза Эрика Карловна. — Знакомьтесь. Специальные расследования по особо важным делам будет вести старший следователь Казаков Марк Анатольевич. Объем работы у вас возрастает. Наряду с вопросами, находящимися в разработке, принимаем тему вынесения неправосудных решений. Первоочередные вопросы, утверждены Шацким: мотивация исков в суды общей юрисдикции, правовые основания их разрешения; исполнение ГПК по таким искам; основания к замещению надлежащих лиц ненадлежащими, перестановка квартир, изменение подсудности; схема принятия неправосудного решения, его утверждение во второй инстанции. Обратите внимание, что заявитель преступления поставил вопросы несколько шире. — Эрика Карловна передала папку, старшему следователю Соколову. — Здесь контакты с чиновниками, судом и правоохранительными органами, по которым отслеживаются скелеты мошеннических схем. Евгений Федорович, эти материалы должны быть у всех. Пока все.
***
Ключи
Следователи, занимаясь своими делами, изредка бросали взгляды на Соколова, погрузившегося в изучение документов из серой папки. Заметив интерес коллег, Евгений Федорович расслабил узел галстука, провел узловатой ладонью по волнистой шевелюре и сказал:
— Интеллектуальное мошенничество беловоротничковой мафии. Мы все не сможем одновременно смотреть одно дело. Распечатка скоро поступит в отдел. Как только разберусь с темой и выделю направления, работа станет коллективной. Идет?
Никто не возражал против такого порядка.
— Между прочим, тема мало чем отличается от того, над чем мы работаем. Скоро сами в этом убедитесь.
В комнату внесли распечатку новых документов.
— Маргарита, — позвал Евгений Федорович. — Будь добра, раздай документы, чтобы без суеты. Будем знакомиться с делом. Готовность два часа.
Рита быстро справилась с бумагами и все погрузились в их содержание. Никто не заметил, как прошли два часа. А между тем Соколов уже призывал:
— Начнем с заявления потерпевших о преступлении. На остальное сегодня не хватит времени. Не будете возражать, если говорить буду я.? Итак, заявление начинается с порчи конструкций дома. Дом сложное объемное строительно-техническое устройство, — и Евгений Федорович машинально сделал круговое движение руками, — в котором все части взаимосвязаны. Мы должны помнить об этом на протяжении всей нашей работы с делом. Особенность устройства дома — скрытый характер его частей. В основном, — скрытый, — подчеркнул он. — Все конструктивные части дома относятся к городской недвижимости и не подлежат приватизации в силу их социальной значимости. Содержание, эксплуатация и ремонт находятся в ведении специализированных организаций и под контролем органов власти. Любой вид ремонта, связанный с вмешательством в общие сети начинается с разрешения из управы и жилищной инспекции, которые знакомят граждан с условиями проведения работ. А теперь попробуйте представить внутри дома множественные пятна, — частные метры, закрывающие большую часть внутренних конструкций и их заделку инженерным оборудованием. Скрытый характер конструкций, их заделки, а также частная форма собственности на то, что примыкает к ним и образует закрытое пространство, представляют главное препятствие для проведения ремонта поврежденных частей дома. Этими обстоятельствами активно пользуются мошенники.
Как можно узнать реальное состояние скрытых частей дома, и при необходимости приступить к ремонту? Осмотреть место ремонта и места повреждений. И в этом вопросе все упирается в «ключи», с которыми можно войти в квартиру виновника порчи дома и по отдельным признакам установить характер и объем повреждений городской недвижимости во время ремонта, даже если оное тщательно скрывается. Что это за ключи? Речь идет о документах, предусмотренных законом, для и во время ремонта квартиры, пресекающих повреждения и мошеннические действия с общим имущество и предусматривающих защиту дома в случае его повреждения. Содержание документов, порядок и правила их предоставления определяет жилищное законодательство. Знать так называемые «бумажные ключи» — наша профессиональная обязанность. Перечислю их: это проект, СНиПы, разрешение на ремонт, акты на скрытые работы, смета работ, договор на их проведение, Протокол административного правонарушения, акт аварии в коммунальных сетях, акт осмотра мест повреждений, ущерб дому. Из заявления следует, что эти важные для защиты дома и прав третьих лиц на благоприятные условия жизни документы должностные лица не составили, а заменили их на один акт по смежной квартире на основании исчезновения в ней электрического освещения. С какой целью это было сделано предстоит ответить нам. На сегодня все. Но прошу подумать вот над чем. Учитывая многофункциональность перекрытия и опасный характер эксплуатации электрического оборудования, являются ли Максимовы единственными потерпевшими в этой истории. Завтра с утра продолжим обсуждение. Всем до свидания.
— Ну-с, по-о-смотрим, — насмешливо пропел Евгений Федорович, открывая утром серую папку, — какие сюрпризы преподносят жильцам многоквартирного дома охотники за легкими деньгами.
На какое-то время в помещении воцарилась полная тишина.
— Маргарита, за тобой протокол. Вноси в базу номер заявления о преступлении. Предмет заявления — повреждение городской недвижимости — двух ограждающих конструкций. Изъятие конструктивных элементов в составе перекрытия, повреждение внутридомового провода, подводящего энергоресурс к двум квартирам, хищение средств на текущий ремонт. Успела? Тогда с нового абзаца — последствия от повреждений: отсутствует верхний свет в квартире третьего лица. Авария в коммунальной электрической сети. Нарушена звукоизоляции квартир по периметру перекрытия. Создана опасная ситуация для жизни неопределенного круга лиц. Испорчен внешний вид дома. Внесла? Новый абзац. Документы, относимые к ремонту капитальных конструкций и инженерного оборудования общего назначения, предусмотренные законом, не составлены. Повреждения не устранены до настоящего времени.
— Готово — сказала Рита.
— Суть вопроса мы должны хорошо себе представлять, — напомнил еще раз Евгений Аркадьевич, — ибо в ответах из органов власти мы ее не найдем. Александр Егорович, квалифицируй дело по тезисам, которые мы внесли в компьютер.
— Порча дома — уголовно наказуемое деяние. Находится в юрисдикции прокуратуры, — ответил Саня.
— А если, нормативно-правовые акты, названные нами вчера, не были оформлены? Какой вывод из этого следует? Кто скажет?
— Сокрытие порчи дома, — ответила Ирина Аркадьевна. — Уголовное деяние.
— Прежде, чем мы перейдем к техникам сокрытия порчи дома, предлагаю назвать организационно-правовые меры, направленные на сохранение жилищного фонда и препятствующие сокрытию повреждений. Это важно для понимания первопричины создавшейся ситуации. Начнем с ремонта, затрагивающего конструкции. Он требует… — Евгений Федорович замолчал и смотрел на коллег в ожидании, кто продолжит его мысль.
— Разрешения от органов власти и согласия пользователей общего имущества, — прервал паузу Денис.
— Проекта, — поддержал ответ Саблин. — Но здесь сразу могут поставить препон в виде требования на заказ нового проекта. На самом деле, для ремонта в отдельной квартире в обязательном порядке привлекают действующий проект, исполнение которого контролируется должностными лицами, ответственными за эксплуатацию дома.
— Правовые основания дела, — спросил Соколов. — Назовите их.
— Строительный и Жилищный Кодексы, проект, СНиП, Постановления Правительства, документы ведомств, ведущих ЖКХ и имеющих прямое действие, — перечислил Денис.
— И вытекающие из них нормативно-правовые акты, которые мы еще вчера внесли в компьютер, — подсказала Маргарита.
— Что еще? — Ирина Аркадьевна.
— Безусловно, надзор за развитием событий со стороны жилищной инспекции — подключение ею МВК к соблюдению проекта и составлению актов на скрытые работы, вызов фигурантов порчи дома на комиссию, выдача им предписаний с целью обеспечить допуск в квартиру авариной службы и не препятствовать выполнению восстановительных работ специализированной службой города. При необходимости — штрафы и Представление о порче дома в прокуратуру, — назвала Ирина Аркадьевна.
— И что этому помешало?
— Отношения с управой, которая пошла на нарушение закона о переустройстве жилых помещений и стала принуждать Максимовых принять поврежденную часть силового провода из квартиры верхнего уровня на потолок своей квартиры.
— Как квалифицируете неформальные отношения по объекту, находящемуся под защитой закона?
— Сговор, — откликнулся на вопрос Денис.
— А негласное указание из управы о перестановке общей имущественной доли из одной квартиры в другую?
— Превышение должностных полномочий, — ответила Рита, не отрываясь от клавиатуры компьютера.
— Ты успеваешь вносить вопросы и ответы в Протокол? — спросил ее Соколов. Девушка утвердительно кивнула. — Итак, мы назвали базовые требования для работ любого вида с общим имущество дома. Их начало и конец. Все, что должны знать жильцы и должностные лица. Но тут-то и начинается активизация мошенников. И, как мне кажется, пренебрежение к закону — первопричина неправовой ситуации и отсутствия ключей к ее разрешению. Однако, — неожиданно предложил Соколов, — поработайте самостоятельно.
Следователи перезагрузили компьютеры и сконцентрировали внимание каждый на своем задании. В тишине прошло не более получаса.
— Я не случайно упомянул о ключах разрешения проблемы, — вдруг задумчиво произнес Евгений Федорович. — Давайте вместе свободно и раскованно поразмыслим о них.
Все внимательно смотрели на старшего следователя, стараясь понять, что тот имеет в виду.
— Да-да. Не случайно. Эта мысль не оставляет меня. В каждом деле есть путеводная ниточка, позволяющая размотать весь клубок, каким бы большим и запутанным он ни был. За какую потянем мы?
— Путеводных нитей в деле, которое вы доложили, много, — ответил ему Марк. — И чтобы не запутаться в них, предлагаю придерживаться нормативных требований по ремонту, эксплуатации и содержанию общего имущества многоквартирного дома. Шаг за шагом следить за их исполнением в соответствии с жилищным законодательством.
— Идет, — согласно кивнул Соколов. — С чего-то надо начинать. Кто смелый и готов назвать конкретные документы?
— Если не возражаете, могу я, — предложил Саня. — Возможно, скажу не все. Например, нет смысла повторять то, что вчера занесли в компьютер. Важно другое: наша позиция по поводу неисполнения субъектами права нормативных требований жилищного законодательства.
— Приступай, — поддержал его улыбкой старший следователь.
Саня выбрал точку опоры в пространстве и, сощурив глаза, стал говорить:
— Главный документ — проект застройки, а также строительные СНиП по каждому элементу заделки перекрытия, в том числе электромонтажные, где детализированы работы и указан акт их приемки. Межведомственные приказы по содержанию и ремонту инженерного оборудования в ЖКХ, имеющих прямое действие. Правовое определение нежилых помещений. Условия признания их таковыми. Порядок проведения капитального ремонта, о котором мы вчера упоминали. Нормативные требования по эксплуатации жилищного фонда. Стандарты управления многоквартирными домами. Старый и новый Жилищный, а также Градостроительный Кодексы. На мой взгляд, требования к составлению актов о состоянии дома и его частей во время ремонта и эксплуатации, вытекающие из этих документов или, как вы их называете, «ключей», позволяют вскрыть каждую каверзу должностных лиц в деле Максимовых — да и в любом другом — тоже.
— А зачем применять старый Жилищный Кодекс? — поинтересовался Денис.
— Затем, что старый Кодекс имеет обратную силу в отношении порядка управления общим имуществом в доме, — и Саня назвал соответствующий закон. — (Служебные акты, как-то: акт аварии, протокол осмотра , Предписание на исполнение чего-либо и др, вытекающие их нормативных документов и требующих дальнейших административных решений , я называю нормативными по имени прародителя и считаю ключами к потайной шкатулке мошенников.
— Кто сейчас держит ключи? — поставил новый вопрос Соколов.
— И тогда, и сейчас контролировать исполнение нормативных актов и оформлять факты их неисполнения обязаны обслуживающая организация, управа, жилищная инспекция, Департамент городского хозяйства, — ответил Марк. — Гражданам не важно, кто и когда это сделает. Важно, чтобы ключи были на месте.
— Кто в первую очередь? Уточните.
— Тот, кто дает разрешение на переустройство или ведет надзор за состоянием жилищного фонда и получил жалобу о нарушении жилищных прав при оказании коммунальных услуг. Таким образом, очередность в этом вопросе не главное.
— Я ведь не просто так задал этот вопрос, — пояснил Соколов. — Жилищные компании периодически меняются.
— В том-то и дело. И, как правило, они не оставляют следов порчи дома в виде учетных документов. Чтобы этого не происходило, каждое ведомство называет ответственное лицо за исполнение своего нормативного документа. В нашем случае за исполнение нормативных требований по эксплуатации многоквартирного дома несет ответственность заместитель мэра и главный жилищный инспектор, — пояснил Марк.
— Александр Егорович! Ты видел на эксплуатационных участках журнал учета аварий в коммунальной системе строгой ответственности со всеми атрибутами: подписи, печати, контрольные проверки? — спросил Соколов.
— В таком формате — не видел. Даже текущий журнал диспетчер показывает с большой неохотой, ссылаясь на что угодно, лишь бы не допустить до учета постороннего человека. Но вся соль в том, что посторонних здесь не бывает. Тогда, почему? Журнал — показатель работы. Как правило, сведения, связанные с обязанностями обслуживающей компании, но затрагивающие полномочия управы, диспетчер в свой журнал не вносит.
— Мотивация?
— Указание сверху. Воля высшего должностного лица. В данном случае — управы.
— Гм, — с придыханием произнес Евгений Федорович. — Проявились первые подозреваемые в порче конструкций, они же отвечающие за исполнение правил по эксплуатации дома, учет несанкционированных работ, вызов аварийной службы и оформление актов по аварийным случаям. Как вы все понимаете, речь идет об обслуживающей компании. Идем дальше. Последствия неисполнения нормативных актов? Кто?
— На тот вопрос, предлагаем ответить вам, Евгений Федорович, — улыбнулся Денис.
— Пусть будет так, — серьезно ответил Соколов. — Последствия от неисполнения нормативных документов непредсказуемы по объему и характеру. Кроме порчи жилищного фонда, это — длящиеся во времени аварии в коммунальной сети, отчуждение частей городской недвижимости, нарушение жилищных прав третьих лиц, опасность проживания в доме, хищение средств на восстановление по сговору с жильцом, затеявшим ремонт, невозможность в установленном порядке востребования средств на ремонт из бюджета города. И тому подобное. Нам придется постоянно сталкиваться с этими вопросами. За ними стоят конкретные руководители, ответственные за состояние вверенной им в управление городской недвижимости и поставленные в известность о порче дома и коммунальной сети, но не принявшие мер к защите предмета своего управления и нарушенных жилищных прав граждан на коммунальные услуги, к обеспечению безопасного проживания в доме, — дополнил Марк.
— Как я понимаю, — ввернул реплику Денис, — у черты уголовной ответственности проявились фигуры из жилищной инспекции и управы?
— Логично мыслишь, — отреагировал Соколов. — И заметьте, я назвал еще не все последствия. Многие из них имеют отсроченное проявление.
— А сами управленцы знают о последствиях нарушения им нормативных требований? — задал провокационный вопрос Денис.
— Обязаны знать, если они специалисты-строители.
— Но если бы там действительно были такие, — отозвался Марк, — курс на сокрытие порчи дома и ее последствий путем вовлечения в дело федеральных судей вряд ли бы прошел.
— Мотив сокрытия?
— Остался прежним. Присвоение средств на текущий ремонт дома.
— Итак, рабочие версии и ниточки для их раскрутки у нас есть, — подытожил разговор Евгений Федорович. — Приступаем к самостоятельному анализу. Но сначала неплохо бы выпить чашечку горячего чая.
Рита занялась посудой и печеньем, Денис заваркой. Саня был на подхвате. Когда с чаепитием было покончено, Евгений Федорович высказал новое пожелание:
— Вот, что я тут подумал после чашечки бодрящего напитка. Все, что мы с вами сейчас проговорили, — толково. Но нам будут нужны доказательства отсутствия записей в журналах аварий на эксплуатационных участках ЖКХ. Сами журналы могут и быть. А вот есть ли записи в них — под вопросом. Отсюда что? — Он лукаво смотрел на следователей. — Правильно. Необходимо подкрепить нашу теорию сведениями с участков. Так что, дорогие мои коллеги, вам придется там побывать. Эту практику, как мне известно, уже прошел Саблин. Он и расскажет нам сейчас, как, не теряя много времени, можно получить нужную информацию. Что скажете Александр?
— Ничего особенного не скажу. Просите у диспетчера участка журнал аварий в коммунальной сети. Это отдельный журнал. Его периодически обязан проверить главный инженер дирекции и инженер управляющей компании. Чтобы вам отказать, там могут сослаться на начальника участка, на главного инженера, на архив. Причин назовут много. Но отсутствие на столе диспетчера журнала учета аварий — уже нарушение. Затем важно установить, своевременно ли, день в день, при получении заявления от жильцов о перебоях с коммунальными услугами, вносят записи в журнал аварий. Просрочку даты вам могут объяснить тем, что заявитель не может четко определить причину отказа оборудования, назвать характер и место повреждений в системе. Поэтому запись сделали после выхода на место специалиста. Если специалиста отправили на место аварии спустя сутки — уже нарушение. Регламент на выход — три часа. Далее следует обратить внимание на то, что вносят в журнал аварий: причину или следствие? Кто вносит? Что и как специалисты подтверждают? Как устраняют аварию? Вызывают аварийную службу или действуют самостоятельно, соединяя концы оплавленного провода? Кто и как закрывает запись об аварии в журнале? Это обязан сделать главный инженер ДЕЗ. Как часто он проверяет журнал? Обязан каждый месяц. Все эти моменты мы отражаем в Протоколе. Шаблон Протокола лучше подготовить заранее. И, на всякий случай, нужно иметь Постановление на проверку документов. Записи в журнале диспетчерской службы перепроверяем в документах офиса — отделе главного инженера. Предлагаю распределить участки. Сбережем время без ущерба для качества анализа управления многоквартирными домами.
— Брать служебную машину не возбраняется, — напутствовал Соколов.
***
Лакмусовые бумажки
— Как идет проверка журналов учета аварий на эксплуатационных участках? — поинтересовался Соколов, когда следователи вернулись с обхода потенциальных мест сокрытия информации.
— Материал собрали. Еще пара дней, и отчитаемся, — ответил Саня.
— Хорошо. А сейчас, с ясной головой, я хотел бы вернуться к вопросу о техниках сокрытия порчи дома и услышать ваше мнение о реакции управляющих домом при поступлении сигналов об отказе в работе внутридомовой коммунальной инфраструктуры. Для этого возьмите акт от 24 августа по квартире Максимовых, выдаваемый как нормативный документ в исполнении дирекции инженерных сетей округа «G».
Следователи нашли в папках копию акта и Соколов, убедившись в готовности коллег к обсуждению, на правах старшего заговорил:
— Первое, что бросается в глаза? — и «папочка», как ласково звали коллеги Евгения Федоровича, хотя различия по возрасту были не так существенны, ищет взглядом того, кто готов продолжить его мысль.
Готовность выражает Ирина Аркадьевна:
— Акт не официальный, не нормативный. Иначе говоря, обманка.
— В составе комиссии нет технического кворума, — подхватывает Маргарита, одновременно занося свой ответ в компьютерную базу. — В составлении акта не участвует главный инженер дирекции, а должен, поскольку он — ответственный за состояние конструкций, работу электрохозяйства, составление и закрытие акта аварии в электрической сети.
— Составители акта изменили определенную инструкцией форму отражения фактов порчи дома. У работников эксплуатационного участка ДЕЗ для таких случаев есть два журнала строгой отчетности: журнал повреждения конструкций и журнал аварий в сети. Их не заполнили. Не пригласили участкового или жилищного инспектора, с которыми начальник участка или главный инженер ДЕЗ обязаны были составить Протокол административного правонарушения, — дополнил Саня.
— Назовите последствия?
— «Радужные», — вставил Денис. — Неисполнением нормативных документов управленцы убили двух зайцев. Одного на жаркое от «благодарного» жильца за сокрытие порчи дома. Второго — для отчета, если кто поинтересуется о причине отсутствия каких-либо работ с конструкциями в доме.
— Денис, — строго окликнул Соколов. — Настройся на серьезный лад. Рита ведет Протокол, и лишние слова могут сбить с толку.
— Извините. Но я продолжу. Акт по квартире Максимовых, который мы смотрим, не соответствует проекту установки электрооборудования на плите перекрытия и фальсифицирует формы собственности. А липовые акты не имеют юридической силы. Последнее обстоятельство является служебным подлогом.
— Какая реакция на акт со стороны управы жилищной инспекции?
— Фактически никакой, — отметил Марк. — Если не считать, что специалист окружной жилищной инспекции тактично поправила управу путем коррекции места аварии в сети в соответствии с проектом. Но официально инспекция не потребовала от управы составить нормативно-правовой акт аварии и не составила его сама. И в этой связи можно сделать два вывода. Первый — жилищная инспекция пошла по тому же пути, что и управа, — на сокрытие порчи дома. Второй — имеет место удлинение должностной цепочки правонарушений, что указывает на сговор чиновников.
— В итоге — групповое преступное деяние, — эхом отозвался Денис.
— Неплохо, — резюмировал Евгений Федорович. — Поехали дальше. Кто там составитель акта по квартире потерпевшего — третьего лица?
— Работники эксплуатационного участка, — подсказал Денис. — Из заявления следует, что они же — соучастники порчи дома. И, естественно, лица, заинтересованные в сокрытии преступления. Для весомости к подписи акта притянули, не подозревающего подвоха, Максимова.
— Злоупотребление доверием. Мошенничество, — закончила за Дениса предложение Рита.
— Еще есть противоречия с законом?
— Да, — отозвался Саблин. — Отношу к ним перестановку поврежденной линии постоянного напряжения с плиты перекрытия в нейтральное место — в толщу бетона, — что позволяет манипулировать порядком проведения ее ремонта. Мошенничество.
— Еще? Ирина Аркадьевна, прошу.
— В акт по квартире Максимовых внесены сведения по настилу ламината в квартире верхнего уровня. Информация не по адресу акта? Полагаю скрытый умысел. Появляется возможность переквалифицировать проблему порчи дома в косметический ремонт квартиры верхнего уровня и свести последствия этого ремонта к минимуму. Пропадает всякая ответственность со стороны управы и необходимость ее вмешательства в процесс ремонта квартиры Татика.
— Настил ламината, — продолжил мысль коллеги Марк, — личное дело жильцов и может быть предметом судебного спора между соседями, чего так хотел и что так провоцировал главы управы. Очевидность намерений вытекает из его писем к Максимовым. Ламинат как причина порчи коммунальных сетей и нарушения прав граждан — абсурд. Тем не менее. Что касается надзора, то ламинат — ниточка к коррупционной статье 13 в законе о переустройстве помещений. У жилищной инспекции «пропадает» необходимость привлечения МВК и защиты коммунальных сетей. Ламинат — повод отвлечь от событий несанкционированного капитального ремонта в квартире верхнего уровня Татика и коллективной порчи дома.
— Акт по квартире Максимовых при отсутствии Протокола правонарушения по месту ремонта, — квартира уровнем выше, — свидетельствует о перестановке местами причинно-следственных связей преступных деяний, — отбила на клавиатуре очередную порцию информации Рита. — Мошенничество.
— Соединение в одном акте сведений по двум разным квартирам с указанием ложных сведений по объему и характеру строительных работ и месту залегания поврежденного электропровода закладывает основание для конфликта между соседями. А отсутствие Протокола правонарушений по квартире виновника порчи конструкций указывает на сговор с должностными лицами по изъятию коммунального имущества в его пользу, что квалифицируется как преступное деяние, — внес свою лепту Соколов.
Кто еще?
— Факт повреждения осветительного провода и отсутствие света в квартире пользователя этого провода не подкреплены обязательным актом аварии во внутридомовой электросети квартиры уровнем выше, как того требуют правила по ведению электрохозяйства в ЖКХ, — подсказывает Александр. — В части принятия мер — нет сведений о вызове аварийной службы и указания о сообщении факта повреждения электросети в энергосбытовую организацию. Неисполнение договорных обязательств.
— Следовательно?
— Акт по квартире Максимовых провокационный, — заключил Марк. — И не может служить правовым основанием для принятия решений, в том числе судебных.
— Чем комиссия мотивировала проверку квартиры Максимовых?
— В акте не указано, — отозвалась Рита.
— Кроме исчезновения освещения в квартире Максимовых, какие еще есть сведения по ремонту квартиры уровнем выше?
— Только настил ламината в неофициальном акте по чужой квартире.
— Александр, что скажешь?
— Провод, подводящий энергоресурс к квартире Максимовых уровнем ниже, не соприкасается с ламинатом. Между ними «подушка» безопасности. Внесение в акт по квартире Максимовых сведений о настиле ламината в чужой квартире рассматриваю как повод для спора о причине повреждения внутридомового электрического провода.
— Методы работы на перекрытии?
— Нигде не показаны.
— Еще что усматриваете?
— Отсутствие каких-либо мер к виновнику событий, — отметил Денис. — Например, вызова на Межведомственную комиссию, на возмещение ущерба. Он же должен нести материальную ответственность за порчу дома. И хозяйствующий субъект обязательно отражает этот аспект в актах. А здесь, — ничего.
— Большой промежуток времени — полтора месяца — между подачей заявления Максимовых и составлением акта, — дополнила Ирина Аркадьевна.
— Чем мотивировали?
— Ответ есть в заявлении от потерпевших. Задержку в составлении акта им объяснили отсутствием специалистов по причине заключения управой договора на привлечение новой обслуживающей компании.
— Причем здесь это? Причина надумана. Обман потерпевших, — возмутился Саня.
— Обман — да. Но обратите внимание на указание субъекта, отвечающего за несанкционированный ремонт конструкций в доме, коим является управа.
— Мотив составления фальсифицированного акта и лжи, которая из него вытекает?— выдал новый вопрос Соколов.
— Предполагаю,— сказала Ирина Аркадьевна, — что при смене обслуживающей компании чиновники из управы решили «сорвать куш». Сознательно не составили нормативные документы по квартире Татика, что позволяло им скрыть порчу дома и хищение средств на текущий ремонт.
— Маргарита, внесите в компьютер следующее: заявление Максимовых о несанкционированной реконструкции перекрытия и лоджии с уничтожением внутреннего состава заделки перекрытия и повреждением внутридомового электрического провода управа округа «G» не рассматривала. Нормативно-правовые документы на реконструкцию общих частей дома не составляла, и их изменение после ремонта не отражала. Действующий проект и заключения специалистов не учитывала. Меры к ликвидации аварии во внутридомовой сети не принимала. Формальным основанием правонарушений является неофициальный акт по квартире потерпевших, наполненный лживыми сведениями. Мотивация бездействия вытекает из скрытого характера повреждений, за которым стоит хищение средств на текущий ремонт, официально не востребованных с виновника порчи дома. До сих пор эксплуатация дома ведется в аварийном режиме. Пока так, кратко об обстоятельствах по делу, — заключил Соколов. — А теперь делаем перерыв на пятнадцать минут.
Сотрудники дружно устремились в зал релаксации потянуть спину, размять мышцы и связки. В назначенное время все были на своих местах.
— Смотрим следующий акт, составленный управой по просьбе Максимовых подтвердить порчу их личного имущества во время технических проверок квартиры. К вызову приложен список повреждений. Готовы? Какие будут мнения?
— В акте нет сведений о повреждениях согласно приложенному списку, — взяла слова Рита. — В акте дается описание общего состояния помещений с упором на личное имущество и состояние внутриквартирной электропроводки. Уже одно это обстоятельство свидетельствует, что вход должностных лиц в квартиру Максимовых произошел с незаявленными целями. Усматриваю злоупотребление доверием. Содержание акта не имеет привязки к жилищным правоотношениям, регулируемым нормативными актами по содержанию жилых помещений.
— Следовательно?
— Данный акт — пустышка для защиты нарушенных прав, — заключила Рита. — Не акт, а лакмусовая бумажка на правовое невежество. Кто и с какой целью инициировал перестановку поврежденных при не обоснованных проверках квартиры личных вещей Максимовых на общее описание состояния их квартиры? Зачем причинение вреда личным вещам заменили на обвинение Максимовых в несуществующем нарушении вторичной разводки электрических проводов и установке выключателей? Это же служебный подлог.
— Умысел?
— Сокрытие порчи внутридомового электрооборудования на перекрытии уровнем выше, являющегося частью городской недвижимости.
— Что еще?
Ответы не заставили себя ждать. Следователи отвечали кратко и по существу:
— Акт не заверен печатью. Не имеет юридической силы. Не подлежит применению, не является основанием в принятии решений.
— Какие последствия дает применение этого акта?
— В руках мошенников он позволяет кардинально изменить правовой статус потерпевших. Скрывает виновных. Выводит их из-под ответственности. Злоупотребление полномочиями, — называли следователи.
— Рита, вноси заключительное предложение. Содержание акта, составленного по просьбе Максимовых подтвердить порчу их личного имущества при технических проверках квартиры без надлежащей документации, неадекватно цели вызова комиссии. Вход в квартиру совершен со скрытым умыслом сбора сведений по личному имуществу заявителя и его оговора. Акт не имеет юридической силы. Для принятия решений, в том числе судебных, акт не пригоден.
Смотрим еще один акт технической проверки квартиры Максимовых с участием управы жилищной инспекции и префектуры. Саблин, формулируйте вопросы по тексту акта и дайте на них ответы. Мы вас слушаем.
Саня подвинул акт поближе и выпрямил спину.
— Конкретный предмет технической проверки? Не указан. Мотивация на вход в квартиру? Убедиться в отсутствии электрического освещения в квартире. Это объяснение не вызывает у собственника мысли отказать. В сравнении с фактическим содержанием акта усматриваю в этом обман и злоупотребление доверием. Кто в составе комиссии? Только функционеры из организаций, действия которых обжалуются. Люди, заинтересованные в чести мундира. При отсутствии технической документации и независимых технических специалистов МВК, проверка жалобы заявителя о порче дома такими комиссиями — фикция.
— Достаточно, — сказал Соколов. — Дальше Ирина Аркадьевна. Вопрос-ответ.
— Что в акте? — Хаос. Сведения по предметам частной собственности вперемешку с общедомовым инженерным оборудованием, не имеющим отношения к порче дома. Превышение должностных полномочий. Связаны ли сведения в акте с порчей конструкции перекрытия? — Нет. Повреждение электропроводки связано с журналом аварий? — Нет. Прописано требование — составить акт аварии во внутридомовой сети? — Нет. В акте есть требование провести обследование перекрытия уровнем выше? — Нет. Правовой аспект содержания акта? — Отсутствует. Чем заменили? — Информации нет.
— Спасибо. Кто сделает вывод? — спросил Евгений Федорович. — Денис.
— Внесение в акт ложной информации по предметам, не имеющим отношения к жалобе заявителя и без ссылки на нормативные источники, — мошенничество, — ответил тот.
— Рита, внесите в Протокол дополнение по выводу Дениса: использование квартиры третьего лица для закрытия жалобы о порче дома на основании подмены форм собственности — превышение должностных полномочий.
— Сколько можно проверять отсутствие освещения, если ничего не делается в целях ремонта электрической сети по месту ее порчи, — выпустила пар Ирина Аркадьевна. — Я тоже придерживаюсь вывода — мошенничество.
— Кто еще хочет что-то добавить? — спросил Соколов.
— Умышленный оговор потерпевших путем внесения в акт ложной информации о состоянии перекрытия в квартире верхнего уровня, — дополнила Рита.
— Александр Егорович, что осталось за кадром по технической части?
— В акт внесены недостоверные сведения по действующему проекту электроустановок в квартире потерпевшего. Схемы, о которых упоминают проверяющие, предусмотрены только для общих линий постоянного напряжения. Следовательно, комиссия произвела замену видов проводов с изменением их функций. Усматриваю в этом мошенничество. Внесены недостоверные сведения по внутриквартирным осветительным установкам. Собственник вправе устанавливать электроприборы по своему усмотрению и целесообразности. Перестановка местами форм собственности недопустима. Члены комиссии злоупотребляли должностными полномочиями. Проект ОЭО комиссия не использовала. Санкции главного инженера на проверку квартиры нет. Квартира потерпевших третьих лиц не дает нужных сведений для составления сметы восстановительных работ по месту порчи конструкций. Техническая проверка надумана.
— А какие у вас мысли по отсутствию в деле навигатора места проверки квартир? — задал Саблину вопрос Евгений Федорович.
— Проект и СНиПы — вот главные навигаторы по состоянию конструкций многоквартирного дома. Комиссия их не использовала. Усматриваю умысел на сокрытие порчи дома.
— Кто еще хочет что-то добавить? Ирина Аркадьевна?
— Да. У меня по организационно-правовым основаниям возникает несколько вопросов. Так, в акте нет данных о проверке состояния доли общего имущества потерпевших на перекрытия их квартиры. Есть только упоминание, что в квартире Максимовых полы ремонту не подвергались. Этим комиссия подтверждает, что явилась с проверкой не по адресу. У чиновников был скрытый умысел явиться в квартиру Максимовым. С какими целями? Разъяснение дает настоящий акт, а вернее его следующая строка: «В холле Максимовых самовольно изменена схема электропитания». Саблин пояснил техническую абсурдность этой записи. Следовательно, умысел прихода комиссии, действительно, в сокрытии порчи дома, хищений средств и оговоре заявителя.
— Вторичные электрические цепи, так называемая внутриквартирная электропроводка, не включены законом в норматив технических проверок, — дополнил Саня. — Следовательно, комиссия неправомерно распространяет технические требования для общих линий на осветительные приборы граждан.
— Можете сказать зачем? — поинтересовался Соколов.
— Полагаю, у комиссии следующая логика. Специалисты, а на самом деле в комиссии таковых не было, «провели рассмотрение» жалобы и не установили порчи дома и общего инженерного оборудования. Но «установили» у заявителя повреждение его личной собственности — «повреждение внутриквартирной электропроводки». Следовательно, заявитель жалобы «ошибся». А это уже повод снять жалобу с контроля. Так и сделают. Результат — освобождение мошенников от наказания.
— Какой бы компетенцией ни обладали члены комиссии, — добавила Ирина Аркадьевна, — организаторами проверки изначально было задумано собрать в квартире Максимовых информацию по материальному признаку предметов, а затем, к оправданию преступного бездействия чиновников, поменять местами формы собственности — поврежденное общее имущество дома на личное имущество заявителя. Акт префектуры мифический по отношению к реальности. Его изготовили с умыслом — скрыть истину и ввести в заблуждение всех, кто будет этот акт читать. Акт — часть мошеннической схемы по отчуждению у граждан благоустроенных квартир.
— Маргарита, ты успеваешь за мыслями Ирины Аркадьевны? Сколько раз проверяли квартиру заявителя о преступлении на текущий момент?
— Из документов следует, что восемь раз, — отзывается Рита и перечисляет, кто и когда это делал, отбивая свои слова на клавиатуре. — Однако, официальных заключений от проверяющих субъектов всего четыре и они — в пользу Максимовых. Ссылок на нарушение ими нормативных требований нет ни в одном акте. Но, несмотря на это, есть давление на них, в чем усматриваю злоупотребление должностными полномочиями.
— Интересный поворот, — заметил Евгений Федорович.
— Чем?
— Факт порчи конструкций установлен и подтвержден официально жилищной инспекции, обслуживающей организацией, независимой экспертизой. Виновник порчи городской недвижимости известен. А нормативных актов, вытекающих из Правил содержания дома и имеющих функцию допустимых доказательств по делу о порчи дома — нет! Составление доказательств при длящемся правонарушении закреплено законодательно и не имеет срока давности, но до сего времени они не составлены, а периодически замещаются лживыми актами по квартире заявителя преступления, делая его квартиру «громоотводом», а самого заявителя — «стрелочником», — пояснил Марк. — Можно сказать и по-другому. Главная интрига схемы сокрытия порчи дома, хищения материальных средств и ухода от ответственности заключается в перестановке местами квартиры виновника порчи дома на квартиру потерпевшего — третьего лица в деле. Ведь каждая из них имеет доли общего имущества. Очевидно, что никто по вертикали не будет разбираться в шулерских приемах чиновников с перестановками квартир и общих долей собственности. Не будет вникать в «юридические» тонкости составленных актов, а чисто формально согласятся с выводами муниципальных «специалистов». В правоохранительных органах дело перейдет в категорию «висяк». Его спишут. Максимовы обречены на беззаконие. Мошенники избегают наказания.
Соколов взглянул на часы.
— Итак, мы все вместе сошлись на выводе, что основной метод работы по делу Максимовых — обман, мошенничество и превышение полномочий. Александр Егорович, прими к сведению, что именно тебе придется докладывать Шацкому о теневых схемах отчуждения общих имущественных долей в доме. На сегодня все. Дальше по индивидуальным планам. На следующей неделе смотрим Протокол жилищной инспекции.
***
Светлый день Сани
Марк затормозил машину у комплекса зданий под названием «Институт Энергобезопасности и Энергосбережения», возвышающегося над зеленым конусом лесопарка. Припарковал ее в ряду стоящих автомобилей, и они с Саней спортивным шагом пошли в направлении входа. Аллея кончилась. Открылся вид на большой цветник у центрального входа в здание.
Друзья с вечера составили перечень вопросов к ученым, разрабатывающим межотраслевые технические правила по эксплуатации электроустановок потребителей, а еще раньше отправили электронный запрос для официального ответа. Визит был согласован.
— Присядем, — предложил Марк, указывая на скамью у цветника. — Мы пришли несколько раньше назначенного времени.
— А зачем ты решил ехать за Правилами по эксплуатации электроустановок именно сюда? В технической библиотеке и соответствующем книжном магазине эти Правила стоят на полке.
— Видишь ли. Этот институт является ведущим в разработке межотраслевых правил по эксплуатации электрических сетей. По его Правилам работают все электрохозяйства и система Государственного Энергонадзора. Выпускаемые им документы не позволяют иных толкований вопросов, связанных с энергетикой. Меня заинтриговала настойчивость Максимовой запросить через суд технические требования этой организации по надзору за содержанием электрических сетей в контексте положений Основного закона. Как ты знаешь, там в одной из статей указано, что межотраслевые разработки по вопросам ЖКХ имеют прямое действие. Хочу убедиться в том, что суд несправедливо отказал в их запросе, требуя подкрепить его доказательствами по устранению аварийных ситуаций в доме. А что может быть убедительней заключений ученых, десятилетиями работающих над вопросами энергетики. И для Шацкого это весомый аргумент на продвижение наших предложений в Думе.
Саня взглянул на часы: «Пора!»
Они прошли контроль и поднялись на четвертый этаж в кабинет начальника Управления Государственного энергетического надзора. Навстречу им поднялся высокий светловолосый мужчина с небольшой бородкой. Голубые глаза, открытый взгляд. Поздоровались.
— Петр Васильевич, — представился хозяин кабинета.— Садитесь и задавайте интересующие вас вопросы.
Марк подал собеседнику копию рабочего плана электросети на перекрытии многоквартирного дома и фотографию стены со шнурковым выключателем и обычным заводским выключателем скрытого провода.
— Разъясните,пожалуйста, как вы разделите эти части электроустановок?
Петр Васильевич повернул рабочий план лицом к гостям и сказал:
— На чертеже показана токоведущая часть электроустановки, находящаяся под постоянным рабочим напряжением. Что касается фотографий — на них части сети с включаемым и выключаемым напряжением. По-иному — элементы вторичной разводки сети.
— Что на основании данной схемы вы можете сказать про установку основного провода, подводящего энергоресурс к квартирам?
— Электропроводка выполнена путем монтажных работ после установки каркаса здания. Место ее монтажа — плита перекрытия.
— Вопрос вызван утверждением оппонентов, что провод замоноличен и не сменяем, — пояснил Марк.
— Помилуйте. Какой абсурд! На данном чертеже токоведущие части не замоноличены. Кроме того, по общему правилу электропроводка в жилом помещении выполняется разными способами, но в любом случае — сменяема. Замоноличенная несменяемая электропроводка допускается в зданиях со строительными конструкциями, выполненными из негорючих материалов. По серии панелей, использованных при застройке дома, обратите внимание на код в чертеже — заделка строительных конструкций жилого дома не отвечает этим требованиям. Применение несменяемой замоноличенной прокладки проводов в панелях стен, перегородок и перекрытий, выполненной при их изготовлении на заводах стройиндустрии или выполняемой при монтаже жилых зданий, не допускается. Я вам приготовил официальный ответ на ваши вопросы, в том числе о замоноличенности и сменяемости электропроводок. — Петр Васильевич пододвинул Марку файл с документом. — Вот возьмите.
— Спасибо. Еще вопрос. На кого распространяются требования Правил технической эксплуатации электропроводок потребителей?
— Я так понимаю, что вопрос поднимается вами в связи с приватизацией квартир и изменением форм управления многоквартирными домами? — спросил ученый. Марк утвердительно кивнул.
— Требования Правил технической эксплуатации распространяются на организации независимо от форм собственности и организационно-правовых особенностей предпринимательства, — разъяснил Петр Васильевич.
— А какие-то особенности диспетчерского управления у потребителя электрической энергии есть?
— Нет. Организация диспетчерского управления у потребителя осуществляется в соответствии с требованиями действующих правил, при этом потребители, включенные в реестр энергоснабжающих организаций, осуществляют свою деятельность в соответствии с правилами технической эксплуатации станций и электрических сетей.
— Какие обязанности возлагаются на ответственного за состояние электросети в доме?
— В обязанности ответственного входит ведение документации по вопросам эксплуатации электроустановок; обучение, инструктирование, проверка знаний и допуска персонала к работе; контроль за безопасным проведением всех видов работ с оборудованием и сетями; организация оперативного обслуживания электроустановок и ликвидация аварийных ситуаций; проверка соответствия схем электроснабжения фактическим эксплуатационным показателям не реже одного раза в год. Все это и многое другое расписано в должностной инструкции и утверждается вышестоящим руководством.
— Необходимо сменить электропроводку ввиду ее повреждения во время ремонта. Какие способы следует применить, чтобы не нарушать права третьих лиц?
Петр Васильевич подошел к книжному шкафу и взял справочник по установке электропроводок. Открыл закладку.
— Здесь указано несколько способов выполнения сменяемых электропроводок. Скрытая, проложенная внутри конструктивных элементов зданий: в стенах полах, фундаментах, перекрытиях, а также по перекрытиям в подготовке пола, как например, на вашей схеме. Непосредственно под съемным полом, в замоноличенных трубах. Во всех случаях провода легко заменить в случае аварийной ситуации.
— Понятно, — ответил Марк. — Как раз следующий вопрос касается авариной ситуации в общей системе энергообеспечения квартир. Что регулирует восстановление поврежденной коммунальной электросети?
— Наши документы прямого действия: Приказ Министра энергетики, Инструкция по устранению аварийных случаев и СниП монтажа электропроводок. Энергоснабжение — опасная деятельность по многим параметрам. Поэтому наши документы носят межведомственный характер. Их применение повсеместно и обязательно. В том числе и в ЖКХ, Они утверждены соответствующими Министерствами и подписаны их руководителями. Форма собственности значения не имеет. В подборке вы найдете рабочие Инструкции и технические условия по монтажу электропроводок для разных ситуаций. Допускаю, что они могут вам пригодиться.
— Спасибо. На кого договор энергоснабжения возлагает обязанность по содержанию и эксплуатации сетей, приборов и оборудования?
— Технические функции и безопасность по содержанию электрических сетей обязан обеспечивать абонент. В жилищно-коммунальном комплексе эта обязанность возложена на обслуживающую компанию. Она же следит за соблюдением установленного режима потребления энергии и немедленно сообщает энергоснабжающей организации об авариях, неисправностях приборов учета и иных нарушениях. Когда абонентом по договору выступает частное лицо, использующее энергию для бытового потребления, надлежащее техническое состояние и безопасность сетей возлагается на энергообслуживающую организацию. Так что если вы имели в виду энергоснабжение квартир многоквартирного дома, то к этому процессу жильцы не причастны, кроме как рублем.
— В электрических сетях дома аварийная ситуация, а их продолжают эксплуатировать. Ваше заключение?
— В электроснабжении недопустимо дилетантство, невежество, своеволие. Об эксплуатации поврежденной сети и речи быть не может. Об аварии должны быть поставлены в известность не только руководство управляющей компании, но и энергоснабжающая организация. При аварийной ситуации сразу производится отключение поврежденного участка и вызывается аварийная служба. Только после монтажа на поврежденном объекте, пусконаладочных работ и испытаний системы происходит их прием и допускается включение электрооборудования. То, о чем говорите вы, скорее — криминальная ситуация. Разрушение, повреждение или приведение в негодное для эксплуатации состояние объектов жилищного и коммунального хозяйства или других объектов жизнеобеспечения из корыстных побуждений наказывается штрафом, либо исправительными работами, либо лишением свободы сроком до трех лет — так сказано в уголовном Кодексе. В зависимости от обстоятельств — одним лицом, по сговору группы лиц или лицом с использованием служебного положения — от пяти до восьми лет. Здесь ничего нового не открыто.
— Ваши документы и разъяснения применимы в судах?
— Безусловно. И даже обязательны к исполнению!
Задав еще пару вопросов по акту аварии и функциям комиссии Госэнергонадзора, Марк достал из файла официальный ответ и стал быстро его просматривать:
— Извините. Для того, чтобы ничего не упустить.
Пока он этим занимался, Саня в контексте управления электрохозяйством в ЖКХ по понятиям чиновников задал вопрос:
— Проверяющие донимают жильцов за выключатели в квартирах, выдавая их за общедомовое имущество. Какие требования существуют к установке выключателей электроосвещения?
— Специалисты этого делать не будут, — ответил ученый. — Они знают, что особых требований здесь нет, поскольку выключатели — часть вторичной сети и частная собственность граждан. Их установка подчиняется принципу целесообразности и комфорта. Выключатели ставят где удобно и сколько требуется.
Следователи еще раз поблагодарили Петра Васильевича и завершили визит. На улице Марк неожиданно похлопал Саню по плечу:
— А ты случайно не забыл про свой День рождения?
— Пока я живу с родителями это трудно представить. Они меня еще сонного поздравили.
— А какие желания есть у новорожденного?
— На этот вопрос новорожденный ответить не может, — засмеялся Саня.
— Предпочитаешь, чтобы я самостоятельно разбирался с твоими мыслями? — Так тому и быть, — и Марк притормозил у большого супермаркета. — Выходи.
Друзья прошли в отдел мужских товаров.
— Ну, хоть глаз положи на что-нибудь тебя привлекающее, — уговаривал Марк. Саня безучастно обвел глазами витрины. — Тогда за мной, — и Марк устремился в зал спортивных товаров.
— Как тебе? — спросил он Саню, подведя его к стенду с дорожными велосипедами.
— Класс, — выдохнул Саня.
— Тогда берем! Марк подозвал консультанта и пожелал, чтобы тот подобрал Сане шлем и перчатки и оформил покупку. Через двадцать минут велосипед и коробку с вещами доставили к машине.
— Через день с шести утра на сорок минут, — серьезно напутствовал Марк друга.
— А почему через день? — удивленно поднял брови Саня.
— Потому, что велосипед целесообразно чередовать с пробежками.
Саня по-детски испытывал радость. В пути их застал дождь с сильными порывами ветра, но это не испортило настроение. Яркое солнце сменило грозовую тучу, лужи быстро подсыхали, побитые дождем цветы на клумбах дружно поднимали «головки».
— Есть хочешь? — спросил Марк. — Лично я очень голоден, — пояснил он, настраивая навигатор на старый Арбат и делая заказ по телефону.
Официант провел друзей к уже сервированному столику и пожелал приятного аппетита. Друзья символически подняли бокалы с минералкой за День рождения Сани и приступили к салату и жареному картофелю с индейкой.
— Как тебе нравится работа? — осторожно спросил Саня, удостоверившись, что Марк утолил чувство голода.
— Работа ответственная, руководители толковые, коллектив дружный.
— Я к тому, — пояснил Саня, — чтобы знать, не передумал ли ты с отъездом? — Он пронзительно смотрел в глаза Марка.
Тот промолчал.
— Отвечай, — потребовал Саня.
— Скажем так: я еще не принял решение. Но обещаю, ты будешь первый, кто о нем узнает.
Саня уткнулся в тарелку. Его охватила растерянность. Он не хотел, чтобы Марк уезжал.
— А что ты скажешь о Рите — неожиданно спросил Марк. — Какая она по-твоему?
Вопрос вывел Саню из оцепенения.
— Красивая, умная, хороший товарищ, — медленно перечислял Саня, и друг спросил:
— Она тебе нравится или ты влюбился?
Марк засмеялся.
— Да вот сам пытаюсь понять.
Саня даже успокоился. Ведь если Марк влюбился, то, возможно, он никуда не уедет. «Возможно», — поймал он себя на сомнении. Ну, по крайней мере, не скоро уедет.
— Э-э! О чем думаем? Почему замолчал?
Саня улыбнулся.
— Думаю о тебе. Ведь, если ты намерен уехать, я лишусь единственного друга.
— Здесь ты неправ. Не сможешь меня часто видеть — да. Но лишиться меня как друга и старшего брата у тебя не получиться. Мы останемся навсегда друзьями. И обещаю, что буду приглядывать за тобой даже издалека.
На этой приятной для Сани ноте друзья закончили обед и вернулись на работу. Здесь сюрпризы для Сани не закончились. Как только они вошли в кабинет, «новорожденного» сразу окружили, подтолкнули к журнальному столику. Рита сняла с него бумажную салфетку. Саня, который все еще находился под впечатлением разговора с Марком, удивленно раскрыл пушистые ресницы. С портрета на него смотрело собственное лицо, согретое стихами коллег, а рядом лежал миниатюрный смартфон и флешка с записями любимой музыки. Застенчивый Саня растрогался.
На выручку пришел Соколов.
— По местам, — скомандовал он.— Сегодня мы не будем задерживаться. Вечер в вашем распоряжении.
— Родители ждут нас на ужин, — объявил новорожденный.
После работы следователи отправились на дачу родителей Сани. Гостей приветливо встретила пожилая пара. Небольшой экскурс по садовому участку с деревянным домиком и множеством редких растений. Изобилие цветов. Под одной из раскидистых яблонь длинный стол, уставленный домашней снедью.
— Моя кухня, — осмотрев стол, сказал Денис, усаживаясь с краю и не отводя глаз с румяных пирогов. — Отдохнем на славу!
Но трудоголики, как известно, отдыхать не умеют. Молодежь ела, нахваливая пироги и салаты, говорила о спорте, о новых театральных афишах, о предстоящем отпуске, в который они уходят одновременно, и вот уже мозг, на пике удовольствия от расслабления, снова входит в рабочее состояние и поднимает вопросы, ожидающие своего часа в недоступных сейфах Следственного комитета. Только теперь об этом говорят иносказательно, без имен и конкретных обстоятельств. И первым начал разговор Саня:
— Как вы полагаете, нам удастся раскрутить мошенников и тех, кто их прикрывает?
— А то? Мы их уже раскрутили, — бойко ответил Денис.
— Не скажите. Слишком сложная и хорошо придуманная система защиты преступления, — заметила Маргарита.
— Меня больше всего поражает реакция правоохранительных органов, — отозвался Денис. — Кажется все на виду. Множество фактов. А заключение: «У нас — нет доказательств»?! Здесь либо что-то не в порядке с методикой доказательств, либо с мозгами тех, кто находится на пике конечного результата работы.
— Но сейчас методика работы зависит от нас. И у наших старших с головой — все в порядке, — возразил Саня.
— Да, так-то так. Только мы не последнее звено, принимающее решение.
— На этом можете остановиться и успокоиться, — не допустил полемики Марк.— Ваши старшие товарищи умные и честные люди. Они делают все, что в их компетенции и силах. И это — уже большое везение.
— Но ведь это так естественно полагать и затем убедиться, что результаты работы соответствуют усилиям, — не унимался Денис.
— Тебя понимаю. Но и ты пойми,— урезонил его Марк. — Мир, в котором мы живем, — непредсказуем. Не мы им правим. Мы — собиратели фактов. Так сказать, теоретические правоприменители закона в своем деле. Но компетенцией практического поворота дел в русло справедливости мы не обладаем! Это воля другого лица.
Денис, явно недовольный ответом, сосредоточился на еде. Постепенно осадок беспомощности на его лице «растворился» и он весело сказал:
— Как то скучно, братцы, с вами! В кои-то веки захотел поговорить по душам, и на тебе — говорить не с кем.
Он достал телефон, набрал дом и сообщил родителям: «Скоро буду». Поредевшая компания вышла его проводить, а потом решила прогуляться по цветущим аллеям вокруг дач.
— Ты, наверное, устала? — спросил Марк Риту.
— Пустяки. Мы просто все устали от дел, от неопределенности их исхода, и нам сложно переключиться на что-то еще. Вызови, пожалуйста, такси для меня. Завтра напряженный рабочий день Голова должна быть ясной, — ответила Рита.
— Зачем такси? Сам отвезу тебя домой.
В машине молчали. Каждый боялся оборвать ту тонкую ниточку связи, которая неожиданно возникла между ними. Для Марка это было сложнее вдвойне. Он еще так и не определился со своим будущим, мысли о котором волновали все чаще. Заводить семью при подобных обстоятельствах считал не вправе. А к случайным отношениям относился отрицательно.
Простившись с Ритой, Марк посмотрел на часы. Десять! Быстро развернул машину и на приличной скорости поехал к себе. Вошел в квартиру, взял спортивную сумку и спустился в тренажерный зал в цокольном этаже. Вот уж где можно скинуть усталость и отвлечься от назойливых мыслей!
***
На три ступени выше
Первую половину дня работаем самостоятельно, а после обеда коллективно, — объявил с утра Евгений Федорович.
— Сил прибавилось? — шутливо поинтересовался он у молодых следователей, когда те вернулись с обеда.
— А то, — за всех ответил Денис.
— Вот и хорошо, — по-отечески сказал Соколов. — Раз все в сборе, продолжим работу с актами от чиновников. На очереди акт префектуры о проверке квартиры потерпевшего. Кто начнет?
— Могу я, — отозвалась Маргарита. — Из акта следует, что комиссию вызвал собственник квартиры. Максимовы же показывают, что техническую проверку не заказывали. Жалоб от соседей они не имеют. Чиновники явились к ним «в наглую» — без цели, без плана, без документов и совсем не техническим составом. О том, что Максимова делает правильное заключение о незаконной проверке префектурой своей квартиры, свидетельствует отсутствие в акте ссылок на нормативно-правовые источники по каждой записи, касающейся личной собственности заявителя, которую проверяющие подводят под «нарушение» Правил содержания коммунальной недвижимости дома. Ссылки на нормативы мог бы оправдать приход комиссии. Но их нет! Отсюда вывод: на техническую проверку квартиры Максимовых у префектуры не было оснований. Требовать от них вход в квартиру префектура была не вправе.
Далее. Префектура отказала Максимовым в участии в подготовке к проведению технической проверки по месту повреждения конструкций и электрической сети. Следовательно, адрес работы комиссии был кем-то заранее изменен. На просьбу Максимовых предъявить основания для входа на техническую проверку их квартиры, председатель комиссии показала обрывок телефонограммы без реквизитов. Квалифицирую это как попытку обмана. На возражение собственника, что подобные бумажки не являются основанием для входа в квартиру, заявили, что «хотят убедиться в отсутствии электрического освещения». И это обман. Цель посещения квартиры вылезает из первой строки акта и не имеет связи с содержанием акта. Следовательно, у комиссии была скрытая цель. А это уже свидетельство превышения полномочий.
— В составе комиссии только функционеры, — дополнил Саня. — Среди них нет специалиста Госэнергонадзора. Делать вывод по изменению схемы питания светильников ненадлежащим составом комиссия была не вправе. Расцениваю подобные выводы как присвоение чужих полномочий и введение в заблуждение. Манипулируя схожей технической терминологией, функционеры переложили ответственность за порчу конструкции перекрытия на заявителя. Оговор потерпевших. Придерживаюсь вывода Маргариты о мошенничестве.
— Денис.
— Приход к Максимовым без документов, свидетельствует, что комиссия сознавала отсутствие правовой мотивации на техническую проверку квартиры. Имея скрытый умысел своего посещения, надеялась, что сумеет обмануть Максимовых и тех, кто впоследствии будет анализировать отчет.
— Можешь расшифровать умысел?
— Предмет технической проверки квартир обозначен в заявлении потерпевших — поврежденное перекрытие, настилающие покрытия и внутридомовая электропроводка в их составе, потерявшая функцию проводимости тока, а также — изменение ограждения лоджии путем его реконструкции, — перечислил Денис. — Все поврежденные предметы находятся этажом выше, в квартире Татиков. Определить полную картину повреждений можно только оттуда. А так как чиновники не заинтересованы вводить Татика в процесс рассмотрения жалобы, а отчитаться за состояние коммунального имущества в его квартире их обязывает заявление о порче дома, они рокируют местами квартиры, формы собственности и отношения причины и следствия. Необходимость проверки квартиры Татика исчезает. Перестановка местами объектов проверки, мест залегания электрооборудования и иных обстоятельств дела — данность, проведенная с умыслом сокрытия порчи конструкций и виновных в этом лиц. Для этого в ход идет обман — признак ничтожности акта и отсутствие у него юридической силы.
— Давайте в выводах, — предложил Соколов, — скажем так: «Акт префектуры по проверке квартиры заявителя преступления о порче системы жизнеобеспечения, в сравнении с проектом установки сетей на перекрытии, свидетельствует, что комиссия пришла к Максимовым не по адресу и со скрытым умыслом. Работала вхолостую. Содержание акта касается личных предметов Максимовых, не имеющих отношения к их заявлению о порче общего имущества многоквартирного дома, которое Мэрия поручила расследовать префектуре. В графе «замечания и нарушение нормативных актов» — записей нет. Выводы противоречат нормативному документу по составу работ, связанных с обслуживанием населения. Поручение Мэрии не выполнено. Комиссией префектуры нарушено федеральное законодательство по содержанию городского имущества и созданы препятствия к проведению текущего капитального ремонта. Превышение и злоупотребление должностных полномочий».
— Маргарита, вы успеваете с выводами? Подчеркните отсутствие оснований на вход в квартиру Максимовых и замену правовых оснований на субъективные догадки. Поставьте знак вопроса для выявления умельца подменять обстоятельства. А также — отсутствие технического кворума для выявления строительных нарушений при самовольном переустройстве муниципальной недвижимости. Здесь тоже должен быть автор. Дополнения будут?
— Нет.
— Тогда, очередь письма из префектуры на обращение Максимовых в мэрию. Александр, зачитайте, пожалуйста.
Саблин взял письмо и встал.
— Префектура пишет: «Вами произведено переустройство в квартире. В холле и одной из комнат, где отсутствует освещение, изменена схема питания ламп верхнего освещения, изменена конструкция и место установки электро выключателей».
Евгений Федорович хмыкнул.
— Назовите нам, Александр Егорович, неуча — специалиста префектуры, который выдал этакую дурь по программе физики седьмого класса средней школы. Не понравилась ему, видите ли, «схема» установки собственником квартиры ламп освещения и выключателей.
— Ответ писал некто Кононов, а подписал — руководитель, — ответил Саня
— Ну, от юриста еще можно ждать прокола в элементарных вопросах физики, но от первого лица префектуры... — заметил Соколов.
— А начальники этих структур вообще могут не знать физики и не иметь технического образования, а приобрести диплом под мостом в Лужниках, — насмешливо отреагировала Ирина Аркадьевна. — Письмо из префектуры не отвечает требованию объективности по рассмотрению жалоб граждан и подготовлено с нарушением закона. К использованию не подлежит.
— Маргарита Николаевна, хотите, что-то сказать?
— Да. Ответ заявителю на обращение к мэру подписан не надлежащим лицом. Это наводит на мысль, что обращение не попало к адресату. Ответ, основанный на лживом акте комиссии, свидетельствует, что обращение Максимовых к мэру не рассмотрено. Нарушен закон о рассмотрении обращений граждан и в части требования не привлекать к рассмотрению орган, действия которого обжалуются; а так же в части требования выходить на место обследования только при необходимости. Нарушены принципы верховенства права, баланса частных и публичных интересов, — завершила дополнение Рита.
— Александр, сформулируй нам общий вывод по акту префектуры.
— Я бы сделал вывод из двух частей. По правовому и техническому аспекту дела. Первый выглядит так: «У префектуры оrкруга “G” не было правовых оснований требовать от Максимовых технической проверки квартиры. В акт префектуры внесены предметы личного обихода жильцов, не подлежащие нормативной проверке и не имеющие отношения к жалобе заявителя. Выводы по акту не имеют отношения к заявлению о порче дома. Поврежденные конструкции и электроустановки на перекрытии квартиры Татика остались без проверки». Второй: «Префектура изготовила письмо, в которое внесла ложную информацию сразу по двум квартирам с искажением проекта установки осветительного провода в составе деталей пола и виртуальным его переносом с плиты перекрытия квартиры верхнего уровня Татика на внутренние стены квартиры нижнего уровня Максимовых. Таким образом, заявитель преступления становится виновным в “повреждении” городской недвижимости в составе многоквартирного дома. Мошенничество».
— С этими двумя документами закончили, — подытожил Евгений Федорович.
— Еще один «шедевр» от большого чиновника — Протокол совещания в жилищной инспекции и справка из домостроительного комбината. Денис, зачитай пояснение Максимовых к Протоколу.
— В преамбуле Максимова пишет: «… после опубликования в прессе своей позиции по участившимся в городе пожарам, я была вызвана на прием к главному жилищному инспектору. Разговаривать по существу вопроса он не стал. Вел себя грубо. Скинул со стола проект подведения к квартирам электроэнергии и предъявил ультиматум: или я соглашаюсь провести новую осветительную линию по потолку своей квартиры, или все останется, как есть. Приказал одному из присутствующих подготовить Протокол «совещания», а мне дал совет больше не писать в газеты и пообещал, что электрического света я больше не увижу. Обещание выполнил. Законные меры к восстановлению поврежденных конструкций и инженерного оборудования приняты не были. Аварию в сети не устранили. Дело закрыли на основании моего отказа от незаконных предложений инспектора. Техническим аргументам к разрешению вопроса жилищная инспекция противопоставила справку из ДСК-3, не имеющую отношения к нашему дому. Доказательства прилагаю».
— Маргарита Николаевна, как обстоит дело с законностью Протокола, составленного жилищной инспекцией?
— Не вижу законности. Первые два пункта Протокола надуманы. Последствия несанкционированного переустройства сведены к признанию факта отсутствия освещения в квартире Максимовых. О самовольном переустройстве конструкции перекрытия и лоджии, о порче внутридомового электрооборудования ничего не сказано. Справка из ДСК-3 указывает на панели 1995 года выпуска, а дом, в котором проживают Максимовы, построен в 1982 году. Следовательно, справка не является доказательством объективной позиции главного жилищного инспектора.
— Пункт три, четыре, пять Протокола, — доложит Саблин.
— Предложение Максимовым обратиться в суд для обеспечения электроснабжения квартиры ведет потерпевших в лабиринт заблуждений. Электроснабжение квартир обеспечивается за счет исправного состояния внутридомовых инженерных сетей с эксплуатационной ответственностью балансодержателя и надзором со стороны жилищной инспекции. В случае порчи инженерных сетей наступает уголовная ответственность. В цепочке правового разрешения вопроса первая скрипка принадлежит жилищной инспекции и Прокуратуре. Предлагая Максимовым обратиться в суд, главный инспектор незаконно возлагает на них свои должностные правомочия.
— Далее. «Максимовым предложено самостоятельно решать вопрос восстановления электроосвещения с последующей компенсацией моральных и материальных затрат за счет владельца квартиры, проводившего несанкционированное переустройство перекрытия». Предложение абсурдно по своей сути, — сказал Саня. — Оба субъекта являются третьими лицами по отношению к общей недвижимости дома, предназначенной для обеспечения жильцов коммунальными услугами, которые ежемесячно оплачивают затраты на исправное ее содержание. На этом обязанности собственников квартир заканчиваются. Остальными вопросами, в том числе устранением аварий во внутридомовых электросетях и их демонтажем, занимается специальная служба города в оперативном режиме. Предложение главного инспектора противоречит действующему жилищному законодательству.
Надумано и предложение Максимовым «допустить в квартиру экспертов для установления места повреждения». Оно влечет нарушение технического регламента по содержанию электрических сетей, а так же требований по монтажу электроустановок. При повреждении электропроводки в многоквартирном доме место повреждения не ищут. В силу высокой опасности возгорания поврежденного объекта, электропроводку меняют полностью. Способов реализации много. Они изложены в Правилах устройства электроустановок, — Саня называет страницы. — Полагаю, что именно из-за множества технических и правовых нарушений чиновников по содержанию коммунальной недвижимости в составе дома, в Протоколе жилищной инспекции не заявлена цель совещания, как-то: восстановить, уничтоженную инженерно-техническую заделку перекрытия, восстановить функцию поврежденного электрооборудования, обеспечить безопасность жизни в доме и т.п. Предложения руководства жилищной инспекции Максимовым нарушают порядок ремонта городской недвижимости и свидетельствуют о превышении полномочий.
— Общее заключение, — просит Евгений Федорович. — Ирина Аркадьевна.
— Протокол жилищной инспекции направлен на введение в заблуждение путем имитации заботы о восстановлении освещения в квартире Максимовых. Заключает умысел сокрытия порчи дома и отъема у потерпевших прав на благоприятное жилище. Имеет признаки нарушения баланса общих и частных интересов, а также мошенничества. Протокол не оформлен официально. Решение главного жилищного инспектора закрыть дело из-за отказа потерпевших принять неправовые предложения инспекции, изложенные в протоколе, — свидетельство злоупотребления должностными полномочиями. Содержание Протокола подводит к понимаю причины отсутствия документов, предусмотренных законом при переустройстве коммунальных частей дома в квартире Татиков. Вывод: виновник порчи конструкций находится под защитой должностных лиц. Следовательно, имеет место сговор и взятка. Последнее объясняет исчезновение средств на восстановительный ремонт от виновника порчи конструкций. Движение средств, направляемых бюджетом города на эти цели, надо смотреть отдельно.
— С протоколом не все так просто. Мы сделали только первый его срез. А Протокол закручен на разных аспектах управления жилищным фондом, — отметил Евгений Федорович. — Придется вернуться к нему еще раз и проанализировать буквально каждое слово. Однако уже сейчас можно сказать: документы, над которыми мы работаем — лживы и уличают должностных лиц в отчуждении социально значимых частей многоквартирного дома. Время до отчета руководству у нас есть. Но и дел полно: поднять архивные материалы по учету аварий в электрической сети, закончить отчет по ведению журналов на участках ДЕЗ. Запросить информацию в энергосбытовой организации по выполнению договорных обязательств. Имею в виду распределение ответственности за содержание внутридомового осветительного провода. Посмотреть внесение дирекцией изменений в технические планы БТИ после аварийных ситуаций. Взять объяснение с виновника и соучастников порчи дома. От тех, кто не остановил капитальный ремонт без правообразующих документов, не исполнял нормативные документы во время ремонта и кто санкционировал незаконные проверки квартир потерпевших. Здесь руководствуемся проектом. Проверить его применение начальником эксплуатационного участка и главным инженером ДЕЗ. Из управы запросить состав Межведомственной комиссии и график ее работы. В департаменте капитального ремонта — сведения о выделении средств на текущий ремонт по нашему списку квартир пострадавших. Работы прорва. Не удивительно, что никто не хочет ее делать. Готовьте запросы. Необходимые формальности за мной. Следующее обсуждение в присутствии начальника. Будем разглядывать в лупу лицо мошеннической элиты.
***
МВК
— Предлагаю сегодня поработать над темой, которую держит под контролем руководство, — сказал утром Евгений Федорович, — а так же вернуться к вопросу, кто являлся инициатором передачи в суд общей юрисдикции дел о порче дома и аварий в коммунальной сети.
Евгений Федорович немного подумал, а потом дополнил:
— Как эта мера способствует сохранности жилищного фонда и оперативному управлению по непрерывному обеспечению граждан коммунальными услугами. Сюда же попадает вопрос из задания Эрики Карловны — мотивация на изменение подсудности дел. Подсказку на эти вопросы нам дают акты от чиновников, которые мы уже проанализировали. Все согласны? По вашим лицам вижу, что возражений нет. Тогда, готовность — вторая половина дня.
Следователи обложили себя бумагами и включили компьютеры. Работали в полной тишине. К обеду у каждого уже были заготовки к обсуждению. Когда вернулись с обеденного перерыва, Евгений Федорович поставил вопрос: так кто же является инициатором передачи в суд общей юрисдикции дел о порче дома? Какие будут соображения?
— В жалобах граждан нет однозначного ответа на этот счет, — взял слово Саня. — Но если исходить из того, что разрешение на переустройство дает управа и она контролирует исполнение закона 999, можно предположить, что она же и выступает инициатором.
— Соглашусь, — отозвалась Маргарита, — на том основании, что в Гражданском Кодексе есть норма «вынесение квартиры на торги» по инициативе управы для приведения объектов в прежнее состояние после неудачного ремонта или реконструкции.
— Полагаю, что это коллективное решение чиновников, — подала мысль Ирина Аркадьевна.
— Значит, предполагаешь сговор, — отреагировал Соколов. — А можешь, аргументированно?
— Исправное состояние многоквартирного дома и городской недвижимости в его составе при ремонте, переустройстве и реконструкции обеспечивается исполнением надлежащих разрешений и нормативных актов должностными лицами из управы и жилищной инспекции. Ответственность за обеспечение технической эксплуатации жилого фонда возложена на заместителя мэра и главного жилищного инспектора. Но пока в связке «низы — верхи» мы не встретили подтверждений, что такой контроль существует. Полагать, что высокие чиновники не видят нарушения подчиненными нормативного законодательства — глупо. Остается признать сговор.
— У-гу — промычал Соколов. — Кто еще? Саблин.
— Мне долго пришлось работать со СНиП, — сказал Саня. — Но с принятием закона 999 СНиПы как-то сразу неожиданно исчезли из общего пользования. Их стало трудно найти. В специальных отделах библиотек их извлекали из архивов со штампом «отмена». Кто отменил — не известно. Да и неправомерно, так как многоквартирные дома никуда не делись. Их эксплуатация продолжается. А значит и техническая документация всегда должна быть под рукой. Отменить нормативы и дать ход хаосу могли только чиновники высокого ранга. И полагаю, это было связано с новой редакцией закона о переустройстве жилых помещений, согласно которому в жилищной инспекции стали принимать заявления на разработку новых проектных решений квартир. Люди не знают, что большая часть технических решений по изменению конструкций, образующих контур квартиры, связаны с действующим проектом застройки и СНиП, которые отмене не подлежат. Это требование чиновники задвинули. Оно мешало коммерции. Большой объем самовольного ремонта квартир, затрагивающего общие доли недвижимости в их составе идет стихийно. На этой волне возникли серые технологии отъема общих долей недвижимости. Как это скрыть? Только отсутствием нормативных документов. Ирина Аркадьевна права — отправка в архив нормативных документов была совершена путем сговора на высоком уровне. Без вытекающего из них нормативного учета по конкретному делу ничего не докажешь. И даже суд не поможет. Получишь отказ в затребовании сведений по имуществу, которое тебе не принадлежит на праве частной собственности, а является частью производственной деятельности правленцев. Суд не будет вмешиваться в дела управы, кивая на разделение полномочий ветвей власти.
— Вывод Ирины Аркадьевны соответствует практике, — вступил в обсуждение Марк. — Работая в управе, мне пришлось заниматься жалобами граждан и готовить Представления в прокуратуру. Глава управы немотивированно отказался их подписывать. Более того, сам писал письма потерпевшим от переустройства частей жилых помещений, вбивая в их сознание мысль, что все вопросы, которые они ставят перед управой, являются спорными отношениями между соседями и решаются только в суде общей юрисдикции. Тогда я тоже недоумевал: зачем он это делает? Ведь у граждан есть альтернатива, каким путем — административным или судебным — добиваться восстановления поврежденных конструкций. Тем более, что по закону сама управа должна идти в суд с требованием вынесения проблемной квартиры на торги, если ее собственник чинит препятствия к приведению частей дома в прежний вид. А глава управы мутил. Вероятно, ждал выхода поправок в закон о переустройстве, пробиваемых жилищной инспекцией в Городской Думе. Заинтересованные в бизнесе чиновники продавливали договорные отношения на опережение нового Жилищного Кодекса. Удалось. Поправки в закон с уклоном на договорные отношения были приняты.
— Примеры приведите.
— Пожалуйста. Смотрим правила по оформлению разрешений на переустройство, — и Марк открыл нужную страницу закона 999. — В первоначальном виде эта норма выражала связи между субъектами права: гражданскими лицами, органами исполнительной власти и межведомственной комиссией (МВК) при правительстве Москвы. МВК была наделена правами судебного органа по вопросам ведомственной подсудности и регулировала конфликты по жилым помещениям на правовой основе. В новой редакции закона «О порядке переустройства помещений» МВК исчезла. Ее заменил «Уполномоченный орган», в ведении которого были отнесены «положительные заключения по проектам переустройства помещений при условии их предварительного согласования с надзорными органами, в установленном правительством Москвы порядке». Вот так витиевато и не конкретно заменили добротный сосуд его пустым изображением.
— А у «уполномоченного органа» есть имя?
— Имя есть — жилищная инспекция.
— Позвольте, позвольте. Жилищная инспекция согласует заключительные положения по проектам переустройства сама с собой? — удивился генерал.
— Именно. Ясность поправок в закон будет раскрыта намного позже в новом Постановлении, где правительство мегаполиса возложит на жилищную инспекцию прием заявок от граждан и юридических лиц с выдачей им разрешений на переустройство помещений в жилых домах и производство, связанных с ним ремонтно-строительных работ. При этом МВК, играющую важную роль в принятии центром решений по ремонту поврежденных конструкций и выделению для этих целей средств из городского бюджета, уведут в подчинение управ. Это нелогично. Перемещение МВК освободило жилищную инспекцию от технического надзора за деятельностью чиновников муниципальных образований по вопросам стихийного ремонта и переустройства общего имущества дома во вред жилищному фонду. Рыночные новеллы по содержанию общего имущества дома совпали с выходом нового Жилищного Кодекса и остались незамеченными. Сравнить законодательные акты, установить противоречия между ними и сказать «стоп» не было времени, да и некому.
— А было, что сравнивать?
— Много чего. Так, функция МВК по защите прав граждан в прежнем виде была определена в статье 6 Закона 999.В новой редакции закона эта статья была исключена. Выведение МВК из состава правительства Москвы в переходный период было непродуманным шагом. Ибо только МВК, наделенная функцией суда по урегулированию отношений между гражданами и органами власти, могла пресечь отправку граждан в суды по делам ведомственной подсудности, как-то: порча дома и аварии в коммунальных сетях с ограниченным сроком восстановительным работ. В составе управ МВК теряла такую функцию, поскольку там все уже было заточено на коррупционные отношения.
— А как раньше закон определял состав МВК? — поинтересовался Евгений Федорович.
— В соответствии с характером строительной деятельности в состав комиссии входили представители архитектуры и градостроительства, санитарно-эпидемиологического и пожарного надзора, имеющие свои полномочия и документы по вопросам сохранности и эксплуатации жилищного фонда. При правильном подборе состава МВК…
— Что вы имеете в виду под правильным подбором? — прервал Марка на слове Соколов.
— Только соответствие состава МВК его ведомственной компетентности и независимости. Последний состав МВК в подчинении главному жилищному инспектору вообще не имел ясно выраженной ведомственной направленности. В нем преобладали функционеры из административных округов и аппаратчики. Даже заведующая отделом писем мэрии туда входила.
— А она-то зачем?
— Полагаю, для перехвата жалоб граждан о порче жилищного фонда. Иного на ум не приходит. Иначе чем объяснить попадание жалоб в руки тех людей, которые участвовали в этом и не имели права на рассмотрение жалоб?
— Из заявлений граждан такая версия реальна, — заметил Соколов. — Единоначалие в системе надзора и мониторинга за состоянием и ремонтом жилых помещений при выделении средств на эти цели в случае порчи коммунальных частей дома, удаление МВК от этих вопросов, расширение полномочий инспекции в сторону рыночных отношений — все это в корне изменило надзорную функцию жилищной инспекции и сделало ее малоэффективной.
— Вот здесь уже есть мотивация, — вставил реплику Соколов.
— И плохо для людей и жилищного фонда, — продолжал Марк. — О них никто не подумал. Вместо отслеживания исполнения управой нормативных документов о ремонте коммунальной недвижимости, вместо составления административных протоколов о порче дома с передачей их в прокуратуру, жилищная инспекция стала без заключений МВК и без надлежащих документов, вытекающих из правил по содержанию и ремонту дома, направлять граждан, потерпевших от переустройства городской недвижимости, в районные суды. Как известно, «лебединая песня» наших судов тянется годами и даже десятилетиями, а тут еще и документов нет. Так на оперативном разрешении дел с порчей конструкций, инженерного оборудования и авариями в коммунальной сети был поставлен крест.
— Кто еще успел познакомиться с нововведениями в закон 999 о переустройстве помещений? — спросил Евгений Федорович.
— Новая редакция закона о переустройстве помещений исключила предъявление технических требований к заявителю переустройства, — вступил в обсуждение Саня. — Цитирую: «В сложных случаях переустройства, — обратите внимание на неопределенную редакцию, — представить специально разработанный проект организации работ». При неопределенности толкования объекта переустройства необходимость представления проекта сводится к нулю. Новелла в законе противоречила технической политики в области реконструктивных работ и нормативных требований их проведения в квартирах граждан, а по сути «благословляла» на разрушение жилищного фонда.
— Еще один пример, — читал Александр: «Факты нарушений… отражаются заинтересованными лицами в актах свободной формы, которые направляются в Государственную жилищную инспекцию, органы внутренних дел, прокурорского надзора, санитарно-эпидемиологического надзора, пожарного надзора. Указанные государственные органы принимают меры в соответствии с законодательством». В старой редакции не было актов свободной формы, а был протокол правонарушений, который направлялся в правоохранительные органы и управу для принятия мер. Что касается актов свободной формы, то мы уже знакомы с их липовым содержанием и сомнительной функцией.
— Кто эти заинтересованные лица? Какие акты свободной формы? — возмутился Денис. — И что это за предложения в административный закон по регулированию отношений между гражданами и субъектами федерального уровня по материальному объекту, отутюженному до каждого винтика нормативно-правовыми нормами. Это же сознательное введение в хаос. И здесь, как я понимаю хаос, и есть путь к утечке средств на текущий ремонт.
— Полагаю, — вступила в обсуждение Ирина Аркадьевна, — что внесение в закон 999 новеллы по актам свободной формы провоцирует споры в судах по делам, не имеющем спора о праве. Она не просто абсурдна, но и злонамеренна по последствиям. Законодатели, таким образом, «пересмотрели» ответственность исполнительной власти за содержание, эксплуатацию и капитальный ремонт жилищного фонда. Результатом непродуманных поправок стала системная порча скрытых частей общедомового имущества социального назначения, не фиксируемая документально, как того требует большинство нормативно-правовых актов федеральных ведомств. И, как следствие, — снижение качества и безопасности жизни в многоквартирном доме. Отчуждение прав граждан на социальные услуги, восстановление которых без надлежащих документов становится невозможным на законном основании.
— Ммм-да-а, — выдохнул Соколов. — Ни один упомянутый всуе федеральный орган, получив «акты свободной формы от заинтересованных лиц», не будет оказывать помощь людям, пострадавшим от переустройства. Государственные органы работают с объективными фактами и официальными формами их отражения. Печально, что Мосгордума об этом не подумала.
— Что не может сделать один субъект права, под силу группе субъектов. Заинтересованных в переводе административных отношений на «рельсы» гражданских отношений и тех, кто дал ход этому «паровозу» в суды общей юрисдикции с нарушением подсудности дел, — слишком много. А виновных, как видим, нет.
— Всеобщее помешательство на неправовых формах отношений, — дополнил его слова Марк.
Соколов посмотрел на часы:
— Ого! Но вопрос еще не закрыт. Остается Протокол жилищной инспекции и редакция отчета. Займемся этим завтра. На сегодня все. По домам.
***
Срез на мошенничество(*)
Эрика Карловна вошла в кабинет следователей:
—Сегодня я буду участвовать в вашей работе. Пусть вас это не напрягает. Все как обычно. Евгений Федорович, начинайте.
Соколов озвучил тему:
— Мошеннический срез по отчуждению общего имущества многоквартирного дома, предназначенного для обеспечения квартир граждан благоприятными условиями жизни. Передача в суд дел по аварийным случаям с оперативным порядком устранения. Как они оказываются в судах общей юрисдикции? Кто инициирует иски? Начнем с жилищной инспекции — надзорного органа, который создан и определен как самодостаточная инстанция технического и правового разрешения жилищных коллизий, связанных с порчей строительных конструкций и оказанием услуг населению. Кто? Пожалуйста, Ирина Аркадьевна.
— По Положению о службе, жилищная инспекция обязана составлять протоколы административного правонарушения на лиц, причинивших вред жилищному фонду города. Такой протокол должен был появиться в апреле 2002 года после проверки жалобы Максимовых. Почему его не составили — вопрос к руководителю надзорного органа, который единоправно включает механизм штрафных санкций и инициирует обращение в Прокуратуру. Поскольку эти меры заблокировал главный инспектор, есть основание полагать, что он имел мотив не показывать порчу дома. Скрыть преступное деяние позволило бы согласие Максимовых принять в свою квартиру поврежденный силовой электропровод из квартиры верхнего уровня. Но Максимовы отказались. На стадии получения квартиры они были свидетелями установки внутридомового электропровода на перекрытии, знали место его залегания и после аварии в сети имели официальные заключения от обслуживающей организации и окружного отделения жилищной инспекции о его повреждении под полом квартиры уровнем выше. По правилам все работы с демонтажем силового провода должны были проводиться там же специализированной организацией города. Чиновники, причастные к порче дома, действовали вне правил. В пику положению о порядке принятия мер к виновнику порчи дома было инициировано «рассмотрение» заявления Максимовых у главного инспектора без подключения специалистов МВК. Таким образом, нарушение жилищного законодательства о ремонте поврежденных частей дома исходило от руководства жилищной инспекции. Доказательство — Протокол «совещания» главного инспектора с единомышленниками.
— Поясните появление слова «единомышленники», — попросила Абеле.
— Имею в виду исполнителей распоряжений руководителя жилищной инспекции вместо специалистов МВК. Бессловесные фигуры в Протоколе. Согласно показаниям Максимовой, за всех говорил и навязывал свою волю главный инспектор, — ответила Рита. — Уже по этим штрихам можно определить, что обращение Максимовых о порче дома и приведении жилого помещения уровнем выше в первоначальное состояние в свете основ жилищной политики города жилищная инспекция не рассматривала.
Эрика Карловна просмотрела Протокол и отметила:
— Действительно. Тема совещания не названа. Определить адекватность постановочных вопросов Протокола содержанию обращения Максимовых к жилищному инспектору и реальному положение вещей — невозможно. Нет прозрачности. Протокол не оформлен. Мысль о рассмотрении заявления Максимовых о порче дома исключается. Продолжайте, — сказала она Евгению Федоровичу.
— По содержанию первого вопроса Протокола: «В квартире заявителя отсутствует электропитание верхнего света в одной из комнат и холле», — зачитал Соколов. Обвел группу взглядом. — Александр Егорович, доложите.
— За техническими терминами Протокола «электропитание, электроснабжение, восстановление освещения в квартире» скрыто повреждение системы жизнеобеспечения в квартире третьих лиц. Но в Протоколе об этом нет ни слова. Это свидетельство того, что заявление Максимовых о повреждения конструкций и инженерного оборудования жилищный инспектор на совещание не выносил. Он заменил внутридомовой электрический провод функцией этого провода — освещением. Иначе говоря, поменял местами причину и следствие по одному техническому элементу, отодвинув в сторону все другие, потерявшие рабочую функцию.
А, между тем, причина отсутствия электрического освещения напрямую связана с Правилами безопасной эксплуатации электропроводки. Следовательно, инспектор «пятился» от нормативных требований по содержанию электрооборудования в многоквартирном доме, за исполнение которых отвечает согласно Постановлению 465 лично.
— Кто дополнит? Ирина Аркадьевна, прошу.
— Протокол свидетельствует, что инспектор урезал проблему порчи дома до одного вопроса — отсутствия электропитания в одной квартире. Ни тебе повреждения капитальных конструкций в квартире Татика, ни удаления там же с перекрытия санитарно-технического оборудования. В этом усматриваю скрытый умысел на сознательное подведение заявления Максимовых о порче дома к статье 13 закона 999 «О незначительности нарушений и невозможности установления виновного лица», к которой заявление Максимовых никаким боком не подходит. В чьих интересах проблему с порчей дома инспектор подает в урезанном виде? Кому он делает послабление? — поставил вопрос Соколов.
— Полагаю, в интересах управы и собственника квартиры, проводившего самовольное переустройство. И, безусловно, самой инспекции, не обеспечившей принятие мер к лицам, проводившим строительно-ремонтных работах в доме с нарушением правил и соучаствовавшим в них, и не препятствующей опасной эксплуатации поврежденного электропровода, — ответил Денис.
— Второй вопрос Протокола: «По информации, полученной в институте проектирования и строительном комбинате по производству панелей, электропроводка выполнена замоноличенно в перекрытие, и потому незаменяема». Александр Егорович, вам слово.
— Сведения не соответствуют действительности. Противоречат проекту, имеющемуся в деле и полученному из того же института проектирования, на который идет ссылка в Протоколе. Но, в отличие от нас, жилищная инспекция не имеет официального заключения из проектного института, хотя и ссылается на него. Консультации и справки не заменяют проект. К тому же, в справке домостроительного комбината указаны панели, выпуск которых был начат на пятнадцать лет позже застройки дома. С какой целью жилищная инспекция идет на обман? Внутридомовая электропроводка — элемент подвижный. При повреждении меняется полностью. Способов замены электропроводки много, и Саня зачитал их из документов Госэнергонадзора. Таким образом, аргументация по пункту два надумана.
— Еще кто?
— Я сверила даты совещания и справки из домостроительного комбината. Справка датирована годом позже совещания, из чего следует, что ссылка на домостроительный комбинат надумана, — внесла дополнение Рита. — В этой связи полностью согласна с выводом Александра Егоровича о лживости информации в протоколе.
— Александр Егорович, ваше предположение о цели использования лживой информации, — попросил Соколов.
— Полагаю, с целью сокрытия преступления — повреждения системы жизнеобеспечения в многоквартирном доме, используя то обстоятельство, что электрический провод скрыт под полом квартир, — ответил Саня.
— Кто-то еще?
— Нет.
— Тогда смотрим третий пункт Протокола: «Заявителю предложено инициировать иск в суде по защите своих прав в отношении обеспечения электроснабжения в квартире с привлечением жилищной инспекции в качестве третьего лица. Максимова отказалась». Какие будут мнения?
— Я продолжу, с вашего позволения, — сказала Маргарита. — В обеспечении электроснабжением квартир жильцов многоквартирного дома нет спора о праве. Жилищные права жильцов дома от несанкционированных работ с не отчуждаемой городской недвижимостью в осязаемом виде нарушены, прежде всего, аварией во внутридомовой электросети. Нормативный регламент ее устранения три дня. Ответственность за исполнение нормативных положений, в том числе и по устранению аварий, возложена на главного жилищного инспектора и заместителя мэра. Переставляя местами причину — авария в сети — и следствие — нарушение прав третьих лиц, — инспекция противоречит порядку устранения аварий в электрической сети, требованию пожарной безопасности в доме, разделению функций исполнительной и судебной власти. Самовольно выводит себя из круга лиц, ответственных за проведение незаконных ремонтно-строительных работ в доме. Предложение Максимовым идти в суд для решения публичной проблемы — путь тупиковый, созданный искусственно путем сокрытия обстоятельств ремонта и перестановки причины и следствия. Жилищная инспекция фактически пересматривает жилищное законодательство. Умопомрачение в голове жилищного инспектора.
— Еще будут высказывания?
— Предложение третьим лицам идти в суд за разрешением на ликвидацию частным лицом аварии в электрических сетях дома, представляющую сложную техническую процедуру, исполнение которой полностью регламентировано законом с ответственностью со стороны исполнительной власти, — неправомерно. При отсутствии нормативного акта об аварии в сети, намеренно скрываемого должностными лицами, — еще и лукаво, — отметил Марк Анатольевич.
— Четвертый пункт: «Заявителю предложено решить вопрос о восстановлении освещения в квартире с последующей компенсацией моральных и материальных затрат за счет владельца вышерасположенной квартиры. Максимова отказалась». Слушаем вас, коллеги.
— Это провокация Максимовых на уголовное деяние, — сказал Саблин.— Вопрос порчи дома, решение которого сосредоточено в руках номенклатурных чиновников мэрии — поручить частному лицу! Граждане не вправе вмешиваться в несущие конструкции, и общедомовые инженерные системы, а уж тем более в электрические сети.
— Перекладывая полномочия исполнительной власти по устранению авариных ситуаций в доме на жильцов, инспекция фактически пересматривает Правила технической эксплуатации электропроводок потребителей, — дополнил Денис.
— Пятый пункт Протокола. «Заявителю предложено обеспечить доступ в квартиру специалистам жилищной инспекции и проектного института в качестве независимых экспертов для установления места повреждения и выработки технического решения по восстановлению освещения в квартире. Максимова отказалась». Какие будут мнения?
— Инспекция предлагает Максимовым сделку — принять участие в сокрытии порчи дома и опасной для жизни людей и дома эксплуатации инженерного оборудования с нарушением правил пожарной безопасности. Расцениваю это как причинение вреда государству. Злоупотребление должностными полномочиями, — высказался Саблин.
— Пересмотр жилищного законодательства, в частности статьи тридцать седьмой жилищного Кодекса, согласно которой доля общего имущества следует судьбе собственника квартиры, повредившего эту долю. Новая линия электрического провода вместе с обновлением инженерной заделки перекрытия проводится по месту своего проектного залегания в квартире Татиков. Именно к Татикам жилищная инспекция обязана направлять специалистов, — отметила Ирина Аркадьевна.
— Переходим к заключительной части Протокола, — объявил Соколов и зачитал: «У Инспекции нет законных оснований требовать доступ в квартиру виновника порчи дома в судебном порядке. Учитывая изложенное, прекратить рассмотрение обращений Максимовых, о чем информировать ДЕЗ и городские инстанции». Эта часть протокола вошла в официальное решение главного жилищного инспектора, которое он вынес после совещания. Слушаем вас, товарищи следователи.—Марк Анатольевич, пожалуйста.
— Отсутствие оснований, на которые кивает главный жилищный инспектор, не убедительно и создано бездействием жилищной инспекции. В самом деле? Нормативные требования по проведению ремонтно-строительных работ в доме никуда не делись. При длящемся во времени преступлении с порчей частей дома своего часа ждут: акт аварии во внутридомовой электросети, акт осмотра состояния конструкций, оценка ущерба дому. Инспекция обязана их восстановить. А прокуратура — потребовать от нее того же. У аварии, длящейся в электрических сетях дома, нет срока давности. Временной регламент устранения аварий в коммунальной сети, порядок монтажа электропроводок, ответственность за строительно-ремонтные работы с общим имуществом дома — остались прежними. Для кого жилищная инспекция расписывается в своей беспомощности? Только для потерпевших, вводя их в заблуждение. Только чтобы не допустить восстановление нормативных актов о состоянии частей дома после незаконной их реконструкции. Только для того, чтобы не вскрывать всех обстоятельств ремонта в квартире Татика с участием должностных лиц управы и нарушений ими установленного порядка переустройства и отчуждения долей городской недвижимости. Отсутствие актов о состоянии конструкций и инженерного оборудования после их повреждения свидетельствует о сбое в цепи управления многоквартирным домом, искусственном выпадении государственного жилищного надзора за деятельностью управы и обслуживающих компаний при переустройстве помещений. Отсутствие нормативно-правовых документов о порче частей дома, при длящейся во времени аварии в электрической сети дома, при отсутствии спора о праве на восстановление поврежденных конструкций и инженерного оборудования, — объективный след экономического преступления, которое инспекция скрывает, — завершил свое выступление Марк.
— Вам слово, Маргарита Николаевна, — сказал Соколов.
— Протокол наполнен доказательствами неисполнения жилищной инспекцией функции надзора за ремонтом и эксплуатацией коммунальных систем дома. Признаками сговора и коррупции с управой и виновником порчи дома. Результат теневых отношений между субъектами права — отчуждение неотчуждаемого общего имущества коммунального назначения и незаконное приобретение частным лицом чужого имущества, предназначенного для обеспечения благоприятной жизненной среды неопределенного круга лиц. Максимовы и их квартира оказались в центре преступного круга.
— Денис, включайся.
— Инспекция лукавит относительно доступа в квартиру виновника порчи дома. Вход по месту порчи общедомовых систем жизнеобеспечения предусмотрен Правилами по оказанию коммунальных услуг населению, и инструкцией Минэнерго по аварийным случаям в энергосистемах, имеющей прямое действие. При длящейся во времени аварии составить акт можно в любое время. Сроки давности не имеют значения. Право на восстановление нормативного документа находим в Положении о стандартах управления многоквартирными домами. Нормативные акты — основа правового механизма разрешения вопроса. Составляй акты, вызывай авариную службу, предъявляй Предписание на устранение аварии, подключай полицию. У органов правопорядка прописано право на вход в квартиры. Эксплуатация электропровода в поврежденном состоянии запрещена и является безусловным основанием ввода полицией аварийной службы в квартиру Татика. В этой связи высказывание жилищного инспектора я бы разделил на две части. Первая — «отсутствие законных оснований требовать вход в квартиру виновника порчи конструкций» — есть обман и вина самой инспекции, не восстанавливающей нормативные акты о порче дома. Вторая часть — «отсутствие законных оснований для обращения в суд» — снова обман. При наличии нормативных актов о порче дома суд не нужен. Более того, суды общей юрисдикции не вмешиваются в дела уголовной подсудности. Спрашивается, зачем в одном лживом «аргументе» инспектор соединил два несовместимых вывода? Полагаю, с умыслом на сокрытие порчи дома, хищения чужого имущества и средств на восстановительные работы. Решение жилищного инспектора, принятое на основании личных понятийных отношений между субъектами права и изложенное в Протоколе, — противоправно и юридически ничтожно.
— Кто еще?
— У дела с порчей дома, как я уже отметил, есть правовое решение. Но руководство жилищной инспекции сознательно уклоняется от него. Протокол показывает, как с этой целью инспекция манипулирует обстоятельствами: переставляет местами квартиры, поврежденную недвижимость, отношение причины и следствия. Поскольку следствие не управляет причиной, вывод очевиден. Совещание у главного инспектора проведено не для того, чтобы рассмотреть заявленную проблему о порче дома и принять законные меры к ее разрешению, а с целью надавить на заявителя преступления и поставить ему условие: или так, как мы хотим, или никак, — дополнил Марк Анатольевич.
Общий итог подвел Евгений Федорович:
— Решение руководителя жилищной инспекции антиконституционно. Оно упразднило право Максимовых на государственную защиту и стало препятствием для законного разрешения проблемы с порчей дома. Поврежденную городскую недвижимость искусственно выдавили из программы защиты государственных органов. Хищение средств — скрыли. Имеем — неисполнение жилищного законодательства, превышение и злоупотребление должностными полномочиями.
— Полагаю, что на сегодня это все, — сказала Эрика Карловна. — Готовьте полный отчет по этому вопросу и кладите на стол Шацкому. На следующей неделе начнем процедуру дознания. Евгений Федорович, готовьте повестки.
— Хотел бы согласовать с вами аббревиатуру дел и повесток.
— По сути, деяния об укрывательстве порчи многоквартирного дома — преступление против государства, не имеющее срока давности. Думаю, будут уместны первые три буквы — УПД — и через дефис статус должностного лица.
***
Мифический собственник
Оставшись один, Шацкий по обыкновению в задумчивости ходил по кабинету, пытаясь упорядочить бегущие мысли. Ему явно не хватало собеседника для обсуждения сложных вопросов. Он открыл дверь в приемную и попросил секретаря пригласить к нему Абеле. Встретил ее словами:
— Чем больше вникаю в суть жалоб граждан, тем больше сомневаюсь в целесообразности приватизации квартир в многоквартирном доме, — он замолчал и некоторое время смотрел на Эрику Карловну, которая, не зная причины вызова к начальнику, не была готова к дискуссии. Не дождавшись ответа, Валерий Дмитриевич продолжил говорить сам. — Судите сами. Что получили люди от приватизации? Метраж, ограниченный коробкой стен, условно именуемый квартирой. Реальная недвижимость — ограждающие конструкции, стены и инженерное оборудование — остались за государством. Чем управляют люди, так называемые новые собственники метража, при таком разделении дома?
— Меняют, делят и продают метры. Суетятся. Это называется рынок, — рассмеялась Эрика Карловна, постепенно начиная вникать в ход мысли шефа.
— Зайдем с другой стороны. Что такое метры? Это условная единица измерения. Формально — физика. С условными ценами, которые прыгают в зависимости от желаний группы лиц. Следовательно, люди управляют искусственным фетишем из области физики. Экономическим ресурсом они не управляют, — шеф пытался настроить мышление Абеле на свою волну. — Это очевидно. Реальная экономика в другом. Это работа людей с материальными средствами — с жилыми объектами, конструкциями, инженерным оборудованием, их ремонтом. С конкретной ценой строительных материалов, которая хоть и меняется, но ориентирована на объективные затраты.
Некоторое время он молчал, обдумывая следующую мысль. А затем продолжил:
— И это не все. На содержание этих объектов с людей берут деньги. Таким образом, людям достался условный предмет собственности — метраж с неопределенной ценой, позволяющей манипулировать их кошельком кому угодно, вплоть до мошенников, и сколь угодно долго в зависимости от обстоятельств. Что вы думаете по этому поводу?
— Из того, что вы сказали, вытекает: результатом приватизации стал «бумажный собственник», владеющий мифической недвижимостью. Реальная недвижимость осталось за государством.
— Вот! И я о том же. Для управления ею создали коммерческий «институт» управляющих компаний, являющихся аффилированными структурами власти. Управляют они не лучшим образом,; чем когда-то это делали эксплуатационные конторы — ЖЭК, если не сказать — хуже. Но зато теперь в их руках находятся рычаги для извлечения экономических выгод. Вы мне можете сказать, чем управляющие компании отличаются от ЖЭКов, где был один управдом и бухгалтер?
— О! Это знают все. Названием, превосходящей численностью персонала и умением выжимать с жильцов деньги.
— Во-от! И я о том же. А можете сказать, что изменилось в управлении домом?
— И это не является секретом. Управление недвижимостью стало дороже. Раньше содержание, эксплуатацию и ремонт жилищного фонда полностью финансировало государство. Сейчас бюджет города финансирует капитальные ремонтно-строительные работы с общей недвижимостью социального назначения, за исключением, с недавних пор, текущего капитального ремонта. Кроме того, собирают с жильцов средства за содержание долей общего имущества. Разница заключается только в том, что если раньше каждый дом имел свою смету и при заявлении от жильцов ее использовали для поправки «здоровья дома», то теперь деньги идут в аффилированные структуры через посредников, а уж как они ими распорядятся, одному богу известно, — ответила Эрика Карловна.
— Вот! У граждан возникли новые затраты, а в управлении жилым фондом появились ненужные развороты с деньгами. Бюджет дело тонкое. Средства из него можно передать дому единым траншем, а можно размазать по пути или переправить в тридесятое царство. Сейчас передать средства на содержание дома в управляющие компании без потерь нельзя. Много посредников. До дома может ничего не дойти. Исчезают даже те деньги, которые государство берет на содержание и ремонт общего имущества дома с жильцов. Все устроено таким образом, чтобы от управления домом появились дополнительные нетрудовые выгоды, — потирая виски, сокрушенно вздохнул генерал. А после не большой паузы поинтересовался:
— Какие наработки по жалобам граждан есть у вашей команды?
— Много чего есть. Промежуточные результаты по рассмотрению жалоб и заявлений граждан не позволяют назвать управление этой отрасли правовым и эффективным. Более, чем хотелось бы, имеем мрачные выводы и по работе коллег из прокуратуры, обязанных пресекать нарушения должностных лиц в ЖКХ, но молчаливо взирающих на их проделки. И если верить фактам — неправомерно уклоняющихся от надзора в пользу нарушителей.
— Прошу с доказательствами.
— Извольте, — сказала Эрика Карловна. — Материалы, которые поступили с приема граждан после их тщательной проработки, дали нам неоспоримые доказательства силы административного ресурса над законом. Например, федеральный закон переходного периода, связанный с проведением капитального ремонта жилищного фонда, положен чиновниками под сукно. Чиновники поставили приватизацию впереди ремонта. В интересах развития рынка недвижимости сняли надзор специального органа за состоянием городской недвижимости в составе многоквартирного фонда. Правила содержания дома и отношения между реальным его собственником и новым собственником приватизированных метров не довели до ума. Оставленные без контроля со стороны прокуратуры за проведением ремонта после приватизации квартир, муниципальные чиновники начали активный процесс отчуждения скрытых частей многоквартирного дома.
— Отчуждение общих долей недвижимости — недопустимо. Это что у телеги снять колеса. Такие «вещи» обязаны быть под контролем органов власти, — вставил Шацкий.
— Так-то оно так. Но только, когда власть сама себя контролирует, это не приводит к порядку. Масла в огонь подлили собственники приватизированных квартир. Жить в неряшливых условиях люди не хотят и активно ремонтируют свои квартиры самостоятельно. Правил ремонта не знают. Неосознанно вредят дому. Разрушают внутреннюю, имеющуюся в каждой квартире, общую долю инфраструктуры зданий.
— Получается, что своевременно — до приватизации — не выполненный ремонт городской недвижимости, переходящей к гражданам вместе с метрами в общее пользование, обернулся для города ростом новых объемов капитальных работ, а вместе с ними и ростом бытовой коррупции, — закончил мысль своего заместителя Шацкий.
— Именно так. Развитию негативной ситуации есть еще одно объяснение — это выведение МВК из состава Департамента городского хозяйства. Передача этого органа в управы фактически свела на нет мониторинг состояния жилищного фонда. Большая часть поврежденных капитальных частей дома в долевом их выражении в приватизированных квартирах остается неучтенной. Самовольный ремонт квартир, время и скрытый бизнес чиновников работают на разрушение жилищного фонда. Ежегодный выборочный — по обстоятельствам — текущий капитальный ремонт сошел на нет. Выделяемые для этих целей, средства утекают.
— Вот! — энергично отреагировал генерал. — И я о том же. Организационные проблемы приватизации, как большая гора, навалились и сдавили легкие ЖКХ. Плоды разрушительных работ в виде заявлений и жалоб граждан неприкаянными «гуляют» по инстанциям, поскольку рассматривать их некому. Думаю, в этом и есть и организационный пробел.
— Безусловно. И самая непродуманная реформа, на мой взгляд, заключается в передаче рычагов управления многоквартирными домами в ведение ТСЖ, — согласилась Эрика Карловна. — Если помните, сначала федеральная недвижимость была передана в управление городу, где в составе правительства была создана Межведомственная комиссия, выполняющая функцию специального ведомственного суда в сфере ЖКХ. Затем город передал многоквартирный фонд в ведение районных управ, а те — в коммерческое управление аффилированных структур без права отчуждения общих имущественных долей. Вместе с этой акцией город удалил из центра МВК, заменив ее на «Уполномоченный орган».
— Ух! Название-то какое, — съязвил генерал. — И указывает на неопределенность его функции.
— Но что не оставляет сомнений, — дополнила характеристику нового органа Эрика Карловна, — так это разрыв наработанных годами связей в управлении текущим ремонтом в доме. И уход от ответственности со стороны органов надзора за его проведением, который, в свою очередь, предопределил отжим у части граждан благоустроенного жилья и разрушение многоквартирного дома изнутри по причине отчуждения общих имущественных долей, не подлежащих приватизации. А поскольку специальный суд «почил в бозе», гражданам за защитой жилищных прав было предложено обращаться в районные суды.
— Это не одна проблема, а снежный ком из них, — отреагировал Шацкий. — С административного правонарушения по самовольному ремонту частей дома он покатился в сторону экономического преступления — порчи дома и систем жизнеобеспечения, затрагивая жилищные права третьих лиц. Самый существенный момент в этом вопросе — отсутствие спора о праве. Причем здесь районный суд?
— Безусловно, нарушение жилищных прав граждан незаконным переустройством общей недвижимости не есть побуждение идти в суд, куда их выталкивают чиновники, — согласилась с начальником Эрика Карловна. — Моя позиция с подключением районных судов к разрешению коллизий по несанкционированному ремонту и переустройству общей недвижимости в доме вместо направления дел в специальную Межведомственную комиссию и прокуратуру — крайне отрицательна. Это решение противоречит жилищному законодательству, отменяет оперативное обслуживание граждан при перебоях с предоставлением услуг, ставит под угрозу безопасность жизни в доме — незыблемое право собственности — о чем управленцы, безусловно, знают.
Шацкий подошел к своему креслу, но раздумал садиться и снова стал кружить по кабинету.
— Что в этой связи вы можете сказать о наших коллегах из прокуратуры? Об их надзоре за исполнением законов в ЖКХ?
— Прокуратура инертна к фактам порчи дома. Ее устраивают мутные объяснения жилищной инспекции, отправляющей граждан в суды общей юрисдикции искать защиту нарушенных прав без документов, что я считаю коллективным помутнением сознания, — ответила Абеле. — Судите сами: у гражданина есть документальное подтверждение порчи дома. А это уже факт. Нарушение закона о проведении текущего ремонта городской недвижимости — тоже факт. Изъятие имущественной доли города и присвоение ее частным лицом при содействии должностных лиц — тоже факт. Спора о праве — нет. Налицо — нарушение требований нормативно-правовых актов о жилище. Уголовная юрисдикция определена процессуальным Кодексом. А реакция прокуратуры — ноль! У граждан нет возможности защитить коммунальную недвижимость дома с непонятным статусом собственности от длинноруких чиновников. Вот, взяли и разрушили ограждающие конструкции в доме. Хапнули большую сумму на их ремонт. Нарушили закон. Ущемили права людей. А наказывать некого. Правоотношения, говорите? А кто, как, каким образом и в какие сроки должен обеспечить приведение конструкций и сетей в первоначальное состояние? Ни в одном рабочем документе по управлению общим имуществом дома этот вопрос пошагово не расписан. Только общие указания. Потерпевшие остаются один на один с наглыми чиновниками, создавшими проблему. Стороны не равны. И уже по одной этой причине направлять граждан в суд неправомерно. Вместе с тем, правовой механизм, регулирующий отношения власти и граждан по жилому помещению, находящемуся внутри капитальных конструкций и коммунальных сетей, есть.
Валерий Дмитриевич вопросительно поднял брови.
— Да, есть. Но он рассредоточен по крупицам в административном, гражданском, жилищном, ведомственном и уголовном законодательстве. Граждане, оказавшиеся без поддержки прокуратуры, вынуждены в свою защиту сами собирать правовые основания, как правило, скрываемые чиновниками, ибо их сценарий разрешения вопроса предполагает один способ — исходить из минимума последствий ремонта и объяснений, не адекватных закону. Исходить из реальных причин порчи дома и Правил, регулирующих его содержание, они не будут в силу отсутствия профессионализма, нигилизма к закону и все давящей коррупции.
— Как же так? Права граждан на благоприятное жилище гарантированы, а обязанности исполнительной власти по реализации этого права в законе не прописаны, — возмутился Шацкий. — Неопределенности и двусмысленности легко обойти.
— Предлагаю это вопрос обсудить в расширенном составе, — предложила Эрика Карловна.
— Не возражаю. Но в другой раз. Сейчас времени уже нет. День и час — сообщу.
***
Зыбкие грани права
— Пройдите к Шацкому, — возник в динамике голос секретаря.
Марк быстро убрал документы в сейф и поднялся на этаж выше. У генерала уже находились Эрика Карловна и ее отдел в полном составе.
— Итак, все в сборе, — отметил генерал. — На обсуждении — появление в судах дел, не имеющих спора о праве. Каким образом вопросы, связанные с порчей дома, находящиеся в административном подчинении и касающиеся уголовной ответственности, в одночасье становятся спорными гражданскими отношениями? И вместо урегулирования отношений исполнительной власти с собственником квартиры, допустившим самовольную реконструкцию общих частей недвижимости, через специальный суд — МВК — дела попадают в суд общей юрисдикции? Нужна полная ясность в этом вопросе. С чего все началось? Какие тому основания? На выступление не более пяти минут. Вам слово, Эрика Карловна.
— Факторов несколько. Первый — смешанная форма собственности в квартире. Если за пределами квартиры людям как-то понятны части общей инфраструктуры, то внутри квартиры им сложно воспринять сам факт соседства в «одном сосуде» разных форм собственности. Не менее сложно самостоятельно определить, какие части квартиры не подпадают под приватизацию и не принадлежат ее собственнику на праве частного владения. Особенно тех ее элементов, что находятся в квартире в скрытом состоянии и подпадают под оперативный режим управления уполномоченными органами. Пример — многоуровневая и многофункциональная конструкция перекрытия, по сути — система жизнеобеспечения для неопределенного круга лиц, в составе которой только паркет относится к частной собственности. Все, что под паркетом, не подлежит приватизации и отчуждению. Ремонт скрытых элементов перекрытия при возникновении необходимости защиты интересов третьих лиц производится специализированной службой городского хозяйства с соблюдением проекта, СНиП и финансируется из городского бюджета. Из этого примера очевидна зыбкая грань отношений граждан и власти по вопросу частной и общей формы собственности на недвижимость и административным порядком управления домом. Люди, особенно приезжие — основные покупатели на вторичном рынке жилья — не разбираются в сложной системе зависимостей приватизированного метража и его оболочки в виде капитальных конструкций и их скрытой заделки, стоящих на балансе муниципальных образований и регулируемых административным правом. Заблуждение провоцируют и сами управленцы. Участие граждан в эксплуатационных расходах по содержанию дома, его капитальном ремонте, придание дому статуса «самостоятельной» единицы управления создают иллюзорную картину нового собственника многоквартирного дома, де факто им не являющегося.
Второе. Сложившийся порядок управления жилищным фондом был разрушен в девяностые годы, а новые его формы, законодательно продуманные для защиты интересов граждан, не созданы. В жилищном законодательстве определены признаки жилого помещения, но не указаны конкретные механизмы регулирования отношений по целому ряду его общих элементов строительно-технического характера, регулируемых нормативно-правовыми актами, которые порой не знают и сами управленцы. Ответственность за исполнение нормативного законодательства по эксплуатации и текущему ремонту коммунальной инфраструктуры, из-за особого режима содержания, заявлена на уровне правительства города независимо от формы собственности. Однако сам механизм оперативного разрешения вопроса устранения аварий и текущего ремонта коммунальной системы четко не прописан до сего времени.
Далее. Из-за специфики заселения, сложности состава общего имущества дома, отсутствия свободного доступа к его частям, к документам по их эксплуатации и ремонту жильцы самостоятельно не имеют возможности эффективно управлять домом, который им, попросту говоря, навязали. К тому же они оказались вне сферы интересов и без помощи ведомств, ведущих ЖКХ, арбитражных и специальных судов, прокуратуры. Все это осталось в заоблачном подчинении и недоступно для граждан.
Немаловажный фактор состоит в том, что территориально люди привязаны к районным судам, а разрешение материальных коллизий по предмету жилищных отношений — имею в виду порчу городской недвижимости, аварии в скрытых коммунальных сетях, необходимость их оперативного устранения, средства на эти цели — находятся в федеральном подчинении: мэрия, жилищная инспекция, прокуратура города.
И, наконец, нестыковка прав и обязанностей власти в отношении защиты городской недвижимости в составе многоквартирного дома. В самом деле. Жилищная инспекция ушла в бизнес, связанный с оформлением заявок на переустройство помещений, что в массе своей представляет малую толику от объема проводимого в городе самовольного ремонта помещений, затрагивающего общую недвижимость. Надзор за состоянием капитальных конструкций после несанкционированного их ремонта пустила на самотек. На заявления граждан о повреждении частей дома не реагирует. Покрывает управляющие компании, нарушающие Правила безопасного содержания скрытых электросетей и допускающие их эксплуатацию в поврежденном состоянии. Так непредсказуемо, а возможно и с умыслом, капитальные части жилых помещений, не принадлежащих гражданам на праве частной собственности, но подпадающих под опеку Управления городского хозяйства, остались без защиты государства. А граждане — владельцы приватизированных квартир, — зависимые от состояния городской недвижимости в составе многоквартирного дома, оказались в помещениях, не отвечающих требованиям изоляции и санитарно-технических условий к проживанию. Очевидно, что нарушение их прав есть следствие порчи дома. Это важно иметь в виду для определения подсудности дела и мотивации обращения в суд. Безусловно, у потерпевших нет спора о праве с виновником порчи дома. Его отношения замыкаются на органы исполнительной власти и прокуратуру. Следовательно, выталкивание людей в подобных ситуациях в суд — неправомерно. Но они могут этого и не знать, поскольку не знают всех особенностей приватизации квартир и вытекающих из нее правоотношений. Вместе с тем, граждане должны знать, кто защищает дом от разрушения. Кто и как за это отвечает. Кто придет им на помощь и в какие сроки. У меня все.
— Спасибо, — сказал генерал. — Давайте уточним, кто из субъектов права — «Жилищник», управа, жилищная инспекция, МВД, прокуратура — и каким образом обязаны оперативно влиять на события самовольного ремонта общего имущества многоквартирного дома, не допуская его разрушения и нарушения прав третьих лиц. Что по этому поводу скажет наша молодежь? Пожалуйста, Маргарита Григорьевна,— ободрил ее Шацкий.
— Полагаю, что в таких случаях надо исходить из нормативного акта по эксплуатации жилищного фонда, определяющего ответственного за состояние общей недвижимости в многоквартирном доме на федеральном уровне, дабы сократить время на принятие решений и проведения восстановительных работ, — высказала Рита свою мысль. «Жилищник», руководствуясь правом оперативного управления, обязан остановить работы, вызвать специальную аварийную службу, провести осмотр с участием МВК и потерпевших, оформить ущерб дому, составить Протокол административного правонарушения и в срочном порядке направить эти документы в Управление городского хозяйства, ответственное за проведение текущих ремонтных работ с капитальными конструкциями дома. Сейчас этого просто нет. Процесс защиты дома от посягательств со стороны умельцев и мошенников неправомерно растянут по вертикали и лишен оперативности.
— Так. Кто еще?
— Могу дополнить список ответственных субъектов, руководствуясь Положениями Основного закона и практической необходимостью, — взял слово Саблин. — Полагаю, что правом влиять на события в подобных ситуациях, помимо Государственной жилищной инспекции, должны быть наделены должностные лица Госэнергонадзора, комитета по строительству и Санэпиднадзора, разрабатывающие правила содержания и ремонта строительных конструкций, но не участвующие в надзоре за их применением. Из этого процесса их выдавила жилищная инспекция. Все названные субъекты права должны пользоваться поддержкой участковых для входа в квартиру. Составляемые ими акты должны сразу направляться для принятия мер в Департамент городского хозяйства, прокуратуру города и МВД.
— Кто еще? — Руку подняла Ирина Аркадьевна.
— Необходимо прописать уголовную ответственность должностных лиц за неисполнение нормативных требований по эксплуатации и ремонту поврежденных частей дома и отведение от вопроса прокуратуры. Полагаю, что, наряду с расширением списка составителей административного Протокола о порче дома, это позволит прикрыть местечковую «лавочку» по сговору и взяткам в случае самовольного ремонта капитальных конструкций и коммунальной сети.
— Хорошая мысль, — подтвердил генерал. — Кто еще?
Валерий Дмитриевич обвел глазами присутствующих и, не встретив желания дополнить ответы, задал новый вопрос:
— Кто и на каких основаниях может заходить в квартиры граждан при самовольном ремонте капитальных конструкций и коммунальной сети? И почему сейчас этого не происходит?
— В особых случаях, а порча дома и повреждение коммунальной сети подпадают в их число, так как находятся в особом режиме эксплуатации и ремонта, таким правом обладают правоохранительные органы и аварийная служба города, — пояснил Соколов. — Почему они этого не делают, объясняется просто. Управляющие компании не составляют акты по авариям в сети, не обращается к органам внутренних дел и в авариную службу города. Предпочитают решить проблему порчи дома на основе обоюдного согласии с правонарушителем. Учет заявлений третьих лиц в журналах аварий не ведется, а орган, обязанный проверить исполнение обслуживающей организацией нормативных актов, имею в виду жилищную инспекцию, на нарушение не реагирует. В документах Государственной жилищной инспекции, регулирующих отношения по жилым помещениям, вы не найдете отражения вопроса об особом режиме эксплуатации и ремонта. Все оставлено на усмотрение главы этого ведомства. Захочет — даст распоряжение подключить прокуратуру, не захочет — не даст. Прикрывает неправовые отношения муниципальной власти с умельцами вредить коммунальной инфраструктуре дома.
— Позвольте слово, — выразил желание Денис. — В Правилах оказания коммунальных услуг можно найти право граждан сообщать о повреждениях коммунальной сети и требовать входа в проблемную квартиру. Кому сообщать и от кого требовать, следует догадаться самому. Также указано, что аварийная служба может входить в квартиру в любое время, но должна получить на это согласие от ее собственника. Представьте, что собственник отказывает в допуске. Налицо не стыковка отдельных позиций Правил оказания услуг и возникающее вместе с этим нарушение Правил безопасности по содержанию дома и жилищных прав третьих лиц! В целях предупреждения негативного развития событий в законодательстве должна быть прописана процедура составления акта аварий в коммунальной сети, на основании которой должен происходить безотказный вход в квартиру и возникать ответственность собственника, проводившего самовольный ремонт имущества, ему не принадлежащего на праве частной собственности, за отказ впустить аварийную службу вплоть до ареста.
— Так. Толково, — отметил Шацкий. — Вы, что-то хотите сказать, Марк Анатольевич? Пожалуйста.
— На момент принятия закона о переустройстве жилых помещений в Гражданском Кодексе была статья о лишении права собственности граждан, нарушающих своими действиями жилищные права третьих лиц. Видимо, при внесении дополнений в Гражданский Кодекс, правоведы решили, что этого вполне достаточно для объективного разрешения вопроса о порче дома в судах общей юрисдикции, упуская из внимания, что поврежденная инженерная инфраструктура, обслуживающая жилое помещение, имеет особый режим содержания, эксплуатации и ремонта
— Пожалуйста, подробней об особом режиме, — попросил генерал.
— Особенность в том, — пояснил Марк, — что, во-первых, приватизированная квартира существует сама по себе только в документах. Фактически она находиться в составе не приватизируемых, в силу социальной значимости, общих строительно-инженерных коммуникаций дома и подчиняется правилам их содержания и ремонта. Исходя из особенностей приватизации, квартира представляет условный материальный объект и условную частную собственность, в то время как для власти дом — реальный материальный объект и достояние города, о котором она заботится. Так, во всяком случае, вытекает из жилищной политики мегаполиса. Во-вторых, особенность имущественных отношений состоит в том, что права и обязанности власти и нового «собственника» квартиры направлены на материальный объект — жилое помещение. В этой связи квартиру как жилое помещение определяет функция окружающих ее материальных элементов: конструкции, коммунальная сеть и иное инженерно-техническое оборудование. В случае их повреждения спора о праве на восстановление — нет. Как нет и срока давности.
В-третьих, вопрос текущего ремонта конструкций и коммунальных сетей — кто, что — законодательно решен. Каким образом — решает специальное ведомственное законодательство. Например, монтаж электросети при ее повреждении контролирует Госэнергонадзор, документы которого обязательны для ЖКХ. Решение о проведении текущих восстановительных работ принимается на федеральном уровне с выделением средств из городского бюджета. Ответственное лицо названо. Эти моменты уже исключают исковое производство в судах.
В-четвертых, при техническом отказе коммунальной инфраструктуры регламент ее восстановления определен минимальным промежутком времени от двух часов до трех дней. Ни какой суд не уложится в этот регламент.
Пятое. При особом режиме эксплуатации проведение текущего ремонта основано на документах прямого действия ведомств, ведущих ЖКХ. А это строители, энергетики, санитарно-эпидемиологическая служба. Но никак не на понятийных указаниях отдельных начальников, какую бы должность они ни занимали.
И, наконец, порча строительных и коммунальных систем многоквартирного дома отнесена к уголовной ответственности. Таким образом, направление граждан в суды гражданской юрисдикции по вопросам порчи дома — злонамеренная «шутка» чиновников в корыстных целях, — подчеркнул Марк. — Для разрешения вопроса в рамках закона и создавалось МВК при правительстве города в статусе специализированного суда. Выводить МВК из состава органа, где принимается решение о текущем капитальном ремонте жилья с выделением на эти цели средств из городского бюджета — большая глупость, если не сказать хуже — сознательный шаг к дезорганизации управления текущим ремонтом жилых помещений. Только спустя десять лет положение поправили внесением в Гражданский Кодекс запрета на применение гражданского законодательства к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении. Но негативная практика уже сложилась. В процессуальном Кодексе судов есть норма «действовать по внутреннему убеждению». Полагаю, что именно эта норма, находящаяся, с одной стороны, на грани непонимания реальных событий, а с другой — вседозволенности, позволяет судье принимать неадекватные решения и отводить органы исполнительной власти от их прямой обязанности — содержать дом в безаварийном состоянии.
— Позвольте. Что значит действовать по внутреннему убеждению? Убеждение — это проявление личностно-субъективного отношения к делу, — возмутился генерал. — Здесь нет закона. Как такая норма оказалась в законе о правосудии? Неужели законодатели всерьез поверили в то, что убеждения судейского корпуса стопроцентно заточены на закон и справедливость и никогда — на личные интересы и коррупционные отношения?
— Здесь нет прямой связи, — пояснил Марк. — Указанная норма предназначена для спора между гражданскими лицами, но неприменима в отношениях, исключающих спор о праве на отчуждение имущества коммунального назначения. Исключаю непонимание судом простой истины — по одной технологии не укладывают пол и силовой провод. Это разные виды работ и к ним применяются разные строительно-технические требования и правила. Но судьи оказались большими умельцами угождать местной власти, в составе которой немало коррумпированных фигур. Свободу им обеспечивает отсутствие ответственности и множество неопределенностей в законе, позволяющих произвольное толкование. Негативное влияние на отчуждение имущественных долей в составе общего имущества дома оказал и закон о переустройстве помещений, имеющий в своем составе коррупциогенную статью 13, смысл которой позволяет сводить к минимуму заключения о повреждениях в доме и не наказывать виновников порчи дома. При таких обстоятельствах защита жилого фонда от повреждений в судах общей юрисдикции оказалась сведена на нет, а вместе с этим стало невозможным защитить нарушенные жилищные права граждан.
— Эрика Карловна, — обратился генерал к своему заместителю. — А что по поводу защиты общего имущества дома говорит Верховный Суд?
— Информации о регулировании отношений между властью и жильцами по общему имуществу многоквартирного дома в документах Верховного Суда не много. И она подается подчас непоследовательно и неопределенно, — Эрика Карловна назвала номер Постановления по вопросам судебной практике и зачитала выдержку. — Обращаю внимание на разъяснение общеправового принципа действия законодательства во времени, в конце которого Верховный суд указывает, что Вводный закон № 189-ФЗ по разделу «Управление многоквартирными домами» придал обратную силу отношениям, возникшим из ранее заключенных договоров управления такими объектами. Эта важная информация о регулировании отношений при самовольном переустройстве помещений подается на фоне избыточного текста по ограничению дел во времени. Без четкой квалификации, в том числе, дел, не имеющих спора о праве. Судьи быстро сообразят, что могут действовать по общим правилам, и никто не заметит нарушения Вводного закона. На практике так и оказалось. Верховный Суд неоднократно указывал на недопустимость отчуждения общего имущества дома, на приоритеты Жилищного Кодекса в регулировании отношений собственников помещений, разъяснял состав общего имущества, незыблемость права общей долевой собственности на общее имущество вне зависимости от регистрации прав на недвижимое имущество, недопустимость изменения размера доли и другие вопросы. И, таким образом, подтвердил, что споры здесь исключены. Почему в судах нарушают запреты Верховного Суда, есть только одно объяснение — превышение полномочий, — резюмировала Эрика Карловна. — Обобщая практику работы судов, Верховный и Арбитражный Суды подтвердили, что дела, связанные с повреждением общего имущества многоквартирного дома, вытекают из публичных правоотношений. Сроки давности на них не распространяются. Суды обязаны рассматривать их в рамках Жилищного Кодекса. В разрешении дела могут участвовать все заинтересованные субъекты права. В этом предложении нахожу неопределенность трактовки, а на практике — отсутствие участия в судах ведомств, ведущих ЖКХ. Вместе с тем, ответственной за разрешение вопросов по общему имуществу дома названа прокуратура.
— Вы что-то хотите дополнить? — обратился генерал к Соколову.
— Только то, что отношение прокуратуры к делам такой категории не меняется, — ответил, Евгений Федорович.
— В чем интрига? — спросил Шацкий.
— В намерении не показывать все обстоятельства порчи дома и участие в этом деле должностных лиц, а «зарыть» эти обстоятельства как можно глубже.
— Но дело поднялось на уровень Генеральной прокуратуры и там-то уже знают, что надо делать по уголовным делам.
— Поднялось. Это так. Но не передано надлежащему исполнителю, а замкнулось на его Имитаторе.
— Исполнитель — Имитатор, — удивился Шацкий.
— Ну да. Мы выборочно сделали срез движения дела в прокуратуре и установили, что его рассмотрение имитируют, не занимаясь преступным деянием. За пятнадцать лет, прошедшие с момента первого обращения потерпевших в прокуратуру, мы не нашли ни одного должностного лица, которое бы дало конкретное указание проверить нормативные документы по несанкционированному капитальному ремонту частей дома, а при отсутствии таковых — восстановить их. Это могло бы, при условии разрешения вопроса на уровне правительства мегаполиса, оправдать движение заявления о преступлении вниз по вертикали. Кроме дачи указания «ответить заявителю» ничего не происходит.
— На что это указывает?
— На отсутствие организационно-правового механизма разрешения дел по категории «порча дома».
— Мотивация?
— Скрыть, как я уже отметил, обстоятельства повреждения коммунальных частей дома и его реальное его состояние. Это удобно для всех. Для прокуратуры, долгое время занимающейся «футболом» с заявлением о преступлении; для лиц в правительстве Москвы, ответственных за состояние жилищного фонда; для непосредственных виновников порчи дома. У всех отпадают заботы и обязательства по приведению капитальных конструкций и коммунальных систем дома в первоначальное рабочее состояние.
— Подробней, пожалуйста, по организационному инструменту разрешения вопроса?
— Как известно, любой вопрос решают люди. Ответственные исполнители. Таких людей в деле о порче дома просто не оказалось на том простом основании, что оно имеет коррупционную «закваску». Деньги на ремонт поврежденных частей дома исчезли еще до того, как ремонт был закончен. Вместе с ними исчезли и нормативные документы, проливающие свет на «законность» проведенного переустройства конструкций, объемы и характер скрытых повреждений на перекрытии в сегменте квартиры Татика и на причиненный группой лиц ущерб городскому хозяйству. При таких обстоятельствах заявление о порче дома сразу замкнули на Имитаторах, которые работают не на основании закона и нормативных документов по делу, а по понятиям чиновника, и те стали заниматься не строительным ремонтом конструкций и инженерного оборудования по месту их повреждения, а пустыми отписками. Имитаторы деятельности есть в любом звене власти, в том числе и в прокуратуре. Замыкание на бездействие всех звеньев административной цепи — основной способ «защиты» городской недвижимости в составе многоквартирного дома — длится до сих пор. А поскольку концы противоправного деяния основательно упрятаны в коридорах мэрии, надежды на благоприятное разрешение вопроса мало.
— А что думаете о направлении подобных дел в суд?
— Свой «тайм» суды уже отыграли. Вместо того, чтобы перенаправить заявление о порче дома в прокуратуру на основании ведомственной подсудности, они вынесли мифические решения, препятствующие разрешению дела в надлежащем суде. Цинично, однако, — закончил Евгений Федорович.
Шацкий в задумчивости мерил шагами свой кабинет. Внезапно при последних словах Соколова он остановился и сказал:
— Благие рекомендации Верховного Суда последовали двадцать лет спустя после начала приватизации квартир в многоквартирном доме. Что могли натворить за это время новые собственники самовольным и бесконтрольным ремонтом в своих квартирах? Какой ущерб за это время они нанести дому! Признаюсь, я был несколько удивлен словами Президента, когда он комментировал программу реновации малоэтажного жилья. Он сказал: «Речь идет о жилом фонде Москвы, который через десять-пятнадцать лет объективно превратиться в аварийное жилье». Сейчас, после ознакомления с жалобами граждан и практикой их рассмотрения чиновниками, а точнее — отсутствием все эти годы конструктивных мер со стороны чиновников по сохранению жилищного фонда, — понимаю, насколько реальны слова Президента и насколько сложившаяся ситуация его волнует.
— К сожалению, мы не успели ответить на все волнующие нас вопросы, — закончил встречу Шацкий. — Договорим в следующий раз. Но я понял, что вы подготовились к встрече с лицами, подозреваемыми в соучастии в преступных деяниях. Можно начинать работу с конкретными людьми.
***
Дознание
Электронный регистратор озвучил номер и пригласил Татика в кабинет следователя Следственного комитета Волкова Дениса Давыдовича. Татика забрали прямо с работы, так как на повестку из Следственного комитета он не отреагировал.
После проверки паспортных данных, следователь спросил:
— Почему вы сами не явились к нам по повестке?
Темпераментный Татик забыл о наказе участкового «поменьше болтать» по поводу ремонта квартиры и отношений с должностными лицами. Он до сих пор не мог простить чиновникам денег, которые они у него выманили, обещая полное спокойствие. Особой хитростью он не обладал, но наглости было хоть отбавляй. Ее подкрепляла вера в силу денег. Однако с недавних пор его внутреннее равновесие было серьезно нарушено кражей из тайника под полом, где он хранил все свои сбережения и о котором кроме него никто не знал. О проникновении в квартиру чужих людей милиция путем опроса соседей ничего не установила и воришек не нашла. Татик сник. Его бизнес прикрыли. Он остался на мели. И когда получил повестку из Следственного комитета, его охватила новая волна возмущения, страха и понимание того, что проторенный путь взяткодателя он уже не осилит. И решил, что никуда не пойдет.
— Я давно рассчитался по реконструкции частей дома с управой, судом и правоохранительными органами, — вызывающе ответил он. Нервно открыл свой дипломат, в котором с некоторых пор носил несколько документов, «обеляющих», как ему казалось, самовольный ремонт коммунальной недвижимости дома.
— Да вы успокойтесь, — сказал Денис Давыдович. — Наша беседа проходит в рамках закона. Обещаю, что вас отвезут на то место, откуда взяли. Но учтите на будущее: на повестку из Следственного комитета надо реагировать адекватно.
Видя, что Татик шумно сопит, Денис подал ему стакан воды.
— Итак, все по порядку. Вас пригласили для выяснения обстоятельств по делу о порче дома. Назовите конкретные работы по ремонту своей квартиры после ее приобретения.
— Менял полы, внутриквартирную электропроводку, батареи, сантехнику, благоустраивал лоджию.
— Кто проводил работы?
— Мои родственники.
— В вашем присутствии?
— Нет. Но я почти каждый день приезжал в квартиру.
— Какие правоустанавливающие документы вы имели на работы с общим имуществом дома?
— Работы с общим имуществом не проводил. Работы шли только в моей квартире. Не понимаю, какой, в этой связи, есть интерес ко мне со стороны следственных органов.
И Татик снова полез было в свой дипломат.
— Не спешите. Я еще успею посмотреть ваши документы, — остановил его следователь и продолжил:
— На проведение работ с деталями пола на перекрытии и ограждающей конструкции лоджии нужны разрешения и техническая документация. Посмотрите, какие документы вы обязаны были иметь как правовое основание для ремонта, — и Денис положил перед Татиком извлечение из закона. Когда тот прочитал, спросил: — Вы имеете эти документы?
— Нет.
— Итак, правообразующих документов на капитальный ремонт с вмешательством в общие конструкции и сети у вас нет, — констатировал следователь.
— Мне сказали, что ничего этого не нужно. Это моя квартира и я имею право делать в ней ремонт.
— Кто сказал?
— Глава управы.
— Он сделал это в форме официального ответа?
Татик знал, что его покровителя в управе уже нет и спокойно сказал:
— Нет. Никакого официоза. Все на честном слове. Я плачу, а мне не мешают.
— Так вы платили в конверте? — переспросил следователь.
— Ну, да.
— Кому конкретно?
Татик назвал имя.
— Во время ремонта к вам приходили специалисты контролировать качество работ?
— Приходили с эксплуатационного участка. Что-то записывали. Но что, мне неизвестно. Никаких документов мне не давали.
— Покажите, что у вас есть.
Татик подал следователю Свидетельство на право собственности, акт по квартире Максимовых, Постановление районного ОВД об отказе Максимовым в возбуждении против него уголовного дела и два судебных акта с отказным вердиктом по искам ДЕЗ «О восстановлении освещения» и «О приведении балкона в проектное положение».
— Так вы подтверждаете, что акты на скрытые работы должностные лица не составляли?
— Да. Не составляли.
— А для чего у вас акт по квартире Максимовых?
— Этого я не знаю. Выдали на участке и велели хранить на всякий случай.
— Я вижу, что прописка членов вашей семьи в квартиру проводилась уже после ремонта.
— Да. Это случилось после того, как ко мне приехала семья.
— Кто выдавал вам документы на регистрацию права собственности без указания повреждения конструкций и обременения квартиры аварией в коммунальных сетях?
— Все делали по распоряжению из управы за отдельную плату. Я в этом ничего не понимаю.
— Вы консультировались у юристов по поводу законности судебных решений?
— Что? — Татик вопросительно поднял брови.
— По поводу законности судебных решений, — повторил Денис Давыдович.
— Ну, что Вы. Зачем? Как я мог подумать, что решения суда незаконны? Первое сомнение в этом в меня заложил участковый.
— А как вы их получили?
— Я был в суде два раза. Один раз у Председателя суда, второй на судебном заседании.
— Зачем ходили к Председателю суда?
— По рекомендации управы. Там сказали, что нужно утрясти все риски по вынесению решения в мою пользу.
— Кто сказал?
— Геворг Ионович, бывший глава управы.
— Сколько вам это стоило?
— Три тысячи долларов.
— Расскажите, как проходило судебное заседание, на котором вы присутствовали?
— А чего тут рассказывать. Судья спрашивала нас о том, кто — мы или Максимовы — и в какой квартире будем восстанавливать электрический провод?
— Помимо вас и соседей из квартиры нижнего уровня, кто еще был на суде?
— Юрист Паинька, главный инженер ДЕЗ и главный инженер обслуживающей компании.
— Что говорили на суде технические специалисты?
— Где живут, кем работают. Зачем пришли в суд без вызова их повесткой.
— Еще?
— Показывали чертежи. Объясняли, где лежит осветительный провод.
— Чем закончился суд?
— Ничем. Суд объявил, что заседание окончено и выдал новые повестки.
— Какая тема стояла в повестке?
— Восстановление освещения.
— Что было дальше?
— Мою дочь пригласила юрист ДЕЗ Паинька и сказала, что есть предложение руководства управы завести моих соотечественников квартиру Максимовых для установления места разрыва сети. У самих, якобы, не хватает рабочих рук.
— И вы участвовали в этом деле?
— Сам не участвовал, но дал телефоны тех, кто проводил у меня ремонт. Все остальное организовали работники эксплуатационного участка.
— И вы не в курсе того, что делали ваши родственники в чужой квартире?
— Не вникал. Мне известно только, что там они ничего не нашли.
— А вы считаете, что должны были найти?
— Я ничего не считаю, поскольку не разбираюсь в технических вопросах.
— Максимовы предъявили вам претензии по поводу повреждения плиты перекрытия со стороны их квартиры во время поиска вашими соотечественниками места разрыва в сети?
— Какие ко мне могут быть претензии! Поиски организовали работники эксплуатационного участка и Максимовы сами их впустили. Нет. Никаких претензий ко мне они не высказали.
— Значит, спорных отношений между вами нет, и вы это подтверждаете?
— Откуда? По существу, мы даже не знакомы.
— А какой-либо документ по поиску места разрыва в сети вы видели?
— Я нет. Вся информация по этому вопросу у юриста Паиньки.
— Назовите причину, по которой вы не ыжвпускаете в квартиру аварийную службу.
— Договоренность о том, что этого не потребуется, была достигнута сразу после того, как был перебит провод. Глава управы заверил меня, что останавливать работы не придется. Он сам решит проблему с Максимовыми. Я только должен финансировать проведение новой линии провода в квартире Максимовых и компенсировать их материальные потери во время этих работ.
— И Вы?
— Сразу профинансировал проведение работ в квартире Максимовых. Впускать после этого к себе аварийную службу не стал. Мне ведь никто не гарантировал возврат денег. А новых расходов с подъемом пола, как вы понимаете, не избежать.
— Вы ставили вопрос перед управой об использовании, переданных вами средств на ремонт поврежденных сетей в своей квартире?
— Заикался. Но мне ответили, что поврежденное имущество — собственность города, и соседи не вправе сотрясать воздух и что-то требовать. Управа предлагает им «удобный» для всех вариант восстановления освещения по потолку их квартиры, и «капризы» от них никто не воспримет всерьез.
— Вот вам бумага и перо. Напишите все, что вы мне сейчас рассказали.
Пока Татик переносил свои показания на бумагу, Денис оформлял Протокол. Когда оба закончили работу, следователь предложил Татику подписать Протокол и попросил не покидать город на время проведения следственных мероприятий. Отметил повестку, вызвал машину, и распорядился проводить к ней Татика.
***
Порученец зла
Паинька, старший юрист инженерных сетей округа «G», — тучная неряшливая женщина с вечно обиженным взглядом. На работу в жилищную контору она пришла практически сразу после школы, не попав в институт. Окончила бухгалтерские курсы и по рекомендации соседки стала работать в жилищной конторе. Здесь работали пожилые неразговорчивые и дисциплинированные женщины. Зарплаты были маленькие. Работа ценилась мало. Но другой не было. Кроме цифр, денег и вопроса, где их взять, никаких мыслей не возникало. Отлаженный ритм и небольшой объем работы оставляли много времени для терзаний по поводу своей неустроенной жизни. Надо было менять профессию, и Паинька пошла в институт на заочное юридическое отделение. Перекладывая кости на конторских счетах, она пересчитывала расход денег, поступающих от государства на содержание недвижимости, затраты по ее обслуживанию и только потом — копейки от тех, кто ею пользовался. Никаких тебе секретов и интриг. Ее жизнь оставалась скучной, а способности вертеть обстоятельствами не востребованными. Если бы не перестройка и приватизация. Когда в ЖКХ замелькали солидные люди и началась скупка всего, что плохо управлялось и фактически было бесхозным, у Паиньки открылось второе дыхание. Имеющая доступ к учету недвижимости, она неожиданно оказалась в кругу солидных людей, рассчитывающих на наживу от приватизации и перехода жилищного фонда в управление на частной хозяйственной инициативе и старалась быть им полезной. В условиях перехода управления городским имуществом на новые формы, у нее появились шансы. Ее мозг, настроенный на легкие деньги, заработал более энергично. Раболепная по натуре Паинька сразу была замечена новыми хозяевами жизни. Впереди светились хорошие деньги. Ей предоставили новую должность старшего юриста в дирекции инженерных сетей с неофициальным подчинением управе по вопросам приватизации, отчуждения и переустройства объектов городской недвижимости. Паинька стала более спокойной. В ее натуре открылись такие положительные для нового времени качества как хитрость, хамство, наглость и в полную силу расцвел талант к интригам. За выполнение поручений главы управы она вскоре получила трехкомнатную квартиру в новом доме и отдельный кабинет на работе. В дирекции инженерных сетей она была самостоятельной фигурой. Информацию директору давала только в том случае, если та интересовалась. Она же приложила руку к отставке директора, пожаловавшись главе управы, что та сует нос не в свои дела и мешает ей при выполнении его служебных поручений. Директора уволили. С новой быстро поладила. Но потом все изменилось. Главу управы неожиданно перевели в банковскую сферу, и ее начальником в управе стал его заместитель. Того долго не хотели пересаживать с двух стульев, пока он не был взят полицией при передаче взятки в размере полутора миллионов рублей вместе с сообщницей — новым директором ДЕЗ. В офисе дирекции забрали всю документацию. Паинька до сих пор боялась спускаться в архив — куда много чего припрятывала — посмотреть, что там осталось. Свой арест исключала. Была уверена, что ее имя не назовут. Замешанные в групповых переделках не будут усугублять свою вину привлечением новых лиц, ибо вовлечение юристов в противоправные схемы отчуждения городской недвижимости, не подлежащей приватизации, было преступлением против государственной службы и увеличивало ответственность. Да и работала Паинька осторожно. Все эти мысли проносились в ее голове наряду с тяжелым предчувствием, пока она ехала в Следственный комитет.
— Я провожу расследование порчи дома, управляемого вашей обслуживающей организацией, — поставила в известность Паиньку следователь Цветкова Ирина Аркадьевна. — В деле много документов, подготовленных вами и требующих правовой оценки. Итак, начнем. Как давно вы работаете в дирекции и в чем состоят ваши обязанности?
— С 1993 года. Занимаюсь юридическим оформлением документов по переустройству и передаче недвижимости юридическим лицам.
— Но это обязанности работников управы.
— Да. Но недвижимость стоит на балансе ДЕЗ и проходит по нашим документам. И я должна ее переоформить.
— Отчуждение общего имущества многоквартирного дома входит в ваши обязанности?
— Если есть правообразующие документы, то управа поручает мне такую работу.
— А вы проверяете правовые основания поручений?
— У меня такой возможности нет. Правовые основания должна проверить юридическая служба управы до принятия решения по отчуждению. А мне команду дает глава управы или его заместитель.
— Но команду дают только военным или животным. Остальным дают письменное распоряжение с пакетом документов. Как у Вас?
— Устное распоряжение.
— А какую законность заключает устное распоряжение при отсутствии правообразующих документов?
— Есть два уровня проверки правовых оснований передачи недвижимости другому собственнику. Это юридическая служба управы и заключение Межведомственной комиссии. Обе службы в составе управы.
— А вы сами, значит, работаете на доверительных отношениях?
— Я бы сказала, на отношениях субординации. По указанию вышестоящего лица.
— Кто инициировал предъявление искового заявления в районный суд по жалобе Максимовых?
— Иск готовила я по указанию главы управы.
— Для иска нужен предмет спорных отношений. Назовите предмет вашего заявления в суд.
— О восстановлении освещения.
— Что вы понимаете под восстановлением освещения?
— Проведение восстановительных работ с электрическими сетями.
— Тогда зачем материальный предмет — электрические сети — обозвали функцией этого предмета? Почему не назвали конкретно: «Восстановление электрической сети по месту повреждения»?
— Формулировку давала управа.
— Вернемся к истокам вашего иска. Где, когда и при каких обстоятельствах произошло повреждение электрической сети?
— В 2001 году, в квартире Татиков, во время ремонта квартиры после ее покупки.
— Кто контролировал капитальные работы в этой квартире — проводил осмотр места работ, повреждения конструкций и электрической сети?
— Работники эксплуатационного участка.
— Где акты, в том числе на скрытые работы?
— Все акты передавались в управу, поскольку она дает разрешение на проведение работ с имуществом дома, не подлежащим приватизации, отвечает за переустройство и реконструкцию его частей. Она же принимает решение по ремонту повреждений и определяет порядок его проведения.
— Вы видели разрешительные и технические документы управы на переустройство частей дома, ограждающих квартиру Татика?
— Нет.
— При составлении искового заявления использовали акт о повреждении электрической сети и осмотре мест ремонта?
— Нет.
— Почему?
— Эти акты остались в управе.
— Тогда какими документами руководствовались вы при составлении заявления в суд?
— Актом по квартире Максимовых.
— Этим? — Ирина Аркадьевна вынула из дела документ. — Но он составлен ненадлежащими лицами и юридически не оформлен! По вашему мнению, эта подделка может быть предъявлена в суд как основание заявленных требований?
— Но именно этот акт мне дали для составления заявления в суд.
— И Вы, конечно, «не знали», что акт фальсифицирует обстоятельства по месту установки поврежденной сети и формам собственности?
— Но ведь я не специалист по строительно-техническим вопросам?
— А к главному инженеру ДЕЗ вы обращались?
— Он не занимается вопросами переустройства. У него текущие оперативные вопросы. А эти вопросы в компетенции управы.
— Главный инженер ДЕЗ отвечает за состояние электрических сетей и устранение аварийных ситуаций в доме! Разве вам это неизвестно?
— Мне не известны детали рабочих отношений главного инженера ДЕЗ с технической службой управы при переустройстве общих частей дома и аварий в сети.
— До обращения в суд, какие меры были прияты для восстановления поврежденных конструкций и сети?
— По распоряжению главы управы электриком эксплуатационного участка Максимовым было предложено восстановить освещение путем проведения нового электрического провода по потолку их квартиры.
— Причем здесь квартира Максимовых? Вы же только что сказали, что ремонт проходил в квартире Татика, и поврежденный электропровод находится там же.
— Я не вправе давать оценку распоряжениям главы управы. Я только поясняю обстоятельства.
— Назовите, где конкретно должны были восстанавливать силовой провод?
— По месту его установки.
— А конкретней?
— В квартире, по месту повреждения.
— Вы не договариваете. Назовите квартиру, собственника и основания. Это важно при составлении заявления в суд.
— По проекту залегания электрического провода, восстанавливать провод нужно в квартире 28 Татика, где проводили реконструкцию пола.
— Кто должен восстанавливать электрические сети при их повреждении?
— По правилам — специализированная аварийная служба города. Но, в данном случае, глава управы поручил эту работу начальнику эксплуатационного участка.
— Минуя главного инженера ДЕЗ?
— Начальник эксплуатационного участка контролировала переустройство помещений.
— Начальник участка вызывала аварийную службу города?
— Нет. Этот вопрос держала на контроле управа.
— Но вызов аварийной службы входит в обязанности начальника эксплуатационного участка. Причем здесь управа?
— Она выполняла распоряжение главы управы.
— И как? Выполнила?
— Пыталась, но Максимовы не позволили нарушать проект установки силового провода.
— Вернемся к вашему заявлению в суд. Ответчиком за восстановление поврежденной электрической сети вы назвали Татика. Вы знали, что он не надлежащий ответчик за восстановление?
— В общем, да.
— Ему давали Предписание впустить в квартиру аварийную службу для замены силового провода? Предъявили к возмещению сумму ущерба дому?
— В такой редакции нет. Ему давали Предписание восстановить освещение в квартире Максимовых.
— То есть, ему, вопреки установленному порядку подачи заявок на устранение аварий в коммунальной сети и капитальный ремонт поврежденной недвижимости, составляющей часть квартиры Татика, предложили провести работы в квартире Максимовых?
— Получается, что так.
— И кто готовил Предписание?
— Начальник эксплуатационного участка ДЕЗ.
— А что вы знаете о порядке разрешения таких дел самой управой путем вынесения на торги проблемной квартиры? Чем вас не устроил этот вариант при исполнении поручения главы управы?
— Я предложила подготовить заявление в суд в рамках этой процедуры. Но глава управы не согласился.
— Обращения в суд предполагает спор между субъектами права. А здесь кто с кем спорит? Из-за чего?
— Это сложный вопрос. Но я хорошо знаю, что общее имущество коммунального назначения не подлежит отчуждению. Что имела в виду управа мне неизвестно.
— Тогда что вы предполагали искать, называя свое заявление исковым?
— Я имела в виду невозможность установить причину отсутствия освещения в квартире Максимовых.
— Причина указана в акте «Домсервис» и в заключении жилищной инспекции — повреждение электрического провода.
— Невозможность установить место разрыва в сети, — промямлила Паинька.
— Это технический аргумент. Он не влияет на обязательность восстановления подачи электроэнергии в квартиру. И к суду отношения не имеет. У вас есть заключение МВК по квартире Татика?
— Нет.
— Итак, для чего Вы, нарушая порядок устранения аварии в электрической сети, пошли в суд с частным иском?
— Я уже сказала — по указанию главы управы.
— Как вы решили вопрос с доказательствами по делу?
— Мне дали акт по квартире Максимовых.
— Вам дали фальшивый акт. В нем искажали место установки поврежденного электрического провода, используя для этого квартиру третьих лиц — Максимовых. Юридически полноценного документа, как-то акт аварии в коммунальной сети на перекрытии в квартире Татика, — Вам не дали? Это так?
— Да, так.
— Почему Вы, юрист, не имея юридического основания для дела, занялись вопросом, входящим в компетенцию главного инженера ДЕЗ, Межведомственной комиссии, управы?
— Я уже сказала. По указанию главы управы. На иске настаивала управа. Она скорректировала и одобрила его содержание.
— Но вы знали, что отсутствие в деле нормативно-правовых документов на проведение переустройства частей дома влечет за собой изменение жилищных прав третьих лиц. Знали и сознательно пошли на это!
— Я не несу ответственности за инициативу высших должностных лиц. Я только исполняю их распоряжения.
— Бездумно? В то время как ваша прямая обязанность — подстраховывать руководство от нарушений закона.
— Мое руководство находится в ДЕЗ. А в управе и без меня есть кому подстраховывать начальство. И вообще, все хорошо только на бумаге. В жизни все по-другому. В заявлении я указала способ разрешения дела по месту повреждения электрической сети и у суда была возможность разобраться с моими аргументами, поправить меня, остановить исковое производство и вернуть документы. Но даже этого не нужно было делать, если бы суд не изменил правовые основания поданного мной иска. Лично я в этом не участвовала.
— А вы сами настаивали в суде на своем требовании вести восстановление освещения на законных основаниях через перекрытие квартиры Татиков?
— Нет.
— Почему?
— Суд и управа в вопросах переустройства работают на доверительных отношениях. Я туда не лезу. Арбитром в отношениях между управой и ответчиком является суд. От меня не зависит решение суда.
— Минуточку! Вы хотите сказать, что спорные отношения были между Татиком и управой?
— Нет. Спорных отношений между ними не было.
— А между Максимовыми и Татиком?
— Тоже не было.
— В деле нет искового заявления от Максимовых к Татикам; нет спора между ними. У управы тоже нет спора с Татиком. Восстановление электрических сетей и освещения в квартире третьих лиц в принципе не имеет спора о праве. Ничто не влечет искового судебного производства. И это вы подтвердили. Так?
— Да, так.
— Так как же у вас безосновательно родилась идея предъявить в суд от имени третьего лица к ненадлежащему ответчику требование восстановить функцию поврежденного провода, вместо замены самого провода?
Паинька молчала.
— Я спрашиваю вас?
— А я уже все сказала.
— Хочу услышать еще раз, — с ударение на последние два слова отчеканила Ирина Аркадьевна.
— Иск к Татикам, со ссылкой на просьбу Максимовых, мне велел подать в суд глава управы, — опустив голову, почти шепотом ответила Паинька.
— На момент подачи иска в суд у вас уже были официальные акты о повреждении коммунальной системы электро обеспечения квартиры Максимовых от двух субъектов права. Почему вместо них вы внесли в дело подделку под акт, фальсифицирующую обстоятельства ремонта в квартире Татика, способ установки внутридомовой электросети, и провоцирующий спор между соседями?
— Я сдавала документы Председателю суда. И там были все три акта. Судья, ведущая дело, вернула мне все официальные акты обратно, оставив в деле только фальшивый. Я здесь ни при чем.
— Подпишите протокол и давайте ваш пропуск. Из города не уезжать. Возможно, вы еще понадобитесь.
***
Виртуальное управление
В Следственном комитете каждый день шли допросы подозреваемых в преступлении лиц. Марк знал, что через несколько минут Саня начнет свой первый допрос, и прошел в аппаратную, чтобы увидеть, как тот получает бесценный опыт работы следователем.
Сам Саня в это время еще раз проверил документы к дознанию, включил самописец и несколько раз глубоко вдохнул. Чувствуя, что совершенно спокоен, нажал на пульт вызова.
— Иванов Иван Моисеевич, пройдите в кабинет номер два к следователю Саблину Александру Егоровичу, — известил динамик.
Бывший главный инженер ДЕЗ округа «G» поднялся со стула и в заторможенном состоянии вошел в кабинет следователя.
— Расскажите кратко о ваших полномочиях по эксплуатации дома, в котором во время переустройства конструкций произошла авария в электрической сети. Поясните обстоятельства этого дела.
— Это было давно. Да и всех обстоятельств дела я не знаю. Вопросы переустройства вела управа и жилищная инспекция. А мы так — на «побегушках».
— Даже на «побегушках», можно и нужно принимать профессиональные решения. Обстоятельства порчи конструкций и оборудования, эксплуатацию которых вела служба главного инженера, были изложены в заявлении потерпевших и подробно у вас на приеме. Кроме того, вы давали суду пояснения по способу установки электрического провода на перекрытии и месту повреждения сети. После суда вы еще раз обследовали состояние внутриквартирной электропроводки в квартире Максимовых.
— Да. Помню.
— Вопрос по учету. Журнал аварий на участке был заполнен?
— До суда — нет. Но после суда я такую команду дал и проверил. Журнал аварий заполнили.
— Почему сами не составили акт аварии в сети и не выдали копию потерпевшим?
— После суда ситуация стала неуправляемой. Меня отстранили от работы, и решить этот вопрос, как и проверить внесение записей в журнал аварий, — я не успел.
— До суда с вашим участием дирекция проводила вскрытие пола в квартире Татика?
— Да.
— Где акт вскрытия пола в квартире Татика и его результаты?
— Так как акт отражал технические нарушения при заделке перекрытия, я направил его по месту оформления переустройства. Конкретно — заместителю главы управы, ведущему вопросы переустройства.
— Только акт?
— Не только. К акту приложил заключение об аварии в сети, о повреждении ограждающей конструкции лоджии и порче внешней стены дома. Указал на необходимость вызова аварийной службы в квартиру Татика для полной замены электрического провода и подачи заявки в Департамент городского хозяйства на строительно-ремонтные работы с поврежденными конструкциями.
— И что после этого?
— Мне разъяснили, что лезу не в свое дело. За переустройство городской недвижимости в составе дома и ее последствия ответственна управа. Ей и решать этот вопрос. Естественно, я отключился. А через два месяца, после свидетельства на суде, меня лишили и должности.
— Но потом вас восстановили.
— Да. Но место работы и полномочия у меня были уже другие. К дому, о котором идет речь, и к аварии в его коммунальной системе я уже не имел отношения.
— Вы были в составе комиссии по технической проверке квартиры Максимовых в 2009 году. С какой целью комиссия вошла к ним в квартиру?
— Этого я не знаю. Полагаю, что меня включили в состав комиссии как специалиста, для проформы.
— Почему полагаете? Разве цель проверки заранее не была поставлена?
— Мне нет. А что касается других членов комиссии, мне неизвестно. Что я должен смотреть, мне называл председатель комиссии уже в квартире.
— Собственника квартиры отсутствие у комиссии цели проверки не шокировало?
— Еще как! Уже на входе последовал вопрос: «Зачем пришли? Назовите цель». На что Председатель комиссии ответила: «Жалоба на повреждение общего имущества, залегающего за пределами квартиры…» — «И-и-и?». Если заявитель жалобы не впустил комиссию в квартиру, составляется докладная наверх о том, что он не заинтересован в разрешении проблемы и в квартиру нас не впустил. Если, впустил, то акт заполняется личным имуществом заявителя со словами: изменен, переставлен, самовольно и т.п. Акт следует наверх с официальным заключением о самовольной «реконструкции» заявителем имущества, ему не «принадлежащего». На этом все и заканчивается.
— Но ведь это обман?
Иванов пожал плечами. Значит, кому-то нужен обман.
— Таким образом, вы свидетельствуете, что жалобу заявителя о порче конструкций и повреждении скрытого электропровода никто не рассматривал.
— Свидетельствую.
— Мотивация?
— Остановить жалобы Максимовых. Поврежденное имущество не принадлежит жильцам на праве частной собственности. И требовать от власти, кто и как должен им управлять, даже если эти позиции прописаны в специальном законодательстве, «жильцы не вправе».
— Зачем и с какой целью требование Максимовых принять меры к сохранности инженерных систем дома, должностные лица перенесли на ревизию их личного имущества? Ведь текущий ремонт поврежденных частей дома по месту их проектного залегания — законное требование.
— Применение закона определяют чиновники управы.
— Как видите разрешение неправовой ситуации?
— Элементарно просто: действовать по проекту, в соответствии с нормативными требованиями и Правилами содержания дома. Но есть административный ресурс чиновника. И он сильнее закона.
— Где сейчас работаете?
— На курсах подготовки электриков.
— Можете быть свободны.
Саблин подписал пропуск на выход и пригласил к себе начальника эксплуатационного участка компании «Жилищник».
В кабинет вошел высокий обветренный мужчина и представился:
— Нестеров Игорь Николаевич.
— Садитесь, — предложил Саблин. — Два года назад вам было поручено разобраться в истоках дела о порче дома вот по этому адресу и совершить определенные действия в рамках закона в связи с содержанием общего имущества многоквартирного дома, — сказал он, подвигая к инженеру бумаги.
— Такого поручения мне не давали, — просмотрев бумаги, ответил Нестеров. — Меня попросили решить вопрос в договорном порядке с Максимовой, о проведении новой линии освещения по потолку квартиры.
— Тогда это заявление Максимовой, — подал Саблин бумаги специалисту, — имеет к вам прямое отношение и соответствует действительности.
Инженер прочитал заявление, отодвинул его в сторону и поднял голову.
— Так и было.
— Вы проверили факты, на которые указала Максимова?
— Я ничего не проверял. Просто предложил Максимовой принять на потолок квартиры поврежденную имущественную долю силового провода из квартиры Татика.
— Вот как! Вы пошли на это, заведомо зная, что нарушаете закон и жилищные права Максимовых?
— Да. Это так. Но я лишь озвучил поручение руководства.
— А вы понимаете скрытый смысл и последствия этого поручения?
— Безусловно.
— Тогда зачем согласились его выполнить? С какой целью?
— На выполнении не настаивал. При перестановке силового провода из квартиры Татика в квартиру Максимовых правовая ситуация остается неизменной. Что так, что эдак. В любом случае, у Максимовых ситуация хуже некуда.
— А вы сами представляете правовой алгоритм ее разрешения?
— Конечно.
— Можете озвучить?
— В соответствии с правилами содержания общего имущества специалисты МВК должны осмотреть повреждения конструкций и внутридомовой сети в квартире Татиков. Составляется акт осмотра, акт аварии в сети, ущерб дому, смета текущих работ. Все эти сведения, с заключением о необходимости проведения ремонта, уходят в Департамент городского хозяйства.
— И что помешало?
— Запрет трогать собственника квартиры 28 Татика, проводившего самовольный ремонт конструкций.
— Но технически не сложно, даже не трогая Татика, а только по акту визуального осмотра квартиры Максимовых и технических документов по установке электрических сетей на перекрытии, понять, что произошло во время ремонта в его квартире. Составить акт аварии на перекрытии квартиры Татика по факту отсутствия освещения в квартире третьего лица и, с привлечением для поддержки органов внутренних дел, запустить процесс ликвидации аварии в сети через соответствующую городскую службу.
— Собственно я так и предложил руководству.
— И что?
— В этом вопросе у меня нет самостоятельности. Я ведь представитель коммерческой организации. А решение вопроса не является коммерческим. В его основе — деньги из бюджета города. Здесь решение принимает исполнительная власть на три порядка выше. В управе посоветовали не умничать и идти по пути договорных отношений с Максимовыми.
— Это как?
— Предложить им обеспечить допуск в квартиру для разработки нового, вместо действующего, проекта установки силового провода по потолку их квартиры.
— Но это же ничего не меняет! А забот Максимовым прибавляет. И вы сами только что об этом сказали.
— Ну, да. Не меняет, но свидетельствует о предоставлении выбора. Понимая, что их обманывают, Максимовы отказали в допуске для этой цели.
— Зачем нужна именно квартира Максимовых? По техническим основаниям и заключениям все повреждения в квартире Татиков.
— Он не пускает в свою квартиру. А руководство требует технические подробности.
После этих слов Александр Егорович не удержался от саркастического вопроса:
— У вас там, в управлении, есть дипломированные технические специалисты?
— Полагаю, что там все дипломированные специалисты. А уж какие — не мое дело. Я сделал только то, что мне поручили, и что позволяет дать ответ на жалобу заявителя.
— Так вам поручили дать ответ или устранить аварию в сети?
Инженер стушевался.
— Какое значение имеет, — строго сказал Саблин, — кто жалуется на эксплуатацию коммунальных сетей с нарушением требований безопасности? Управленцы вообще не должны допускать таких жалоб.
Инженер промолчал.
— Вы поднимали журналы учета аварий в электрических сетях дома? Проверили их заполнение? Конкретная дата последней технической проверки квартиры Максимовых по акту «Жилищника» — полтора года назад.
— Нет. Но я беседовал с должностными лицами.
— С кем конкретно?
— С Главным энергетиком «Жилищника». Она из прежней управляющей компании.
— О, как у вас все сложно! В доме распотрошили перекрытие. Авария в коммунальных сетях, а вы специалист по строительной физике идете на консультацию к менеджеру по заключению договорных отношений с Энергосбытом, которая даже не соизволила поставить эту организацию в известность о повреждении внутридомового электрического провода, подводящего энергоресурс к квартире потребителя, хотя по договору обязана была это сделать. Ваш энергетик — лицо, заинтересованное в сокрытии аварии в сети. Зачем вы к ней пошли? Что она вам сообщила?
— Что Максимовы не пустили ее в квартиру на техническую проверку.
— И все? Но ведь вы только что озвучили правовой механизм решения вопроса в квартире Татика. Квартира Максимовых вам не нужна. И энергетик это тоже знает.
— Тем не менее, все эти годы в квартиру Максимовых пытались перенести ремонт силового провода из квартиры Татиков.
— У вас есть объяснение, почему?
— Объяснение простое. Власти не хотят показывать порчу конструкции и системы жизнеобеспечения для третьих лиц и потому не трогают Татика. А жалобу надо закрывать. Вот и идут по натоптанному пути в квартиру Максимовых.
— Действительно, просто. Еще и преступно, поскольку за скрытым умыслом закрыть жалобу без проверки мест повреждений в многоквартирном доме стоит оказание услуг с нарушением требований безопасности. А что скажете на это? — Саблин подал инженеру акт префектуры и заключение жилищной инспекции о реконструкции пола в квартире Татиков.
— Ну, когда это было? Мы здесь не работали.
— Вы правопреемник тех, кто работал до вас, а деяние о повреждении конструкций длится во времени. Только в другой форме и другими субъектами — Ваша организация эксплуатирует конструкции и сети в поврежденном состоянии. Это преступно! Не принимая мер к их ремонту, вы автоматически становитесь соучастником преступления по сокрытию порчи дома.
Инженер, не предполагая такого поворота и обвинения, ответил:
— Я не самостоятельный человек в этом вопросе. За ним стоит управа.
— Вы взяли объяснение от Татика, препятствующего выполнению ваших прямых функций?
— Пытался. Но он предъявил мне судебные решения с отказом в исковом требовании ДЕЗ.
— А вы видели заявление ДЕЗ в суд? Прочитали, о чем решения?
— Заявление не видел, а в решение суда, честно говоря, не вникал.
— Следовательно, вы ничего не сделали, чтобы прояснить ситуацию в правовом отношении?
— Получается, что так.
— Почему? Вы ведь своей должностью отвечаете за эксплуатацию дома.
— Здесь не все так просто. За эксплуатацию отвечает инженерная служба, а за переустройство общего имущества — управа. У Татика было переустройство общего имущества дома. Имею в виду перекрытие и лоджию. Его правоотношения по ремонту этих частей дома, в первую очередь, замыкаются на управу. Мне запретили вмешиваться в отношения управы и Татика, а предложили переключиться на Максимовых Их жалобу надо закрывать.
— Но «Жилищник» и управа — разные организации. Разные задачи, Устав, должностные инструкции, ответственность. вы отвечаете за безопасную эксплуатацию дома, а не управа. Как вы можете по устной команде из управы отойти от этого вопроса? Или у вас было официальное распоряжение из управы?
— Нет. Официальных распоряжений не было. Было устное распоряжение по телефону.
— В таком случае, вы имели право его не выполнять.
— Легко сказать — не выполнять. В должности меня утверждает и лишает ее глава управы. Я зависимый человек.
— Почему ваша служба не следила и не дублировала случаи повреждения электросети? Где акты аварии в сети после проверки квартиры Максимовых? Этот вопрос только в вашей компетенции.
— Авария в сети — следствие несанкционированного переустройства, — ответил Нестеров. — Поэтому запрет управы распространяется и на оформление акта аварии, связанной с переустройством перекрытия в квартире Татика. Непослушание — путь к увольнению.
— Еще один вопрос. Как вы связываете свои обязанности главного инженера обслуживающей компании с правом Максимовых на обеспечение их квартиры электрическим освещением?
— В рамках действующего проекта по электроосвещению квартир в доме, Максимовы третье лицо. Задача инженерной службы на основании выхода к ним электрика с проверкой общих мест в электросети — составить акт аварии и обратиться в полицию с требованием устранить препятствия со стороны Татика к выполнению «Жилищником» служебной деятельности.
— Этого достаточно, чтобы решить вопрос освещения их квартиры в рамках закона?
— Вполне.
— Тогда в чем дело?
— В переустройстве капитальных конструкций дома, которое не было оформлено управой в установленном законом порядке. Но при этом собственник квартиры получил устное одобрение от ее руководства, закончившееся порчей дома и повреждением внутридомовой электрической сети.
Александр Егорович избрал изматывающую тактику дознания. Он снова и снова возвращался к одним и тем же вопросам, пытаясь из уклончивых ответов Нестерова получить новые факты.
— Но вернемся к проверкам квартиры третьего лица. На каком основании комиссия с вашим участием хотела войти в квартиру Максимовых с технической проверкой?
— На основании жалобы Максимовых о несанкционированном переустройстве конструкций дома с негативными последствиями для условий их жизни и сопроводительной приписки из мэрии: «Разобраться».
— В чем?
— Не конкретизировали.
— А комиссии цель была поставлена?
— Полагаю, что да.
— Как вы относитесь к закону?
— Специальное законодательство по содержанию и эксплуатации и ремонту городской недвижимости в составе многоквартирного дома знаю и пытаюсь ему следовать. Но иногда обстоятельства не зависят от моей воли и оказываются сильнее закона. Административный ресурс, например.
— Я связываю вопрос с незаконными проверками квартир третьих лиц, — уточнил Саблин.
— В моей практике это особый случай, когда закону противопоставлена вседозволенность.
— Поясните.
— Проверка квартир третьих лиц, как правило, связана со старыми и запутанными случаями несанкционированного ремонта и порчи конструкций. Жалоба попадает на эксплуатационный участок, как в отстойник, поскольку место ее разрешения — не обслуживающая компания, а правоохранительные органы. Переслать жалобу по месту ее разрешения я не могу, и это не обсуждается. Ситуацией управляют чиновники.
— Цель направления к вам жалобы?
— Создать видимость ее проверки и закрыть без разрешения по существу.
— Что вы знаете о заявках на текущий бюджетный ремонт конструкций?
— Ничего. Этот вопрос в компетенции управы. Для составления заявки не обязательно привлекать начальника эксплуатационного участка. Это можно сделать за подписью директора «Жилищника» на основании оставшихся от предшественника документов, или по заключению МВК при управе.
— Здесь вы не правы. Начальник эксплуатационного участка отвечает за безопасность дома и не может быть выведен за рамки этого вопроса.
— Тем не менее.
— Где можно получить объективные сведения о состоянии дома?
— Теоретически у обслуживающей компании, в БТИ и жилищной инспекции, которая, если верить ее словам, ежегодно мониторит этот вопрос.
— Вы правильно заметили — теоретически, — подчеркнул Саблин. — Вместе с тем, обслуживающая компания и жилищная инспекция могут оказаться заинтересованными сторонами, и тогда реальную картину они не покажут. Что касается БТИ, то не далее, как на прошлой неделе, главный ее специалист выступил в центральной прессе с тревожным заявлением об отсутствии объективных сведений по переустройству квартир и состоянию общей недвижимости города в составе многоквартирных домов мегаполиса. Что на это скажете?
— Думаю, тревога руководства БТИ — оправдана.
— А что вам мешает демонтировать пристройку к лоджии на этаже Татика, уродующую дом? Восстановить ее ограждение в прежнем виде, не нарушая права частной собственности Татика, и предъявить ему возмещение ваших затрат на проведение работ? Это вписывается в ваши непосредственные полномочия коммерческого характера.
— И на эти работы у меня есть запрет, объясняемый руководством решением районного суда.
— А вы сами видели судебное решение?
— Нет.
— Какую работу вы провели с Татиком?
— Все что я мог — это попросить его прояснить ситуацию. Он сослался на судебные решения.
— А какие препятствия возникли у вас к исполнению уставных полномочий по содержанию внутридомовой электрической сети в исправном состоянии?
— У обслуживающей компании — текущая коммерческая деятельность по заявкам граждан. О проведении работ с общим имуществом дома должно быть Предписание жилищной инспекции и распоряжение из управы.
— Так вы самовольно предложили Максимовым неправовой способ восстановления освещения?
— Я предложил им решить вопрос быстро. Но не настаивал. Не хотят — их право.
— А как же ваша обязанность по исправному содержанию коммунальных систем?
— Докладываю ситуацию по инстанции. А там уже решают, что и как. Мое дело практическая работа. Обяжут — буду делать.
— Следовательно, составление актов аварий и проведение осмотра по месту порчи дома вы не считаете своей обязанностью?
Инженер замялся. На его лбу появились капельки пота.
— Я не самостоятельный человек в управлении коммунальным имуществом дома. Оно находится в ведении Управления городского хозяйства, префектуры, управы. Мои полномочия ограничены заявками жильцов и завязаны на открытых системах дома. Скрытые коммунальные системы и сети — а перекрытие относиться к таковым — в ведении МВК при управе.
— Но ведь лоджия открыта для обозрения. Почему бездействуете по факту порчи ограждающей конструкции лоджии?
— Я уже сказал: по этому вопросу есть решение суда.
— Какое? О чем? Вы его видели?
— Нет.
— Тогда зачем ссылаетесь на то, что не видели и не читали?
— Об этом мне сказали в управе. Там же — определили и мои действия.
— Каким образом?
— В устной форме.
— По положению об инженерной службе вы обязаны руководствоваться нормативными актами, в том числе и ведомств, ведущих ЖКХ?
— Мы как коммерческая организация работаем по заявкам граждан в оперативном режиме. Документы, которые называете Вы, относятся к общему имуществу дома. Поскольку последствия — результат переустройства общего имущества дома, главное слово остается за управой и Межведомственной комиссией. Вопросы к ним.
— Значит, вы подтверждаете, что на правовой основе жалоба Максимовых о порче конструкций вами не рассматривалась?
— Не имел такого задания.
— Вы проверяли журналы учета по случаю порчи дома?
— Они уничтожены.
— На основании документов, поступивших к вам с жалобой, восстановили уничтоженные записи?
— Нет. Максимовы не пустили нас в квартиру для технической проверки.
— А почему они вас должны пускать? Должностные лица систематически уничтожают документы о порче городской недвижимости, а граждане, являющиеся третьими лицами в имущественных отношениях виновника порчи дома с органами власти должны «отдуваться» за их преступное деяние новыми техническими проверками в своих квартирах. «Интересная» постановка вопроса.
— Но мы новая обслуживающая организация и состояния дел не знаем.
— Точнее, не хотите знать. Вся информация о порче дома, как я понял, была на вашем столе. Недостающие сведения показывает проект. В обслуживающей компании ведь не лесники работают, а специалисты. Разобраться с технической стороной вопроса вам не составляет труда.
Инженер промолчал.
— Следовательно, последние сведения о технической проверке квартиры Максимовых вы тоже не внесли в журналы учета аварий и паспорт дома?
— Нет.
— А в институте вас не учили, что все повреждения дома должны быть официально зафиксированы в журналах, которые хранятся, пока дом числится жилым?
— Повреждения дома от переустройства конструкций — в компетенции управы. Без ее указаний вести учет последствий от переустройства я не вправе. Это больше относиться к жилищной инспекции.
Нестеров замолчал и только иногда исподлобья бросал взгляд на следователя. Саблин воспринял это как профессиональную неуверенность и спокойно разъяснил:
— Руководствуясь ответственностью за содержание дома в исправном состоянии, вы обязаны были заполнить журнал аварий в электрической сети и составить акт аварии, а также заполнить журнал о состоянии поврежденных конструкций.
— Я уже объяснил, почему этого не сделал.
— Докладную по инстанции о состоянии конструкций подали?
— Доложил устно.
— Опять устно! Сведения о состояния дома излагают руководству в письменном виде. Иначе вы искусственно превращаете дом из материального объекта в виртуальный. Подпишите Протокол и давайте вашу повестку.
***
Ничтожные Постановления
Капитан Никитин ждал вызова в приемной Следственного комитета. Включилась связь. Его приглашали в третий кабинет к следователю Соколову Евгению Федоровичу.
Соколов предложил Никитину садиться и взял его паспорт. После обязательных формальностей подал ему серый лист с маленьким круглым штампом «Для пакетов».
— Это — ваша справка о проверке заявления Максимовых по экономическому преступлению, связанному с порчей дома и хищением средств на текущий ремонт конструкций и скрытого коммунального оборудования. А это — подготовленное вами и утвержденное вашим руководством Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Освежите в памяти обстоятельства дела, а потом поговорим.
Евгений Федорович передал капитану справу и Постановление, а сам сосредоточился на документах из центрального аппарата МВД. Когда Никитин закончил чтение, следователь перезагрузил компьютер и обратился к нему:
— Ознакомились? Восстановили ход событий?
Капитан кивнул.
— Тогда начнем вот с вашей справки о проведении проверки заявления Максимовой о порче дома. В ней вы не представили полный круг лиц, так или иначе участвующих в событиях с порчей дома, хищением денежных средств на его восстановительный ремонт и сокрытием преступления. Чем объясните сужение объема проверки заявленных фактов?
— Я получил задание о проверке из окружной прокуратуры и строго придерживался ее указаний.
— То есть никакой самостоятельности следовать закону вы не проявляли?
— Так точно.
— Если вы при проверке заявления не руководствовались нормативными документами, то чем тогда?
— Освещением событий ремонта в квартире Татиков, изложенным мне работниками дирекции.
— Тогда какой смысл вы вкладываете в проверку заявления о преступлении, если за основу отчета берете объяснения событий заинтересованными фигурантами, не связывая их с фактами правонарушений?
— Я не нашел в дирекции и управе доказательств состава преступления по фактам, изложенным в жалобе Максимовой.
— А это смотря, что вы искали. Доказательства вложены в дело. Вы проверяли все факты, указанные в заявлении, или проводили видимость проверки?
— Повторяю, что в данном вопросе следовал заданию следователя районной прокуратуры.
— Какие нормативные документы вы проверили в управляющей компании? Журнал аварий на участке проверили?
— Я беседовал с главным энергетиком и директором «Жилищника».
— Я спрашиваю вас: вы проверили журнал аварий на участке?
— Нет.
— Почему?
— Журнала нет. Он уничтожен по истечению срока хранения.
— Сколько лет хранится журнал аварий?
— Думаю, лет пять.
— Ответ неверный. Хранение пять лет допустимо при условии ликвидации аварии. При длящейся аварии документы не уничтожают.
— Я доверяю информации работников управляющей компании.
— Тогда назовите мне дату последней проверки квартиры Максимовых.
Следователь подал капитану справку из «Жилищника».
— 14 января 2013 года.
— А сейчас январь 2015 года. Справка из «Жилищника» в деле есть. В ней указано, что внутридомовой провод на подведение энергоресурса к квартире Максимовых, спускающийся из квартиры верхнего уровня Татика, поврежден и эксплуатации не подлежит. Как видите, справка не выводит вас на сроки давности. Почему вы не проверили журнал аварий управляющей компании за 2013 год?
— Но электропровод поврежден с 2001 года. Я посчитал, что не нужно относить столь давнее событие к новой управляющей компании.
— «Жилищник» — правоприемник ДЕЗ. Поэтому все своевременно не решенные дела входят в ее актив.
— А-а-а, — сделал «дурачка» Никитин.
— Вы потребовали у Директора компании составить нормативные документы на основании повреждения внутридомового электропровода в квартире Татика?
— Что вы имеет в виду?
— Имею в виду акт аварии в коммунальной сети, акт осмотра конструкций и причиненного ущерба городскому хозяйству.
— Я говорил об этом с директором «Жилищника». Но она наотрез отказалась, сославшись на управу, на давность событий, на отказ Татика впустить их в квартиру, на судебные решения. Я тоже, знаете ли, не бог. И не могу перешагнуть судебные решения.
— Вы видели эти решения?
— Нет. Но юрист дирекции инженерных сетей убедила меня, что они есть.
— И вы поверили на слово?
— Допустил ошибку.
— Вы знаете, что поврежденные сети не подлежат эксплуатации?
— Да, знаю.
— Взяли объяснение с директора, почему они это делают? Составили Протокол правонарушения по эксплуатации «Жилищником» поврежденной электрической сети?
— В тот раз нет. Но в 2005 году я составлял такой протокол по дирекции инженерных сетей. Однако хода ему не дали.
— Вы обсуждали с прокуратурой арест Татика, создающего препятствие к осмотру поврежденных частей дома со стороны его квартиры и не впускающего к себе аварийную службу?
— Нет. Жалоб со стороны обслуживающей организации на то, что Татик не пускает их в квартиру и препятствует проведению деятельности «Жиищника», к нам не поступало.
— Выходили на связь с жилищной инспекцией по применению ею штрафных санкций за порчу дома, затягивание вопроса с ремонтом скрытых деталей перекрытия, замену электропровода и его эксплуатацию в поврежденном состоянии?
— О! Дважды за одно и то же, не штрафуют.
— А где у вас подтверждение, что Татика и дирекцию вообще штрафовали?
— Татик сказал, что деньги он платил.
— И квитанцию показал?
— Нет. Не показал.
— Иначе говоря, подтверждений об официальных отношениях Татика с местными органами власти ни у него, ни у вас нет. Речь идет о взятке. Вы это понимаете? В справке это обстоятельство отразили?
— Я показал в справке, что ситуация получила неправовое развитие по вине дирекции инженерных сетей. Полагаю, что при моей ограниченной компетенции этого достаточно. Расширять границы проверки прокуратура меня не обязывала.
— А «Жилищник», эксплуатирующий поврежденный электропровод с угрозой для жизни людей и дома, по-Вашему, к сокрытию преступления с порчей системы жизнеобеспечения отношения не имеет?
— Нет.
— Итак. Вы не составляете протокол правонарушения по данному вопросу. Вы прикрываете преступные отношения Татика с должностными лицами. Вы фантазируете по поводу личного имущества Максимовых — навесных потолков, не имеющих отношения к месту повреждения внутридомового электропровода, — чем вводите свое руководство и прокуратуру в заблуждение. Как понимать эти ваши действия? Вы уклонились от проверки факта отчуждения должностными лицами проектной линии освещения с места ее залегания в квартире Татика, судьбе которой она следует. Да вы же сообщник преступной группы. Пособник сокрытия преступления!
— Из моей справки такой вывод не вытекает, — занервничал Никитин.
— Тогда давайте все сначала и подробно по вашей справке в контексте жилищного законодательства, — потребовал Соколов. — Кто отвечает за исправное состояние дома, его конструкций и инженерного оборудования?
— Обслуживающая компания. Но дом с повреждениями обслуживает новая компания, и никаких документов от предшественников у нее нет. На эксплуатационном участке поменялся весь инженерный состав.
— А вы не пробовали расширить зону поиска? Например, переключиться на дирекцию инженерных сетей.
— Здесь тоже большие перемены. Реорганизация, смена руководящего состава, новые лица… и никаких учетных документов. Никто никого не знает, не помнит, не сталкивался.
— А в кадры дирекции инженерной службы, к архивам по линии юридической службы вы обращались? Люди ведь не сгинули. А приказы, распоряжения, протоколы, договора, сметы работ — назовут и расскажут даже больше, чем люди.
— В дирекции пояснили, что архив сгорел. Другой ответ, что архив изъят Управлением Экономических Преступлений МВД при расследовании взятки руководством ДЕЗ и управы, и его не вернули.
— О, как! Оказывается у вас были все основания заглянуть в архивы по делу и поискать документы в органах своей структуры и в суде. Кроме того, есть еще управа, жилищная инспекция, Департамент городского хозяйства, БТИ.
— Туда не обращался.
— Таким образом, задачу назвать в справке лиц, отвечающих за порчу дома, за его эксплуатацию в поврежденном состоянии, за его текущий ремонт, за выделение средств на эти цели вы обошли стороной?
Никитин промолчал.
— Тогда давайте о доказательствах, — сказал Соколов. — Какие факты должны были доказывать вам Максимовы для открытия уголовного дела о порче дома? Разве закон ставит перед гражданами такую задачу? — Соколов усмехнулся. — Доказывать факты. Вы сами-то понимаете, что говорите чушь!
Никитин стушевался и не ответил.
— Почему вас не устроили заключения специалистов о повреждении электропровода в квартире Татика, вложенные в дело заявителем преступления? Например, акт РСП от 31 декабря 2001 года? Или, заключение жилищной инспекции округа «G» от 24 мая 2002 года? Найти составителей этих документов для органов внутренних дел не представляет труда. А вы не только не подключили очевидцев к расследованию, но и выдвинули свою версию порчи дома, основанную на догадках посторонних лиц. И эти догадки, и новая версия противоречат реальным обстоятельствам дела и техническим условиям установки электрооборудования на перекрытии дома. Зачем?
— Это из объяснения начальника отдела ЖКХ из управы.
— Я не вижу в деле его письменных объяснений, — заметил Соколов. — Так для кого и с какой целью вы фальсифицировали обстоятельства дела, в частности, установки внутридомового электрического провода?
— Такую информацию я получил в управе.
— А проверяющий обязан проверять получаемую информацию. Тем более, что полученная вами информация, якобы в управе, не соответствует официальному заключению РСП, жилищной инспекции, проекту дома.
— Да у всех это дело стоит поперек горла. Требуют его закрыть, — сорвался Никитин.
— Каким же притягательно сладким должен быть кусок, чтобы его глотать не разжевывая, — усмехнулся Соколов. — Чтобы закрыть дело надо обосновать свое решение законом. А по делу о порче конструкций, электрооборудования и хищении средств на их ремонт закона не вижу. Может, вы покажете, где, в какой части вашего отчета изложены правовые основания для отказа в открытии уголовного дела?
Никитин быстро пробежал глазами содержание своей справки и промолчал. Ответить было нечего.
— Почему в справке нет упоминания о цене поврежденного имущества? Оно ведь принадлежит городу и для его восстановления нужны средства. Поиск пропавших средств — одно из ключевых направлений в работе МВД.
— Эту информацию мне не дали. Оценка поврежденных конструкций и электрооборудования по месту их порчи не проводилась, и смету на их ремонт не составляли.
— Почему не показали эти сведения в справке?
— Упустил.
— Нарушение жилищного законодательства через конкретные нормы актов в справке вообще не отражено. Почему не составили Протокол о правонарушении на должностных лиц?
— Так это давно было.
— А то, что сейчас, сию минуту дирекция инженерных сетей ведет эксплуатацию поврежденного электрооборудования! Вы это как понимаете? Как нормальную деятельность?
— Безусловно, ненормально. Однако, у дирекции есть начальники и орган надзора. Это в их компетенции показать в технических документах порчу скрытых сетей и запретить их эксплуатацию. А при необходимости обратиться к нам за помощью. Мы же не уполномочены ловить «мышей».
— В жилищном законодательстве нет нормы срока давности, — пояснил Соколов. — Вы сверяли свои действия с требованиями жилищного законодательства?
Никитин угрюмо молчал.
— Понятно. Об этом вы тоже забыли.
Евгений Федорович сделал запись в Протоколе: «Расследование дела о порче дома (заявитель Максимова) окружным ОВД в рамках закона не проводилось. Отчет фальсифицирован. Постановление об отказе в открытии уголовного дела не имеет законных оснований».
— Подпишите, — сказал он, передавая Протокол Никитину. — Из города не выезжать. Давайте пропуск.
Утром следующего дня Соколов доложил руководству выводы по проверке окружным ОВД уголовного дела о порче дома и хищении средств на его ремонт и согласовал вызов в Следственный комитет начальника отдела несовершеннолетних Главного Управления МВД полковника Морозова.
— Не уверена, что он назовет причину бездействия МВД по делу, направленному в их ведомство нашими коллегами, — высказала сомнение Абеле.
— Но зато мы поймем технику сокрытия преступных деяний в ЖКХ, — сказала Эрика Карловна и подписала Постановление.
***
Новые фигуранты
Евгений Федорович встретил Начальника Управления МВД по работе с несовершеннолетними, полковника МВД Морозова, словами:
— У нас на исполнении находится заявление Максимовых о порче капитальных конструкций многоквартирного дома, электропровода, предназначенного для энергоснабжения их квартиры, хищении средств на текущий ремонт и мошенничестве с отчуждением городской недвижимости в составе перекрытия. А также ряд Постановлений районного МВД с отказом в открытии уголовного дела. Последний вопрос в вашей компетенции. Дело дважды поступало в разработку МВД под вашим контролем. Второй раз оно поступило к вам из Следственного комитета три года назад. Нашего Управления тогда еще не было в составе Следственного комитета. Заявитель о преступлении контактировала с вами в течение года. Полагаю, что вспомнить обстоятельства дела вам не составит труда, — Евгений Федорович положил перед Морозовым заявление Максимовых о преступлении и Постановления МВД. — Вспоминайте.
Увидев, как полковник поворачивает последний лист дела, предложил перейти к разговору.
— Итак, вопрос первый. Как заявление с явными признаками экономического преступления, совершенного группой должностных лиц, попало на разработку в Управление по работе с несовершеннолетними?
— Мне его направили из канцелярии МВД.
— Кто? Я не вижу фамилии ответственного лица и сопровождающего текста.
— Его принес порученец от руководства.
— Имя направляющего документ в ваше Управление можете назвать? Вы же знаете имя?
— Так точно!
— Назовите его и поясните свое задание.
Полковник скороговоркой произнес имя заместителя начальника Управления МВД.
— Задание было устным — разобраться и ответить на обращение.
— Вы внимательно читали заявление о преступлении. У вас не возникло протестное чувство против рассмотрения в Управлении по делам несовершеннолетних дела, не имеющего к нему отношения?
— Решение руководства не обсуждают.
— А где вы видите решение руководства о направлении дела именно к Вам? Пока только, и вы это подтвердили, неофициальные служебные отношения по делу, поступившему к вам из Следственного Комитета. Вы попросили у руководства официальное разъяснение к поручению?
— Это не принято.
— Неужели? У каждого управления МВД свои цели, задачи и методики их решения. И, как я понял, внутренний регламент работы структурных подразделений МВД был нарушен при обоюдном согласии вашего непосредственного начальника с вами как исполнителем?
Соколов внимательно смотрел на полковника. Но тот отказался комментировать вывод следователя.
— Вы серьезно полагаете, что люди из вашего Управления смогут убедить заявителя и надзорные органы в том, что преступление совершили малолетки?
Полковник опять отмолчался.
— Ладно. Вопрос второй. Вы знакомились с результатами проверки дела капитаном межрайонного ОВД Никитиным и с его Постановлением?
— А как же. Результаты проверки поступили ко мне с заключением руководителя окружного отделения МВД. Я утвердил. И на их основании разрешил дать ответ на обращение Максимовых.
— Давайте будем корректны. Не обращение Максимовых, а их заявление о преступлении.
— А не все ли равно, — приподнял брови Морозов.
— Далеко не все равно. Ответ на обращение гражданина и ответ на заявление о преступлении имеют разные правовые основания. Что именно из содержания справки Никитина имеет правовое отношение к порче капитальных конструкций дома, повреждению электрооборудованию и хищению средств на их ремонт?
Полковник снова погрузился в чтение справки. Евгений Федорович не торопил его. Когда тот оторвался от справки, спросил:
— Можете ответить по существу?
— Так, здесь ничего об этом нет, — разочарованно отозвался начальник Управления МВД по делам несовершеннолетних.
— То-то и оно, что нет. И не может быть. Отчет капитана Никитина свидетельствует, что он не занимался заявлением Максимовых в контексте их заявления о преступлении и в соответствии требованиями закона. И, не смотря на этот очевидный факт, вы даете своим подчиненным «добро» на вынесение Постановления с отказом в возбуждении уголовного дела! Поясните свои основания.
Полковник вновь уткнулся в документы. Он переводил глаза со справки на Постановление и обратно и не находил слов для ответа.
— Вот, — наконец, нашелся он. — Вот вывод Никитина по делу: «У Максимовых есть гражданские отношения с жильцом квартиры верхнего уровня Татиком, проводившим самовольный капитальный ремонт конструкций, в связи с чем им предложено решать поставленные вопросы с этим господином через районный суд».
— Ответ, неадекватный содержанию заявления Максимовых и противоречит жилищному законодательству, — поправил полковника Соколов. — Ответ свидетельствует о том, что вы или на тот момент не читали заявления о преступлении, или сознательно ушли в сторону. В деле о порче конструкций многоквартирного дома и хищении средств на его ремонт нет гражданских отношений. Все повреждения касаются городской недвижимости и только ее. А эта часть недвижимости находится в управлении структур, аффилированных с управой. Следовательно, речь идет о публичных отношениях. И ваш подчиненный Никитин это хорошо знает. А чтобы не идти на конфликт с органами власти, он не проводил проверки по делу. Принимать всерьез его выводы о гражданских отношениях по поводу переустройства конструкций — большая ваша ошибка.
К справке и Постановлению ОВД об отказе в открытии уголовного дела не приложены объяснения должностных лиц, так или иначе связанных с жильцами правовыми отношениями. При очевидных фактах, как-то: повреждение ограждающих конструкций дома, аварийная ситуация в сетях, эксплуатация электрооборудования с нарушением правил пожарной безопасности, отсутствие объяснений от должностных лиц о том, куда «ушли» деньги на ремонт и где нормативные документы учета повреждений, заявлять о гражданских отношениях Максимовых с Татиком, мягко говоря, — полная правовая безграмотность подчиненного вам капитана Никитина.
Полковник делал вид, что с большим интересом слушает следователя. Но так ли на самом деле? Для Евгения Федоровича не было неожиданностью то, что полковник, как и его подчиненный Никитин, не разбирается в деле, которое взял под свое крыло, ибо сфера его полномочий — преступления несовершеннолетних. Соколов вел с ним беседу исключительно для того, чтобы понять технику сокрытия экономических преступлений в МВД.
— Я не говорю с вами о коррупционных отношениях, что тоже очевидно, — продолжал следователь. — Речь идет о неисполнении проверки документов по фактам дела. Участковый отмечает в своем отчете факты нарушения должностными лицами правил содержания городской недвижимости в многоквартирном доме. Но вместо административного Протокола о правонарушении, имеющем экономическую подоплеку, принимает решение о его сокрытие. Кстати, почему вы допустили противоречие между фактами в отчете участкового и выводами в Постановлении? Приняв к исполнению заявление об экономическом преступлении, вы несете ответственность за действия своего подчиненного.
— У меня много таких, как Никитин. Могу что-то и просмотреть или упустить
— Но здесь вы не просто просмотрели и упустили. Вы в соучастии с подчиненным — пересмотрели дело, подвели под него неправовые основания и в результате — скрыли преступление.
Полковник, видимо, не ожидал такого поворота в разговоре со следователем. Какое-то время он молчал. Затем проговорил:
— Это не совсем так. Мы же перенаправили дело в одно из подразделений Следственного комитета.
— Зачем? Заявление Максимовых поступило в МВД из Следственного комитета по соответствующим основаниям, находящимся в ведении Экономического Управления МВД. Неожиданно дело оказывается в вашем Управлении. С какой целью вам его направили, вы не пояснили. Что было дальше, мы разобрались. Дело не рассматривали по существу поставленных вопросов. Огульно вынесли Постановление об отсутствии оснований к открытию уголовного преследования. Сообщили об этом Максимовым. На их возмущение им поступил невменяемый ответ: «Дело списано в номенклатурное производство».
— Все так.
— О какой номенклатуре идет речь?
— Это высокопоставленные чиновники. Наше Управление с ними не работает.
— Так это с самого начало было понятно, с кем работает ваше Управление, — констатировал Соколов. — Удивляет то, что вы вклинились туда, где вас не должно быть.
— События давние, запутанные, — пояснил полковник. — Сроки для возбуждения уголовного дела истекли. Вероятно, руководство не нашло другого выхода.
— Сроки здесь значения не имеют. Запутанные события — тоже не аргумент. Сложнее со статусом должностных лиц. По делу проходят неприкасаемые?
Полковник удобно подставил ладонь к лицу и безучастно уперся взглядом в стену кабинета. Из бездумного состояния его вывел вопрос следователя:
— Изложите более подробно участие вашего Управления в сокрытии преступления и закрытии дела?
— А здесь нечего рассказывать. Заявление Максимовых о преступлении должностных лиц поступило в Главное управление МВД. Его зарегистрировали в книге преступлений и направили руководству, откуда оно поступило ко мне. Я вызвал начальника окружного МВД и участкового. Обсудили круг вопросов, не задевающих высокое начальство города. Поставили задачу и сроки.
— Назовите задачу.
— Собрать с помощью Максимовых полный пакет документов и дополнительные сведения от управляющих домом.
— Но компьютер показывает, что Максимовы неоднократно подавали большой объем информации вместе с заявлениями. Чем они вас не устраивали?
— А их просто нет. Никто не знает, где их искать.
— Дальше.
— Документы собрали. И пришли к выводу, что решение вопроса находится на уровне мэрии, а работать с ее представителями не входит в нашу компетенцию. Вернуть дело в аппарат МВД «нельзя» — не совпадает с интересами нашего руководства. Переквалифицировали дело в гражданские отношения и вынесли Постановление, о котором вы знаете. Заявление Максимовых с пакетом собранных документов направили в межрайонное отделение Следственного комитета. Вот, собственно, и все.
— Не все, — возразил ему Соколов. — Разве вы не понимали, что следователям межрайонного отделения Следственного комитета, также как и Вам, не дотянуться до статусных лиц мэрии. Это компетенция руководства Следственного комитета. И что низовое звено не будет даже пытаться этого делать. У них есть ваше Постановление об «отсутствии» признаков преступления. Следовательно, в передаче дела о порче дома, хищении средств на его ремонт и проведении текущего капитального ремонта в орган, у которого отсутствуют полномочия в решении этих вопросов, присутствует скрытая мотивация на сокрытие преступления.
— Как вы это понимаете?
— Просто. Задайте себе вопрос: где документы проверки участковым разрешения управы и технического согласования с жилищной инспекцией на капитальный ремонт городской недвижимости над квартирой Максимовых? У вас возник этот вопрос при просмотре справки из районного МВД?
Собеседник бесстрастно смотрел на следователя.
— Где извлечение информации о состоянии конструкций и электрической сети на перекрытии квартиры Татика из журналов учета, в том числе и журнала аварий на эксплуатационном участке? Куда делись официальные заключения жилищной инспекции, а также обслуживающей на тот момент компании сектора «G» о повреждении электросети на плите перекрытия квартиры Татика, вложенные заявителем в дело? Это первостепенные по важности нормативные акты, с которых начинается любая проверка заявления о преступлении. Проверяющие из местного ОВД обошли стороной эти документы. Не запрашивали их и не читали? Или выбросили в мусорную корзину, что логично следует из вашего ответа, что «документы не могут найти», — пытался расшевелить Соколов полковника. — Почему ни участковый, ни вы сами не отреагировали на запрет эксплуатации поврежденного инженерного оборудования в доме? Почему не составлен по этому поводу Протокол об административном правонарушении? Эти действия не требуют разрешения свыше.
— Помилуйте, а мне-то зачем забивать этим голову! У меня другое направление работы.
— Тогда возвращаемся к вопросу: зачем заявление об экономическом преступлении вы взяли в свой отдел, не имеющий отношения к подобному роду дел?
— Готов понести наказание за то, что не ослушался своего начальника, — вяло ответил полковник.
— Вы, в самом деле, не понимаете, в чем заключаются азы проверки заявлений о преступлении? Что без объективных документов никакие дела не рассматривают? Что на основании субъективных заключений не выносят Постановлений по делу! Или ваши подчиненные их выносят?
— Вот они и будут отвечать по закону.
— Но пока в действиях представителей МВД не просматривается закон. Скорее наоборот. Отказ тех, кого проверял участковый Никитин, предоставить нормативные акты по делу, направлен против существующего порядка управления многоквартирным домом и указывает на сокрытие преступления! А отказ представителей МВД составить Протокол правонарушений по данному факту делает их соучастниками сокрытия преступления!
— Моим подчиненным, работающим с преступлениями иного характера в оперативном режиме, вряд ли придут в голову такие мысли. У управляющих жилищным фондом слишком высокий статус, чтобы с ними бодаться, — отреагировал Морозов.
— Если у вас не возникло мыслей о сокрытии преступления, почему нигде не прошла ссылка на отсутствие правомочий рассматривать дело, фигурантами которого являются номенклатурные лица? И вы не вправе предъявить им отсутствие контроля за исполнением законодательства по эксплуатации и текущему ремонту городской недвижимости в составе многоквартирного дома? Данный вопрос в ведении либо мэра, либо Генеральной прокуратуры. Вы обязаны были высветить вопрос ответственности, ибо неисполнение нормативов, как и отсутствие документов, предусмотренных законом, меняет правовой статус потерпевших и закрывают им путь к правосудию.
— Составил Протокол административного правонарушения, не составил Протокол — он ничего не изменит в разрешении дела, находящегося в компетенции технического ведомства города, — возразил Морозов.
— Так вы и сейчас, после реформы в МВД, продолжаете считать нарушение порядка расследования дел нормальным явлением? Разве включение в итоговый документ сведений от имени потерпевших, даже не поговорив с ними, соответствует статусу органа правопорядка! А, между тем, в справке участковый Никитин делает вывод с претензией на «правовые» последствия: «Максимовы к Татикам претензий не имеют. Повода для возбуждения уголовного дела не установлено». Вот оно, ваше постановление. Вдумайтесь, как, не затрагивая факты заявленного преступления, в управляемом вами подразделении, без проверки надлежащих документов по ремонту муниципальной недвижимости, без оценки последствий изменения правового статуса потерпевших, оставшихся в полутемной квартире в условиях преступной эксплуатации поврежденной инженерной сети, и лишь на основании фантазий участкового, в МВД выносят Постановление об отсутствии оснований к возбуждению уголовного дела? Полиция проигнорировала факт повреждения частей многоквартирного дома и оставила пожилых людей в беде!
— У технической проблемы порчи дома, которую вы поднимаете, и у проживающих в нем людей есть уполномоченный законом защитник, — парировал Морозов. — Это жилищная инспекция. Ее положение и статус в составе правительства города, полномочия и возможности позволяют в тандеме с прокуратурой города оперативно решить проблему восстановления поврежденных конструкций и электрической сети для нормальной жизни граждан. Однако в органы МВД от нее не поступило заявления, акта аварии и актов осмотра перекрытия и лоджии, подтверждающих экономическое преступление. Не поступало даже простого заявления с просьбой о помощи в обеспечении входа в квартиру Татиков для устранения аварии. При таких обстоятельствах, какие к нам могут быть претензии!
— Я правильно понял, что инертность в деле вы объясняете отсутствием обращений жилищной инспекции о порче дома в прокуратуру города? Что без такого заявления с ее стороны у работников МВД нет оснований задействовать Экономическое Управление по раскрытию преступления. Заявления граждан о преступлении относительно коммунального имущества дома для вас ничего не значат. Административный ресурс пашего Управления недостаточен, чтобы заявить об участии в сокрытии преступления — порчи дома и превышении полномочий лицами, имеющими правительственный статус.
— Все так.
— Можно понять паши аргументы, если бы они хотя бы приближенно были изложены в справках МВД без вынесения надуманных Постановлений с отказом уголовного преследования лиц, скрывающих порчу дома. А без них Постановления МВД вместо приближения к истине создают дополнительный хаос.
— Что могли — сделали. А уж, как получилось, — полковник развел руками.
— Да, нет, — заметил Соколов. — Осознанный хаос не есть случайная ошибка. Он указывает на конкретное деяние — сговор лиц, проникших в органы власти, с правоохранительными органами. Иначе зачем бы представителю правопорядка без правового анализа фактов, изложенных в заявлении о преступлении, без оценки состояния поврежденного материального объекта и представленных потерпевшими официальных заключений специалистов вносить в справку о «проверке» неправдоподобные выводы. И на их основании выносить Постановления! Кстати, все Постановления одинаковы. Очевидно, что исполнитель просто их переписывал, не утруждая себя сравнением с фактами, изложенными в заявлении о порче дома.
Полковник промолчал.
— Может, поясните значение круглого штампа «Для пакетов» на справке участкового?
— Штамп указывает, из какого отделения МВД пришла бумага.
— Но штамп не имеет юридической силы и выглядит совсем не безобидно на документе МВД без печати или титула организации!
— Участковые понимают, что ведут расследование вне их компетенции и не используют официальную атрибутику.
— Следовательно, вы подтверждаете, что заявление Максимовых о порче дома МВД не расследовано в силу отсутствия технической информации и недоступности ее востребования от лиц, имеющих статус неприкосновенности. У вас не возникло мысли доложить о ситуации в вышестоящие инстанции?
— Что касается моего доклада руководителю, — полковник хотел было что-то пояснить, но оборвал себя на слове и ушел в раздумья.
— Для человека разумного очевидно, — продолжил Соколов, — что вынесенные в районном отделении МВД Постановления об отсутствии оснований для открытия уголовного дела — ничтожны.
— Максимовы их могут обжаловать в суде, — подал реплику полковник.
— А на каком основании именно Вы, не имея, как мы выяснили, на то по положению вашего Управления права, отказали им в административном обжаловании? Максимова в течение года добивалась приема у начальника МВД с целью отменить незаконные Постановления. А вы были лицом, которое препятствовало этому. Это факт превышения полномочий! Что скажете?
— Я вам уже все сказал, в том числе и по этому вопросу, — отозвался начальник Управления МВД по работе с несовершеннолетними.
***
Паучьи сети
Время за полночь. Стол домашнего кабинета, за которым продолжает работать Валерий Дмитриевич, завален выводами, выкладками и отчетами подчиненных. Хорошо, что жена не тревожит. Понимает, что бесполезно взывать к нему с предложениями отдыха.
— Что тут у нас?— спрашивает себя Шацкий, переворачивая очередную страничку доклада отдела аналитических исследований. — «Перестановка форм собственности в многоквартирном доме». Так. Интересно.
Говорить с собой, оставаясь в одиночестве, было такой же привычкой генерала, как и думать в движении по кабинету.
— Главное, зачем это делают?
Шацкий внимательно отслеживает информацию по своему вопросу в докладе. Оказывается перестановка местами форм собственности у чиновников, управляющих многоквартирными домами — дело обычное.
— Дожили, — мысленно комментирует ситуацию генерал. — Управленцы занимаются мошенничеством! И все же — зачем? Ага. Вот и ответ. Чтобы через суд общей юрисдикции решить вопрос с ремонтом поврежденных конструкций и устранить аварию в электросети. Какая бессмыслица! Скажите кому, что в валяном сапоге можно сварить щи — сочтут идиотом!
— Да нет, — спохватился генерал. — Скорее всего, честных людей мошенники принимают за идиотов. Действительно, до-жи-ли. И ведь как просто нас можно одурачить! Спросите — почему просто? Да потому, что никто и ничто этому не мешает. Части конструкций и их заделка имеют скрытый характер. Жильцы не знают всех мест разграничения форм собственности. Здесь они полагаются на работу и порядочность должностных лиц. Жилищный надзор обману не препятствует. Организационная часть текущего ремонта коммунальных частей дома в документах общего пользования не прописана. Из всего этого следует, что мошенники имеют полную свободу действий.
От таких мыслей Валерий Дмитриевич расстроился и попробовал кружить вокруг стола. Но домашний кабинет был слишком мал. Движение по нему не подпитывало мозг энергией. Пришлось вернуться в кресло.
— Кто обязан помогать людям в таких ситуациях? Безусловно, органы правопорядка. Их помощь важна в силу двух факторов: норматива времени на устранение повреждений и права граждан на неприкосновенность жилища. Без Протокола правонарушений и акта аварии в коммунальных сетях эти два фактора теряют смысл и либо «отпадают», либо создают неопределенность способа действия. И тут-то чиновники начинают вас уверять, что для проведения аварийных работ по месту повреждения «нужно» получить разрешение суда. Лукавят.
Для устранения аварии в доме от суда ничего не нужно получать, если у инженерной службы, обслуживающей организации и управы все в порядке с нормативными документами по ведению ремонта в доме. При повреждении провода, подводящего энергоресурс к квартирам, служба сразу, как это прописано в должностной инструкции для работников электрохозяйств, а инструкция едина для всей страны, заполняет специальный журнал аварий, а для организационных мер воздействия составляет акт аварии в сети. Акт аварии — это ключ, открывающий дверь в квартиру для аварийной службы. Здесь возражение собственника беспочвенно. Но если он упорно не впускает — на помощь приходит служба внутренних дел. Участковый составляет Протокол сопротивления при исполнении служебных обязанностей! Все это предусмотрено в административном законодательстве и распространяется на жилищно-коммунальный комплекс.
Шацкий подошел к окну и долго смотрел в темное небо, выискивая там хоть одну яркую звездочку.
— В деле о порче дома нет акта аварии в коммунальной сети. И нет акта осмотра поврежденного перекрытия, — констатировал он. — Следовательно, служба главного инженера не исполняет свои обязанности. И так же плохо работает орган надзора.
— Какой у них резон? — задумался Валерий Дмитриевич. — Ну, конечно, резон есть. При отсутствии в доме жилищных проблем исчезает возможность дополнительного заработка. Вот такая связь причины и следствия у бытовой коррупции. Потому и хитрят сознательно. Вместо действий по правилам и исполнения нормативных документов, «плетут паучьи сети». Меняют форму собственности, поврежденной городской недвижимости, и притягивают к делу районные суды общей юрисдикции. «Благо» поводок короткий. Кто догадается о теневом союзе в таком составе. При отсутствии Протокола правнонарушния и акта аварии — никто! Для этого нужны специальные знания и опыт.
Давай ближе к жизни, упрекнул себя генерал. Исходи из реальной ситуации. Здесь несколько узловых моментов. Первый — кто должен исполнять нормативные документы ведомств, ведущих ЖКХ, например, Минэнерго? Тот же акт аварий в коммунальной электросети. Безусловно, его должна оформить обслуживающая организация. Но зачем ей этот акт, влекущий дополнительные хлопоты с руководством и энергосбытовой компанией, а главное — отнимающий у коммерческой организации дополнительный теневой заработок? У управляющей компании нет резона исполнять документы других ведомств. Да нигде это и не прописано должным образом. Все по верхам. Своих служебных инструкций хватает! Кроме того, безответственность фактически ненаказуема. В худшем случае квалифицируют как халатность. Не страшно.
Далее. Вместо составления нормативных документов управленцы сознательно идут на служебный подлог, искажая реальные обстоятельства дела и технические характеристики поврежденных электросетей, места их установки и форму собственности. Как хозяева положения, полагают, что могут себе это позволить.
Дальше — больше. Забывают об особом режиме содержания общего имущества дома — оперативном устранении аварий в коммунальной сети. А кому в управлении многоквартирным домом нужен оперативный режим работы? «Люди терпеливы. Им что три дня, что три года, что — вечность». Послать ко всем чертям оперативный режим работы! Идея «блестящая».
Волна не бывает одна. С идеей изменения режима устранения аварий в коммунальной электрической сети в управе появляется еще одна — «гуманная» идея направить потерпевших в суд общей юрисдикции для защиты своего права на подведение к квартире энергоресурса. Абсурдная идея! Уложить техническую проблему, решаемую специальными службами в оперативном режиме, в «прокрустово ложе» суда — не что иное, как пересмотр технической и жилищной политики города. При отсутствии документов, предусмотренных законом, дело не имеет перспективы быть рассмотренным в суде. Те, кто обратится в суд общей юрисдикции, а у граждан, при бездействии коллег из прокуратуры, нет иной альтернативы, — рискуют получить отказ сразу по двум причинам, о которых они не могут даже догадываться: отсутствие надлежащих документов и иная подсудность дела. Вот она — мошенническая канва и тупик в деле, — констатировал Валерий Дмитриевич.
Он встал из-за стола и отправился на кухню. Там ему ничто не мешало кружить, ибо площадь кухни позволяла. Смена места работы изменило и направление мыслей.
— А между тем, правовое решение дела о порче дома совсем рядом. Любое вмешательство граждан в конструкции дома, в работу внутридомовых коммунальных систем представляет собой правонарушение. Их самовольное переустройство и порчу можно квалифицировать как нарушение общественного порядка, пресечение которого должно быть также оперативно, как и устранение аварий в доме, что заложено в уставные документы органов внутренних дел. И здесь решающее слово у МВД и Прокуратуры. В арсенале последней есть уголовная статья о порче общего имущества и повреждении электрических сетей. Что еще нужно прокуратуре для открытия преследования нарушителей закона?
Шацкий вернулся в кабинет, сел в кресло и мысленно упорядочил свои выводы. Затем удовлетворенно откинулся на спинку кресла и спокойно уснул.
Разбудил телефонный звонок. Водитель сообщал, что машина подана. Вылезая из кресла, Валерий Дмитриевич обратил внимание на соскользнувший плед. Значит, Варя ночью заходила в кабинет, но будить не стала. «Спасибо, дорогая», — мысленно поблагодарил он жену. Приняв холодный душ, Шацкий прошел в столовую. Исключая расспросы, чмокнул жену в ушко и взялся за кашу. Через пятнадцать минут он подошел к служебной машине, а ровно в восемь — открыл дверь в рабочий кабинет. У него был еще час спокойной работы с документами.
Ровно в девять часов утра его кабинет наполнился следователями. Валерий Дмитриевич вышел из-за стола и попросил секретаря периодически всех взбадривать чашечкой кофе.
— Марк Анатольевич, — обратился генерал к Казакову, — изложите нам доступно, в продолжение вчерашнего разговора о судах, предмет спора о праве.
Марк вежливо улыбнулся.
— Извольте. Спор о праве можно определить как формально признанное разногласие между субъектами гражданского права, возникшее по факту нарушения прав одной стороны другой стороной и требующее урегулирования между ними или разрешения судом. Применительно к нашему делу, из этого определения следует, что заявление, принятое судом от гражданского лица по обеспечению восстановления конструкций и иного оборудования, относимого к общей недвижимости коммунального назначения, не подпадает под спор о праве между соседями. И вот почему. Для спора нужен предмет. А здесь предмета спора нет. Капитальные части дома и инженерные сети, предназначенные для оказания коммунальных услуг, о которых идет речь в заявлениях граждан, не приватизируемы. Предметом трений между жильцами за обладание ими или действия с ними быть не может. Все, что касается технических характеристик поврежденных частей дома, в том числе и особенностей их монтажа, — продумано научными коллективами и защищено законом. Правила изложены в СНиПах. Работы закреплены за специализированными строительными организациями города. Контроль за текущим и капитальным ремонтом возложен на исполнительную власть. Искового производства нет.
Все негативное, что происходит с предметами коммунального назначения во время их эксплуатации и ремонта, в том числе при участии должностных лиц, и препятствует обслуживанию жильцов, по характеру устранения относится к оперативной деятельности самой власти, к административным правонарушениям и уголовному Кодексу. Суды не вправе вести дела, правоотношения по которым регулируют органы исполнительной власти. Но вправе поправить власть в защиту государственных интересов. И либо объясняют гражданам порядок разрешения вопроса, перенаправляя жалобу по юрисдикции, либо сами обязывают ответственного субъекта исполнить закон. По катаклизмам в сфере ЖКХ, возникающих при участии должностных лиц, суд, как высшая инстанция, вправе принять жалобу или заявление от потерпевших без шлейфа «исковое» и обязать органы власти исполнить закон. Верховенство Закона, — вот цель и задача суда в таких случаях. Как-то так, — закончил Марк.
— Следовательно, суд все же принимает заявления или жалобы от граждан, но не иски, — переспросил Шацкий.
— Именно.
— И проверяет исполнение закона по сути жалобы, заявления, — выделяя слово «закон» уточнил генерал.
— Обязан.
— И, если закон нарушен, обязывает его выполнить, — подвел итог Валерий Федорович.
— Совершенно верно, — твердо произнес Марк.
— Евгений Федорович, — обратился генерал к Соколову. — Так что же мы имеем со стороны исполнительной власти по жалобам граждан относительно содержания и ремонта коммунальной недвижимости в многоквартирном доме? Покажите на конкретном примере.
— Неприглядную картину. Так, по заявлению Максимовых о повреждении конструкций, осмотр повреждений — плиты, электропроводки, заделки элементов, составляющих систему жизнеобеспечения — в полном объеме не проводился. Оперативно-технические меры, вытекающие из правил по управлению общим имуществом как-то: учет повреждений и вызов аварийной службы, — не исполнены. Документы, определенные законом для защиты дома и потерпевших, не составлены. Административно-надзорные действия проведены частично. Протокол административных правонарушений по фактам неисполнения служебных полномочий — не составлен. Требование на восстановление обязательных документов и вызов авариной службы — не выданы. Штрафы не предъявлены. Сообщение в Энергосбыт о нарушении договорных отношений по эксплуатации поврежденной электросети не направлено. Предписание собственнику квартиры на допуск аварийной службы не вручено, подключение внутренних органов к обеспечению правопорядка — не проводилось. Все по нулям. Полное игнорирование административного и жилищного законодательства! В этой связи, надзорный орган, наряду с теми, кого он контролирует, входит в число соучастников сокрытия преступления. К ним примыкает прокуратура, отказывающая рассматривать и разрешать жалобы от потерпевших. Вал служебных правонарушений указывает на коррупционные связи большого числа должностных лиц. На нарушение административного и жилищного законодательства со стороны должностных лиц исполнительной власти и надзорных органов — суд не отреагировал, вследствие чего конструкции и инженерное оборудование, предназначенное для производства коммунальных услуг, продолжают оставаться в поврежденном и бесхозном состоянии. Квартира нижнего уровня Максимовых потеряла статус жилого помещения. С опасностью для жизни людей ведется эксплуатация поврежденного внутридомового электрического провода. Аналогичная ситуация в той или иной степени проявляется и в других заявлениях, находящихся в разработке нашего отдела.
— Та-а-к. Картина в принципе ясна, — задумчиво произнес Шацкий. — Эрика Карловна, дополните общую картину положением дел в районном суде.
— Суд сознательно неверно определил категорию дела. Голословно и в одностороннем порядке заявил спор о праве. Сам изменил формат заявления. Перевел в исковое производство. Не потребовал у ответственной стороны правоустанавливающие документы на ремонт конструкций. Прошел мимо нарушений требований административного кодекса и жилищного законодательства к проведению ремонта коммунальной недвижимости. Припрятал официальные заключения от организаций, ведущих ЖКХ, из которых всплывают на поверхность нежелательные подробности. Удалил из дела все, что позволяет дать оценку противоправным деяниям. Сравнивать действия должностных лиц стало не с чем. Под напором юристов ответчика изменил предмет и основание жалобы. Правовую мотивацию связал с предметами личного обихода заявителя требований к власти, либо с откровенными фантазиями. Полагаясь на мутные соображения юристов стороны ответчика, судья отвела органы исполнительной власти от жалобы и столкнула лбами гражданских лиц в споре за право, предложив им выяснять, кто из них и где должен провести капитальный ремонт поврежденной городской недвижимости. Дальнейшие события развивались также непредсказуемо, без документов, и сопровождались настойчивыми просьбами потерпевших вернуть жалобу в правовое поле. Дело закончилось отказом заявителю в удовлетворении его требований к власти по восстановлению системы жизнеобеспечения на основании истечения срока давности. Суд применил к заявлению Максимовых норму, не подлежащую применению.
— Марк Анатольевич, — обратился Шацкий к Козакову. — Прокомментируйте ситуацию в контексте спора о праве.
— В судебном законодательстве отсутствуют четко прописанные правила работы с заявлениями граждан публичного характера при отсутствии спора о праве. Неопределенность законодателя в этом вопросе и право судей решать такие заявления на свое усмотрение приводит к переоформлению судьями заявлений граждан в исковое производство. Заинтересованные должностные лица изыскивают предмет спора, находящийся вне контекста жалобы, для создания искусственного спора между ненадлежащими истцами и ответчиками там, где его в принципе нет, с далеко идущими последствиями — вынесением мыльных, простите, оговорился, неправосудных решений, ломающих судьбы людей. При отсутствии спора о праве и реальных потерпевших третьих лиц, работа суда заключается в правильной квалификации дела, в проверке выполнения должностными лицами закона и ведомственных нормативных актов и в выдаче судебного приказа ответственным лицам их исполнить. В суде не должно быть перевода заявлений и жалоб граждан «от лукавого» в разряд исковых, организации судебного производства по надуманным спорам, и затем — отказа потерпевшим в разрешении проблемы на надуманных основаниях. Потерпевшие могут не знать тонкостей судопроизводства по делам, вытекающим из публичных отношений. А судья знает, но по соображениям извне не соблюдает требования закона о суде. Это бич современного судопроизводства.
— У вас есть объяснение поведению судей, помимо давления на них местных органов власти? — спросил Марка Шацкий.
— Основной Закон дает суду полную самостоятельность. Поэтому я не вижу необходимости считаться со ссылкой на давление власти на суд. Это скорее, сговор, возникающий при обоюдном согласии сторон на совершение правонарушения.
Шацкий был весь внимание. Его брови взлетели вверх. Он застыл на ковре. А потом сказал:
— Как вы видите пресечение мыслей от лукавого?
— Я вижу решение в повышении ответственности судей. Беда граждан в том, что они не знают, что на дела, вытекающие из публичных отношений, в суд подается жалоба или обычное заявление. И если судья склоняет их к исковому производству, они не должны на это соглашаться. Хитрость суда не ведет к правовому разрешению дела. В таких делах применимы только жалоба или заявление публичного характера о неисполнение должностными лицами закона, вследствие чего меняются условия жизни граждан. Эти аргументы должен держать суд в поле своего внимания и вводить неправовую ситуацию в рамки закона. На пресечение любых нарушений со стороны суда может повлиять законодатель, если повысит ответственность судей за неисполнение закона о суде.
— Еще кто? Евгений Федорович, пожалуйста.
— Необходимо введение заявлений и жалоб граждан, не имеющих спора о праве, в отдельную базу дел суда, куда свободно может зайти податель жалобы и где за ними должен будет осуществляться общественный контроль. Это оздоровит систему правосудия и сократит число обращений в правительственные инстанции.
— Еще?
— Внесение законодателем в процессуальный кодекс четкого определения спора о праве. Сейчас нет четкого разграничения между исковым производством и другими формами работы судов, — дополнил Марк.
— Это действительно так? — переспросил его Шацкий.
— Да. На самом деле, понятие «спор о праве» только упоминается в судебном законодательстве, но не определяется. Вот и мудрят судьи. Заявление Максимовых о бездействии органов власти в отношении ремонта поврежденных конструкций и устранения аварии в электрической сети, о чем доложил Евгений Федорович, типичный пример произвола суда — внести в дело о порче конструкций отсутствующий там спор о праве и решить его через исковое производство. В результате дело искусственно законсервировано, если не сказать — развалено. Правоустанавливающих документов на ремонт как не было, так и нет, повреждения никто ремонтирует, за порчу дома никто не наказан, собственник квартиры, проводивший ремонт вопреки закону, освободился от скрытых долей общего имущества и получил более комфортные условия жизни, чего не скажешь о третьих лицах Максимовых, проживающих уровнем ниже. Для них надуманный судом спор о праве аукнулся ухудшением условий жизни. Их квартира, зависимая от технического состояния перекрытия и внутридомовой сети, поврежденных уровнем выше, превратилась в нежилое помещение. Особо следует указать на нарушение требований безопасности жизни в доме. Здесь речь идет уже не о заявлении одной семьи Максимовых, а о неопределенном круге лиц. Безопасность жизни людей в многоквартирном доме — забота государства. И если уж суд не защищает граждан по таким вопросам, то кто? Получается — никто! Так от спора о праве в судебной интерпретации тянется ниточка к нарушению конституционных прав граждан и, кстати, этим объясняется рост жалоб в адрес Гаранта Конституции.
— Ваша точка зрения на подключение судов к оперативным вопросам управления деятельностью ЖКХ, — поинтересовался Шацкий.
— Отрицательная, — ответил Марк. — Подключение судов к разрешению коллизий по переустройству жилых помещений вместо специальных межведомственных комиссий и прокуратуры — ошибка законодателей. Этим фактически отменяется оперативное обслуживание граждан при перебоях с предоставлением услуг, ставится под угрозу безопасность жизни в доме, незыблемое право собственности. Иначе говоря, это противоречит большому кругу требований жилищного законодательства. И это помимо внесения хаоса в саму систему правосудия, где базис материального права опрокидывает процедура субъективного разрешения дела с нарушением требований к содержанию и формату судебных решений. Наглые клерки ломают хрупкое древо правосудия везде, где им вдумается, в угоду коррупции.
— Так-так-так, — усваивая сказанное Марком, повторял генерал. — У граждан нет возможности защитить коммунальную недвижимость многоквартирного дома от длинноруких чиновников и иже и от действий судей. Что скажете, Эрика Карловна?
— А чего тут скажешь. Вот, взяли и разрушили ограждающие конструкции в доме. Хапнули большую сумму на их ремонт. Нарушили закон. Ущемили права людей. А наказывать некого. И все потому, что механизм правоотношений в случае порчи дома нигде не прописан. Кто, как, каким образом, в какие сроки должен обеспечить приведение конструкций и сетей в первоначальное состояние — ни в одном рабочем документе по управлению общим имуществом дома пошагово не прописано и не доводится до сведения управленцев и граждан. Потерпевшие остаются один на один с наглыми чиновниками, создавшими проблему. Стороны не равны. И уже по одной этой причине, никакой речи об исковом производстве быть не может.
— Отсюда, пожалуйста, подробней, — попросил Шацкий.
— Достаточно подробно и обоснованно отсутствие необходимости обращения в суд объяснила потерпевшая Максимова. Объяснила, мотивируя свою позицию практической необходимостью и существующим законодательством. Я могу только дополнить ее доводы теоретическим посылом правоведов, которые обратили внимание на то, как вольно в наших судах обращаются с заявлениями граждан, обращающихся в суд по причине бездействия органов власти.
— Что же все так плохо организовано? Права граждан на благоприятное жилище государством заявлены, а обязанности власти на реализацию этого права до сих пор не прописаны, — возмутился боевой генерал. — Неопределенности и двусмысленности в законе. Суд, избегающий публичного производства дел по заявлениям о бездействии органов власти. Органы надзора, покрывающие безответственность должностных лиц во власти, — сокрушенно прокомментировал генерал.
— Не только, — продолжил Марк. — В случае порчи дома, права граждан и обязанности власти искусственно разведены в разные стороны. Ведомства, ведущие ЖКХ, на заинтересованность которых в защите общего имущества многоквартирного дома уповает Верховный Суд, вовсе не спешат реализовать на практике свои разработки. Призрачно связанные узами материальной собственности с жильцами, органы власти и правопорядка не налаживают организационно-правовой и технический порядок в многоквартирном доме. Виновник порчи дома материально не привлекается к ответственности, ибо, как правило, введенный в заблуждение должностными лицами, уже заплатил им за свою ошибку. Теперь они — союзники и не заинтересованы показывать правонарушение. Кроме самой власти это сделать некому. А власть все правоотношения заменила на отношения по понятиям. Тут еще суды с «перелицовкой» предмета жалобы о порче дома в спорные отношения. Что делать людям в суде при отсутствии спора о праве? Что они могут требовать от органов власти при отсутствии равенства между гражданами и властью? Какой помощи просить у органа надзора за соблюдением законности по содержанию жилых помещений после несанкционированного их ремонта, если главный жилищный инспектор заинтересован в сокрытии объективной информации по этому вопросу? Что касается органов правопорядка, то они и пальцем не пошевелят для составления Протокола правонарушений, даже если вас засыпят штукатуркой. Нужна команда сверху. Каждый норовит отправить вас в районный суд независимо от родовой подсудности дела, с заведомо фальшивым актом. В реальности в случае порчи дома имеем идеальную картину небытия права граждан на защиту. Из ничего не рождается объективное судебное решение! Судам общей юрисдикции в оперативно-управленческой деятельности ЖКХ — нет места!
— Какие еще можете назвать факторы, влияющие на рост числа жалоб граждан в высшие инстанции в сфере ЖКХ? — спросил присутствующих Валерий Дмитриевич.
— Неверная трактовка органами власти закона о рассмотрении обращений граждан, — сказал Евгений Федорович. — Данный закон не должен распространяться на ситуации оперативного разрешения и аварии в ЖКХ. А, между тем, его применяют к таким случаям сплошь и рядом. Как будто его создали в качестве громоотвода. Законодатель в очередной раз, совершенствуя этот закон, оставил за бортом особый режим работы обслуживающих предприятий в сфере ЖКХ, чем и воспользовались чиновники.
— Отсутствие контроля за исполнением подзаконных актов органами власти, — дополнил его Марк. — Теоретически это обязана делать жилищная инспекция при участии МВК. Однако статус Межведомственной комиссии и ее функции не продуманы в интересах граждан. Согласно положению Основного Закона, предписывающему ведомственным документам прямое действие в сфере ЖКХ, у МВК должна быть полная и непререкаемая самостоятельность в правовом и организационном отношении и в оперативном режиме работы. Однако в настоящее время МВК не обеспечивает защиту жилищных прав граждан и в отношении них работает с нулевым коэффициентом.
— А как вы видите разрешение заявлений и жалоб граждан оперативного характера? — задал вопрос Шацкий.
— Только через самостоятельную МВК с обязательным исполнением нормативно-правовых актов и обратную связь с населением. Повторное обращение граждан по одному и тому же вопросу к органам власти, а уж, тем более, третье или четвертое, — должно вести к штрафу ответственного чиновника, снятию его с должности, наложению запрета на его работу в сфере управления. Требование ужесточения ответственности за разрешение жалоб и заявлений граждан о преступлении в сфере ЖКХ должно сохраняться и в отношении Прокуратуры, которая, вместо проверки исполнения закона, злоупотребляет отписками, заимствованными у жилищной инспекции и управы. Это наводит на грустные мысли о сговоре. Ведь то, как сейчас отвечают должностные лица на жалобу или заявление потерпевшего от переустройства коммунальной недвижимости, — «Ваше обращение рассмотрено» и далее — «тень на плетень», и просто отсылает людей далеко и надолго. Фантазии хоть отбавляй, а правовой мотивации нет.
— А что, по-Вашему, должны ответить потерпевшему, исправно оплачивающему услуги и содержание общего имущества? — спросил Шацкий.
— Ответ должен быть приблизительно следующий: «Ваше заявление (жалоба) рассмотрено Межведомственной комиссией в составе… Проверены технические документы на проведение переустройства, а также принятие в эксплуатацию предметов коммунального назначения, подвергшихся переустройству. Проверено их техническое состояние и функции. Отсутствующие документы восстановлены. Протокол выявленных нарушений с заключением комиссии прилагается. Результаты доложены начальнику Управления городского хозяйства с планом ремонтных работ. Эксплуатация аварийных участков приостановлена. Сроки разрешения: электричество, вода, тепло — в течение трех дней. Остальные вопросы — в течение месяца. Ответственный за устранение правонарушений… Подпись, число, телефон. Вот как-то так, — сказал Марк.
— Уважаемые коллеги, — обратился Шацкий к присутствующим. — Еще раз внимательно посмотрите нормативные документы ведомств, ведущих ЖКХ и Постановления Верховного Суда, на которые сослалась Эрика Карловна. Используйте их в своей работе и при разговоре с федеральными судьями. Я вас больше не задерживаю.
Эрика Карловна передала Соколову бумагу с грифом «Разглашению не подлежит».
— Это список федеральных судей, приглашаемых на беседу.
— Завтра в семь утра доставить повестки с нарочным по домашнему адресу этих лиц. Поставьте Судебный департамент в известность о вызове судей в СК.
***
Неприкасаемые
В отдельном кабинете на третьем этаже Следственного Комитета, соединенном системой видеоустройств с секцией помещений, предназначенных для дознания высокопоставленных лиц, в удобных креслах у экрана сидели господин в алебастровой тунике с бейджиком «Закон» и усталая седовласая женщина в белоснежной мантии Фемиды. Их гид Марк Анатольевич Казаков, удостоверившись, что гостям удобно и каких-либо пожеланий у них нет, включил звуковой транслятор с кабинетом, где Эрика Карловна беседовала главным жилищным инспектором. Это был вельможный господин с выпирающей челюстью и лучистым взглядом из-под кустистых бровей. Представился:
— Файворг. Чем обязан? — спросил он, подавая повестку с номером УПД-Н/1, усаживаясь в удобное кресло.
— Вас пригласили прояснить ряд вопросов организационно-правового характера, касающихся управления городской недвижимостью в составе многоквартирного жилого фонда, — пояснила Эрика Карловна.
— Отвечу на все ваши вопросы, — с лучезарной улыбкой отозвался чиновник.
— В чей собственности находится жилой многоквартирный фонд города?
— В федеральной.
— Кто отвечает за состояние жилых помещений, их частей, инженерное оборудование и их ремонт, если такая необходимость возникает по месту федеральной собственности в составе приватизированной квартиры?
— Вы имеете в виду общее имущество дома?
— Да. Я имею в виду общее неприватизируемое имущество в составе квартир, находящееся в ведении города.
— Департамент городского хозяйства и Государственная жилищная инспекция, которой я управляю, — важно сказал чиновник.
— Как вы это делаете?
— Контролируем выполнение Правил по содержанию и переустройству помещений и состояние функций инженерного оборудования в их составе. Ведем прием населения. Помогаем гражданам решать проблемы, возникающие при ремонте, переустройстве. Если функций недостаточно, или они не отвечают духу времени, вносим предложения в законодательный орган. И многое другое.
— Тогда вы точно знаете, кто инициатор и разработчик закона 999 о переустройстве.
— Ваш покорный слуга, — с гордостью отозвался Файворг.
— Сколько отделений в вашей системе?
— Наше отделение есть каждом округе мегаполиса.
— В вашей системе единоначалие. Чем объясняете?
— Высокой степенью сложности и многосторонним характером управления жилым фондом. Большой ответственностью за его состояние. Мы ведь ведем все вопросы, касающиеся содержания жилых помещений, независимо от формы собственности. Необходимо денно и нощно держать руку на пульсе всех проблем в этой сфере. Их много. Найти сильного начальника отделения сложно. Приходиться во все вникать самому.
— Какими документами руководствуются в работе ваши люди?
Чиновник стал перечислять акты, по которым работает его ведомство, и похвастал:
— Мы периодически обновляем законодательство.
— Как осуществляете надзор за исполнением нормативных требований при самовольном ремонте с переустройством скрытых частей жилых помещений?
— Наше ведомство ведет раздел оформления заявок на переустройство и проверку технических документов. За непосредственным исполнением работ на местах следит руководитель проекта, — уклонился чиновник от полного ответа
— В центральном аппарате и филиалах службы ведется учет нарушений нормативных требований при ведении самовольных строительных работ с частями федеральной собственности в составе приватизируемой квартиры?
— Безусловно.
— А вы сами контролируете ведение учета?
— А как же! Действуем строго в соответствии с Положением о службе, — пафосно ответил Главный инспектор.
— Надеюсь с привязкой к конкретным жалобам граждан?
— Обязательно.
— Каким образом?
— Периодически принимаю доклады своих заместителей и начальников филиалов. На связи с филиалами постоянно находятся специалисты центрального аппарата. При необходимости обязываем инспекторов проводить проверку. Даем предписания. Штрафуем. Инициируем иски к правонарушителям. Направляем дела в прокуратуру. Все серьезно.
— Таким образом, в центральном аппарате есть полная информация по вопросам несанкционированного вмешательства в содержание и ремонт федерального имущества?
— Если было обращение, то конечно. В компьютерной базе есть общий учет сведений, в том числе о негативных последствиях от самовольного переустройства частей дома.
— Наберите, пожалуйста, номер службы и обяжите перекинуть данные из компьютерной базы вот по этому адресу.
Абеле положила перед инспектором карточку с электронным адресом. На лице Файворга отразилась растерянность.
— Не успеем. Часть информации в базах отделений.
— Не думаю. Все службы системы ЖКХ по Положению работают в оперативном режиме. Поэтому при обращении граждан вся информация о работах в квартирах с повреждением общего имущества дома заносится в базу немедленно.
После пары звонков главного инспектора, разговор возобновился.
— Как часто вы проводите прием граждан по вопросам повреждения частей дома и отказа в работе инженерной инфраструктуры? — задала следующий вопрос Абеле.
— Раз в квартал, — ответил главный инспектор.
— Почему так редко? И по времени регламент не согласуется с нормативами разрешения коммунальных коллизий.
— Много работы. Но начальники филиалов принимают людей ежедневно. Сразу направляют инспектора по вызову. Оперативно выносят заключение и передают его гражданам.
— Вопрос не о филиалах и заключениях инспекторов. Речь о графике вашего приема граждан в центральном аппарате. В условиях единоначалии Протокол о порче федеральной недвижимости, Предписания, штрафы санкционируете только Вы, не говоря уже о направлении Представления в прокуратуру. Нестыковка вашего графика приема граждан с нормативами принятия мер к устранению нарушений в системе коммунального обслуживания города негативно сказывается на качестве работы инспекции с населением и на состоянии жилых помещений.
— Уверяю Вас, мой график приема граждан не сказывается на качестве работы ведомства. Подписать у меня надлежащие документы и направить их по назначению могут и начальники филиалов.
— Ведете учет вопросов, поднимаемыми гражданами на приеме, их разрешения и сроков исполнения?
— Обязательно.
— Прошу эту информацию за три последних года не позднее завтрашнего дня представить нам.
Чиновник открыл органайзер и сделал запись.
— Как обстоят дела с мониторингом состояния жилищного фонда?
— Ежегодно проводим эту работу. Анализируем, сравниваем, докладываем на правительственном уровне.
— Запишите: доставить в Следственный Комитет отчеты по мониторингу за последние три года. Срок — завтрашний день. Как работаете с ведомствами, ведущими ЖКХ, функции которых по связям с гражданами вы взяли на себя по своей инициативе?
— Нормально. Согласованно. Я бы сказал — очень тесно и дружно.
— Сколько проведено совместных Межведомственных комиссий в полном составе и как часто вы их проводите?
— Раз в месяц.
— Почему нарушаете? Комиссии, как и все производственные отделы ЖКХ, должны работать в оперативном режиме — ежедневно. При необходимости с выходом на проблемные участки. С разбором обстоятельств и вынесением заключений.
Чиновник замешкался с ответом.
— Да. Но в силу большой загруженности физически нет возможности делать эту работу ежедневно.
— Вы функционер, а не специалист-строитель широкого профиля. И у вас нет необходимости замыкать работу МВК на себе. В строительной отрасли немало специалистов разных направлений, способных возглавить комиссию и обеспечить ее работу ежедневно.
Чиновник уже догадался, что интересует следователя и осторожно кивнул:
— Слава богу, все в прошлом. С некоторых пор МВК ушло под крыло управ.
— Учет самовольного переустройства порчи жилого фонда ведете?
— Безусловно.
— Сколько раз в этом году Правовое управление вашей службы обращалось по данному вопросу в Прокуратуру?
— Затрудняюсь ответить.
— Что так? Ведь на все обращения в Прокуратуру санкцию дает МВК, а Представление подписываете вы сами. Это важная информация. Ее всегда может затребовать высшее руководство.
— Мы даем сведения по этим вопросам в годовом отчете, — ответил чиновник.
— Как ваша служба участвует в проведении строительно-ремонтных работ в случае порчи дома?
— Сведения о необходимости таких работ мы подаем в Департамент городского хозяйства.
— Сколько было оформлено и подано заявок на ремонтно-строительные работы по фактам порчи дома в этом году? На какую сумму они потянули? Общая сумма из бюджета города на эти цели?
— На данный момент такой информацией я не располагаю.
— Ваша служба налагает административные штрафы по фактам порчи жилого дома. Можете сказать, на какую сумму предъявлено таких штрафов в прошлом году?
— Нет. Надо смотреть документы.
— Что вы скажете по этому Протоколу, вышедшему из стен вашего кабинета и являющемуся основанием длящейся во времени аварии в электрической сети и нарушения правил безопасности проживания людей в многоквартирном доме? — Эрика Карловна передала Файворгу подобие документа. Тот быстро просмотрел бумагу. — Как видите, здесь ни по форме, ни по содержанию нет ничего близкого к тому, о чем вы сейчас мне рассказывали. «Документ» не правого характера. Однако вы использовали его для вынесения распоряжения «Прекратить рассмотрение дела», и тем самым оставили дом и людей, в нем проживающих, в опасности. Вот ваше распоряжение.
— Сейчас затрудняюсь объяснить обстоятельства появления этих бумаг, — нашелся чиновник. Но, уверяю вас, что со всем этим разберусь в ближайшее время самым тщательным образом.
— Правовое Управление вашей службы ведет судебные процессы по защите городской недвижимости в составе многоквартирного дома. Санкция на обращение в суд идет через Вас. Сколько судебных дел заявлено в текущем году?
— Точной информацией не располагаю.
— Точной или вообще никакой информации не имеете?
— Не готов точно ответить.
— Обрисуйте общую картину.
— Снимите этот вопрос. Я всегда опираюсь только на официальные сведения.
Эрика Карловна подала инспектору список.
— Перечень документов по вашей службе для представления в Следственный Комитет. Он уже отправлен по факсу вашему секретарю.
— Хорошо. Я отдам распоряжение.
— Вы отдайте распоряжение сейчас, — Эрика Карловна кивнула на трубку связи с городом. — Завтра к шести часам вечера все сведения за последние три года, в том числе и из вашего Правового управления, по искам в защиту жилищного фонда должны быть в Следственном Комитете.
Чиновник снял трубку и отдал распоряжение секретарю и своим помощникам.
— Посмотрите копию акта о повреждении внутридомового электропровода на перекрытии по конкретному случаю, — продолжила разговор Эрика Карловна, подавая Файворгу документ. — Вы можете сейчас на основании акта дать техническое заключение по скрытым деталям перекрытия?
— Но это невозможно без осмотра перекрытия, — осторожно возразил Файворг.
— Для функционера может и невозможно. А для вашего заместителя по техническим вопросам и специалиста-строителя не составит труда.
Чиновник заерзал.
— Прошу представить нам заключение за подписью специалистов по строительно-техническим вопросам вместе с другими документами. Подпишите электронный протокол. На сегодня все.
Марк Анатольевич переключил видео систему на Шацкого, к которому в это время вошла мелкая дама среднего возраста с резкими чертами лица и огненно-рыжей короткой стрижкой и представилась как председатель Н-ского суда. В своей обычной доброжелательной манере генерал указал ей на удобное кресло и подал печатный лист без реквизитов.
— Прочитайте. Это подобие искового заявления, принятого вами лично и направленное в работу. Меня интересует, почему заявление, не оформленное в соответствии с правилами приема, было направлено вами в производство?
Чиновница быстро пробежала глазами бумагу.
— Ничего страшного. Иски от гражданских лиц часто грешат недоработками. Я ведь ставлю только рассылку, а за формальную сторону вопроса отвечает канцелярия и следит уже судья. Если я буду вникать во все мелочи, меня физически не хватит на эту работу.
— Вы меня не поняли. Вверху справа листа указано, что истец не физическое лицо, а организация. Предмет заявления — электрические сети коммунального назначения. Их повреждение подпадает под уголовную ответственность. В канцелярии суда такую мелочь, как вы ее называете, возможно, могли бы и не заметить. А вы не могли не заметить.
— Понимаете, суд общей юрисдикции по просьбе управы может рассмотреть такое заявление на первоначальной стадии как административное правонарушение с целью более быстрого разрешения дела, чем это сделают коллеги по уголовному праву. В публичном варианте такое возможно и оправдано. Ведь пожилым людям, чьи права здесь нарушены, важно, чтобы коммунальный вопрос решили как можно быстрее.
— С этим трудно не согласиться. Однако даты свидетельствуют, что поданное заявление, в основном, лежало под сукном без движения. Повторяю вопрос. Почему заявление, не оформленное в соответствии с требованиями ГПК к искам, не было перенаправлено в прокуратуру, а заблокировано к разрешению в вашем суде?
Служанка Фемиды уткнулась в бумагу и, со свойственной ей грубостью, произнесла:
— А ведь и правда, черт возьми! Вероятно, меня что-то или кто-то отвлекло. По-иному не могу объяснить. Затмение, что ли, нашло, — хитрила она, уклоняясь от ответа.
Шацкий положил перед ней другой документ, датированный шестью месяцами позднее.
— Это жалоба в ваш адрес от потерпевших. Они тоже ставят вопрос, почему заявление ДЕЗ, от разрешения которого зависят их жилищные условия, лежит в столе судьи без движения, и требуют от вас принятия мер к законному решению вопроса. Дают оценку вашему устному ответу на личном приеме, далекому от существа вопроса. Если при поступлении заявления вы еще как-то могли мотивировать нарушение порядка его приема, то теперь объяснений нет. Все, о чем вы говорили с потерпевшим, свидетельствует о сознательном нежелании вводить дело в правовые рамки.
— Но судья самостоятельное лицо, а я не вправе вмешиваться в ее процесс искового производства.
— А какое исковое производство может быть у дела, вытекающего из публичных отношений?
— Ну как же. В любом случае надо собрать доказательства, определенные законом.
— И что вам мешало их собрать? Неужели запрос для получения таких доказательств в своем районе составляет три, пять, десять месяцев?
— Хыф, — хмыкнула судья. — Их вообще могут нам не предоставить. В частности, в данном случае этого сделано не было.
— И вы не можете напрямую применить конституционное право по обеспечению правосудия? — Шацкий вопросительно смотрел на чиновницу. — Тогда зачем вы поставлены во главе суда? Разве для того, чтобы благосклонно взирать, как судьи вверенного вам в управление суда «замораживают» дело, не имеющее спора о праве, а затем искусственно переводят его в гражданский спор и, без опоры на доказательный базис, создают видимость искового производства там, где его нет?! Вы же обязаны пресекать такие случаи и контролировать исполнение закона о суде.
— Есть порядок обжалования нарушений суда. Стороны могут им воспользоваться, — нашла ответ чиновница.
— Вот это как раз и сделала потерпевшая, обратившись к вам в административном порядке.
— Я имею в виду вторую судебную инстанцию, — поправилась собеседница.
— А где вы видите спор о праве и решение по нему суда первой инстанции, чтобы выходить на обжалование во вторую инстанцию? Иск — притворный. В нем не указан материальный предмет и его цена. В заявлении поставлен ненадлежащий ответчик. Документов, как мы уже выяснили, тоже нет. Какое может быть по нему решение?
— Уж какое есть, — спокойно отреагировала чиновница.
— Это вы называете решением? — Шацкий положил перед председателем Н-ского суда лист с печатным текстом, где за решение суда выдавалась неправовая мотивация обстоятельств дела. — Процессуальное право к формату и содержанию решения предъявляет определенные требования. Эта бумага ни по содержанию, ни по формату не соответствует статусу судебного решения. Ее содержание вне контекста заявления ДЕЗ. Кроме перечисления ненадлежащих сторон по делу нет ничего, что имело бы отношение к правосудию и закону. В таком виде процедура обжалования возможна только в сумасшедшем доме.
Шацкий внимательно смотрел на собеседницу, медленно формулируя новую мысль:
— Или в вашем суде, вместо разрешения дела по существу, вводят граждан в заблуждение путем привлечения их к обжалованию процессуальных досудебных вопросов?
Отбеленное от веснушек, лицо чиновницы покраснело.
— Как часто суд, — продолжал говорить генерал, — вместо судебного определения по вопросам процессуального характера выносит судебные решения по нерешенным делам?
— В своем суде я такое не замечала.
— А это что, — кивнул генерал на решение. — Из какого суда?
— Это исключение, — ответила председатель суда.
Шацкий убрал исковое заявление и «решение» по нему в папку и положил перед чиновницей три ходатайства ответчика, смысл которых заключался в просьбе отказать потерпевшей стороне в запросе нормативных сведений о состоянии конструкций и в удовлетворении ее требований по восстановлению системы жизнеобеспечения. Четвертым было ходатайство из ДЕЗ с просьбой освободить их от присутствия в суде.
— Все четыре бумаги подписаны вами и заверены гербовой печатью, — подчеркнул Шацкий. — В этой связи вопрос первый: на каком основании вы нарушаете принцип правосудия — равенство участников судебного процесса — и позволяете себе превышать право одной стороны в ущерб другой? Вопрос второй. Вам известно, что ответчику не принадлежит на праве частной собственности имущество, им поврежденное, и он не вправе влиять на запрос доказательств о его состоянии? Зачем вы лично принимаете такие ходатайства от ответчика и ставите на них гербовую печать суда? На каком основании используете символ государственной власти не по назначению? На все эти вопросы вам сейчас придется ответить письменно. Но прежде посмотрите еще один документ.
И перед председателем суда возник протокол с показаниями Татика.
— Этот господин, — сказал генерал, — свидетельствует, что заносил вам вознаграждение за помощь в решении вопроса.
— Это оговор.
— Что это такое, мы разберемся после того, как вы письменно ответите на все вопросы, поставленные перед вами. А сейчас сделайте рабочий звонок и попросите своего помощника доставить в Следственный Комитет завтра к пятнадцати часам квартальные отчеты по административным делам жилищно-коммунального хозяйства за последние пять лет.
— Боюсь, что без меня их не найдут.
— Не бойтесь. Такие документы не надо искать. У них есть постоянное место, — сказал Шацкий. — Звоните помощнику и приступайте к письменным ответам на поставленные вопросы.
Когда чиновница закончила писать, генерал подписал ей пропуск, а сам проследовал в аппаратную, сел у экрана, поставил наушники и сосредоточился на прослушивании ответов фигурантов по делу отчуждения коммунальной недвижимости из состава многоквартирного дома.
***
Деформация правосознания
Марк прошел в свободный кабинет и пригласил федерального судью Фомину, получившую повестку под номером УПД-С/2. После обязательных процедур с проверкой паспортных данных он представился и приступил к разговору.
— Через вас в 2002 году проходило исковое заявление якобы из ДЕЗ о восстановлении освещения, исчезнувшего в момент переустройства скрытых деталей пола.
— Не наша компетенция, — задиристо ответила Фомина. — Мы придерживаемся правила о разделении полномочий между ветвями власти и установленного порядка не нарушаем.
— С этим мы сейчас и будем разбираться, — сказал Марк, делая вид, что не заметил вызова в ответе судьи. — Итак, перед вами заявление в суд, подготовленное в форме иска некто Паинькой. Прошу дать ему правовое заключение.
Судья прочитала заявление, посмотрела приложение, свои каракули на первом листе дела и сказала:
— Когда это было? 2002 год! Дело разрешено целым рядом последующих судебных актов и утверждено второй инстанцией. Мое заключение, в данном случае, никакой роли ни тогда, ни сейчас не имело и не имеет.
— Ошибаетесь. Дело не разрешено до сего времени. Преступление о порче дома тянется во времени. Дом эксплуатируют с нарушением требований жилищного законодательства, не обеспечивая безопасность жизни граждан при оказании коммунальных слуг. При этом должностные лица и ваши коллеги, которые работали с делом после Вас, ссылаются на ваше решение как всестороннее и полноценное. Так что наша беседа совсем не так безобидна, как вам кажется.
Фомина, казалось, с повышенным интересом слушала следователя.
— Итак, ваша правовая оценка заявления?
Фомина пробежала глазами, лежащий перед ней, текст:
— Иск поступил из ДЕЗ к собственникам квартиры Татикам с требованием восстановить освещение в квартире соседей. Я отказала, поскольку жильцы не вправе производить опасные электрические работы в коммунальных сетях дома. Для этого есть специальные службы.
— Давайте уточним ваш ответ. Смотрите документ внимательно. Исковое заявление подала некто Паинька.
— Но, здесь же написано: истец — ДЕЗ.
— Не вижу ничего такого, чтобы указывало на ДЕЗ. Ни реквизитов этой организации, ни подписи ее руководителя и печати, — возразил Марк.
— Податель иска Паинька — юрист этой организации. Она имеет право представлять интересы ДЕЗ.
— Безусловно, при определенных обстоятельствах. В заявлении Паиньки в графе «Приложение» нет копии доверенности и ее номера, подтверждающих право на ведение дела. Более того, по характеру вопроса, заявленного в суд, представлять интересы ДЕЗ может только инженерно-техническая служба. Как я понимаю, заявление из ДЕЗ в суд не поступало.
Фомина на какое-то время задумалась.
— А-а-а. Вспомнила, — спохватилась она. — Действительно, иск о восстановлении освещения был подан Паинькой по просьбе пожилой семьи. А гражданам отказать в приеме заявлений мы не можем.
— Подтвердите свои слова. Дело перед вами. Покажите, где заявление от этой семьи?
Не найдя нужного документа в описи и перелистав дело, судья в недоумении произнесла:
— Не знаю, куда оно могло деться.
— А его вообще не было. Вы приняли исковое заявление с нарушением правил к их приему.
Фомина округлила глаза.
— Не может такого быть!
— Тем не менее, это так, — констатировал Марк. — Максимовы подтвердили, что не обращались к Паиньке представлять их интересы в суде, поскольку порча дома и коммунальных систем касается отношений между государственными органами и собственником квартиры, проводившем самовольный ремонт имущества, находящегося в федеральной собственности. Дело не имеет спора о праве. Вопрос: с какой целью и на каких основаниях вы организовали исковое производство в деле, не имеющем спора о праве?
— Когда это было. Уже и не вспомнишь основания, — удивленно произнесла Фомина.
— А вы попытайтесь. Между прочим, Паинька указала правовые основания для разрешения вопроса. Ваше «решение» вне заявленных ею требований и правовых оснований. Теперь смотрите на ваши изменения в заявлении Паиньки.
Маленькие глазки судьи быстро забегали по строчкам.
— Ведь это ваша приписка: «Истцы Максимовы»?
Фомина рассматривала свои каракули на заявлении Паиньки в суд.
— Я исходила из гуманных побуждений.
— Допускаю. Тогда почему не приняли ходатайство от потерпевших об обеспечение дела доказательствами, относимыми к рассмотрению дела?
— Управа отказалась их предоставить.
— И на этом ваш гуманизм закончился. Вы действительно полагаете, что сделали благо, самовольно изменив правовые основания заявления и назначив третье лицо истцом по делу о порче дома, у которого не нашлось надлежащего официального защитника?
— Я не смотрела так далеко, а воспользовалась правом суда привлекать новых фигурантов по делу, чтобы сделать им предложение мирно договориться между собой.
— Вы сейчас сознались в укрывательстве порчи дома и нарушении запрета на отчуждение частей многоквартирного дома, имеющих коммунальное назначение, — сказал Марк. — Кроме того перепутали свои полномочия с компетенцией органов власти на устранение аварийной ситуации в коммунальной электрической сети дома.
— Мои слова о событиях десятилетней давности нельзя принимать всерьез,— спохватилась Фомина. — Вспомнить все обстоятельства дела я просто не могу.
— На каком основании вы сделали вывод, что требования потерпевших об устранении последствий порчи дома удовлетворены?
— Поспешила с ответом. Такой вывод я не делаю, поскольку гражданское законодательство к делу не применимо. Я, действительно, сделала сторонам по делу предложение договориться между собой. Максимовы восприняли его негативно. Других механизмов у меня не было. Повторяю, что решение проблемы в компетенции исполнительной власти.
— Если вы это признаете, то почему от имени ненадлежащего субъекта права приняли «решение» по делу? Всех, кто знакомится с делом, это вводит в заблуждение. Юридический документ под названием «решение» согласно ГПК имеет совсем иное содержание и формат, чем тот, в котором вы его приняли. По смыслу вашего «решения» у суда возникли процессуальные проблемы, имя которым — неверное определение сторон по делу. Такие вопросы определяются судебным актом в ином формате.
— Так оно и было.
— А причем здесь Максимовы? Процессуальные вопросы — дело ваше и подателя заявления. По характеру вопроса — переустройство помещений — подача заявления в суд закреплена законом за управой.
— Управа не хотела «светиться». А суд имеет право вносить изменения в состав сторон.
— Придерживаясь определенной судебной процедуры, — заметил Марк. — Какие правовые меры были предприняты вами для возвращения жилому помещению полноценных условий для проживания семьи?
— Это вопросы муниципальной власти.
— Действительно, закон возлагает эти функции на органы исполнительной власти. Тогда на каком основании вы вместо управы определили истцами третьих лиц? В деле нет ничего, что бы объясняло вашу мотивацию. Нет запроса суда на относимые к делу доказательства. Нет вызова свидетелей, приглашения специалистов МВК. Вы не высылали судебное дело Максимовым. Не беседовали с ними до суда. Вы одним росчерком пера провели манипуляцию с обстоятельствами дела, не думая о последствиях.
Фомина молчала.
— Говорите. Я вас слушаю.
— Меня обязали это сделать.
— Кто и зачем?
— Административные дела, за решение которых отвечают органы исполнительной власти, а уж тем более дела, затрагивающие номенклатурных лиц, проходят через председателя суда. Она и дает установку на их ведение. В таких делах мое мнение — сущий нуль. Зачем, вместо отказа Паиньке в приеме искового заявления по причине нарушения требований к приему заявлений и подсудности вопроса, нужно было проводить Максимовых через процедуру искового производства, а вместо определения вынести решение, — знает только председатель суда.
— Как вы видите свое участие в искажении обстоятельств дела?
— Только косвенное, как зависимого человека в связке «суд — исполнительная власть». Я сделала так, как мне приказали. Выбора у меня нет. Или я работаю в суде и исполняю указания председателя суда, или остаюсь без работы.
— Но переделывать заявление вам никто не мог приказать.
— Тем не менее, это так. Прошу освободить от дальнейших подробностей.
— Дело, по которому вы вынесли мифическое решение, связано с защитой федеральной формы собственности и имеет механизм разрешения с участием конкретного субъекта права в лице управы. Суд сделал шаг навстречу закону?
— Какая разница, есть правовая норма по делу или ее нет. В этом деле, я маленький «винтик».
— Не уничижайте себя и свое право. Вы могли перенаправить дело по подсудности в уголовное производство.
— Кто мне это позволит? Повторяю, на это нужна воля председателя суда. Поэтому я просто закрыла дело.
— Итак, вы подтверждаете, — заключил Марк, — что рассмотрением реальных обстоятельств дела «О восстановлении освещения» от подателя заявления Паиньки суд не занимался?
— Подтверждаю.
— Прочитайте свое решение.
— «В иске отказать, поскольку Максимовы заявили, что не желали через ДЕЗ обращаться в суд».
— Вы же объявили на судебном заседании, что закрыли дело?
— Ну да.
— Откуда взялось «В иске отказать»? Вынесли бы определение о закрытии дела.
— Я так и хотела сделать.
Фомина замолчала.
— Объясняйте, с какой целью вы изменили озвученную на судебном заседании формулировку закрытия дела на «отказ в иске» и изготовили мифическое решение из двух строк со ссылкой на Максимовых?
Какое-то время Фомина рассматривала свое «решение» и собиралась с мыслями. Потом заговорила:
— Жалоба Максимовых о переустройстве общего имущества дома в квартире Татиков с повреждением ограждающих конструкций и линии электрообеспечения поступила в управу из мэрии для разрешения в соответствии с законом, но оставалась на контроле. По закону управа обязана была выставить квартиру Татиков на торги, если тот отказывается впускать авариную службу и вскрывать полы. От нас управе требовалось получить судебное решение. Почему управа отказалась от этого, я не знаю. Знаю только, что из управы попросили суд помочь разрешить дело в формате спорных отношений между Максимовыми и Татиками и назвали несколько подходов, один из которых мировое соглашение. Я, по указанию председателя суда, сделала все от меня зависящее. Однако Максимовы жестко настаивали на вынесении законного решения. Я была вынуждена объявить на судебном заседании о закрытии дела. Такой поворот не устроил управу. Другое дело, если потерпевшие сами откажутся от судебной защиты. Так появилось решение из двух строк.
— Не хотите дополнить слово « заочное». Ведь на судебном заседании была озвучена другая формулировка.
— Фомина долго искала ответ. Наконец, произнесла:
— Обстановка была напряженной. Я была между двух «огней». Слова появлялись спонтанно, — и она снова замолчала.
— Относительно обстановки проведения судебного заседания у нас есть свидетельские показания Максимовых. Они свидетельствуют, что «заседание» проходило в формате предъявления с их стороны претензий к суду о приеме заявления от ненадлежащего истца Паиньки, самовольном изменения статуса Максимовых с третьего лица на истца по делу, об отсутствии запроса в управу на получение относимых к делу доказательств. Требования по иску Паиньки не обсуждались. Все это проходило в неформальной обстановке, вне судебной кафедры, без мантии и другой судебной атрибутики. Что скажете?
— Я не помню подробностей.
— Но ваше решение «закрыть дело» было вызвано предъявлением вам претензий Максимовых о нарушении закона о суде?
— В общем, да.
— А зачем вы потребовали от Максимовых их подпись на пустом листе бумаги с устной формулировкой: «Подпишите, что отказываетесь быть истцом по иску дирекции»? Ведь эта подпись не несет юридического смысла. Закон обязывает при необходимости подавать в суд на виновника порчи дома, управу, а не на третьих лиц, коими являются Максимовы по делу.
— Могу объяснить только стрессовой обстановкой, в которой мы все оказались в тот момент. Других объяснений у меня нет.
— Итак, вы подтверждаете, что закрыли дело, не принимая мер к его правовому разрешению?
— Я уже все сказала.
Марк подал Фоминой бумагу и предложил письменно изложить свои показания.
-Это не последняя наша встреча, — сказал он, после того, как судья закончила писать. — Вам надо будет явиться сюда в сроки, указанные в этой повестке. Распишитесь в ее получении.
Отпустив Фомину, Марк открыл окно и проветрил помещение.
***
Умопомрачение
В кабинет к следователю Саблину пригласили очередного фигуранта с номером повестки УПД-С/3, занимавшегося исковым заявлением ДЕЗ «О приведении балкона в проектное положение».
— Нам вместе предстоит дать правовую оценку разрешения дела по иску «О приведении балкона в проектное положение», которое вы вели, — приступил к разговору Александр Егорович. — Начнем с правовых оснований — искового заявления, автором которого является некто Паинька. Ограждающая конструкция, о которой идет речь, находится на балансе и в хозяйственном управлении ДЕЗ. За реконструкцию ответственна управа. Ремонтные работы и эксплуатацию конструкций регулируют нормативно-правовые документы федерального значения. Вопрос: вы приняли во внимание ответственность управы за исполнение требований федерального законодательства по переустройству частей дома и, в частности, лоджии в сегменте квартиры Татика?
— Суд ведет дела по основаниям, изложенным истцом. Истец назвал ответственным за восстановление лицом Татика.
— Допустим. А какой нормой закона истец подтвердил свое требование?
Судья стала искать ссылку на закон в заявлении Паиньки и не находила ее.
— Как видите, закона здесь нет,— прервал ее поиск следователь. — Ответственное лицо за переустройство городской недвижимости в составе многоквартирного дома — управа. Управу, как главного субъекта права по восстановительному ремонту, называют Гражданский и Жилищный Кодексы.
— Обратиться в суд может и другое заинтересованное лицо.
— Возможно и такое. Но при условии: лживая мотивация и лживые документы не допускаются, — ответил следователь. Какой спор и исковое производство вы усмотрели в восстановлении капитальных конструкций дома, принадлежащих городу и поврежденных конкретным лицом?
— В заявлении ДЕЗ написано, что к ним обратились Максимовы с нарушением жилищных прав семьи. Надо было установить, что они понимают под этим.
— С какой целью и для кого вы пытаетесь установить то, что полностью раскрыто в заявлении ДЕЗ? Цитирую: «При осмотре фасада здания установлено, что жителями квартиры 28 значительно увеличены по сравнению с проектом габариты верхней части ограждения и пола балкона».
— Но в управе считают, что права третьих лиц нарушены несущественно. И Максимовы обязаны доказать, что это не так.
— Даже если несущественно, Максимовы ничего не должны доказывать по факту переустройства конструкций. Это дело специалистов МВК. К тому же по подсудности порча дома — уголовное деяние. Вопрос: почему дело оказалось у вас?
— На поступлении дела к нам настаивала управа.
— Кто для вас главный арбитр по делу о переустройстве конструкций и порче дома — управа, ДЕЗ или закон? И зачем организовали, со скрытой мотивацией ориентироваться на мнение управы, исковое производство по уставной деятельности ДЕЗ о содержании конструкций, не имеющей спора о праве?
— Но вы же сами только что указали, что за переустройство частей дома отвечает управа.
— Важно, чтобы суд сам замечал важные обстоятельства дела, а не лукавил и не выгораживал сторону, ответственную за переустройство и порчу дома. Так чем вам не понравилась формулировка заявления дирекции о ремонте ограждающей конструкции, которая в соответствии с уставной деятельностью несет ответственность за ее состояние? Вы, действительно полагаете, что для приема заявления о нарушении архитектурно-строительной концепции оформления внешнего вида здания и его частей суду необходимы именно доказательства от третьих лиц? Где и кем прописана эта обязанность граждан?
Судья промолчала
— Вы проверили заявление ДЕЗ на соответствие требованию процессуального права к оформлению исков? Разве вам было не очевидно, что исковое заявление надумано и подготовлено с нарушением требований ГПК? В нем не заявлен материальный ущерб городу. Не приложен проектный вид конструкции. Чертеж не позволяет увидеть объемные нарушения.
Судья избрала тактику молчания, и следователю ничего не оставалось, как задавать вопросы в пустоту.
— Вы выяснили, проводила ли Дирекция инженерных сетей ответчика через МВК на предмет законности работ с чужим имуществом? — спросил он судью.
Молчание принимало затяжной характер. Не получив ответа, следователь продолжил:
— Получается, что исковое производство вы открыли, а действий, адекватных этому процессу, не произвели. Итак, первые два вопроса оставлены вами без ответа. Но есть еще третий, связанный с ними вопрос: вы проверили требование Максимовых на соответствие закону о содержании общего имущества дома?
— Я направляла письмо Максимовым с просьбой впустить в квартиру комиссию ДЕЗ на предмет обследования балкона, чтобы удостовериться, что их жалоба справедлива.
— А разве для этого нужно обследование со стороны квартиры Максимовых? Покажите их жалобу в суд.
— Они не подавали в суд.
— У вас было от них заявление на участие в суде?
— Нет.
— Тогда зачем вы включаете Максимовых в отношения между органами власти и Татиком, уродующим конструкции? Втягиваете их в исковое производство, которого нет в принципе.? Если это вам необходимо, почему не обращаетесь для консультации в строительный надзор? Почему вместо урегулирования отношений между ДЕЗ, Управой и Татиком по содержанию городской недвижимости перекинули «мост» на отношения органов власти с третьими лицами? Нарушения прав третьих лиц — вторичный вопрос, зависимый от состояния общего имущества в доме.
Потекли секунды молчания. Судья все плотнее сжимала губы.
— Если вас не удовлетворили доказательства ДЕЗ, — зашел Саблин с другой стороны, — почему вы не решили вопрос независимой экспертизы в квартире ответчика, находящийся в компетенции суда? Разве не очевидно, что из квартиры третьего лица — Максимовых — Вы не получите объективных данных по реконструкции ответчиком ограждающей конструкции, изменению пространственных характеристик? Вас не насторожило, что ДЕЗ и управа, ответственные за состояние городской недвижимости, в течение двух лет скрывают порчу внешнего вида дома? Что они не заинтересованы показывать суду полную информацию по этому вопросу.
— Это не моя категория дел, — выдавила, наконец, судья.
— Категория дел, действительно, не ваша. Но проверка законности работ с ограждающей конструкцией, при поступлении административного заявления была за вами, поскольку вы приняли и вели дело по заявление ДЕЗ.
— Допустила ошибку, — нашлась судья.— Можно обжаловать.
— Мы еще не подошли к квалификации ваших действий, — заметил следователь. — Вы так и не ответили на вопрос. Чем оправдываете вызов в суд Максимовых?
— Только ссылкой истца на их жалобы в вышестоящие инстанции.
— Это же несерьезно. Какова цель вызова в суд третьих лиц? Выяснить мотивацию их жалоб. Вместо проверки законности реконструктивных работ на внешней стороне многоквартирного дома, вы пытаетесь влезть в душу потерпевшего, имитируя исковое производство на выявление признаков спора по делу, которое исключает спор.
— Я исследовала обстоятельства дела для вынесения решения.
— Это вы в точку. Для возникновения спора — осталось только исследовать отношение сторон к нормативным актам, регулирующим содержание общего имущества дома. Только люди называют это социологическим исследованием, а вы — обстоятельствами по делу. Вы действительно считаете, что субъективная мотивация жильцов дома по содержанию городской недвижимости более значима, чем нормативно-правовая, изложенная в федеральном жилищном законодательстве?
Судья не ответила.
— Итак, из вашего решения по иску ДЕЗ вытекает, что по факту порчи дома и при отсутствии спора о праве Вы, вместо принятия законных мер к восстановлению конструкции в прежнее проектное состояние, организовали исковое производство по выявление мотивации жалоб граждан. Иначе говоря, незаконно изменили предмет иска ДЕЗ.
— Я могу закурить? — неожиданно спросила судья.
— Я не курю, — ответил Саблин. — Но если вы устали, мы можем прерваться.
Александр Егорович убрал документы в сейф, поставил перед женщиной стакан воды, открыл форточку: — курите. И вышел.
Через десять минут дознание возобновилось.
— Так, вы выяснили мотивацию Максимовых на реконструкцию лоджии ответчика?
— Не помню, — буркнула под нос дама. Похоже, ее настрой не изменился.
— Максимовы в своей справке пояснили, что вы от их имени внесли в решение информацию, которую они в суде не давали. Вы можете объяснить, зачем вы это сделали?
— Большая давность. Вспомнить невозможно.
— А такие вещи и не запоминают. Они должны находить отражение в решении. Но обратимся к псевдоакту ДЕЗ и жилищной инспекции в контексте вашего решения. У акта три части: первая касается балкона, вторая — лоджии, третья — остекления балкона. Вопрос первый. Как этот запутанный двуликий акт оказался притянут вами к ограждающей конструкции дома, а его третья часть стала мотивацией вашего решения, не затрагивающего конкретное требование ДЕЗ по ремонту внешней стороны дома?
— Читать такие акты без ошибки могут только профессионалы-строители. Для обычных людей перепутать балкон с лоджией в порядке вещей, — ответила судья.
— Так то простые люди. А вы — судья. Но расшифровывать акт вам тоже было не нужно. Ничто не мешало направить его на экспертизу или запросить дополнительное разъяснение у жилищной инспекции. И все-таки хочу услышать ваш ответ: балкон и лоджия, по-вашему, — это одна и та же часть дома или все-таки разные его части?
— Вы говорите сложные вещи, — и судья прикрыла ладонью лицо.
— Понятно, — сказал Саблин. — Привлечение псевдоакта по ограждающей конструкции к вынесению решения по иску ДЕЗ не просто халатность. Скорее речь идет о халатности, помноженной на слепое доверие к административному ресурсу. Неправовые отношения по строительно-техническим вопросам порождают неправосудные решения. Во всяком случае, это произошло с иском ДЕЗ. Приложенный к иску акт не является относимым и допустимым доказательством по делу. Его следовало сразу вернуть ДЕЗ. Данный акт — всего лишь фишка, для того чтобы организовать спор между двумя собственниками о праве на остекление балкона, не имеющего отношения ни к проектной ограждающей конструкции, заявленной в иске по ремонту, ни к спору о праве по ее содержанию. Вы просчитали эту интригу?
Вопрос следователя остался без ответа.
— Хорошо. Будем считать ваше молчание за согласие. Ведь в исковом заявлении нет ни слова об остеклении балкона. Не было жалоб на остекление балкона и со стороны Максимовых. Сомнительные отношения ДЕЗ и управы с Татиком не имеют отношения к Максимовым. Тем не менее, вы необоснованно потянули эту семью в суд. Зачем?
Ответа следователь не услышал.
— Вопрос второй. На каком основании вы изменили заявленный предмет иска ДЕЗ — «ограждающая конструкция балкона» — на «остекление балкона»? Не надо быть строителем, чтобы понять: конструкция — это предмет, а остекление — вид работ. И, таким образом, речь идет о разных вещах.
— По-иному нельзя было подойти к переквалификации искового заявления.
— Так вы сознательно изменили предмет иска, для того чтобы переквалифицировать дело с административно-уголовного на дело о гражданско-правовых отношениях?
— Сценарий замены был разработан до того, как иск поступил в суд.
— Переустройство конструкций вне компетенции ДЕЗ. Это вопрос управы, — повторил Саблин. — Так кем конкретно разрабатывался трехступенчатый сценарий подмены лоджии балконом, а балкона — остеклением?
— Доподлинно мне не известно. Я получила указание рассмотреть заявление ДЕЗ в регламенте искового производства от своего руководства.
— И третий вопрос. Откуда в решении суда всплывает неправовая мотивация на вынесение решения «Остекление балкона не нарушает прав Максимовых»?
— Оттуда же, откуда и сценарий иска. Проект решения поступил из управы, — ответила судья.
— И последнее. Зачем вы попросили присутствующих на суде расписаться на чистом листе бумаге, объясняя его будущим протоколом? Это же подделка судебного документа.
В комнате воцарилось тишина.
— Разговор у нас непростой, — заметил Александр Егорович. — Поэтому все, о чем вы умолчали, прошу изложить письменно, согласно вот этому списку.
И он подвинул судье бумагу, ручку и вопросник. Судья вышла от Саблина в девять вечера. Ей вызвали машину, чтобы доставить домой.
***
Прыжки в правовом поле
Федеральных судей на входе в Следственный Комитет встречали и провожали в кабинеты следователей таким образом, чтобы их пути не пересекались. Приглашенные не должны были видеть друг друга и знать о присутствии в СК своих коллег. Свободные следователи из отдела Абеле внимательно слушали ответы и наблюдали за поведением судей в момент разговора.
По делу УПД-С/2 пройдите в кабинет 303 к следователю Козакову, — объявил робот.
Марк взял повестку паспорт и после регистрации данных указал вошедшей на кресло:
— Садитесь. Я Казаков Марк Анатольевич. Веду расследование по делу об укрывательстве порчи многоквартирного дома и хищении средств на его ремонт. В повестке была указана причина вашего вызова — принятое вами решение по заявлению Максимовых о восстановлении проектной системы электрообеспечения и звукоизоляции. У вас было время поднять дело и подготовиться к обсуждению. Перед вами заявление в суд, которое вы рассматривали, и принятое решение. Проверьте на документах свои подписи.
После просмотра документов, Марк озадачил судью:
— Нам с вами предстоит дать правовую оценку обстоятельствам дела, причинам, препятствующим его законному урегулированию, в том числе в суде, и приятому вами решению. Прочитайте, пожалуйста, вслух три первые строки заявления, в которых потерпевшие излагают суду предмет своих требований.
Слабым голосом судья озвучила текст:
— О восстановлении проектной системы электрического освещения и звукоизоляции в квартире 28 в соответствии с нормативно-техническими требованиями и СНиП.
— А теперь квалифицируйте дело и механизм его решения.
Судья медлила.
— Ну, что же вы молчите? Это же ваша обычная работа.
— Части дома, указанные в заявлении, относятся к городской недвижимости. Управление нормативное, регламентированное. Дело особой категории. Исковое производство не требуется. Предполагает запрос у органов муниципальной власти сведений, предусмотренных законом по управлению домом и ремонту отдельных его частей. Срок рассмотрения не более двух недель.
— Итак, мы определились с особенностями дела. Но вместо слова «управление» введем его составляющие: содержание, эксплуатация и ремонт городской недвижимости в составе многоквартирного дома с ответственностью органов исполнительной власти. Тогда наше понимание особенностей поступившего в суд заявления будет соответствовать жилищному законодательству, — дополнил Марк. — Вы согласны? Или у вас другое мнение?
Судья кивнула.
— Прошу ответы проговаривать, — попросил Марк.
— С вами согласна, — отреагировала судья.
— Вы не полностью раскрыли механизм решения вопроса. Дополните, — попросил следователь.
— Самый короткий путь — судебный приказ на исполнение закона.
— В заявлении Максимовых сторона ответчика имеет разный правовой статус. Административный — у органов власти и гражданский — у Татика — собственника квартиры, в которой повреждены капитальные части жилого помещения. Вы понимаете, почему органы власти и Татик оказались в одной связке?
— Предметы, заявленные к восстановлению, отнесены законом к общему имуществу многоквартирного дома, поделенному на доли между жильцами, но с единым центром управления их состоянием, — медленно формулировала свой ответ судья, подыскивая правильные слова.
— Какую предварительную работу вы провели для удовлетворения требований Максимовых?
— Беседовала с юристами ответчика от исполнительной власти.
— Почему по строительно-техническим вопросам вы консультировались с юристами заинтересованного лица?
— Я плохо, а можно сказать вообще не понимаю техническую сторону дела.
— Но сейчас вы мне ответили достаточно грамотно.
— Это сейчас, когда основания дела в суде подробно изложила Максимова. А до этого я ничего не знала о специальном законодательстве.
— Вы противоречите сами себе. На суде вам на блюдечке преподнесли правовые основания дела и указали на ответственность органов власти за решение вопроса, а вы отстранили власти от их непосредственной работы.
— Между «преподнесли» и усвоить то, что преподнесли — большая дистанция. На суде я оказалась в мысленном «раздрае». С одной стороны — закон, с другой — установка на заранее подготовленное решение и контроль председателя суда. Что было делать? Нарываться на неприятности? Я приняла текст решения, поступивший по факсу от сильной стороны.
— С Максимовыми имели беседу до суда? Выяснили препятствия, сдерживающие решение вопроса? Дали им правовую оценку?
— Нет. Она пришла с адвокатом.
— Ну и что? Выяснив с заявителем до суда обстоятельства дела, вы получали возможность отказаться от ведения дела.
— Были и другие причины. Дело не представляет сложности по административному варианту. Однако по ходу его реализации неожиданно возникли сложности. На привлечение допустимых по делу доказательств был наложен запрет. Их предоставление не входило в намерения исполнительной власти, так как эти доказательства ломали их план по изменению категории дела. А заявитель при предварительном обсуждении стал бы их требовать. Пришлось отложить совместную с ним подготовку к суду.
— Причем здесь планы исполнительной власти? Соблюдение требования подготовки к рассмотрению дела — в компетенции суда, и необходимо для соблюдения паритета сторон. Граждане и власть итак не равные стороны. А в суде ни у кого не должно быть преимуществ перед законом. Тем более, как вы сами правильно заметили, спора о праве нет.
— Не скажите.
И судья замолкла.
— Смелее.
— В планы муниципальной власти входила организация в суде искусственного спора.
— На каком основании и относительно чего?
— На основании акта по квартире Максимовых, в котором была произведена перестановка поврежденного общего имущества дома на личное имущество заявителя.
— Но это легко опровергнуть. Акт по квартире Максимовых был не официальным, исполнен с нарушениями закона и не имел юридической силы. Вместе с тем, в деле были официальные акты, подтверждающие повреждение инженерного оборудования коммунального назначения в квартире Татика. Почему вы их не использовали?
— После ознакомления с делом стороной ответчика эти документы исчезли.
— У вас есть объяснение, зачем ответчику нужно было изымать из дела документы?
— Чтобы редакцию требований Максимовых привести в соответствие с выдвинутыми ими новыми основаниями по делу.
— То есть вы подтверждаете переделку заявления потерпевшего?
— Да.
— А вы зачем пошли на обман, указав в решении, что «истец не предоставил доказательств нарушения своих прав»?
— Я уже вам сказала, что решение по делу готовила сторона ответчика.
— Так, какой же Вопрос вы разбирали в суде с участием Максимовой?
— Вопрос был один. Являются ли органы власти надлежащим ответчиком по делу о восстановлении внутриквартирной электропроводки Максимовых.
— Но это же изменение предмета требования Максимовых! Они не заявляли восстановление внутриквартирной электропроводки.
— Не заявляли, — почти прошептала судья.
— И вы стали обсуждать в суде то, что не заявляли? Это же надуманный спор!
— Моей воли здесь нет. Я была декорацией в этом споре. Его вели юристы стороны ответчика.
— Вы сами-то понимаете, что по предмету заявления Максимовых нет судебного решения?
— Да.
— Итак, вы подтверждаете, что по заявлению Максимовых к органам власти о восстановлении системы жизнеобеспечения, поврежденной при работах на перекрытии с переустройством его элементов частным лицом в сговоре с чиновниками, вы работали за рамками Процессуального Кодекса?
— Да.
— Вы подтверждаете, что по заявлению Максимовых с требованием к органам власти — провести восстановление системы жизнеобеспечения в соответствии с проектом и СНиП — решения нет?
— Да.
— А теперь расскажите, как вы оказались в центре неправовой ситуации и стали автором псевдорешения?
— Канва рассмотрения заявления Максимовых была утверждена председателем суда по соглашению с представителями муниципальной власти. Я всего лишь исполнитель этого соглашения.
— О каком соглашении вы говорите. Это сговор, — констатировал Марк Анатольевич и задал следующий вопрос. — Из основ жилищного законодательства относительно заявления Максимовых вытекает, что ответчик в силу своих функций обязан встать на защиту поврежденных частей дома коммунального назначения. А представители ответчика все делают наоборот. Как-то нелогично. Вы не задавались вопросом, почему?
— Суд не вмешивается в деятельность органов власти.
— Это требование равно и для власти в отношении суда. Тем не менее, вы провели в суде заседание в интересах чиновников, и вместо защиты интересов государства и проверки исполнения закона должностными лицами позволили в суде юристам ответчика нечто противоположное их прямым обязанностям. Я бы сказал противоправное деяние — оспаривать федеральное законодательство по жилищным вопросам. Или я чего-то не знаю? И суд уполномочен поддерживать оспаривание должностными лицами конституционных положений и нормативных актов Правительства?
— Нет.
— Почему, тогда не поставили преступников на место?
— Я уже ответила на этот вопрос. Суд не вмешивается в деятельность власти.
— Однако суд позволил чиновникам во власти использовать свой авторитет и свою площадку в противоправных целях?
Судья промолчала.
— Как вы оцениваете судебное «решение» по заявлению Максимовых?
— Решения по заявлению Максимовых — нет. Я зачитывала и подписывала решение по делу, сконструированному в кабинетах органов муниципальной власти.
— Тогда к вам еще два вопроса. Где, в каком месте судебного акта вы отразили изменение предмета, оснований и обстоятельств, заявленных потерпевшей стороной?
— Чтобы это сделать нужно согласие Максимовых. А его не было. Я получила готовое решение по факсу и зачитала его.
— С каких пор органы муниципальной власти стали командовать судом? Менять содержание заявлений граждан и составлять за судью решения?
— Ориентировочно с момента приватизации жилых помещений и перевода управления переустройством общего имущества дома на муниципальный уровень.
— Вы хоть как-то воспротивились негласному изменению правовых требований Максимовых к органам власти?
— Нет. Установку обеспечить интересы муниципальной власти я получила от руководства заранее.
— Иначе говоря, с вашего молчаливого согласия подделывался документ, находящийся в вашей ответственности?
— Но я, действительно, ничего не понимаю в строительно-технических вопросах и электрообеспечении квартир граждан. Это не вопросы суда. Все делала сторона ответчика. Я только переписывала их сведения и озвучивала их.
— Вы понимали, что своим бездействием противоречите закону, в частности, статьям 290 и 293 Гражданского Кодекса?
Судья промолчала.
— А как вышло, что решение суда и определение коллегии городского суда оказались близнецами и, к тому же, имели вкрапления из других судебных дел, находящихся в вашем производстве?
— Определение для суда второй инстанции готовилось в нашем суде по тексту решения. Поэтому они идентичны. Видимо, в момент перепечатки в определение и попали фрагменты из других дел. Определение передала председателю суда. Что происходило потом в судебной коллегии — не знаю.
— Вы сами-то видели определение судебной коллегии по жалобе Максимовых, заверенное гербовой печатью второй инстанции?
— Нет. При необходимости мы ставим печать своего суда.
— Давайте поставим все на свои места. Решение вам готовили люди, не имеющие отношения к правосудию. Так? На псевдорешении вы поставили свою печать. Так? Текст псевдорешения перенесли в определение судебной коллегии. Так? Судебная коллегия отказалась заверить определение своей печатью. Так? На документе якобы из второй инстанции Н-ский суд ставит свою печать. Так? И в результате рождается миф об утверждении решения суда первой инстанции судом второй инстанции. Так?
Судья сжалась в комок и закрыла лицо руками.
— Как видите законное решение вопроса?
— Решение находится в компетенции исполнительной власти.
— Пожалуйста, все, что вы мне рассказали, изложите письменно.
Пока судья писала свои показания, Марк оформлял протокол.
— Я закончила, — сказала судья.
— Хорошо. Подпишите протокол и давайте ваш пропуск.
Марк вызвал дежурного офицера и попросил его отправить судью домой на служебной машине. Затем посмотрел график работы следователей и включил скайп. Появилась картинка соседнего кабинета. Следователь Цветкова Ирина Аркадьевна беседовала с судьей Фоминой, которой Марк сам выдавал повестку. Перед ней лежало несколько документов.
— Вы их хорошо знаете, — возник в динамике голос Ирины Аркадьевны. — Из заявления Максимовых следует, что предметом их требований в суде стало восстановление системы жизнеобеспечения на перекрытии квартиры уровнем выше. Перекрытие и электросеть являются частью городского имущества и отчуждению не подлежат. Предмет требований Максимовых имеет публичный характер, в заявлении указаны правовые основания для удовлетворения требований и способ разрешения. Обычно это делают в тех случаях, когда знают, что спора о праве не существует и исковое производство исключено. Речь идет об обычной процедуре: разобраться, на каком основании органы власти не исполняют требования нормативно-правовых актов по содержанию и текущему ремонту конструкций и коммунальных сетей и не обеспечивают право граждан на безопасные условия жизни в многоквартирном доме, и обязать исполнить закон.
— Не совсем так, — отреагировала Фомина. — Первичное рассмотрение этого дела было поручено моей коллеге. Она вынесла решение разделить дело на две части: первая касалась требований к органам власти, вторая к частному лицу — Татику. После того, как решение суда по отведению от дела органов власти было утверждено коллегией городского суда, я приняла к производству требования Максимовых к частному лицу, в квартире которого залегает поврежденная коммунальная электрическая сеть, подающая энергию на освещение квартиры истцов.
— Ну что же, давайте вместе разбираться с заявлением Максимовых, чтобы установить, как изменились условия разрешения их требований после отвода от дела органов власти, — сказала Ирина Аркадьевна. — Требование Максимовых изложены к группе лиц по одному основанию — необходимости привести поврежденное имущество в первоначальное рабочее состояние. При этом ремонт имущества возложен законом на органы власти. Частному лицу отведена роль обеспечить допуск в квартиру аварийной службе и специалистам-строителям, поскольку жильцы не вправе вмешиваться в работу коммунальных систем дома. Все указывает на то, что при разделении дела на две части суд не учел эти обстоятельства.
Как следует из судебного акта, требования Максимовых к частному лицу были выделены в отдельное производство, определены судьей самовольно и неадекватно исходному заявлению в суд, что указывает на развал дела по заявленным основаниям. Иначе говоря, требования подателя заявления в Н-ский суд к группе лиц по одному основанию — восстановление системы жизнеобеспечения — судьей рассмотрены не были. Ваше мнение?
— Я могу только согласиться, — еле слышно произнесла Фомина.
— То, что ваша коллега отвела органы власти от ремонта поврежденных конструкций, не освобождает суд от обязанности проводить анализ обстоятельств дела, которые влияют на законное его решение. Приняв дело в отношении Татиков, вы придерживались этого правила?
Фомина промолчала.
— На каком основании Вы, без предварительной проработки заявления Максимовых и анализа технических условий удовлетворения их требований, приступили к рассмотрению дела в составе ненадлежащих лиц?
— Только на основании определения, вынесенного предыдущим судом.
— А вы дали правовую оценку определению?
— Посчитала неэтичным подвергать сомнению работу коллеги.
— Даже так. Тогда прошу сделать это сейчас путем сравнения заявления Максимовых и судебного определения, на которое вы сослались. Начните с предмета, заявленного Максимовыми к судебному разрешению.
Фомина, медленно водила карандашом по тексту.
— И что скажете?— спросила Цветкова.
— Предмет заявления Максимовых и требования, изложенные в Определении суда, — разные.
— Что и требовалось доказать. Вывод?
— Судебное определение ничтожно и не подлежит исполнению,— тихо ответила Фомина.
— Идем дальше. Вы могли поправить коллегу и развернуть порученное вам дело в сторону закона.
Фомина задержалась с ответом, а потом, видимо, решилась:
— Да. Безусловно.
— Тогда назовите, какие у вас были варианты для поворота ситуации в сторону закона?
— Их было три. Вынести заключение о ничтожности судебного определения и его отмене. Вынести судебное определение по новой квалификации дела и направить его по подсудности в уголовное производство. И третье — потребовать от управы, ответственной за проведение переустройства в квартире Татика, оформить документы, определенные федеральным законодательством для таких случаев. Обязать Татика впустить в квартиру аварийную службу города и специализированную службу строительного ремонта Департамента городского хозяйства для приведения поврежденных конструкций в проектное положение.
— Почему ни один из этих вариантов вы не реализовали?
— Дело находилось под контролем председателя суда, и она непосредственно руководила его ходом.
— А что вы там накрутили в судебном определении с отказом в ходатайствах Максимовых по запросу относимых к делу доказательств? Для кого вы вынесли определение?
— Ходатайств от Максимовых на запрос доказательств, определенных законом, было достаточно много. Это всех нервировало. Но, поскольку в технической стороне дела я не разбираюсь, то отправляла их в управу.
— В Н-ском суде действует запрет на применение гражданского законодательства к делам административно-уголовного толка?
— У нас есть механизм выхода из затруднительных ситуаций. Мы вправе «принимать решение, полагаясь на внутреннее убеждение».
— Называя вещи своими именами, вы вольны совершать прыжки из одного правового поля в другое через «лазейки» в процессуальном Кодексе? — иронично прокомментировала Ирина Аркадьевна.
— А вы верите, что законодательство может быть стопроцентно заточено на закон и справедливость? — вопросом на вопрос ответила Фомина
— Запишите ваши показания на бумаге.
Когда судья справилась с заданием, Цветкова отметила ей пропуск.
— Попрошу вас не уезжать из города. Возможно, вы еще будете нужны следствию.
Ирина Аркадьевна вызвала дежурного офицера и попросила проводить Фомину к служебной машине.
Ирину Аркадьевну сменил Соколов. По повестке УПД-С/5 к нему пригласили нового фигуранта по делу об укрывательстве порчи многоквартирного дома. Марк надел наушники. В кабинет вошла сухопарая дама с ярко выраженными мужскими чертами лица и фигуры. Кожа лица имела нездоровый оттенок, что бросалось в глаза. Когда она заговорила, открылась и другая особенность — хриплый голос. Марк на видео внимательно рассматривал судью Н-ского суда, выполняющую к тому же функции заместителя председателя суда. Он и Соколов посчитали целесообразным провести с ней дознание каждый в отдельности в виду того, что документы свидетельствовали о ее откровенном безразличии к людям, к делу, пренебрежении к решению вышестоящей инстанции, к закону о суде. Особенность ее судебного решения по делу, вернувшемуся из судебной коллегии с вердиктом «Направить на повторное рассмотрение», заключалась в том, что оно было принято заочно, без проведения надлежащих процессуальных действий.
— В 2006 году вы занимались делом по заявлению Максимовых «О восстановлении проектной системы электрического освещения и звукоизоляции в квартире 28 в соответствии с нормативно-техническими требованиями и СНиП», — появился в наушниках голос Евгения Федоровича. Марк отрегулировал звук, скрестил на груди руки, расслабленно откинулся в кресле и стал отслеживать каждое слово и движение судьи.
Соколов подал ей несколько документов: заявление Максимовых в суд с требованием к органам власти и собственнику квартиры 28 Татику по единому основанию: восстановление системы жизнеобеспечения по месту проектного залегания, поврежденной при переустройстве перекрытия. Определение суда о выделении их требований к собственнику квартиры 28 в отдельное производство. Протест Максимовых на отсутствие подготовки дела к рассмотрению. И заочное его решение: «В удовлетворении исковых требований Максимовых к Татикам отказать».
— Читайте, вспоминайте. Я вас не тороплю, — сказал Соколов. Когда судья выразила готовность к ответу, сказал: — Вы обратили внимание на разночтение предмета требований Максимовых и суда при разделении дела? Данное обстоятельство влечет изменение судом правовых оснований заявления и как следствие — вынесение неправосудного решения. Что скажете?
— В решении я правильно изложила требование Максимовых.
— В какой-то степени. Но решение-то приняли без учета заявленных оснований. Более того — заочно. А ведь Максимова приложила достаточно много усилий, документы это подтверждают, чтобы дело было рассмотрено в соответствии с законом, в надлежащем суде и надлежащим составом суда. Вы проигнорировали ее ходатайство перенаправить дело в уголовное производство. Почему проигнорировали ведомственную подсудность дела?
— Для меня это сложное дело. Я придерживалась рекомендаций управы, которые по долгу своей службы лучше нас понимают суть вопроса с переустройством конструкций и эксплуатацией электрооборудования.
— Суть вопроса — восстановление поврежденной конструкции перекрытия и электрооборудования в ее составе, являющихся частью городской недвижимости. Ничего сложного с позиций материального права и защиты государственного имущества, — сказал Соколов. — Это должно было получить отражение в судебном решении. Однако в вашем решении нет ни слова об этом. Почему?
— А я должна отвечать спустя десять лет? — вопросом на вопрос ответила судья.
— Безусловно. Ведь мы говорим о вашей непосредственной работе и деле, в котором нет тайны. Да и дело, по которому вы приняли решение на основании срока давности, таких сроков не имеет.
— Но мне сложно вспомнить, чем именно я руководствовалась при вынесении решения на тот момент.
— Напомню, — улыбнулся Соколов. — При вынесении решения суд должен руководствуется законом. Правовые основания изложены заявителем в первых строках заявления. При отсутствии спора о праве суд проверяет наличие документов, определенных законом. Максимовы их назвали и ходатайствовали об запросе. Дело, которое к вам поступило, было изначально неверно переквалифицировано в гражданский спор, а заявителю было отказано в затребовании у органов власти документов, определяемых законом о суде как относимые и допустимые доказательства. А вы почему отказали Максимовым в их ходатайстве о предоставлении документов?
— Исполнительная власть отказалась их представить и даже не захотела явиться в суд.
— Однако в деле нет запроса суда на документы?
— Этот вопрос решался на уровне председателя суда и управы по внутренней связи.
— То есть неофициально?
— Понимайте, как хотите.
— Вы выносили определение по ходатайству Максимовых о затребовании надлежащих сведений о порче дома?
— Я доложила об этом Председателю суда.
— Причем здесь «доложили». Я спрашиваю вас о судебном Определении.
— Все докладные по этому делу были у руководства суда, — настойчиво повторила судья.
— И вас не смущало, что за спиной Максимовых идет сговор о неправовом разрешенит заявленных требований?
— У суда нет действенного рычага воздействия на власть.
— Вы понимали, что без надлежащих документов о состоянии поврежденных конструкций не могло быть объективного решения?
— От нас его и не ждали. Просто торопили с решением.
— Кто именно и как?
— Полного ответа у меня нет. Лично меня торопила председатель суда.
— Вы сознавали, что ваше решение противоречит закону о суде и жилищному законодательству по содержанию жилых помещений в многоквартирном доме?
— Я мало что понимаю в специфических документах по содержанию, эксплуатации и ремонту городской недвижимости в составе многоквартирного дома. Да еще там была аварии в сети. Это вопросы жилищной инспекции. Вынесение своего вердикта я строила на предыдущих решениях суда.
— А вы приняли во внимание, что в основе названных вами решений, вместо определенных законом доказательств, лежали акты, фальсифицирующие форму поврежденной собственности? Это противоречит закону о суде и положениям Конституции, которую вы строго обязаны соблюдать.
— К чему это теперь. Все, принятые ранее решения вступили в законную силу.
— Не лукавьте. Решений по заявлению Максимовых нет. А те, что приняты по заявлениям ненадлежащих лиц с нарушением закона, «вступили в силу» только по мнению функционеров с низким профессиональным уровнем или превышающих служебные полномочия, — прокомментировал Соколов. — Какую силу может иметь отказ потерпевшим восстановить систему жизнеобеспечения, если дом находится в эксплуатации? Только темную. Но уж никак не законную.
Судья и бровью не повела на реплику Соколова.
— Вы ушли от ответа на мой вопрос. Так, вы проанализировали основания для принятия законного решения?
— Я доверилась профессионализму коллег, которые приняли решения до меня.
— Значит, вы не проверяли представленные в деле документы на предмет их законности? А о профессионализме коллег громко сказано. Профессионализм не создает и не оставляет после себя проблем. Вместе с тем решения, на которые вы сослались, были приняты без надлежащих документов и тоже без проверки на законность актов органов власти, находящихся в деле. Судебная коллегия городского суда, возвращая дело на повторное рассмотрение, назвала три упущенных районным судом момента. Она заявила о необходимости: а) рассматривать требования в редакции и по основаниям заявителя; б) учитывать все обстоятельства дела; в) внимательно отнестись к применению срока давности. Из этих трех положений вы взяли только последнее и отнеслись к нему очень своеобразно. При вынесении решения применили закон, не подлежащий применению. Это тоже профессионализм?
— У истца есть право оспорить принятое решение в суде второй инстанции.
— Заявление Максимовых не содержит спора о праве! Вы что, не разобрались с делом, или сознательно выводили их на тропу обжалования? На каком основании гоняете людей по инстанциям, как гоняют футбольные мячи?
— Вопрос к председателю суда. По искам к власти мы работаем только с ее слов и указаний и по подсказке от юристов муниципальной власти.
— И что, все так плохо? Вы же ее заместитель.
— Говорю, как есть.
— А зачем надо было выносить заочное решение?
— По-иному провести судебное заседание не представлялось возможным. Максимова опротестовала категорию дела и отсутствие нормативных документов.
— На протест истца вы вынесли определение?
— Нет.
— Почему?
— Это нарушало план управы по делу.
— В чем заключался план?
— В организации спора между гражданскими лицами.
— Чей это был план? У кого вы приняли заказ на удобное решение?
Судья не ответила.
— Изложите все, что вы мне рассказали, письменно, — предложил Соколов и подал судье бумагу. Оформляя пропуск на выход, Соколов предъявил судье новую повестку.
— Мы не договорили с вами по ряду вопросов. В указанный день прошу явиться в Следственный Комитет.
В Доме литераторов
Марк и Саня выходили из лифта, когда их окликнул Денис.
— Не подвезете меня до Дома Литераторов? Моя машина на техобслуживании.
— А зачем тебе туда? — удивленно спросил Саня.
— Ищу контакты для размещения в средствах массовой информации своих стихов. Сейчас сложно без связей опубликовать что-либо. Можете составить мне компанию. Там вам тоже будет интересно. Обещаю. В Доме Литераторов можно встретить немало интересных людей. Помимо прозаиков и поэтов и их поклонников там постоянно на подпитке идей тусуются издатели книг, законодатели и даже политики позитивных направлений.
Друзья переглянулись.
— У нас есть темы для непринужденных бесед, — обратился Саня к Марку.
— Не думаю, чтобы наши мысли были кому-то особенно интересны и располагали к таким беседам, — задумчиво ответил Марк.
— А я полагаю, что со своей тягой к познанию мира вы легко впишитесь в любой круг общения. Темы для разговоров там витают в воздухе, — рассмеялся Денис.
— Тогда едем, — согласился Марк и настроил маршрут в направлении одного из самых красивых мест города — Каскады Водолея. Обогнув его справа, медленно, любуясь архитектурным шедевром, приблизился к белоснежному особняку, оформленному цветным гранитом в виде распускающейся розы. Великолепие этого ансамбля дополнял изумительный каскад рукотворных водопадов, зеленых лужаек, композиция террас с экзотическими растениями. По указателю Марк съехал на подземную парковку.
Денис, чувствующий себя гидом, бесцеремонно здоровался и раскланивался со всеми, к кому они приближались. На вопросительный взгляд Сани пояснил: «Не удивляйся. Здесь так принято». И в очередной раз после приветствия моложавого господина пояснил:
— Товарищ — депутат Городской Думы. Представляет там партию Ветра, позиционирующую перманентную идеологию совести, сострадания и ожидания перемен. В партии здравомыслящие журналисты и общественники, разум которых тоскует по обновлению курса экономического развития, усилению влияния гражданского общества в жизни страны. Охотно развивают эти мысли здесь. А у столика с бодрящими коктейлями беседуют двое из партии Флористов, куда входят бизнесмены, экономисты известные адвокаты и юристы, спортсмены, проповедующие идеологию разнообразия. Эти двое — тоже депутаты Городской Думы. Местом встреч и дискуссий по злободневным вопросам депутаты выбрали Дом литераторов, где ближе к девяти вечера можно увидеть представителей разных партий, жарко обсуждающих с другими публичными фигурами и общественными деятелями проводимые или предстоящие реформы в стране.
— Я здесь часто бываю, — пояснил Денис. — Скромно выдаю себя за свободного художника и народного заседателя в суде присяжных. Предлагаю подыгрывать. Полемика о судебной реформе здесь на слуху. Саня, давай договоримся, что в Доме Литераторов я буду обращаться к тебе Алекс, — заявил он. — Для этого круга общения имя имеет значение. Да и на работе тоже.
— Идет, — Саня кивнул.
Денис покрутил головой по сторонам.
— Я вас оставлю ненадолго одних, а сам пойду поздороваюсь с директором издательства.
Денис издали поднял в приветствии руку и исчез.
Друзья решили, что держаться обособленно им не стоит. Какое-то время они мысленно «переваривали» информацию, полученную от Дениса, и собирались духом для общения с любимцами Фортуны. Издали наблюдали за посетителями клуба. Внутренним чутьем по манере вести диалог и реагировать на вопрос пытались понять их внутренний мир и выйти на единомышленников. В круг их внимания попали несколько депутатов их возраста в белых рубашках изящного покроя парусом и мягких сапожках со шпорами, свойственными партии Ветра. За этим занятием и застал их Денис.
— Мы уже примелькались и стали здороваться. Познакомь нас вот с теми ребятами в белых рубашках парусом, — попросил Марк.
— Охотно.
Денис подвел коллег к молодым людям и поздоровался. Марк тоже протянул руку и назвал себя и Алекса.
— Очень приятно,— улыбнулся высокий блондин. — Я Никита, мой друг — Роман. Депутаты Городской Думы от партии Ветра.
— Для приятного времяпровождения предлагаю сыграть командой партию в боулинг, — непринужденно предложил Марк.
— С удовольствием!
В спортивном зале к ним присоединился эмоциональный молодой человек с густой вьющейся шевелюрой. Представился как журналист и назвал себя Василием Дубичем. Слово за слово начался обмен мыслями.
— У всех на слуху судебная реформа, — сказал Марк. — Вы вошли в проблему?
— Ну, да. Ведь это наша партия настаивает на переменах в системе правосудия.
— А другие партии как к этому относятся?
— По-разному. Тема больше интересует журналистов и общественников. В массе своей избирательный корпус относятся к ней прохладно, особенно Ястребы.
— Почему?
— Видимо, это объясняется их идеологией, — ответил Роман. — Там ведь в основном силовики, фискалы, дипломаты. Они проповедует стабильность, ищут деньги в карманах предпринимателей и наказывает инакомыслящих. С судами у них полное взаимопонимание. Менять установленный порядок вещей они не заинтересованы.
Вечер был приятным, и новые знакомые разошлись с желанием на следующий день встретиться снова.
— Как ты смотришь на то, — спросил Марк друга, — если мы сегодня подкинем нашим друзьям для обсуждения тему подготовки дел к судебному рассмотрению?
— Положительно. Тем более, что у нас достаточно материала аргументировать постановку вопроса, — ответил тот.
После приветствий с членами клуба и наводящих вопросов о судебной реформе, Марк, оглядев присутствующих, предложил поиграть в шахматы в четыре руки. Когда правила игры были усвоены, серьезно заявил:
— Друзья в судебной тематике меня больше всего тревожит вопрос подготовки дел к судебным заседаниям. И вот почему. Ведь этот вопрос стоит в начале пути каждого, кто приходит в суд за справедливостью.
Наступила тишина. Все оторвали взгляд от шахматной доски и внимательно слушали Марка. Молодой журналист с вьющимися волосами, перехваченными на затылке, спросил:
— А мы разве вправе вмешиваться в этот вопрос?
— А где ты видишь наше вмешательство? Мы же не в суде. И никому не мешаем. А обсуждать вправе все, что препятствует развитию общества. Судебная система признана проблемной. А как можно проводить ее реформу, не нащупав больных мест. Эти места нащупывает общественность и заинтересованные в развитии страны люди.
— Ну, да. Вы правы, — задумчиво потирая подбородок, ответил Дмитрий.
— Итак, если кратко, проблема заключается в том, что судьи пренебрегают тщательной подготовкой к судебным заседаниям, — продолжил тему Марк. — И, в частности, они «забывают» о привлечении надлежащих доказательств; без проверки на законность принимают ложные сведения, скрывают от участников процесса важную информацию. Люди не могут установить нарушения своих прав до начала суда. А в момент суда оказывается уже поздно что-то менять. В результате на судебном заседании отсутствует полноценное обсуждение обстоятельств дела и происходит скоротечное принятие решений без рассмотрения дел по существу. Людей грубо выталкивают на тропу обжалования и вопросы не решаются годами. С такими фактами мы сталкиваемся в судах при рассмотрении там заявлений по вопросам нарушения прав граждан на благоприятное жилище, при повреждении инженерных коммуникаций в многоквартирном доме, а также в случаях нарушения правил эксплуатации коммунальных сетей и самовольного капитального ремонта жилищ. То есть вопросов, напрямую связанных с реализацией конституционного права граждан на благоприятное жилище и не имеющих спора о праве, но своевременно не решаемых исполнительной властью. По разъяснению Верховного Суда подателем иска, предмет защиты которого является жилое помещение, а, точнее, образующие его капитальные конструкции и инженерное оборудование, определяемые законом как общее имущество дома, могут быть самые разные организации, ведущие ЖКХ, но в первую очередь прокуратура. Однако в итоге таких организаций не находится, а прокуратура бездействует. Благое пожелание не реализовано на практике. Люди вынуждены идти в суды сами, чтобы защитить свое право на благоприятные условия жизни. Суды общей юрисдикции пользуются этим обстоятельством и неправомерно отказывают гражданам в исках к власти на текущий ремонт общего имущества многоквартирного дома. Необходимо радикально изменить положение вещей.
— Но ведь процессуальный кодекс эти вопросы определяет достаточно полно, — сказал Василий.
— Это поверхностный взгляд. В кодексе полно пробелов, противоречий, неопределенностей и просто ловушек. Иначе откуда берутся факты неправосудных решений, — возразил ему Марк. — Действующий кодекс надо пересматривать от начала до конца.
— Его итак непрерывно пересматривают, — подал реплику Никита.
— Вот. А на что это указывает? На реальные проблемы в содержании документа. И потом, кто пересматривает, — заметил Марк.
— Работники юстиции,— откликнулся Алекс. — А они-то как раз меньше всех заинтересованы в изменении своего детища. И примыкающие к ним либералы со взглядами, что личное убеждение судей — определяющий фактор принятия решений.
— Заметьте, не закон, а свобода судей двигать фигуры на правовом поле. Именно этот фактор я и предлагаю снять с пьедестала, — закончил мысль Марк.
— Серьезно, — задумчиво отреагировал Дмитрий. — Согласен, что тема актуальна. Против обсуждения не возражаю.
Остальные его поддержали.
Марк раздал сидящим за столом извлечения из статей Гражданского процессуального кодекса о приеме исков и подготовки судьей дел к судебному заседанию, а также отдельный лист со словами: «может», «вправе» и с указанием статей, где эти слова встречаются.
— Для аналитических размышлений этого пока вполне достаточно, — заметил Марк. — Обращайте особо пристальное внимание на накрученные пункты. Сейчас вы читаете содержание статьи сто тридцать первой. Если находите пробел, который, на ваш взгляд, имеет значение для подготовки к рассмотрению дела и принятию ошибочного решения, — даете свое предложение, как его закрыть. Идет?
Единомышленники дружно кивнули.
— Тогда, вносите в свои компьютеры название темы: «Предложения в ГПК» и приступайте к анализу.
Несколько минут молодые люди читали статью, предложенную Марком. Затем он сказал:
— Например, я нахожу незаконченность мысли в редакции части первой статьи в контексте пункта два части второй. Она касается статуса истца. Предлагаю часть первую после слов «в письменной форме» дополнить словами: «…для гражданского лица, и на титульном бланке с печатью руководителя для организации». Поясняю, зачем нужна поправка. Суды «грешат» приемом заявлений с нарушением требований статьи к приему исков от частных лиц, выдаваемых за иски от организаций. Неверно их квалифицируют. А впоследствии допущенные судом нарушения пытаются переложить на третье лицо. Если всем это понятно, то не будем терять время и двинемся дальше. Но прошу учесть, что при направлении поправок в Думу правовое основание придется подкреплять примером. Не забывайте об этом.
Далее. Пункт четвертый части второй статьи сто тридцать первой начать со слов «мотивация обращения». Объясняю зачем. Мотивацию обращения, а затем и решения, называют судьи и часто вне связи с истинной мотивацией заявления граждан или со ссылкой на слова искателя справедливости во время судебного заседания, которые тот не произносил. Попробуй потом докажи, что судья внес в решение недостоверную информацию. Практически обвинить в этом судью невозможно или это потребует очень много сил и времени. Какие будет мнения?
— Принято,— согласились общественники.
— По пункту четыре данной статьи, — сказал Алекс, — уместно будет следующее дополнение: «Официальное заключение дают специалисты по профилю и характеру вопроса».
— Поясни, пожалуйста, — потребовал от друга Марк.
— Для того, чтобы определить полный состав нарушения или последствия его угрозы, нужны знания, которые люди не всегда имеют. В заявлениях в суд, не имеющих спора о праве, в частности, по содержанию инженерной инфраструктуры многоквартирного дома, как правило, проходит тема содержания материального объекта, всецело регулируемого нормативно-правовыми актами, за исполнением которых следят обслуживающие компании. Вот их ответственность по публичным искам мы и будем повышать. Это одна из задач правосудия, — и Алекс назвал соответствующую норму ГПК.
— Возражения есть? — Нет. — Заносите в Лист предложения по четвертому пункту.
— Кто видит дополнение к следующему — пятому пункту? — Подсказка только что прошла и была внесена в компьютер.
— Так-так. Я вижу необходимость после слова «доказательства» дописать: «в том числе нормативно-правовые акты по эксплуатации материального объекта», — сформулировал Василий Дубич.
— Браво,— поддержал его Алекс. — Какое имеешь отношение к строительству, если не секрет?
— Веду в редакции раздел «Власть и общество». Подобная постановка вопросов в письмах граждан не редкость.
— Пункт 6 вышеназванной статьи.— Цена иска. Кто хочет сказать?
— Позвольте мне, — проявил инициативу Дубич. — После слов «подлежит оценке», написать: «смета работ и квитанция об оплате», ибо оценка поврежденного предмета вытекает из этих документов.
— Все верно, — отозвался Марк. — Предложение принято. Смотрим редакцию пункта 8. Уважаемые друзья, — сказал далее Марк. — Я нахожу целесообразным содержание пункта восемь опустить на уровень ниже и обозначить его пунктом девять. Текст изложить в следующей редакции: «Ходатайства истца о запросе относимых и допустимых по делу доказательств, которые он сам не может получить. Основания к дополнению. Растущая практика отсылки граждан в суды общей юрисдикции по делам решение которых зависит от нормативно правовой информации. Не признаваемое чиновниками право граждан требовать от них информацию. Большая значимость нормативной информации для законного разрешения дела. Уклонение судей от распорядительных действий в подготовке дела к судебному заседанию. Самоуправство судей, проявляющееся в исключении этапа подготовки дел к разбирательству».
— Предлагаю разминку с мячом и коктейль,— сказал Роман.
— С удовольствием, минут через десять, — ответил ему Марк. — У меня осталось два замечания к статье сто тридцать четвертой. В целях исключения самоуправства и превышения полномочий судей при квалификации дел, после слов «в ином судебном порядке» внести следующие слова: «Судья обязан указать, в каком именно порядке, со ссылкой на закон».
Новые друзья уже поняли серьезность намерений Марка и его обоснованных аргументов и дружно вносили в свои органайзеры его предложения.
— Следующая поправка касается перечисления обстоятельств по отказу принять заявление на обжалование судебного акта. Целесообразно часть один дробь три дополнить следующими словами: «…определение второй инстанции не оформлено гербовой печатью надлежащего суда».
— Однако, ты дотошный, — рассмеялся Роман. — Если следовать твоему настрою, то надо каждую норму взвешивать заново.
— Угадал — шутливо ответил Марк. — Но на сегодня все. Продолжим на следующей неделе в это же время. А теперь можно и в коктейль-бар.
Довольный полезным знакомством, Дубич обратился к Марку.
— Вижу, тебя волнует тема судебной реформы?
— Не столько реформы как таковой, как страдания людей от несовершенства судебной системы. В стране периодически возникает идея о ее реформе. Витают мысли, что она идет. Говорят об открытости судебных заседаний, об устранении зависимости судей от исполнительной власти, о техническом обеспечении судов, об улучшении материального положения судей, вливании средств в развитие системы правосудия. Однако время идет, а лучшее не спешит появляться в процессуальном плане. Наоборот, система становиться все более закрытой, неповоротливой и неуправляемой. Суды живут своей особенной жизнью, далекой от заданных ей целей и задач.
— Если возникнет необходимость публикации материалов по этой теме, милости прошу в наш журнал. У тебя сильная аргументация.
***
Заочное решение
Марк готовился к встрече с судьей, заочно принявшей отказное решение на требование Максимовых восстановить проектную систему жизнеобеспечения в соответствии с нормативно-техническими требованиями и СНиП. Он еще раз внимательно просмотрел протокол беседы с ней Соколова и сосредоточился на заочном решении. Его внимание привлекла запись: «Причиной пропажи света истцы посчитали производство ремонтных работ в квартире Татиков. Истцы при этом утверждали, что ответчиком при этом проводились несанкционированные ремонтные работы, т. е., как полагали истцы, работы по переустройству жилого помещения, на которые у ответчика не было соответствующего разрешения органов Мосжилинспекции. Под переустройством истцы понимали замену полов, которую производил в своей квартире ответчик. При обследовании квартиры ответчика выявлено при визуальном осмотре изменение конструкции пола в квартире (ламинат), что возможно привело к нарушению проводки». Слова сигналили: правовым основаниям дела, вытекающего из публичных отношений и исключающего спор, суд противопоставил субъективные представления заявителя требований и накручивает их для создания видимости спора.
В назначенное время он включил связь с приемной и пригласил судью в свой кабинет.
— Казаков Марк Анатольевич — представился он. — Веду расследование обстоятельств порчи частей многоквартирного дома.
— А при чем здесь я, — не удержалась от вопроса судья.
— Вы подозреваетесь в сокрытии порчи дома.
Судья усмехнулась.
— Каким это образом?
— В этом сейчас мы и будем разбираться. В повестке, которую вы получили, была указана тема расследования — заочное решение суда по заявлению Максимовых «О восстановлении проектной системы электрообеспечения и звукоизоляции в соответствии со СНиП». У вас было время поднять дело и подготовиться к обсуждению. Перед вами заявление Максимовых в суд, определение коллегии городского суда и решение, принятое вами. В рамках расследования дела о порче дома у Следственного Комитета возникли вопросы по вашему решению. Как вы квалифицировали дело?
— Оно было квалифицировано до поступления ко мне.
— Это так. Однако, при возвращении дела судебной Коллегией на новое рассмотрение, все начинается с самого начала.
— Такая задача передо мной не стояла. Коллегия при рассмотрении решения, вынесенного первой инстанцией, определила нарушение только при обосновании применения срока давности. Этим я и занималась.
— Вы невнимательно смотрели определение судебной коллегии. Прочитайте вслух, вот эти подчеркнутые строки определения.
— «При вынесении решения судом фактически не рассмотрены заявленные требования, суд не дал оценки представленным доказательствам и не пришел ни к какому выводу», — прочитала судья.
— Как видите, судебная коллегия указала суду не только на нарушение в применении срока давности. В первую очередь, она указала на то, что требования заявителя не рассмотрены, оценка доказательствам не дана, выводов нет. И при всей очевидности того, что дело не рассмотрено, вы не поставили задачу его рассматривать, следуя букве закона. А, как известно, рассмотрение дела начинается с его квалификации. Сделайте это сейчас.
— Но на это нужно время. Нужно читать заявление, смотреть документы…
— Не преувеличивайте. — Марк взял в руки заявление в суд. — Предмет требований Максимовых изложен в трех строках: «О восстановлении проектной системы электрообеспечения и звукоизоляции в соответствии со СНиП». Просто и ясно. Исходя из предмета заявления квалифицируйте дело, — настаивал он.
— В соответствии характером требований, дело административное.
— Кто отвечает за разрешение требований административного характера?
— Органы исполнительной власти.
— К кому направлены требования Максимовых?
— К органам исполнительной власти.
— Видите, предельно ясно,— сказал Марк.
— Но среди ответчиков присутствует и частное лицо.
— А вот с этим надо было разобраться. Почему Татик появился в заявлении к органам власти? Суд не стал разбираться. Почему суд не стал разбираться в причинах?
— Мне неизвестны мотивы действий моих предшественников.
— Назовите подсудность дела.
— Находятся в рамках особого производства, — ответила судья.
— Оказывается, совсем не сложно. А теперь прочитайте вслух первые три строки своего решения.
— Суд рассмотрел гражданское дело Максимовых к Татикам «О восстановлении проектной системы электрообеспечения и звукоизоляции в соответствии со СНиП», — прочитала судья.
— На каком основании административное дело особого производства в вашем решении превратилось в дело о спорных гражданских отношениях Максимовых и Татика? — спросил Марк.
— Основания были определены моими предшественниками.
— О, как все сложно! Правовые основания смотрят судье в глаза из заявления. И менять их закон о суде запрещает. Чего уж проще. Но нет! Для квалификации дела вы ищете неправовые основания в личной мотивации заявителя! Вы понимаете, что огулом перенесли ошибки предыдущих судебных актов в свое решение? А ведь вы были обязаны дать оценку обстоятельствам, которые до вас привлек суд для изменения правового основания заявленных требований, квалификации и подсудности дела, — подчеркнул Марк.— Это было отмечено в определении судебной коллегии. Вы этого не сделали. Почему?
Судья медлила и не находила ответа.
— В таком случае, сделаем это вместе здесь и сейчас на основании ваших мыслей и слов в решении. Так, вы указываете, что «в 2002 году Максимовы по иску ДЕЗ в дело в качестве третьих лиц не вступили». Вы видели иск от ДЕЗ?
— Я видела решение суда, в котором указано, что истцом был ДЕЗ.
Марк положил перед судьей исковое заявление Паиньки с изменением статуса сторон, проходящих по делу, внесенным от руки судьей Фоминой.
— Убедитесь в том, что суд сделал Максимовых истцами по иску Паиньки, о котором они ничего не знали. Вы прошли мимо этого обстоятельства и внесли в свое решение не достоверные сведения. Закон запрещает это делать. Но вы это сделали! Что скажете?
Судья не смогла либо не захотела объяснять очевидный конфуз и промолчала.
— В своем решении вы часто используете слова: истцы ссылаются, истцы полагали, истцы посчитали, истцы утверждали, истцы понимали и т.д. При этом вы принимали решение заочно. Откуда у вас такая уверенность, что «истцы» так думали, говорили, понимали?
— На это указывают предыдущие судебные решения.
— То есть вы подтверждаете, что при составлении своего решения по делу особого производства, вытекающего из публичных отношений, вы использовали фрагменты частного характера из других судебных актов?
— Не вижу в этом нарушений. Я же должна была сделать обзор судебных дел.
— Не очевидно. В первую очередь, вы должны были сделать анализ обстоятельств дела. Или вы действительно полагаете, что субъективное мнение выше нормативно-правовых требований и правил по содержанию, эксплуатации и ремонту частей дома, определяющих статус жилого помещения?
— А эта сторона вопроса меня вообще не касается, поскольку это функция исполнительной власти.
— Вы сейчас фактически «отреклись» от дела, которое вам поручили рассматривать. Почему вы не сделали это сразу и официально?
— Распоряжения руководства свыше не обсуждается.
— Но при таком отношении к делу, которое вы сейчас показали, не может быть вынесено законное решение.
— Я выносила решение, руководствуясь внутренним убеждением, право на которое дает мне процессуальный кодекс.
— Вы хотите сказать, что руководствовались личным мнением в деле, отношения по которому регулируют нормативно-правовые акты Жилищного, Градостроительного Кодексов и ведомственные инструкции Энергонадзора?
— Нормативно-правовые акты, которые вы назвали, — компетенция специального суда.
— Если вы понимаете это, почему не пригласили для участия в деле специалистов Межведомственной комиссии? Специалистов строительного, санитарного, пожарного надзора? Это допускается?
— Не в моей воле. Вопрос решает председатель суда.
— Вернемся к вашему решению, — сказал Марк Анатольевич. Вы, используя сведения из чужих решений, проверяли их на достоверность?
— Нет. Такая задача передо мной не стояла.
— Такая задача вытекает из определения судебной коллегии.
— Я решала поставленную коллегией задачу о правильности применения к делу срока давности.
— Тогда смотрим, как вы ее решили. «Ответчиком заявлено о применении исковой давности», — пишите вы в решении и указываете норму закона, не подлежащую применению, поскольку требование Максимовых на ремонт конструкций и инженерного оборудования не имеет срока давности. У дома, его конструкций и инженерных систем есть сроки эксплуатации, сроки ремонта и временной регламент устранения аварий, но нет срока давности в понимании гражданских отношений между субъектами права. Все части дома и его системы должны работать исправно, пока стоит дом. На каком основании вы применили срок давности к коммунальной системе, отношения по содержанию которой регулирует Жилищный Кодекс и специальное законодательство ведомств, ведущих ЖКХ? Это следствие вашей неправильной квалификации дела и его подсудности. Что скажете?
Судья плотно сжала губы.
— Ну, что сейчас об этом? Дело давнее.
— Действительно, давнее, но тянущееся во времени. И этот фактор является определяющим для вынесения решения в пользу заявителя требований.
— Истец мог обжаловать решение. Раз этого не сделал, значит, согласился с нашим решением, — невозмутимо отреагировала судья.
— Идем дальше по тексту. Вы, со ссылкой на чужое решение, пишите: «Ввиду неявки на судебное заседание Татика, дело было разделено. И в отношении Татика дело было выделено в отдельное производство». Вы серьезно полагаете, что неявка одного из ответчиков в суд является основанием для изменения квалификации дела и его подсудности?
— Нет, я так не считаю.
— Тогда почему не дали оценку этому аргументу и пошли по стопам своих коллег, набирая из малозначимых фактов аргументы, не имеющие отношения к разрешению дела о порче дома?
— Но первичное решение суда с отведением органов власти от исполнения требований Максимовых утвердила своим определением судебная коллегия городского суда. Моя оценка здесь не нужна.
— Вы видели подлинник определения, оформленный в соответствии с буквой закона с печатью городского суда?
— Нет.
— Тогда зачем вносите в свое решение сведения, которые вам доподлинно неизвестны и не подтверждены законом? Вы насыщаете свое решение лживыми сведениями. А это — недопустимо!
Ответа не последовало.
— В решении вы указываете: «Максимовы в судебное заседание не явились. Представили жалобу, из которой следует, что они считают нецелесообразным принимать участие в процессе». Вопрос. Почему вы не приняли во внимание мотивацию их жалобы: неверная квалификация дела, ненадлежащий ответчик, отсутствие в деле документов, определенных законом, которые они запрашивали через суд к предстоящему судебному заседанию?
— Я уже не помню всех обстоятельств и не могу ответить на ваш вопрос.
— Чтобы существенные для принятия законного решения обстоятельства дела не терялись во времени, существуют судебные определения. Вы вынесли определение по жалобе Максимовых?
— Не помню.
— В деле нет судебного определения по их жалобе. Вы не выносили его. Вынести его значило отложить судебное заседание, к которому вы были не готовы. Я правильно назвал причину?
На затянувшееся молчание Марк потребовал:
— Говорите!
— Да.
— Говорите полным предложением.
— В деле, действительно, не было документов, которые запрашивали Максимовы, и судебное заседание требовало переноса.
— Какие сложности возникли с запросом документов?
— Органы исполнительной власти отказались их предоставить.
— Вы настаивали? Выносили судебное определение по этому поводу?
— Нет. С органами власти мы не спорим.
— И поэтому вы решились на вынесение решения без истца.
— Да. Тем более, что Максимовы не надлежащий истец по предмету заявленных требований. Ведение судов по таким вопросам — компетенция органов исполнительной власти и жилищной инспекции.
— А как же вы вели судебное заседание и выносили решение без истца, без документов? Ведь такие решения заведомо неправосудны.
— Придерживалась своих убеждений и рекомендаций, исходивших от должностных лиц исполнительной власти.
— А они-то здесь причем?
— Регулирование жилищных отношений по содержанию городской недвижимости в составе многоквартирного дома — функция исполнительной власти. Суд не вправе вмешиваться в их деятельность.
— Почему эта линия не нашла отражения в вашем решении?
— Каким образом?
— Признанием, что регулирование содержания поврежденных конструкций и инженерных систем, относимых к общей недвижимости в составе дома, и устранение аварий не соблюдается в соответствии с федеральным жилищным законодательством?
— Чтобы не создавать трудности в отношениях между судом и органами местной власти.
— Дела с повреждением материальных объектов и электрические сетей в многоквартирном доме отнесены к уголовной юрисдикции. Максимовы неоднократно просил суд перенаправить дело в уголовное производство. Почему вы этого не сделали?
— А кто нам это позволит?
Марк включил автоматический регистратор процедуры дознания и принял протокол.
— Подпишите.
***
По лекалам сарафанного радио
Старший следователь Следственного Комитета Ирина Аркадьевна Цветкова приступила к дознанию очередного фигуранта по укрывательству порчи дома. В ее кабинете находилась женщина сорока — сорока пяти лет.
— Следственный Комитет ведет расследование обстоятельств порчи частей многоквартирного дома и хищения средств на их ремонт, — начала разговор Ирина Аркадьевна. — Одним из таких обстоятельств является сокрытие факта порчи дома. В рамках дела у нас возникли вопросы по поводу судебного решения об отказе семье Максимовых в документах, предусмотренных законом для защиты их нарушенных жилищных прав на пользование жилым помещением. Решение выносили Вы. По сути — подобие решения. В повестке мы указали тему предстоящей беседы. Полагаю, вы готовы ответить на вопросы, вытекающие из вашего решения.
Судья пожала плечами.
— Итак, к вам поступило заявление с конкретным требованием — обязать Председателя ТСЖ предоставить семье Максимовых документы, предусмотренные законом, по факту порчи внутридомового электропровода, подводящего энергоресурс к их квартире. Заявитель мотивировал свое требование жилищным законодательством по содержанию общего имущества многоквартирного дома, недопустимости эксплуатации поврежденного электропровода и оказания коммунальных услуг с нарушением требованием безопасности. Итак, как вы квалифицировали дело?
— Как административное.
— Определили нормативные акты для законного решения вопроса?
— Да. И указала их в конце решения.
— Указанные вами нормы не подлежат применению относительно требований заявителя, вытекающих их публичных правоотношений. Что скажете?
— Что сказать. Вы считаете так. А я по-другому.
— Вы приняли меры к присутствию на суде представителя Государственной жилищной инспекции?
— Не сочла нужным усложнять дело.
— И поэтому оставили поврежденные части дома без правовой защиты?
— А Максимовы не имеют отношения к защите общего имущества дома. Его защита возложена управу и жилищную инспекцию. От них заявления не было.
— А почему отказали Максимовым на запрос сведений из Мосэнергосбыта, затрагивающих договорные обязательства с поставщиком ресурса, а также сведений из жилищной инспекции, БТИ и других организаций, названных заявителем?
— Сведения от них не нужны. Вопрос неоднократно рассматривал суд и этого достаточно для принятия судебного решения.
— А Вы, отказывая в запросе на документы, разве нашли их присутствие в делах и в решениях ваших коллег?
— У нас нет такой практики — что-либо искать друг у друга.
— Следовательно, вы не проверяли основания на запрос документов и их участие в вынесении судебных решений, на которые ссылаетесь?
— Нет. Председатель ТСЖ доложил на суде, что все суды Максимовы проиграли. Этого достаточно.
— Своеобразная постановка вопроса. Коллеги отказали и — я откажу. А как с правовыми основаниями? Вы потребовали у председателя ТСЖ ведомость о состоянии конструкций и инженерных систем в квартирах жильцов, проходящих по делу, при передаче дома в ведение ТСЖ?
— Не видела в этом необходимости.
— То есть вы проводили судебное заседание без подготовки дела к рассмотрению?
— Но почему же. Направляя повестку председателю ТСЖ, мы просили взять справку по делу из обслуживающей компании. Ведь это они ведут эксплуатацию зданий, а в специальных журналах — учет состояния дома и его инженерных систем.
— Суду представили такую справку.
— Да.
— Эту?
Ирина Аркадьевна взяла из дела справку от «Жилищника».
— Так здесь ничего нет по поводу учета состояния поврежденных конструкций и электрооборудования в их составе. Сведения в справке изложены в неопределенной форме и требуют дополнительного разъяснения от специалиста.
— А такого специалиста на суде не оказалось.
— А чем вас не устроила справка из «Жилищника», предъявленная Максимовыми?
— Решила перепроверить.
— Самое время для этого, когда вы увидели не соответствие одной справки другой. Почему не перепроверили?
— Вторая справки появилась только во время суда.
— Значит, надо было отложить суд, а не вести его на основании ложных справок. Почему содержание справки из «Жилищника» вы не довели до сведения присутствующих во время судебного заседания?
— Ее пояснял председатель ТСЖ. Этого достаточно.
— Разве он специалист по видам электрических проводов и их установкам в конструкциях дома?
— Этого я не знаю.
— Какие сведения из справки «Жилищника» донес до суда председатель ТСЖ?
— Что внутриквартирная электропроводка не имеет отношения к общему имуществу дома.
— А требования Максимовых касаются внутридомовой электропроводки? С какой целью суд принял в дело сведения, подменяющие требования Максимовых?
— Я не ничего не понимаю в электрических проводах.
— А здесь и не нужно ничего понимать. Достаточно сравнить требования Максимовых с содержанием справки. А что по этому поводу сказал суду сам Председатель ТСЖ? Он-то знает требования Максимовых.
— Он беседовал с собственником квартиры 28 Татиком, у которого по проекту на перекрытии лежит внутридомовой электропровод на две квартиры. Тот предъявил решение суда с отказом в его ремонте.
— И вы видели официальные заявления в суд по восстановлению поврежденного электрооборудования и решение по ним? Архив суда у вас под рукой.
— Видела одно из решений от 2002 года в исполнении судьи Фоминой.
— Вы дали ему правовую оценку?
— Зачем? Решение вступило в законную силу.
— Это? — Ирина Аркадьевна взяла из дела «решение» судьи Фоминой. — Так это фикция решения, не имеющая отношения к требованию Максимовых о предоставлении документов.
— А они им и не нужны.
— С чего вы это взяли?
— Председатель ТСЖ доложил суду, что Максимовым предлагали провести новую электропроводку по потолку их квартиры, но они отказались.
— То есть вы изменили мотивацию требований заявителя и мотивацию своего решения взяли из объяснений председателя ТСЖ?
— Да. Так как необходимость предоставления документов Максимовы не доказали. Доказательств, что председатель ТСЖ виновен в нарушении их прав, не представили.
— Еще раз, — медленно произнесла Ирина Аркадьевна. — Как вы квалифицировали дело?
— Как административное.
— А какие доказательства в таких случаях, кроме факта отсутствия электроосвещения в квартире заявителя и документов, определенных законом для защиты нарушенных прав, должны предоставлять суду граждане? В заявлении Максимовых нет обвинения председателя ТСЖ в нарушении их жилищных прав. Истец лишь указывает, что в ведении председателя находится техническая документация по дому и договор по энергоснабжению квартир, за исполнением которых он обязан следить, а также адекватно реагировать в рамках закона и возложенной на него ответственности. А председатель ТСЖ отказывает знакомить их с этими документами. И вы вместо того, чтобы применить Основной Закон прямого действия, открываете несуществующий спор по делу, не имеющему спора о праве! Для кого и с какой целью требование на запрос нормативно-правовых документов по содержанию, эксплуатации и ремонту общего имущества дома, вы подменили обвинением Максимовыми председателя ТСЖ в отсутствии электроэнергии в их квартире?
— Председатель ввел суд в заблуждение, утверждая, что Максимовы требуют от него то, что он не обязан делать.
— У административных дел нет искового производства. У требований Максимовых нет спора о праве. Предоставлять суду доказательства своих прав они не обязаны. Права граждан прописаны в Конституции. Кроме того, в деле достаточно официальных заключений о повреждении системы энергоснабжения квартиры Максимовых, свидетельствующих о нарушении договорных отношений на поставку электроэнергии. С какой целью вы создали видимость искового производства и незаконно требуете от людей того, что требовать не вправе?
Судья промолчала.
— Вы ничего не хотите мне сказать?
— Ничего, кроме того, что была введена в заблуждение председателем ТСЖ.
— Не очевидно. Основания для запроса документов изложены в заявлении адекватно Правилам по содержанию общего имущества дома. В нем нет требований к председателю ТСЖ, выходящих за рамки жилищного законодательства.
— Он не поддержал требования, объясняя это тем, что не может пойти против принятых судебных решений.
— Какое отношение к делу имеют решения, не затрагивающие повреждений частей дома, относимых к общему имуществу дома? Вы анализировали основания решений, на которые ссылаетесь, или автоматически включили некоторые их фрагменты в свой документ безотносительно к требованию Максимовых? Ссылка председателя ТСЖ на решения, которых нет по делу, которое вам было поручено вести, — безосновательна. И вы должны были в этом убедиться до того, как назначать судебное заседание.
— Я уточняла ситуацию у компетентных лиц. Они тоже подтвердили, что есть решения суда.
— Вы что, пользуетесь сарафанным радио? Кто подтвердил? Вы же только что сказали, что не заглядывали в архив суда и не видели этих решений.
— Для чтения всех решений у меня не было времени. А председатель ТСЖ предоставил справку из «Жилищника», в которой руководство уверяло суд, что внутриквартирная электропроводка не входит в состав общего имущества дома.
— «Жилищник» выгораживает себя. С нарушением требований безопасности он ведет эксплуатацию поврежденного внутридомового провода. Об этом сказано в заявлении Максимовых. С какой целью вы приняли в дело сведения, скрывающие повреждение внутридомового электропровода?
— Я ничего не понимаю в проводах.
— Ваши личные проблемы не являются основанием отказывать гражданам в обеспечении предоставления информации для защиты их нарушенных прав. Требования, заявленные Максимовыми, связаны с порчей дома и опираются на материальную норму права. Почему в вашем решении нет отражения этой нормы?
— Я ошиблась и применила эту норму в отношении Максимовых.
— Что же следует из ваших ответов? Вы не разобрались с назначением нормативных документов, заявленных к запросу через суд. С правовыми основаниями для их запроса. Изменили предмет требований Максимовых, заявленных в суд, и их основания. Не приняли во внимание факты и официальные заключения о состоянии внутридомовой электропроводки, подводящей энергоресурс к квартире заявителя. Не получили полный и объективный ответ от «Жилищника». Не дали правовой оценки заявлениям председателя ТСЖ. Не пригласили на суд специалистов из жилищной инспекции. Все ваши действия определены неофициальной информацией. И все свидетельствует, что дело вами не рассмотрено.
— Я же признала свою ошибку. И вынесла определение о том, что в принятом решении не нашли отражения требования Максимовых, а также вынесла определение на повторное рассмотрение дела.
— И что случилось дальше?
— Максимовы не явились на судебное заседание, и я была вынуждена вынести дополнительное решение без них.
— Каким составом?
— Единолично. Заочно и единолично, — уточнила Ирина Аркадьевна.
— Имею такое право.
— Только не в случае отказного решения на запрос о получении информацию для защиты нарушенных прав граждан. Мы с вами только что выяснили, и вы это подтвердили судебным определением, что требования Максимовых не были рассмотрены. При таких обстоятельствах у вас оставался один правовой механизм — прямое действие Конституции в удовлетворении нарушенных прав заявителя с вынесение вердикта с требованием обеспечить их нормативными документами.
— Заявители требований не явились в суд, и положительно решить вопрос без них суд не может.
— Но это не является основанием отказывать им в судебной защите. Вы выяснили причину их отсутствия в суде?
— Зачем? Повестки были направлены.
— Обратимся к вашему Определению от двадцать первого января, в котором вы назначаете на двадцать четвертое января на два часа дня судебное заседание для вынесения дополнительного судебного решения. Вы даете Максимовым три не полных дня, чтобы прибыть в суд. Вы направляли им повестки по телефону, телеграфу или почтой?
— В установленном порядке, по почте.
— И вы полагали, что за три дня повестки дойдут до адресата, и фигуранты дела, как птицы, слетятся на суд?
— Так все же происходит в одном округе. Расстояние небольшое.
— Вы серьезно или фантазируете?
— Вполне серьезно, — ответила судья.
— В деле повесток нет. Максимовы их не получали. По линии почты они тоже не проходили. Скажете — почему?
— Возможно, повестки потерялись… Не знаю, что и сказать.
— Скажите правду: вы не высылали повестки на повторное судебное заседание. Выслать повестки означало начать дело с белого листа. Вместо них вы вложили в дело копию описи почтовых отправлений и в одиночестве заочно вынесли дополнительное решение, оставляя в силе свой прежний вердикт — отказать заявителям в предоставлении документов, предусмотренных законом для защиты нарушенных жилищных прав. При этом нигде не обмолвились, какие документы требуют заявители, какова их роль, цена вопроса. Объясните, зачем вы пошли на подлог в документах и вынесение противоправного решения?
Судья медлила с ответом.
— Говорите, — потребовала Ирина Аркадьевна.
— Я не понимаю всех обстоятельств дела. Всецело положилась на объяснения специалистов управы и жилищной инспекции, оформляющих документы в случае повреждений инженерных систем при самовольном переустройстве капитальных частей дома. После рассылки повесток сторонам, проходящим по делу, мне позвонили из управы и объяснили, что нет надобности выдавать Максимовым нормативные документы. «Они пожилые и технически неграмотные люди. Требуют то, на что не имеют права». Я вынесла отказное решение, которое Максимова обжаловала на имя председателя городского суда. Мне указали рассмотреть дело, в соответствии с законом. Вынесла определение о том, что в принятом решении не нашли разрешения требования Максимовых. Назначила день проведения разбирательства по делу. Но разбирать собственно нечего. Все остальное вы знаете.
— Все, что вы сейчас сказали, не отражено в мотивации при вынесении судебных решений. В связи с этим возникает два вопроса. Первый вытекает из положения основного и главного закона страны, по которому работает суд. Государственные органы, это относиться и к суду, обязаны обеспечить гражданам возможность ознакомления с документами, непосредственно затрагивающими их права и свободы. Выдавать эти документы. Вместо этого, как показывает содержание судебного решения, вы оспариваете это положение, привлекая для этого ничтожные обстоятельства. Неисполнение положений Основного Закона судом и вынесение отказных судебных актов в предоставлении гражданам информации для защиты их нарушенных прав — противоправное деяние. Почему вы на это пошли?
Ирина Аркадьевна ждала ответа. Его не было.
— Вопрос второй. Из вашего объяснения следует, что должностные лица исполнительной власти не желали предоставить заявителю нормативные акты о состоянии капитальных конструкций после их ремонта, что послужило скрытым мотивом вашего отказного вердикта. Кто, в таком случае, определял содержание и вердикт судебного акта — чиновник из управы или вы сами?
Судья продолжала молчать.
***
Что здесь не понятно?
— А этих-то что замкнуло, — спросил Шацкий у Эрики Карловны после того, как судьи покинули кабинеты следователей. — Совсем совесть потеряли.
— Вседозволенность. Что же еще.
— Вы так думаете? Суд и вседозволенность — несовместимые понятия.
— Другое в голову не приходит, ибо исполнение закона органами власти по ремонту и энергообеспечению квартир в многоквартирном доме контролируют органы надзора, прокуратура и суд. А где обязателен закон? Там, где идут работы с государственной недвижимостью и текут деньги. Без защиты материальных ценностей здесь не обойтись. И людям, невольно попавшим в круговорот административно-уголовных событий, нужна помощь. Организационный аспект таких дел нигде не прописан, кроме как в технических документах, упрятанных в стол чиновника.
— Я полагал, что такие дела относятся к особым, и их решение в компетенции специального суда, — заметил Шацкий.
— Создание специального суда в ЖКХ было предпринято в виде Межведомственной комиссии при правительстве мегаполиса. Но ее место и состав сразу определили неверно — в составе и подчинении жилищной инспекции — выдавив всех иных специалистов из ведомств, ведущих ЖКХ, на обочину жилищного права. Жилищная инспекция, оставшись монополистом в защите общей недвижимости дома, весь свой пыл направила на поддержку действий власти муниципальных образований, в которых при переходе на рыночные отношения ведущие роли заняли далеко не благородные люди. Объективный специальный суд, регулирующий отношения граждан с представителями власти, не получился. Заложниками времени перемен стали собственники квартир, терпящие беды от умельцев по самовольному переустройству конструкций и от аварий в коммунальных сетях, а также от потакающим им чиновников — тоже умельцев извлекать выгоды из неправовых ситуаций. Чтобы отмежеваться от ответственности за порчу общих коммуникаций дома, высокопоставленные чиновники сдвинули Межведомственную комиссию к управе и настояли на вовлечении в орбиту регулирования отношений по жилым помещениям судов общей юрисдикции, которым, по большому счету, здесь делать нечего, кроме вынесения вердикта на исполнение закона. Вот здесь-то все и пошло наперекосяк. Суды откровенно показали народу, что законы пишут не для власти.
— Какие мысли появляются в извилинах служанки Фемиды, чтобы не следовать своему назначению? — «Залез» в психологию вопроса Шацкий. — Страх за кресло?
— И это тоже. Добро на назначение судьи на должность дают органы власти, одним эти показывая, что жить с ними надо в дружбе. Должность высокооплачиваемая, и опять же — льготы. Не надо стоять в очереди на квартиру, в городскую столовую, клянчить путевку, ломать голову, куда устроить ребенка после школы. Все это подается на блюдечке, если судья послушна. Старо, как мир.
— Теория перерождения человечества — не наше дело. Давайте перейдем к конкретным нарушениям в работе судей.
— Согласна. И с вашего позволения приглашу следователей Соколова и Казакова. Они основательно изучили этот вопрос по документам еще до того, как судей пригласили в Следственный Комитет.
— Действуйте, — согласился Шацкий.
Эрика Карловна встретила следователей вопросом:
— Вы ведь закончили систематизацию доказательств о превышении судьями служебных полномочий? — После утвердительно ответа, предложила: — Пожалуйста, доложите, что у нас в активе.
Первым высказался Марк.
— Превышение начинается с неисполнения процессуального кодекса при приеме в суд заявлений от граждан и организаций и неверной их классификации.
— Так, — насторожился Шацкий. — Что же здесь сложного?
— Для судьи сложности нет, если он принципиальный и грамотный в правовом отношении.
— Разве может быть по-другому?
— К несчастью — да. Многие судьи не следят за развитием теории права и рекомендациями Верховного и Конституционного Судов. Есть и другие причины. Так вот. Прием заявлений в районных судах идет в трех вариантах. Через председателя суда, через канцелярию и через судью. Шкурные, простите, заявления со скрытой мотивацией подаются через председателя суда. Есть свои резоны, основанные на доверии и не только, и у граждан. Тогда они напрямую подают заявление судье. Остальные заявления поступают через канцелярию. Во всех трех случаях подателю заявления должны быть предъявлены требования статьи 131 процессуального кодекса, если по содержанию заявление не является публичным. Вот эта сторона вопроса сразу может быть «смазана». Публичное заявление относиться к особому производству и не подпадает под исковое производство. Характер правоотношений по таким случаям в кодексе четко не прописан и у судей есть лазейка на обман и принятие решения не по закону, а по праву сильной стороны. Если судья беспринципный, он развивает эту линию.
— Каким образом?
— Квалифицирует публичное дело как спорное-исковое. Не дает оценку стороне подателя заявления. Не определяет его правовой статус по существу и основанию дела, а исходит из факта поступления заявления. Кто его подал — тот и истец, даже если по техническому регламенту события, требующего правового разрешения, исковое производство исключено. В процесс вовлекает лиц, не имеющих к нему отношения, отказывает в вызове нужных свидетелей. Не учитывает, что правоотношения между гражданами и властью в многоквартирном доме по обеспечению помещений надлежащими условиями жизни первоначально определены техническими условиями застройки, правилами управления коммунальным хозяйством и только потом — формой собственности на квартиру.
Шацкий застыл на середине ковра.
— Так при таких обстоятельствах, — после паузы медленно заговорил он, — привлекать суды общей юрисдикции к урегулированию отношений граждан с представителями власти нельзя.
Открыв органайзер, генерал стал быстро записывал бегущие мысли, проговаривая их: «Сложные зависимости технического и организационного порядка требуют специального суда».
— В наше продвинутое время решение по таким делам вообще может выдавать автоматическое правосудие. Что сложно человеку, то просто для электронной техники, — бросил реплику Евгений Федорович.
— Об этом можно только мечтать, — заметила на это Эрика Карловна.
— Разве система правосудия и стоящие за ее спиной функционеры позволят это сделать. Им чем сложнее, тем вольготней, — усмехнулся Соколов.
— Но если специального суда нет, а прокуратура бездействует, куда гражданам пойти за справедливостью? — задалась вопросом Эрика Карловна.
— Так. Мы отвлеклись, — заявил генерал, закрывая органайзер. — Вернемся к началу темы. Марк, продолжайте.
— Следующим шагом беспринципной Фемиды становится наполнение дела неофициальной и ложной информацией и дается отказ давать оценку изложенным в них фактам и сведениям. Факты правонарушений из дела исчезают. Технические документы тоже. Норма процессуального кодекса о допустимости доказательств — отдыхает. Запросы граждан на затребование доказательств суд встречает «в штыки» и отвергает одним словом — «не положено». Определение по основанию отказа суд не выносит. Финальный ход — изменение предмета требований к органам власти и применение закона, не подлежащего применению. Как правило, это истечение срока давности, к которому суд сам приложил руку, затягивая движение дела вынесением судебных определений: «Дело отложено по просьбе, по уходу в отпуск, по болезни» и т.п.
— Но это же личные обстоятельства, — вопросительно поднял глаза на говорящего генерал.
— Ну да. А других и быть не может. Ведь суд идет по программе судьи и сильной стороны в искусственном споре о праве.
— А какая мотивация к применению ненадлежащего закона?
— Мотивацию судье предоставляет сильная сторона. В ее основе лежит фальсификация обстоятельств дела и замена общедомовой недвижимости дома на личные предметы граждан.
— А вторая и, наконец, третья инстанция? Они-то где в таком случае?
— Вторая инстанция фактически отключена от вмешательства в дело. Она автоматически утверждает «решение» первой инстанции без проверки его адекватности содержанию заявления в суд и возвращает судебное определение по кассационной жалобе по месту его «закваски» без надлежащего оформления государственной печатью, прерывая, таким образом, последующее обжалование.
— У вас все? Этого достаточно для организационно-правовых выводов, — твердо сказал Марк.
— Евгений Федорович, что вы можете добавить?
— У меня только одно слово — мошенничество.
— Раскройте, — попросил Шацкий.
— А здесь факты. Начало — в изготовлении актов по квартире третьего лица с набором обстоятельств, искажающих реальную картину дела. В одном акте представлены сведения по двум квартирам, обеляющие виновника порчи дома и ответчика и обременяющие потерпевших. Проверять их на законность некому — хоть кричи, хоть плачь. Суд не тот!
— Обязать третье лицо нести бремя истца при отсутствии от него подтверждения на участие в судебном процессе — превышение полномочий. Реакция третьего лица на оказываемое судом давление при отсутствии спора о праве на благоприятное жилище — нормальная и никаким особым правом судьи объяснить обратное невозможно, — раскладывал по полочкам аргументы Соколов.
— А как относиться к инициативе суда ставить впереди причины следствие?! Это же надо додуматься поставить впереди паровоза последний вагон и устроить по этому поводу спор между сторонами по месту его парковки. Перестановка событий для монтажа искусственного спора — доказательство мошенничества.
Суд вправе спросить у жилищной инспекции, осуществляющей мониторинг состояния жилищного фонда, почему та факт порчи дома не провела через Межведомственную комиссию. Не потребовала от обслуживающей компании и управы, ответственной за переустройство общего имущества дома, акт аварии в сети, осмотра состояния поврежденных конструкций, расчет ущерба дому. Но суд — не спросил. Приняв к разрешению заявление публичного характера, требующее особого производства, суд не пошел по пути определения причинно-следственных связей между фигурантами дела, а сразу вывел из дела сторону, ответственную за его решение. Зачем? С какой целью?
Догадка подсказывает только одну причину: кому-то очень надо скрыть порчу дома. Немоту, слепоту и несообразительность главного жилищного инспектора можно объяснить только одним словом — коррупция, ибо от нормативного акта осмотра повреждений коммуникаций в доме тянутся нити к бюджету города. Допустить огласку этого факта в суде сторона власти не хочет. Суд подыгрывает органу надзора, управе и разваливает дело.
При изменении «правосудием» приоритетов ответственности, идущей вразрез с жилищным и судебным законодательством, восстановить нарушенные жилищные права граждан невозможно.
— А как прикажете понимать, — продолжил Евгений Федорович, — вынесение судебных актов без документов? Манипуляции судей с их оформлением? Акты судей, не отвечающие статусу судебного решения, выдаются за полноценное решение! По нерешенным делам суды вместо определений выдают решения! При отсутствии подлинника определения по утверждению принятого решения судом второй инстанции, суд присваивает себе ее полномочия, используя для этого свою печать на копии иллюзорного решения! Таким путем, далеким от правового, муниципальные чиновники получают из рук судей «законное право» на преступное отчуждение неотчуждаемого общего имущества дома, невзирая на протесты третьих лиц.
— Попытка подвести дело уголовной юрисдикции к гражданским отношениям, — сделала вывод Эрика Карловна, — закончилась расширением круга преступных деяний.
— Этого следовало ожидать — резюмировал Марк. — Для граждан, рассчитывающих на справедливость правосудия, плохо то, и на это сделан расчет, что суды никто проверять не будет.
— А вы предложили правовой механизм, исключающие повторение нарушений? — спросил Валерий Дмитриевич у следователей.
Марк открыл свою папку и подал генералу печатный лист.
— Здесь все изложено. Далее нужна воля законодателей.
— Спасибо всем. Можете быть свободны.
Молодые следователи с нетерпением ждали возвращения Соколова и Марка от Шацкого. Еще бы. Столько сил они вложили в коллективный труд!
Саня прошел в смежное помещение и включил кофе-машину. Положил в вазочку сахар и печенье. Он периодически проверял готовность напитка и, когда коллеги появились в отделе, без вопросов поставил перед каждым чашку с кофе.
— Мы ждали вас.
Сане всегда нравилось общаться с Соколовым. Евгений Федорович имеет двадцатилетний опыт работы, немногословен, выдержан и хорошо относится к молодым. Он подскажет, направит, посоветует и делает это всегда деликатно. Открытый Саня охотно шел с ним на контакт, получая массу полезных знаний. Сейчас его, так же как Дениса и Риту, одолевал вопрос — дадут ли ход проведенному расследованию.
— Евгений Федорович, — выразил словами общий интерес Саня. — Вы, вероятно, знаете, как будут развиваться события по результатам нашей работы?
— Только приблизительно. Это зависит от многих факторов. Полный успех может быть только после проведения финансовых расследований, и то без гарантии. А мы пока что закончили первую часть работы — обработку заявлений и допросы фигурантов дел. Так что основная работа впереди. Второй момент — в событиях замешаны люди с высоким статусом, и для изменения ситуации их нужно подвести к пониманию служебной ошибки. Если это превышение полномочий по незнанию законодательства — один расклад. А если набор деяний в целях хищения денежных средств — другой.
— Но количество деяний и их почерк указывает на сознательную мотивацию по второму варианту, — возник Денис.
— Молодой человек. В любом случае наш инструмент — закон. А у коррупции инструментов гораздо больше. И один из них, не поддающийся закону, — связи, часто дружеские, на самом высоком уровне, следствием которых являются «сомнения» и уход от решения по справедливости.
— Не следует сбрасывать со счета и организационную структуру ЖКХ, — не удержалась Ирина Аркадьевна. — В управлении задействована целая серия федеральных органов и аффилированных с ними структур. Руководители сплошь и рядом в ранге министров. Чтобы к ним подступиться, сначала надо снять с должности. Необходимость такого шага надо доказать мэру, правительству большим числом отягчающих фактов.
— Вот, вот — отозвался Соколов. — А вы, ребята — молодцы. Ситуацию понимаете правильно. У чиновников, курирующих обслуживающие компании, есть много мыслей по поводу развития бизнес-деятельности в ЖКХ. С их подачи периодически меняется структура управления, лоббируются законы с плешами для коррупции. По их воле постоянно открывают и без того тощие кошельки населения.
Незаметно вокруг Соколова собрались все следователи. Делали вид, что пьют кофе. На самом деле всех привлекала непринужденная атмосфера и откровенный разговор, который случается не часто.
— Надзорная деятельность за работой чиновников в ЖКХ неэффективна. В ней много зависимых фигур, технически малограмотных и беспринципных работников. В рыночной экономике послушные исполнители предпочтительней думающих специалистов. Документы, с которыми мы работаем, сплошь и рядом готовят юристы. Казалось бы, на первом месте должен быть закон. А что на практике?
— На практике на первом месте безопасность чиновника и отсутствие его ответственности за правонарушения и хищение денежных средств. Его защищают юристы, используя в качестве ширмы закон о рассмотрении обращений граждан, — съязвила Рита.
— Такая уж у юристов должность — защищать организацию, в которой они работают, и аргументированно объяснять просчеты руководства, — шутливо возразил ей Соколов.
— И никто не наказуем за ложь, — в сердцах произнес Саня.
— Но ведь ты как никто другой представляешь зависимость цепей вторичного порядка от основного силового провода, — улыбнулся Соколов на реакцию Сани. — Если поврежден основной провод — наступает короткое замыкание. Электрического импульса нет и энергосистема система перестает работать. Так и в системе ЖКХ. Достаточно на каком-то участке исполнительной вертикали проделать кадровую брешь — рабочий механизм будет сбоить. Логика мышления чиновника подобна электрическому импульсу. Она тоже может дать сбой и перестать работать на позитивный результат.
— Но это уже короткое замыкание в административной цепи управления, в головах ведущих ее менеджеров. И надо наказывать не юриста, а менять систему управления.
— Это долгий процесс. А как же, те люди, что к нам обратились? Они ведь в беде. Фактически их обобрали, не оставив надежды на справедливое разрешение, — возмутился Саня.
— Наши расследования должны им помочь. То, что их обобрали, — очевидно. Но данный факт доказывается только нормативно-правовыми актами, точнее — их неисполнением во время ремонта дома. Эта тропинка в прокуратуре не проторена. Будем работать.
— А какие есть варианты? — спросила Рита.
— Их несколько. Руководители, допустившие правонарушение, могут унять амбиции и исправить ошибки после беседы в Следственном Комитете. Если до этого не дойдет, потребуется наше ходатайство на вынесение постановления мэра или правительства. Тогда помощь людям пойдет одновременно с пакетом мер, направленных на пресечение правонарушений и хищений. Заниматься вопросом в рамках Уголовного Кодекса будет прокуратура.
— И как долго? — поинтересовался Денис.
— Процесс не быстрый. Разве легко рубить сук, на котором сидишь, или отдавать тучное поле соседу. А из документов следует, во всяком случае, я так понимаю, что перекрытие многоквартирного дома — привлекательная «поляна» для теневого бизнеса.
— Ты, кстати, — обратился Соколов к Ирине Аркадьевне, — можешь назвать цену его заделки.
— Только рыночную. По оценке адвокатов — до двух миллионов рублей. Точными суммами занимается Денис.
— Но это только госбюджет, — отозвался тот. — А начинается «свара» со сговора чиновника с виновником порчи дома. Здесь суммы договорные и почти не доказуемые, если, конечно, — но это маловероятно, — один из участников сделки не сознается сам.
— Но есть еще суммы за отмазку от уголовного преследования, а также конверты в суды и надзорные органы, — подсказала Рита.
— Посему проверка сложная и длительная, — резюмировал Евгений Федорович. — Доказательства приходится искать в имущественном положении правонарушителя и его семьи, в перемещении денежных средств по городам и весям.
— А мне видится, что этот путь растянут сознательно, — серьезно отреагировал Саня.— Факт порчи дома налицо. На его восстановление нужны средства. Суммы известны, как известны и люди, которые около них крутятся. Расхитители средств — среди них. Ведь не дядя Вася с улицы. По мне, так практика доказывания должна опираться на математическую формулу доказательств, а не надуманные штампы функционеров из юстиции.
— Сразу видно, молодо — зелено. Кто же без «боя» сдает доходный бизнес? В нашем деле на первом месте не математическая модель и логика, а связи и познания в дипломатии, — рассмеялся Владимир Аркадьевич. — Кофе, как я вижу, увело нас в сторону.
Последние слова Соколова к Сане не ускользнули от внимания острого на язык Дениса.
— И в какую, позвольте спросить?
— От работы, — рассмеялся Соколов.
***
Противостояние закону
В кабинет к заместителю начальника следственного управления Абеле Эрике Карловне прошел прокурор мегаполиса — невысокий плотный мужчина с большой плешью на затылке. Его серые глаза доброжелательно щурились в надежде увидеть знакомое лицо. Но с женщиной в форме с генеральскими погонами их пути никогда не пересекались. Эрика Карловна подняла глаза, ответила кивком на приветствие и предложила сесть. Работа началась.
— У нас в разработке находится несколько уголовных дел об укрывательстве порчи многоквартирного дома, от решения которых прокуратура города длительное время уклонялась, закрываясь отписками с неправовой мотивацией. В связи с этим возникла необходимость задать вам несколько рабочих вопросов по обеспечению законности по делам, связанным с деятельностью органов власти в ЖКХ. Чтобы не говорить загадками, приведу конкретный случай. Имеет место порча частей многоквартирного дома при переустройстве общей недвижимости коммунального назначения, повреждение системы энергообеспечения жилых помещений, предоставление услуг осуществляется с нарушением требований безопасности. Подсудность ведомственная, уголовная. Ответственность за переустройство и восстановительный ремонт возложена на чиновников федерального уровня. Кстати, уровень городской прокуратуры по надзору за исполнением закона. Особенности — нет протокола административного правонарушения, уничтожены документы, предусмотренные законом для проведения восстановительных работ и защиты нарушенных прав третьих лиц. За пятнадцать лет движения дела по коридорам вашего ведомства мер прокурорского реагирования не установлено. По разъяснению Верховного Суда, первая скрипка в защите общего имущества многоквартирного дома находиться в руках прокуратуры. Однако все это время заявление о преступлении бесконечно гоняют как мяч сверху вниз. И все потому, что исполнители дела отделяют факты, изложенные в заявлении, от реальных предметов порчи и выносят их в виртуальное пространство. О законности — напрочь забыли!
Прокурор заерзал.
— Надеюсь, уклон беседы вам понятен? Тогда начнем. Как вы квалифицируете данное заявление?
— Безусловно, это преступление. Но судя по времени, которое вы назвали, его проводят как обращение граждан, уклоняясь таким образом от следственных действий.
— Сколько времени вы отводите на рассмотрение таких заявлений?
— Со сбором материалов следствия не более трех месяцев.
— Кто принимает и распределяет документы по управлениям прокуратуры?
— Как правило, мой помощник.
- Он следит за характером дел, статусом фигурантов, правовыми основаниями разрешения.
— В принципе — обязан. Но как соблюдается в реальности — боюсь вас огорчить. - А каким образом вы контролируете этот вопрос?
— Я всегда на подхвате.
— Не надо загадок. Говорите определенно. А то получается, что вы помощник своего помощника и не вникаете в дело. Представьте, что перед вами жалоба, поступившая из Генеральной прокуратуры или из общественной организации.
— По таким делам все нюансы мы оговариваем с помощниками вместе.
— Только оговариваете или даете распоряжение?
— Безусловно.
— Каким образом? Где остается след ваших распоряжений?
— В сопроводительной записке к заявлению, жалобе. Указания по ним помощник вносит в компьютерную базу.
— Представьте, что к вам поступило дело, не имеющее спора о праве. Фактов, свидетельствующих о нарушении закона, достаточно, чтобы открыть уголовное дело а если, как вы часто считаете, сроки преследования истекли — привести ситуацию в правовое поле иными мерами прокурорского реагирования. Какие, в таком случае, распоряжения вы даете подчиненным, направляя им заявление о преступлении против государства и его граждан?
— Вызвать должностных лиц, ответственных за эксплуатацию и ремонт, поврежденных конструкций и инженерного оборудования и обязать их в течение недели — восстановить нормативные документы. А за последующие две недели — устранить и повреждения.
— Кто дает правовую оценку действиям чиновников, отказывающихся от исполнения, и где она отражается?
— Ведущий дело. Он же вносит сведения в компьютерную базу.
— Кто и как проверяет выполнение ваших предписаний?
— Тот, кто направляет распоряжение на исполнение. Он либо выезжает на место исполнения, либо принимает документ по электронной почте.
— Вы сами-то контролируете исполнение того, о чем говорите?
— Как правило, да. Но честно скажу — руки не всегда доходят. Но этим занимаются мои заместители.
— Заместителей тоже надо контролировать, — сказала Эрика Карловна. — Что делаете, если от заявителя получаете дополнение к первичной жалобе?
— Соединяем их вместе и учитываем при вынесении решения.
— Как ведете учет повторных дел?
— Учет электронный в конце года.
— Но это же неправильно. Не принятые прокуратурой меры относительно преступного деяния, — и такой затяжной учет.
— Что поделаешь. Работы — море.
— Оттого и море, что прокуратура не рассматривает обращения граждан по существу и в рамках своей компетенции.
После небольшой паузы, Эрика Карловна спросила:
— Ваши действия на повторное и третье обращение?
— Анализируем. И если есть основание, беру под личный контроль.
— Назовите ваши основания для отказа рассматривать заявления граждан о преступлении?
— Как правило, отказ наступает при выяснении обстоятельств в момент квалификации дела по подсудности. Короче — иная компетенция.
— Но вернемся к примеру с повреждением материальных объектов — городской недвижимости в составе многоквартирного дома, определяемой законом как общее имущество дома, отношения по которым между гражданами и органами власти регулируют административный и Уголовный Кодексы. Ваши действия?
— Мы запрашиваем подтверждающую информацию у органов власти и на основании ее даем заявителю ответ. Что касается повреждений общего имущества дома, то к нам по этому вопросу должна обратиться жилищная инспекция. В ее коридорах собирается первичная информация о порче дома и общего имущества.
— Мы говорим о случаях укрывательства порчи дома и коммунальных систем, где возникают фигуры номенклатурного статуса из жилищной инспекции, управы и Управления городского хозяйства. Это чиновники федерального уровня. С их ведома исчезают нормативные документы о состоянии дома и его частей. С их ведома скрываются сведения о причиненном вреде. Они в курсе эксплуатации поврежденной электрической сети и предоставления услуг с нарушением правил безопасности. А вы мне тут говорите, что обращаетесь к ним за подтверждением информации о порче дома! Так они вам и скажут о том, что тщательно скрывают. Отправляя им запрос по делу, за которое они несут прямую ответственность, Вы, таким образом, сами нарушаете закон.
— Но какие-то вопросы из заявлений, особенно строительно-технического характера, мы обязаны уточнить.
— Безусловно. Но только не у заинтересованных лиц. Существуют экспертные сообщества и целые институты, где вам могут дать объективные разъяснения по непонятным вам вопросам.
Прокурор сосредоточился на бумагах на столе следователя и молчал.
— Как я поняла, проверку официальных ответов на достоверность по заявлениям граждан о порче дома и систем жизнеобеспечения вы не ведете?
— Не имеем права вмешиваться в деятельность статусных лиц.
— Причем здесь вмешиваться. Дознание — работа ваших отделов. Вы обязаны давать оценку действиям должностных лиц с позиций закона.
— Ну да, ну да. Но когда вопрос упирается в номенклатурную гвардию, ее связи и влияние прокуратура может свободно действовать только по отмашке Генерального прокурора.
— Оставим этот вопрос за кадром. Зайдем с другой стороны. В любой жалобе есть две составляющие: субъект деяния и последствия деяния. Последствия уголовного деяния — порча дома, его частей и систем жизнеобеспечения — относительно потерпевших граждан не имеют спора о праве. Кто бы их ни повредил, поврежденные части обязаны быть восстановлены. Как мне известно, сейчас вот это заявление Максимовых о порче дома находится, в очередной раз, у вас на исполнении.
— Не знаю о таком заявлении, — отозвался прокурор.
— А это уже вопрос к вашему помощнику и заместителям. Почему не ставят вас в известность о делах, поступающих из Генеральной прокуратуры. Но вернемся к разговору о заявлении Максимовых. Сохранить лицо и привести ситуацию в правовое поле, как я ее вижу относительно потерпевших, можно следующим образом. Развести в разные стороны вопрос ремонта поврежденных частей дома и вопрос ответственности статусных лиц, участвующих в сокрытии порчи дома, оставив его на усмотрение высшего руководства. Правовой механизм решения первой части существует. Надо только контролировать его исполнение. И прокуратура остается в ответе за обеспечение верховенства закона.
Прокурор задумался. Видимо, он никогда не допускал мысли, что может столкнуться с такой ситуацией.
— Следователи прокуратуры, в конце концов, грамотные люди и при поступлении заявления от граждан должны проигрывать варианты решения дела, не упуская вопрос законности, — изрек он, наконец.
— А зачем им усложнять свое положение, как правило, зависимое от многих обстоятельств и действий органов власти, если высшее руководство по службе не интересует восстановление законности? На половинчатое решение дела им должно последовать ваше указание. Вы может его согласовывать с Генеральной прокуратурой, с федеральными чиновниками. Другого варианта у прокуратуры города я пока не вижу.
— Я подумаю, — сказал чиновник в погонах.
— Прошу вас завтра к пятнадцати часам представить в Следственный Комитет все дела за три последних года с грифом «Отказано», даты их поступления в прокуратуру и ответственных за исполнение. Подпишите протокол и давайте ваш пропуск.
Эрика Карловна прошла в технический кабинет, надела наушники и приготовилась слушать следователя Соколова и заместителя прокурора сектора «G». Женщина представилась:
— Пирогова Зинаида Петровна.
— У вас с собой дело Максимовых и заключение по нему?
На утвердительный кивок, сказал:
— Прошу садиться.
Евгений Федорович быстро просмотрел содержание папки и вернул ее «хозяйке». Взял вопросник, составленный накануне, и приступил к дознанию.
— Вы рассматривали дело пять месяцев, и за это время подготовили только одно письмо заявителю и получили одно письмо из жилищной инспекции. Не густо. Свидетельствует, что делом вы почти не занимались.
— Все в рамках задачи, поставленной перед нами городской прокуратурой. Но еще я дважды за это время принимала для беседы заявителя жалобы и один раз начальника окружной инспекции.
— Где справки по собеседованию?
— Все дело в том, что заявитель сам приходил ко мне, а в этом случае мы справку не пишем.
— Скажите, когда и зачем к вам приходил заявитель.
— Первый раз в начале марта — узнать, как продвигается рассмотрение жалобы.
— То есть уже после двух месяцев ее рассмотрения. Сроки рассмотрения истекли. Так?
Пирогова кивнула.
— И что вы ответили заявителю?
— Что жалоба рассмотрена. Установлена дискриминация жилищных прав заявителя. Докладная подана прокурору. Моя работа на этом заканчивается. Окончательное решение за прокурором.
— В докладной вы указали на факты нарушения закона должностными лицами?
— Нет. Такую задачу передо мной не ставили.
— А разве должны ставить? Разве это не вытекает из ваших обязанностей прокурора — везде и во всем обеспечивать законность!
— В практической деятельности мы руководствуемся внутренним приказом. Поручил — выполнил. Никакой самодеятельности.
— Но жалобу-то вы не рассмотрели в контексте поставленных в ней вопросов о нарушении закона. А вывод, который вы озвучили, вытекает из самой жалобы, — констатировал Соколов.— Что было дальше?
— Прокурор был в отпуске на Олимпийских играх в Сочи и вернулся только в мае. Ответ заявителю дали сразу.
— А второе посещение?
— Женщина пришла посмотреть дело. На первом листе указано, что с делом ее ознакомили. А так же с ответом на наш запрос из жилищной инспекции, который стал основанием для закрытия дела. Копию письма инспекции ей выдали.
— Из вашего ответа следует, что вы работаете под дудку, простите, оговорился, решаете вопросы не на основании закона, а руководствуясь объяснениями жилищной инспекции. В письме этой организации я не нашел правовой ссылки на бездействие по фактам, изложенным в жалобе. Так что же вы проверяли, имея отдел контроля за исполнением нормативно-правовых актов? Вы запрашивали у жилищной инспекции нормативные документы на ремонт ограждающих конструкций или акт аварии в электрической сети дома?
— Я обсуждала с начальником жилищной инспекции нашего округа этот вопрос. Он не в курсе. Прошло много времени.
— А время здесь не причем. В доме живут люди. И в целях их безопасности все документы должны быть. вы обязали их восстановить?
— Такие решения принимает прокурор, — ответила Пирогова.
— Но ставит вопросы — ведущий дело. Так вы их ставили перед прокурором?
Женщина промолчала.
— Также в деле отсутствуют промежуточные заявления Максимовых на истребование нормативных актов от жилищной инспекции. Заявитель подавал их в прокуратуру дважды. И это помимо запроса в тексте жалобы. Подтверждение — подпись прокурора и штампы о приеме соответствующих заявлений. Где же они? Почему в деле нет ни нормативных актов, ни заявлений на их привлечение, ни ваших оснований для отказа?
— Наверное, начальник оставил их у себя.
— Но первоначально заявитель принес их вам — следователю, ведущему дело. На основании чего вы отказались их принять?
— Не имею права без указания начальника.
— Назовите номер распоряжения прокурора, препятствующего принимать дополнения от заявителя жалобы?
— Это устное распоряжение.
— Иначе говоря, вы отказались принять заявление от потерпевшего на привлечение нормативно-правовых актов, которые он не может получить самостоятельно? Надеюсь, вы знаете, что это квалифицируется как, уклонение от исполнения закона о предоставлении гражданам информации для защиты их нарушенных жилищных прав. Прокуратура нарушает Основной Закон!
— Идти против распоряжения руководства я не могу.
— А нарушать уставные положения о деятельности прокуратуры можете? Вы же понимаете, что отодвигая в сторону правовые основания поступившего к вам дела, вы не рассматриваете его по существу. А дело вам поручил руководитель и, в данном случае, распоряжение, на которое вы ссылаетесь, здесь ни при чем. Или есть другая причина?
Пирогова промолчала. Она не стала говорить следователю, что говорила с начальником перед его отъездом в Сочи и пыталась подписать меры прокурорского реагирования по жалобе Максимовых, но получила прохладный ответ: «Нас не поймут в городской прокуратуре. Давайте вернемся к разговору после моего возвращения».
— Расскажите о проделанной работе с жилищной инспекцией?
— Начальник окружного отделения инспекции пришел к нам, и мы обговорили проведение проверки фактов по заявлению Максимовых.
— Каких фактов конкретно?
— Провести техническую проверку квартиры Максимовых на предмет установления отсутствия освещения.
— Вы сами-то понимаете, о чем говорите? «Техническая проверка квартиры Максимовых» и «установление отсутствия у них освещения» — это разные по объему и способу выполнения вопросы. Более того, на проведение каждого нужны разные правовые основания! А они у вас есть? У вас их нет! Вы решили провести техническую проверку того, что известно и документально подтверждено, вместо того, чтобы выяснять скрытые доказательства нарушений закона! Все материалы дела свидетельствуют, что скрываются сведения о месте порчи электрической сети на перекрытии верхнего уровня. На каком основании вы делаете «кувырок» в сторону от технической проверки состояния скрытых деталей пола верхнего уровня, где залегает поврежденный электрический провод, в сторону квартиры Максимовых?
— Но я ведь не специалист.
— Для проверки правовых оснований жалобы вам не обязательно быть техническим специалистом. Результаты проверки квартиры Максимовых «Жилищником» у вас есть. Вот они, в этой папке. И много еще других официальных подтверждений, включая независимую экспертизу, того, что у них нет освещения. Или вы полагаете, что ваша работа заключается в проверке квартир третьих лиц? Она заключается в проверке исполнения закона и нормативно-правовых актов. И если закон и требования нормативных актов нарушены, вы обязаны реагировать данными вам методами принуждения и переходить к защите прав заявителя.
— Практика складывается несколько иначе.
— Вы, в самом деле, не видите своей роли в обеспечении законности? — Соколов еле сдерживал себя, видя что перед ним разыгрывают дурочку.— Что было дальше?
— Максимовы дали телеграмму, что не пустят в квартиру, если им не предъявят основания.
— Эту? — И Соколов показал телеграмму. — Так, здесь нет ни слова о том, что не пустят. Максимовы потребовали соблюдать установленный законом порядок расследования, только и всего. Имеют полное право.
— Я не видела телеграммы. Мне об этом сказал начальник окружной инспекции.
— Это не основание для закрытия дела. Вы пошли на поводу у тех, кто создал неправовую ситуацию. Дальше.
— В прокуратуру приехал жилищный инспектор округа с письмом, где указано, что проверка жалобы проведена и нарушений со стороны «Жилищника» не установлено. Наказывать их не за что.
— Вы считаете, что ответ жилищной инспекции адекватен вопросам, поставленным в жалобе заявителя, является полным и объективным?
— Да. Жилищная инспекция сослалась на нормативный документ.
— Вы проверили ссылку жилищной инспекции на нормативный документ? Он соответствует сути жалобы? Он разрешает вести эксплуатацию поврежденной электросети и брать с граждан деньги за услуги, которые им не оказывают?
Пирогова промолчала.
— Откуда появились сведения?— спросил Соколов. — В письме указано, что проверяли силовой провод квартиры Максимовых. Но ведь жалоба касается повреждений ограждающих конструкций силового провода уровнем выше. И эксплуатации поврежденного инженерного оборудования. Вас такое разночтение обстоятельств не смутило? Снимая показатели с общедомового провода по квартире Максимовых и указывая на его нормальную функцию, жилищная инспекция, тем самым, только подтверждала, что в квартире заявителя жалобы с силовым проводом полный порядок. А между тем, в других своих ответах жилищная инспекция утверждала обратное и оговаривала Максимовых перед прокуратурой. Что же получается: жилищная инспекция фактически отказывается от ранее сделанных ею заявлений, а эстафету обвинений против Максимовых принимает прокуратура округа. Иным объяснить противоречие в документах жилищной инспекции и выводах прокуратуры невозможно, — сказал Соколов. — Прокуратура, не уполномоченная вести технические проверки квартир граждан, с чужих слов, не вникая в их смысл, обвиняет заявителя жалобы в повреждении его личного имущества, не имеющего отношения к делу, и закрывает жалобу о порче дома за пределами правового поля! Это вне всяких разумных объяснений. Умопомрачение. Давайте ваш пропуск.
Эрика Карловна сняла наушники и прошла в свой кабинет. Через несколько минут она вызвала ожидающего в приемной прокурора сектора «G». Положила перед ним заявление Максимовых и, дождавшись, когда тот прочитал, сказала:
— У меня к вам есть пара вопросов. Что послужило основанием для закрытия дела без принятия мер прокурорского реагирования на проведение ремонта, вызвавшего повреждение конструкций, эксплуатацию электрической сети в поврежденном состоянии, хищение средств на ремонт?
— Такого дела я не помню.
— Напрягитесь. Дело не первый раз кладут вам на стол. Вот ваш ответ заявителю, подписанный месяц назад. К тому же, заявитель дважды была у вас на приеме по вопросу привлечения в дело нормативно-правовых актов, предусмотренных законом.
— Не помню.
— Вот еще два документа, свидетельствующих о вторичном запросе нормативно-правовых актов с вашей подписью — «Принято».
— Тогда их надо искать в деле моего заместителя Пироговой.
— В деле, которое вела Пирогова, их нет. Ваш заместитель свидетельствует, что эти заявления к ней не поступали.
— Возможно, затерялись в бумагах на моем столе или среди других заявлений в архиве…
— А о такой статье Уголовного Кодекса, как халатность, повлекшая закрытие дела о хищении чужого имущества и средств на восстановительный ремонт в связи с порчей дома, Вы, случайно, не слышали?
Прокурор не ответил.
— На каком основании вы закрыли дело без проверки фактов нарушения закона, изложенных в заявлении?
— На основании ответа из жилищной инспекции и решений суда.
Эрика Карловна положила перед прокурором решения суда.
— Прошу показать, где, на каком листе, на какой строке вы увидели запрет на выполнение требования Максимовых восстановить поврежденные конструкции и внутридомовую электрическую сеть?
Прокурор сектора быстро просмотрел решения суда и, не найдя ответа на вопрос, сказал следующее:
— Я не видел эти решения раньше. Об их существовании прокуратуру поставила в известность жилищная инспекция.
— То есть вы признаете, что закрыли жалобу на основании чужих слов, не соизволив проверить их достоверность и законность?
— Иски с переустройством помещений потерпевшие должны передавать в суды общей юрисдикции. А уж там должны досконально разбираться с делом и их причинно-следственными связями.
— Так то иски, а не уголовные дела, в которых нет спора о праве. Это — не одно и то же. А вы, похоже, над этим не задумались. Потерпевшие — третьи лица в событиях о переустройстве общего имущества дома, являющегося федеральной собственностью. Люди обжалуют в прокуратуру нарушение закона о переустройстве. Права административного обжалования и обращения в прокуратуру при нарушении законности граждан никто не лишал. Тем более, что речь идет о порче городской недвижимости и опасной для жизни эксплуатации поврежденных коммунальных электрических сетей в вашем округе. У этих вопросов уголовная подсудность. Надо внимательно читать поступающие от граждан заявления и жалобы. По всему выходит, Вы их вообще не читали!
— Этим заявлением полгода занималась мой заместитель Пирогова. Она же готовила ответ. Я не могу ей не доверять.
— А такая мера, как ваш личный контроль за ведением дел, поступающих из Генеральной прокуратуры, вам известна?
— Все зависит от приписки к делу. Если дело сопровождает приписка «Рассмотрите и ответьте заявителю», то моего контроля не требуется, поскольку вышестоящая инстанция не дала отмашку на расследование фактов.
— То есть, если нет отмашки сверху, вы не будете защищать нарушенные права граждан.
— Я действую в соответствии с указаниями, поступающими сверху.
— Давайте вашу повестку.
***
Закон на лопатки
Шацкий внимательно просматривал протоколы дознания, а при необходимости включал фонограмму.
— Любопытная складывается история, — подумал он. — Вместе с приватизацией квартир в многоквартирном доме людям автоматически отходит паритет - равенство прав на благоприятное жилище всех и каждого. Оно продумано научным коллективом и изложено в проекте застройки дома, утверждаемого на ученом совете. По сути проект — ЗАКОН застройки дома. И его концепцию в одночасье стали ломать в интересах развития рынка жилья. Заменили на идеологию рынка, где каждый сам по себе, объясняя это улучшением привлекательности приватизированных квартир. Привлекательность жилища не может быть обеспечена вне связи с действующим проектом застройки дома. И, тем не менее, прошло! А чтобы неминуемые отрицательные последствия разрушения дома изнутри в результате переустройства его частей и общей домовой инфраструктуры, имеющей скрытое положение, не стали очевидны в ближайшей перспективе, правила ремонта приватизированных квартир дополнили разработкой для них нового проекта. Действующий проект застройки — основу эксплуатации и ремонта дома, основу комфорта жизни для всех — отправили в ссылку. Концепцию комфорта жизни в многоквартирном доме, не имеющую спора о праве, потребовали у пострадавших от переустройства общего имущества подтверждать в суде. Чиновники, ответственные за управление домом и его коммунальной инфраструктуры и ведущие теневой бизнес на ее отчуждении, остались в стороне. Идиотизм!
Законы рынка, находящиеся в постоянном движении и внедряемые в управление многоэтажным домом, противоречат упорядоченной по своей сути атмосфере жизни людей, проживающих под одной крышей. Благоприятные условия жизни каждой семьи зависят от состояния общей доли имущества в квартире соседа и потому обоснованно запрещены законом к отчуждению. Но рыночные отношения оказались сильнее. В угоду им был принят закон о порядке переустройства помещений в жилых домах, очень сомнительный по своему содержанию и больше похожий на инструкцию по ремонту общей недвижимости. Тем не менее, подобие на закон пересилило проект застройки и стало определяющим в коллизиях с порчей дома при переустройстве его частей. Действующий проект дома убрали с глаз подальше.
Идеологии и концепции могут иметь противоречия. Другое дело законы. Они не имеют такой привилегии. Ни один из них не должен противоречить другому. Однако закон о порядке переустройства помещений стал основным раздражающим фактором в управлении многоквартирным домом, вызывающим острые чувства между жильцами дома и теми, кто этим домом управляет. Чиновники насаждали отношения в доме без правил в свою пользу и в пользу прибывающих в мегаполис мигрантов, способных платить.
Все эти мысли вихрем обрушились на генерала после ознакомления с законом о порядке переустройства жилых помещений и стенограммами бесед следователей с федеральными судьями.
— Пригласите ко мне Абеле, — попросил он секретаря.
— Какое у вас впечатление от закона о порядке переустройства, — спросил Шацкий Эрику Карловну.
— Самое отрицательное. И в этой связи можно понять депутатов Государственной Думы, которые инициировали отмену этого закона.
— Что из этого получилось?
— Победили лоббисты. Депутаты обратились в Конституционный Суд.
— И-и?
— Безуспешно. Рынок оказался сильнее целесообразности защиты жилищного фонда и прав граждан.
— А вам не приходило в голову, что наступила пора пересмотреть положения этого закона?
— Вполне актуальная мысль. Тем более, что его можно разработать на другой, более рациональной и технически совершенной основе.
— Каким образом?
— Одновременным капитальным ремонтом квартир в доме по новому проектному решению. Безусловно, этот вариант менее привлекателен для тех, кто протаскивал закон 999 через Думу. Но городу и его гражданам он несет реальную пользу уже тем, что сохраняет паритет жилищных прав граждан в многоквартирном доме.
— Пометьте у себя, — сказал Шацкий. — Мысль надо развить для доклада в Государственной Думе и Законодательном Собрании.
— Хорошо.
— А что вы скажете по поводу наших встреч со служанками Фемиды? — спросил генерал.
— Ну, протоколы еще не обработаны. Но общее впечатление — самое неблагоприятное. Все, с кем мы встречались, люди двойной морали. Работают вне правового поля. Беспринципно берут дела чужой юрисдикции, имитируют их исковое производство при отсутствии такой необходимости. Манипулируют обстоятельствами. Изымают из дел факты с уголовной подоплекой. Помогают чиновникам скрывать ущерб, причиненный их действиями общему имуществу дома. Фабрикуют судебные решения. Могут принять любое, которое им закажут. Всех их надо мести метлой с теплых мест. Но ведь у них, как я понимаю, высокие покровители. Начнутся вопли: «Некому работать. А работы выше крыши». А откуда она берется, эта работа, если по одному делу выносят шесть — восемь псевдорешений? Получается, видимость работы. На самом деле, работают вхолостую. Но главное — дискредитируют такой работой судебную систему!
— М-да, — вышагивая по ковру, выпускал пар Шацкий. — Действительно, впечатление куда как тяжелое. Жестко вы их, однако. Из того, что вы сейчас сказали, вытекают вопросы, требующие серьезной проработки до того, как их вынести на верхний уровень. Ведь прежде, чем обратиться к нам, люди шли с жалобами в управу, жилищную инспекцию, префектуру… И там, их никто не услышал. Почему? — Шацкий вопросительно смотрел на Абеле.
— Деньги, — ответила Эрика Карловна. — Последние два десятка лет в ЖКХ шли экономические процессы с большими вливаниями денежных средств при запаздывании законодательной базы и пробелах по организационным вопросам. Это провоцировало воровство и мошенничество. Несколько реорганизаций и смена унитарных предприятий по управлению многоквартирными домами при органах местного самоуправления на управляющие компании со старыми кадрами не прибавили опыта в управлении жилищным комплексом, а только еще больше раскачали маховик вседозволенности чиновников. Организационная неразбериха стала прорехой, через которую уходили деньги, направляемые государством на поддержание многоквартирного фонда. Ничем другим, как просеиванием средств, которые сами шли к ним в руки, чиновники не занимались. И есть основания полагать, что никто за этим не следил. Сами за собой чиновники следить не будут. А жалобы граждан на управление общим имуществом, раскрывающие подоплеку хищений, прокуратура не брала. Мы, например, только по жалобе Максимовых насчитали больше двух десятков фактов нарушений законодательства по управлению многоквартирными домами. Окружная жилищная инспекция набралась смелости сознаться в прокуратуру, что не рассматривала их жалобы. Но окружная прокуратура сделала вид, что не заметила признания в бездействии, и со ссылкой на инспекцию заявляет, что не видит фактов правонарушений в управлении многоквартирным домом и нарушения жилищного права заявителя. Ничего не видит двенадцать лет!
— Это самая удобная позиция прокуратуры. Дальше-то, как оказалось, хода нет. Простым гражданам остается только констатировать: Основной закон, федеральное жилищное законодательство и органы, призванные обеспечивать верховенство закона, — не работают. Безусловно, не отсутствие правонарушений, а нечто другое мешает органам надзора видеть факты, поднять на поверхность причинно-следственные связи между ними и применить закон.
— Что усматриваете?
— Полагаю, сговор. Прокуратура имеет свой почерк уклонения от дел уголовного производства. В работе с организациями, подлежащими проверке на исполнение нормативных актов, она повсеместно использует принцип неопределенности. Это проявляется следующим образом. Имея факты хронического неисполнения нормативно-правовых актов со стороны жилищной инспекции, влекущего нарушение жилищных прав граждан, прокуратура не ставит вопрос об их проверке и установлении мотивации. Она договаривается с руководителем ведомства, в котором установлены нарушения нормативно-правового характера, чтобы он сам «провел проверку» жалобы.
— Так это же неверно по существу, — заметил генерал. — Прокуратура поручает свою работу — проверку исполнения закона — тому, кто его нарушает. Таким образом, нарушитель проверяет самого себя!
— Ну, да. Естественно, поручение не конкретное, не полное, без привязки к закону и двух слов: –« Провести проверку»
— А какая должна последовать реакция?
— Полагаю, это должна быть команда на предоставление документов по ремонту частей дома, ликвидации аварии в коммуникациях дома и устранении всех нарушений – технических, жилищных, правовых, вытекающих из требований федерального жилищного законодательства. Прокуратура обязана проверить исполнение закона всеми фигурантами, засветившимися по делу с порчей дома и укрывательством данного факта, в том числе и судебных клерков. Провести чистку документов по делу. Противоречие документов закону отслеживается по строчкам актов исполнительной власти, ее ответов заявителю, судебных решений. Ни одно слово в документах не должно противоречить положениям Основного Закона. Если такое в действиях органов власти и суда присутствует, то принятое решение — антиконституционно. Такие документы изымаются. Прокуратура обязывает управляющую компанию оформить надлежащие документы согласно реальному положению дела и ввести ситуацию в правовое поле. Департамент городского хозяйства — привести поврежденные части дома в первоначальное состояние.
— Отвлечемся на время от управляющей компании, — сказал Шацкий. — Она — исполнитель чужой воли. Нас сейчас больше волнует суд, преступная связь, прикрывающая разрушение жилищного фонда и выходящая боком для государства и граждан, — нахмурился Шацкий, что означало его внутреннее раздраженное состояние.
— Сомневаюсь, что у судей есть четкое представление о составе городской недвижимости в многоквартирном доме и средствах ее ремонта, — покачала головой Эрика Карловна. — Это касается и приватизированных квартир, и их наполнения элементами, относимыми к общей недвижимости. Я тут посмотрела справочники по интересующему нас предмету и нашла массу расхождений в определении предмета управления.
— Пожалуйста, поясните, — попросил Шацкий.
— Серьезно занимался этим вопросом Марка Анатольевич. Пригласите его.
Шацкий отдал распоряжение.
— На бытовом уровне и в рыночных операциях квартиры называют недвижимостью. Это правильно, если исходить из того, что квартира часть общей недвижимости на участке земли…
В этот момент в кабинет вошел Казаков.
— С другой стороны, — продолжила Эрика Карловна,— строители определяют квартиру как совокупность помещений, имеющих отдельный выход, и в этой редакции, принятой в управлении многоквартирными домами, из состава приватизированной квартиры, ограниченной конструкциями и напичканной деталями инженерной инфраструктуры, оные как бы «выпадают» из состава общей недвижимости дома, и становятся объектом скрытых интересов чиновников. Это незаметное, на первый взгляд, обстоятельство субъективного характера совпадает с их стремлением — по признаку приватизации квартиры — привязать негативные последствия порчи дома и его частей к частному праву. Если для управления городской недвижимостью первичны проект и технические условия застройки, то по отношению к приватизированной квартире эти условия чиновники искусственно изымают. И делают приватизированные квартиры объектом коммерческой деятельности, в первую очередь, государственной жилищной инспекции по оформлению новых проектов. Это называется развитием рынка жилищных услуг. А на самом деле — это слияние рынка с государственными структурами. Из этой абсурдной идеи, смею предположить, и вырос закон о порядке переустройства жилых помещений, а позднее — и дополнения к нему в более откровенном виде.
— Что скажете, Марк Анатольевич?
— Закон 999, действительно, подогнали к условиям рынка, поставив право собственности на квартиру, в составе которой очень много элементов, не подлежащих приватизации, — например, ограждающие конструкции с наполнителем, — впереди действующего проекта и технического регламента по содержанию и эксплуатации дома. При этом средства на текущий ремонт конструкций в составе приватизированных квартир остались в городской казне. Их «использование» по назначению растянули на долгие двадцать пять лет! И умудрялись при этом обходить стороной заявления граждан о повреждении частей дома и оставлять людей в беде. Почему это произошло? Полагаю, из-за несовершенства организационно-технического управления многоквартирными домами и коррупции. Никто не назовет нам истинную причину. Но что нельзя оправдать, так это то, что, многоквартирный жилой фонд, изначально являющийся собственностью города, переданный в управление муниципальной власти и ее структур, до сих пор не имеет единого организационно-правового регламента управления! И это при том, что защита коммунальной инфраструктуры по компетенции возложена на субъекты федерального уровня с правом получения средств на текущий ремонт.
— Как я понимаю, в многоквартирном доме есть несколько видов работ, требующих государственных вливаний, — поинтересовался Шацкий.
— Правильно понимаете.
— Когда произошел отрыв чиновников от практических полномочий?
— С началом приватизации квартир. Полномочия ведомств, ведущих ЖКХ, передали жилищной инспекции, которая к тому же вела МВК, созданную при правительстве мегаполиса, которая затем оказалась прикреплена к управам. С этого момента вопросы ремонта общего имущества стали решать чиновники управы, без тормоза со стороны жилищной инспекции, через КоАП и прокуратуру. Управа и жилищная инспекция выступали не в соподчинении одна другой, а как напарники относительно судьбы городской недвижимости, минуя главного субъекта права — собственника квартиры, вовлеченного рублем в процесс содержания неприватизируемых частей дома, ставших по материальному признаку общим имуществом жильцов, но не принадлежащих им юридически. А принадлежать жильцам они не могут ни при каких обстоятельствах в силу необходимости обеспечения безопасности жизни самих граждан. В этом главное правовое противоречие в управлении коммунальной инфраструктурой дома, остающейся, с одной стороны, городской недвижимостью, а с другой — приватизированными метрами квартир граждан.
— Как я понимаю из ваших слов, — заметил Шацкий, — приватизация квартир стала неким «забором», за которым может происходить все, что угодно с общей недвижимостью без всякой возможности заглянуть за него. А чиновники, ответственные за переустройство, порчу и отчуждение социально значимых частей дома, по сути, отстранились от ответственности за состояние жилищного фонда.
— Правильно понимаете. Управляющие компании — коммерческое звено. Они заняты получением прибыли. Им, по большому счету, нет дела до того, что происходит с домом, с его частями, с функцией инженерного оборудования. А те, кто, пусть даже невольно, совершил отступление от правил ремонта, затрагивающих общее имущество дома, и принес ему вред, уже не могут ничего исправить. Чиновники убедили их в «отсутствии» нарушений, пообещали заступничество путем неисполнения надлежащих документов, обманом забрали деньги на восстановительные работы. А поскольку возможности граждан в устранении повреждений конструктивного характера городской недвижимости ограничены рублем, допустивший правонарушение будет сопротивляться любому новому отъему у него денежных средств. Будет делать все, что ему велят чиновники. Тем более, что понимает — поврежденное имущество всецело находится в их управлении. И только в их власти донести факт порчи дома до федерального центра и решить вопрос текущего капитального ремонта дома с выделением средств на эти цели. Однако будучи соучастниками порчи дома, делать это они не будут. Что касается потерпевшего, то ему не дотянутся до федерального центра управления текущим ремонтом. Между ним и центром воздвигнута непробиваемая стена.
— Увы, это правда, — заметила Абеле. — Если бы это было не так, мы бы не имели такого наплыва жалоб от граждан и неприятных встреч с федеральными судьями.
— Что вы подразумеваете под стеной? — спросил Шацкий.
— Искусственное препятствие из лживых актов и псевдосудебных решений, созданное группой субъектов права и мешающее повороту ситуации в правовое поле, — пояснил Марк.
— Есть две линейки, отвечающие за капитальный ремонт городской недвижимости, каждая из которых состоит из ряда звеньев. Первая — управляющая компания, управа, префектура, и только затем — Управление городского хозяйства. Вторая линейка — управляющая компания, жилищная инспекция, прокуратура, органы внутренних дел. Обе линейки объединяет сговор и цементирует районный суд через изготовление мифических решений по заказу муниципальной власти. Искусственно созданная коррумпированная система при отсутствии МВК, которая бы помогала гражданам. Добавьте отсутствие нормативных документов учета о порче дома, и на разрешение проблемы можно вешать стопудовую гирю. Скорее разобьешь лоб и потеряешь здоровье, нежели чего-то сможешь добиться. Фактически, потерпевшие оказываются перед фактом отъема у них благоустроенного жилья. И никакой государственной защиты!
— Так. Все это очень серьезно, — констатировал Шацкий. — Спасибо. Вынужден прервать наш разговор. Сейчас начнется правительственный час. О прокуратуре поговорим в следующий раз.
***
Противоправные схемы. Барьеры
— Вы много и серьезно работали с жалобами граждан по ЖКХ,— начал совещание со следователями Шацкий. — У вас есть что сказать. Особенно это касается схем сокрытия порчи дома. Кто начнет? Смелее. Вам слово, Александр Егорович.
Саня хотел встать, но генерал возразил: «Сидите».
— Из материалов дел, — начал Саблин, — можно выделить несколько способов, построенных на условиях застройки дома, которые позволяют скрыть порчу инженерной системы по энергоснабжению квартир. У всех один порок — обман, мошенничество и превышение полномочий.
Первый — неисполнение должностными лицами нормативных требований к оформлению ремонта с переустройством общих частей дома и учету вызванных им повреждений.
Второй — сокрытие объемов незаконного переустройства и порчи общего имущества, когда повреждение сложных и многофункциональных частей дома сводится к порче одного из его элементов.
Способ третий заключается в «перемещении» поврежденной части с места проектной установки в иное, якобы недоступное, место с выдвижением версии о «невозможности» восстановительных работ по месту повреждения.
Четвертый представляет собой «поиск» места повреждения электрического провода, которое известно, путем прозвона сети через квартиру третьих лиц. Прозвоном замещают осмотр конструкций и инженерного оборудования во время ремонта и принятие их по акту на скрытые работы.
Пятый вариант злого умысла примыкает к третьему, но больше относится к виртуальному способу выяснения причины порчи инфраструктуры дома. Используя близкие по смыслу технические термины относительно электрических проводов, управленцы переставляют их местами. В частности, внутридомовой электропровод постоянного напряжения на плите перекрытия выдают за внутриквартирный переменного напряжения по стене квартиры, относимый к частной собственности граждан.
— Покажите на примере, — потребовал генерал.
— Например, на плите перекрытия квартиры 28 залегает осветительный провод на две квартиры разного уровня. Повредить его мог только собственник квартиры 28 во время ремонта. При этом эксплуатационники называют не место его повреждения, не форму его собственности, а функцию — верхний свет. Это запутывает людей, так как название — верхний свет — ассоциирует с внутриквартирной разводкой проводов по стенам квартир и навесными потолками. Не подозревая злого умысла в игре слов, потерпевшие от переустройства впускают к себе в квартиру назойливых управленцев, которые, ссылаясь на «поиск» места повреждения общего провода, открывают «охоту» на информацию о состоянии личного пространства и предметов потерпевших и вносят в акт проверки сведения, не имеющие отношения к порче дома. Обманывать людей просто. Видов проводов много, разграничение их в квартире по формам собственности в жилищном законодательстве показано не полно, и люди вообще могут их не знать. Так обманным путем управленцы «находят причину» отсутствия освещения, в которой виноватыми становятся третьи лица.
Шестой способ — поиск виновника порчи дома — задуман «для дурачка». Виновник порчи дома известен. Его показывает проект, признаки ремонта в квартире, заключения специалистов.
Валерий Дмитриевич вышел из-за стола и стал ходить по ковровой дорожке.
— Седьмой, — не останавливался Саня, — имеет организационный характер и заключается в отстранении специалистов МВК от осмотров и обследования мест повреждений, связанных с переустройством общего имущества и авариями в коммунальной сети. Объясняют отсутствием такой необходимости, жонглируя строительными синонимами: переделка, реконструкция, переустройство и другие.
— А это еще зачем, и как это связано? — удивился Шацкий.
— Чем больше непонятных слов при объяснении, тем легче запутать людей. У названных терминов один смысл — строительные работы, требующие официального разрешения и проекта. Но люди могут этого не знать. Чиновники подводят под работы новый термин и настойчиво вбивают в сознание людей мысль, что к проводимым работам управа и жилищная инспекция отношения не имеют.
Особо циничными считаю манипуляции со смыслом жалоб граждан в официальной переписке, проявляющиеся в незаконченности предложений, изменении окончаний, включении и исключении предлогов, меняющих квалификацию вопросов, а также трансляцию заведомо ложных сведений в другие организации и ведомства.
Генерал остановился, сжал ладонью подбородок и задумался. Потом перевел взгляд на Эрику Карловну.
— Что вам известно по поводу последнего умысла?
— Я прочитала справку Саблина с выкладками из переписки с чиновниками, и нахожу его вывод о подлоге вида ремонта достаточно серьезным.
— Марк Анатольевич, дайте правовой комментарий информации Саблина.
— Все противоправные схемы и способы сокрытия порчи дома мошенники замыкают на квартирах третьих лиц. Это тяжелый гнет для потерпевших, и мало кто его выдерживает. Люди вынужденно соглашаются на неправовое предложение — вынести часть общего провода, что запрещено законом, на потолок квартиры потерпевшего, вместо полной его замены по месту проектной установки, как это на самом деле положено делать. Соглашаясь, многие из граждан не знают о неблагоприятных последствиях, отложенных во времени. Любые кустарные работы с электричеством опасны для жизни людей и дома. Порча конструкций и опасность возгорания в электросети надолго «поселяются» в доме. Свидетельством криминальной ситуации являются сокрытие технических документов о порче дома, настрой уложить силовой провод на потолок квартиры третьих лиц и вовлечение их в суды с целью подчинить воле управы; эксплуатация поврежденного электропровода с нарушением правил безопасности.
— Ваши предложения? — спросил генерал.
— Предложения вытекают из злого умысла, раскрытого Александром Егоровичем Саблиным. Из признания того факта, что меры чиновников по ликвидации последствий порчи дома противоречат порядку проведения переустройства помещений и текущего ремонта общего имущества в многоквартирном доме. У всех способов, нацеленных на сокрытие порчи дома, есть общий признак — пренебрежение к людям, закону, нормативным требованиям при проведении ремонтных работ, к надзору за состоянием скрытых частей дома, а также к профессионализму лиц, управляющих многоквартирным домом. Особенно это очевидно это из проверок квартир третьих лиц, незнания функций инженерного оборудования, неумения определить вид ремонта. Технически и в правовом ключе эти вопросы давно изучены и разрешены на практике. Крен в сторону спекуляции личным имуществом граждан в вопросе восстановления освещения показал, насколько зыбко право собственности граждан на квартиру. Многократное вторжение чиновников в жилище третьих лиц с ревизией предметов личного обихода вместо технической проверки состояния перекрытия — вмешательство в частную жизнь граждан! Чиновники обязаны проверять состояние внутридомовой электропроводки в составе заделки перекрытия по месту ремонта. Эта часть дома отнесена законом к общедомовой собственности, поскольку обслуживает две квартиры. И не только. Исправное состояние силового провода под полом квартиры граждан имеет значение для безопасности всего дома. Основанием для принятия правового решения об осмотре и входе в квартиру является проект. Однако этот главный документ по эксплуатации дома исчезает в момент, нужный для разрешения неправовой ситуации. Его «теряют», заменяют сомнительными консультациями, ничтожными справками и актами. Юридически значимые документы, в том числе результаты независимой экспертизы, — отправляют в мусорную корзину. Все это из области криминала. Управленцы не хотят слышать и знать о местах имущественного разграничения. Для них все, что позволяет подойти к инженерной инфраструктуре, принадлежит гражданам на праве частной собственности, что не всегда так. И эта мысль навязывается людям со скрытыми целями. Пользуясь несовершенством жилищного законодательства, управленцы цинично отчуждают доли граждан в составе общего имущества, обрекая их жить в сумерках.
— Выводы?
— Решением может быть только внесение в жилищное законодательство изменений, ужесточающих содержание общего имущества дома. Учитывая отведенную жильцам роль в управлении домом, целесообразно дополнить Кодекс статьями о входе в квартиру при аварийной ситуации и определением содержания конструкции перекрытия. Предлагаю следующий текст: «Перекрытие есть скрытая многофункциональная система жизнеобеспечения. В составе элементов, определенных СНиП, обеспечивает полную изоляцию (звукоизоляцию) квартир, комфорт, электрические услуги и безопасность жизни граждан. Не подлежит приватизации и отчуждению. Относиться к общему имуществу дома. Жильцам на праве частной собственности принадлежит только верхнее отделочное покрытие: паркет, ламинат, которые, в случае аварии в скрытой сети и ее несвоевременного устранения, подлежат вскрытию на всей поверхности пола для полной замены электрического провода». Такого полного определения предмета управления в Жилищном Кодексе нет, а недоразумений много. Что касается внутридомовой электропроводки на перекрытии, то очевидно, что в целях предупреждения отчуждения скрытых ее долей, разделение форм собственности должно происходить не по межквартирному принципу, а по конструктивным и функциональным признакам. Исключить противоправную деятельность со скрытыми электроустановками позволит следующая поправка в закон: «Скрытая осветительная электропроводка в составе перекрытия и его конструктивной заделки относиться к общему имуществу дома и при повреждении заменяется полностью по месту ее установки в оперативном режиме специализированной службой города». Если законодательство не поправить, порча частей дома, хищение средств на его ремонт и нарушение жилищных прав граждан продолжится.
— Слушаем Маргариту Николаевну. Пожалуйста.
— Придерживаясь формата, заданного предыдущими выступлениями, я затрону тему коррупции, — сказала Рита. — Полагаю, что замена фальшивым актом по квартире третьего лица пакета обязательных документов по ремонту — переустройству — повреждению общего имущества дома произведена не безвозмездно и является доказательством коррупционных отношений. Цена этих отношений соразмерна стоимости восстановительных работ в доме. Мы много раз констатировали «мошенничество» с общим имуществом дома. Не связывая его с мотивацией одной стороны улучшить свои жилищные условия, а управленцев — заработать на этом желании, поступившись законом и правами третьих лиц. Примечательно то, что никто из надзорных органов не заметил сначала «перестановки» квартир, а потом переложения вины в порче дома на невиновных третьих лиц! А так ли сложно было не заметить? Все дело в том, что чиновники цепко держат под своим контролем ситуацию с порчей конструкций и хищением средств на их ремонт. Жалобы людей не поступают к знающим и объективным специалистам. Они поступают к тем, кто создает неправовую ситуацию. И это тоже признак коррупции. С коррупцией в ЖКХ правоохранительные органы не борются. Они участвуют на стороне сильного субъекта права. И ничто не мешает сильному «резвиться» на слабом управлении многоквартирными домами. Правоведам пора распутать этот сложный узел имитации порядка в системе ЖКХ, затягивающий петлю на шее граждан. Когда коррупционные отношения связывают субъектов права по вертикали, проверку жалобы должен проводить независимый орган. Такой орган не создан.
— Далее. Кто? Прошу, Ирина Аркадьевна.
— У предприятий ЖКХ особый, оперативный режим работы с общим имуществом дома, особенно это касается реагирования на авариные случаи. Никакой оперативности со стороны должностных лиц в жалобах граждан мы не нашли. Нашли факты, подтверждающие порчу дома и исчезновение средств на его ремонт, установили факт сокрытия преступных деяний, факт эксплуатации поврежденного электрооборудования и оказания услуг с нарушением правил безопасности. Это все нашли. Но нигде не встретили признака оперативности в устранении нарушений. Чем это можно объяснить? Только неверной квалификацией деяний в органах надзора, правопорядка и прокуратуры. Заявления граждан по этим вопросам все, кто причастен к их разрешению, подводят под общепринятый порядок рассмотрения обращений к органам власти. Если временной регламент на устранение аварий в электрической сети составляет три дня, то рассмотрение обращений граждан к органом власти — месяц и более. Аварию надо устранять, а обращение можно гонять по инстанциям, создавать видимость рассмотрения, закрывать. Время и способ разрешения — объективные факторы. Они могут свидетельствовать как о правовом подходе к делу, так и о коррупции в нем. В случаях порчи дома, хищения средств на его ремонт, аварии в скрытой сети применение закона о рассмотрении жалоб граждан — насмешка над людьми и их проблемами. В управлении многоквартирными домами этот закон неприемлем, так как органично вписывается в мошенническую схему сокрытия преступления. При рассмотрении жалоб о порче дома и авариных ситуациях в коммунальной сети, при поступлении их в органы правопорядка и прокуратуру следует применять правило прямого действия Основного закона.
— Спасибо,— сказал Шацкий. — Материал сложный. Продолжайте его осмысление для подготовки предложений законодателю. Все свободны.
***
Мотивация к бездействию
Шацкий готовился к докладу в Государственной Думе. Он ставил задачу донести до законодателей необходимость внесения поправок в Жилищный Кодекс. Спохватившись, что коллективно работа пойдет быстрее, он вызвал следователя по специальным расследованиям.
— Мне важно знать ваше мнение, — сказал он, здороваясь с Марком. — Один из главных принципов судопроизводства — рассматривать дела по основаниям заявителя в рамках закона. Как обстоят дела по этому вопросу в нашем расследовании?
— Не так хорошо, как хотелось бы, — ответил Марк.
— Раскройте на примерах, — попросил Шацкий.
— Пожалуйста. Например, неофициальный иск в суд юриста ДЕЗ Паиньки к гражданскому лицу Татику о восстановлении освещения в квартире другого гражданского лица. На момент обращения у Паиньки не было доверенности от ДЕЗ на ведение дел и поручения гражданского лица на защиту его интересов через суд. К заявлению она приложила фальшивый акт по квартире третьего лица и тоже неофициальный. Фактически это был мошеннический ход со скрытой мотивацией на сокрытие порчи дома. Иск был принят через председателя суда с нарушением правил приема заявлений.
— От кого исходила скрытая мотивация на предъявление иска?
— Паинька работала по заданию главы управы, — пояснил Марк.
— Дама-самозванка и глава управы в сговоре с председателем суда. Ловко, — заметил Шацкий. — Директор и главный инженер ДЕЗ о заявлении Паиньки в суд ничего не знали. Самозванка своим иском «О восстановлении освещения» провоцировала нарушение порядка рассмотрения дел особого производства, не подлежащих рассмотрению в суде общей юрисдикции в силу высокой степени общественной опасности предмета повреждения. И препятствовала применению нормы закона о вынесении проблемной квартиры на торги по причине сговора должностных лиц с собственником квартиры, ведущим переустройство конструкций с нарушением закона. Кто-то, видимо, очень ловкий, дал Паиньке подсказку заменить поврежденные электрические сети — материальный предмет — на его функцию и, тем самым, создать несуществующий гражданский спор и перевести дело в виртуальную плоскость. Совершенно безопасный вариант мошенничества, который можно объяснить простым невежеством. Не исключено, что учитывалось право заявителя иска менять свои требования, а уж что они представляют и как сообразуются с правами и обязанностями граждан и компетенцией суда, решать будет суд. Таким образом, заявитель несуществующего «гражданского спора» полностью отошел от реальных обстоятельств и административного способа их решения, а суд сделал вид, что не заметил этого.
— Так-так-так… — тянул слова Шацкий, усваивая объяснение Марка. — Исполнитель услуг не может безнаказанно разрывать связи между правилами установки и ремонта общего имущества дома и материальным правом собственников на это имущество. А если зацепиться за функцию поврежденного объекта, материальное право исчезает из вида. Пропадает и требование о предъявлении документов по ущербу дому. Не здесь ли скрыта мотивация чиновников для обращения в суд с нарушением требований материального права и оперативности уставной деятельности ДЕЗ?!— продвигался генерал в дебрях причинно-следственных связей.
— Вы мыслите в правильном направлении, — поддержал его Марк. — И все же менять местами предмет повреждения и его функцию — грубый и слишком очевидный в своем невежестве ход. Любому здравомыслящему человеку понятно, что поврежденные сети не могут функционировать.
— А может «косят под ежа», которому не все уж так и понятно? Ведь как мастер выходит из положения, когда ведет строительные работы. Он делает временный свет с помощью запасного провода и подключение в обход поврежденного объекта. Ведь так?
— Именно. Временный вариант устройства электроснабжения в обход постоянному — проектному — и навязывала управа третьим лицам. Исковое заявление Паиньки в суд без документов, определенных законом, провокация на спор для продолжения реализации замысла управы.
— Как вы видите линию развития преступного замысла?
— Перенесение оперативных аварийных работ по СНиП с места повреждения сети в квартиру третьего лица. Проведение их кустарным способом, позволяющим не вносить в паспорт дома серьезные повреждения. Не удается этот вариант — подключают суд. Есть такая возможность обратиться в районный суд для вынесения проблемной квартиры на торги ввиду не желания виновника порчи дома решить вопрос по закону. Но этот путь для чиновников неприемлим, поскольку виновник порчи дома вошел в порочный круг взяткодателя. «Палочка-выручалочка» — предъявление виновнику притворного частного иска одним из фигурантов преступного сговора, мотивируя защиту нарушенного права третьих лиц. Защита права ДЕЗ содержать сети в исправном состоянии и сам ДЕЗ уходят в тень. Сложный подлог с перемещением мест фигурантов и обстоятельств дела. Но защиту прав третьих лиц тоже надо доказывать, что предполагает определенные требования к ответчику. Одно из них — обеспечить вход в квартиру аварийной службы для ремонта общего имущества дома в порядке, установленном законом. Податель иска это требование исключает, так как действия аварийной службы вынесут на поверхность большой объем скрываемых повреждений на перекрытии и в коммунальной электросети. А управе это не нужно. Ей нужен спор между надуманным ответчиком и неопределенным истцом. Даже если суд откажет заявителю иска, у мошенников все равно будет козырь — «защита» прав третьих лиц. Причинами отказного вердикта и интригами вокруг его получения никто заниматься не будет.
— Таким образом, отказное решение суда — хороший способ законопатить вход в проблемную квартиру, в которой состояние конструкций свидетельствует о порче дома, — закончил вывод Шацкий.
— Да, — подтвердил Марк. — Податель иска верит, что отказ суда в его надуманном требовании к надуманному ответчику автоматически освободит должностных лиц от составления акта аварии в сети. Позволит не входить в проблемную квартиру, не проводить осмотр поврежденного перекрытия и не восстанавливать нормативные документы, за которыми может последовать вопрос, где дотации государства на текущий ремонт. Все вместе и есть скрытая мотивация для замещения поврежденного материального объекта его функцией, — пояснил Марк. — Получается, что если третьи лица не намерены нарушать законодательство и мириться с правонарушениями по содержанию дома и постоянно теребят власти для принятия законных мер по восстановлению системы жизнеобеспечения, обращение в суд — надежный для муниципальной власти вариант сокрытия обстоятельств порчи дома, — сделал вывод Шацкий.
— И истинный лик практики по таким вопросам — юзом проскочить мимо порядка оперативного управления работой коммунальных сетей и ведомственного нормативно-правового механизма прямого действия по восстановлению частей дома в первоначальный вид, исключающих обращение в суд.
— Лучше суда работу по сокрытию порчи дома никто не сделает, — подхватил генерал мысль Марка. — В деле появляется новое обстоятельство — сговор должностных лиц исполнительной власти и суда.
— Результат сговора оказался ошеломляюще нелепым. Пример — судебное решение из двух строк: «В иске отказать, поскольку Максимовы заявили, что не просили ДЕЗ обращаться в суд». Странный вердикт! Зашифрованный. О юридической стороне документа и речи быть не может. Ведь только посвященные в сговор должностных лиц знают, что заявления из ДЕЗ в суд не поступало.
— Можно подробней о препонах к объективному рассмотрению дела в суде? — попросил генерал Марка.
— В заявленном иске доверенное лицо управы не указывает на препятствие в управлении недвижимостью и оказании услуг, а делает крен только в сторону неудовольствия третьих лиц, чем и расписывается в существовании скрытых проблем в управлении домом. Суд не обращает на это внимание. Суд активно начинает искать виновника событий, несмотря на то, что он уже назван техническими специалистами. Третье лицо, чьи жилищные права нарушены, ставит суд в известность о перестановке места повреждения недвижимости и нарушении его прав действиями суда. Суд не обращает внимания и на это важное обстоятельство. Суд отказывает заявителю иска на смешной ноте: «Потерпевшие не хотят поддерживать иск ДЕЗ». Почему не хотят — нет ни слова. Суд не показывает ни одного обстоятельства по делу, за которыми прячется слово «не хотят». Суд просто отказывает частному лицу в иске, оставляя, таким образом, аварию в сети, повреждение конструкций и фасада дома в тайне. «Чушь какая», — скажет нормальный человек.
— Разве суд вправе нарушать федеральное законодательство по содержанию городской недвижимости и чинить зло третьему лицу,— скорее для себя, чем для собеседника, произнес Шацкий.
— Чего только в наше время суд ни может. Ведь действия судей фактически никто не проверяет. И неудивительно, что стряпчие поставили зло на рельсы своих несуществующих правомочий!
— Что там еще есть в вашей «волшебной» шкатулке? — спросил генерал.
— Много чего. Например, правовой беспорядок в работе суда, принявшего к рассмотрению дело с нарушением подсудности. В кратком виде выглядит так: причины порчи дома, объемы и характер работ и их законность во внимание не принимаются.В центре внимания права частных лиц, нарушение которых надо доказать. Исследование фактов и обстоятельств ремонта общего имущества дома с повестки снимается. Судебные действия по обеспечению дела нормативными документами как относимыми доказательствами порчи дома замирают. Проводится рокировка обязательств и обязанностей и перестановка материальных объектов: место повреждения из квартиры виновника событий перемещается в квартиру потерпевшего; провод постоянного напряжения, подающий энергоресурс, превращается в провод, использующий этот ресурс; общая форма собственности исчезает, остается только частная собственность потерпевших, а, следовательно, — и только частное право жильцов. Суд переходит на бытовой сленг. Нормативно-правовые акты и их требования «утирают слезы». Уставная деятельность по оперативному оказанию услуг превращается в процесс безвременный и не имеющий ответственных за исполнение. Вот такой суд имеет место быть при самовольном ремонте общего имущества многоэтажек под оком чиновников.
— Скажете, случайность, — задумчиво произнес Шацкий.
— Увы. Семь эпизодов подряд в районном суде даже мысли не допускают о случайности. Все намеренно, в интересах одной стороны, власть предержащей. Без нормативных актов, определяющих управление общим имуществом дома, юристы управы «на пальцах» доказывает суду, что ДЕЗ принимал меры к восстановлению освещения в квартире потерпевших, но сделать это не смог по причине несговорчивости собственника квартиры.
— Так вот в чем причина бездеятельности управленцев, — саркастически изрек Шацкий. — Не в нарушении ими правил и нормативных требований по содержанию дома, не в нарушении регламента работ по устранению аварии в электросети, а в мотивации людей, не желающих терпеть нарушения.
— Именно так разыгрывают спектакль в суде юристы управы. А суд, как завороженный, повторяет в судебных актах кривду чиновников. И, вслед за ними, с правовых отношений между сторонами дела о порче дома стряпчие переходят на отношения по понятиям. Технические документы отдыхают. Материальное право уступает место несуществующим виртуальным отношениям по отсутствующей функции объекта. Официальное судебное осмысление причинно-следственных связей опускается на уровень бытового сленга. И это вы называете случайностью? Самый простой пример — появление в суде иска от частного лица со ссылкой на третьих лиц. Его притворность судья могла установить по отсутствию документов, определенных законом. Пусть не сразу, пусть через две недели. Но ведь она продержала его у себя в столе без движения десять месяцев! Как при таких обстоятельствах, далеких от правосудия, появилось на свет отказное судебное решение? Оно было в плане. Его ждали. Чиновники сразу истолковали его как санкцию на отказ заниматься свой обязательной деятельностью — обеспечивать благоприятные и безопасные условия жизни людей в многоквартирном доме.
— Дайте оценку поведению судей, участвующих в вынесении мифических решений по заявлениям в суд, связанным с порчей жилищного фонда. Это важно в свете предстоящей реформы судебной системы, — попросил генерал Марка.
— Они оказалась морально и профессионально не готовы объективно взглянуть на обстоятельства дела. Не смогли отказать чиновникам в притязании диктовать правила приема заявлений и рассмотрения административных дел без документов. На веру принимали неофициальные и лживые сведения, провоцирующие искусственный спор, заочно спорили с гражданами там, где нет спора, игнорировали выводы судебной коллегии городского суда, оказались неспособны применить сроки давности, принять верное решение, препятствовали его обжалованию.
— Возможно, в мозгах стряпчих возник ступор, не позволяющий им разобраться с азами правосудия, — озвучил свою мысль генерал.
— Чтобы в нашу сторону не бросили камень, — сказал Марк, — откроем еще раз волшебную шкатулку, в которой хранятся «удавки» для искателей справедливости. Вот одна такая беспроигрышная «петелька» — перестановка местами причины и следствия. При нормальном правосудии судья займется причиной, нормативными актами, реальными фактами и заставит чиновников устранить правонарушение и исполнить закон. При притворном разбирательстве дела — сосредоточится на следствии и безосновательно откажет заявителю в требованиях, не имеющих спора о праве. Это тупиковый вариант правосудия, где выигрывает не закон, а сильнейший. Они ждут отказного решения суда. Им не важна формулировка решения. Важно выиграть время и закрыть пеленой лжи истинное положение дел о состоянии дома.
Еще один пример, опять же из «волшебной» шкатулки, — самовольное изменение предмета заявленных требований и их оснований. В иске того же ДЕЗ поврежденную конструкцию ограждения суд заменил на остекление, а лоджию на балкон. От кого шла инициатива? Уж конечно, не от специалистов и законников. С какой целью? Безусловно, для того, чтобы уважаемые люди из мира денег и власти смогли отпрыгнуть от ответственности за повреждение конструкций и порчу внешнего вида дома. За коллективное посягательство на жилищные права третьих лиц. Трудно поверить, чтобы судья не могла разобраться, где причина, а где следствие и, переставляя их местами, отказывала людям в справедливости.
Марк внимательно следил за реакцией генерала. В заключение сказал:
— А как же быть с тем, что вы держите в руках? И с тем, что еще лежит на вашем столе? Человеку, далекому от жизни простых людей и атмосферы в судах, может быть и трудно. А вам намного проще. «Решение», которое вы держите, — свидетельство зла, творимого в районных судах.
***
Перепутал коридор
Доклад Шацкого в Думе был кратким. В свете жилищного законодательства, рекомендаций Верховного и Конституционного Судов, он познакомил депутатов с результатами работы своего отдела по жалобам и заявлениям граждан о сокрытии должностными лицами фактов порчи многоквартирного дома и повреждения коммунальных электрических сетей во время несанкционированного их ремонта. С фактами отчуждения долей общего имущества дома, в силу чего условия жизни третьих лиц кардинально изменились — в соответствии со стандартами жилых помещений отдельные части квартир перешли в категорию нежилых помещений. С трудностями граждан в получении документов о реальном состоянии общего имущества дома после его самовольного переустройства, поддерживаемого чиновниками из управы. С пассивностью жилищной инспекции и прокуратуры в обеспечении законности проведения таких работ в доме, проводимых с нарушением правил. С отсутствием с их стороны правового регулирования этих вопросов. С переводом Межведомственной комиссии из состава правительства Москвы в подчинение управ и с неправомерным устранением МВК от рассмотрения заявлений граждан о порче капитальных конструкций, образующих контур жилых помещений, и инженерного оборудования в их составе. С появлением теневого бизнеса в управлении общим имуществом многоквартирного дома. Повернуть ситуацию вспять не позволяют искусственно созданные барьеры, первым из которых является неисполнение документов вытекающих из нормативно-правовых актов жилищного законодательства по осмотру и учету состояния конструкций и инженерного оборудования во время и после их ремонта. Эти меры заменяют бесконечными проверками квартир третьих лиц, пострадавших во время несанкционированной переделки конструкций, и создают неофициальные акты в свободной форме с изменением места повреждения объекта, способа его установки, формы собственности. Фальшивки выдают гражданам и на их основе организуют в районном суде неофициальное «рассмотрение» по вопросу кто, где и как должен проводить ремонт повреждений по объектам, не имеющим спора о праве. Эти вопросы решены в жилищном законодательстве. Но, оказалось, некому обязать их исполнить субъект права, уполномоченный законом их выполнять. Суды, проникаясь сочувствием к коррупционным проблемам муниципальных чиновников, этого не делают. Убирают в стол официальное заключение о порче дома и инженерных систем и выносят фантастические и далекие от существа дела «решения», суть которых — отказ в правосудии.
Рассказал о том, что на отсутствие нормативных документов о состоянии поврежденных частей дома, мифические судебные решения, оказание услуг с нарушением требований безопасности прохладно взирает прокуратура. Руководствуясь законом о рассмотрении обращений граждан, который не применим к делам о порче дома, повреждении и отчуждении систем жизнеобеспечения в многоквартирном доме, прокуратура отказывает гражданам в защите. При такой ситуации, далекой от правовой, общее имущество многоквартирного дома и граждане, зависимые от его состояния, становятся заложниками мошенников и оказываются без защиты государства.
Шацкий подчеркнул, что ситуацию надо принципиально менять путем введения законодательных поправок в Жилищный Кодекс. Мера актуальна. Дополнительное основание тому — рост объемов продаж квартир без отделки. С ними растут и объемы самостоятельного ремонта квартир без правил и технических документов и, таким образом, новый дом изначально не имеет стандарта качества жилых помещений, содержит червоточины, которые могут вызвать его преждевременное старение и разрушение. Наиболее уязвима в этом плане многофункциональная конструкция перекрытий, где на поверхности плиты лежат коммунальные электрические сети. Обслуживающие компании постоянно меняются, не оставляя формальных следов порчи дома. Новые — не восстанавливают техническую документацию и ведут эксплуатацию дома с нарушением правил безопасности. Аварийные ситуации тянутся годами, при ежегодных вливаниях денежных средств со стороны государства в ремонт общего имущества дома.
Дом — сложное техническое устройство. Каждая его часть, каждый элемент регулирует нормативный акт. Жильцы, вовлеченные рублем в управление и капитальный ремонт многоквартирного дома, из-за отсутствия в свободном доступе технической информации о состоянии имущества, которым они якобы управляют через ТСЖ, не знают, на что и куда потрачены средства, выделяемые на поддержание коммунальной инфраструктуры в исправном состоянии, кто и каким образом обязан влиять на неправовую ситуацию с повреждением общего имущества дома. Следить за этим оказалось некому.
Далее Шацкий перешел к предложениям по решению проблемы: «Мы подготовили пакет предложений организационно-правового характера, которые позволят изменить ситуацию, защитить государственную недвижимость от повреждений и отчуждения, поставить заслон сокрытию таких фактов, обеспечить оперативное устранение аварий в электрической сети и ее безопасную эксплуатацию. Наши предложения:
— Внести в Жилищный Кодекс статью о составе конструкции перекрытия, ее содержании, правилах эксплуатации и ремонта. Там же дать информацию о внутридомовой электропроводке, ее безопасном содержании, особенностях ремонта, допуске авариной службы, уголовной ответственности за порчу.
— Вернуть Межведомственной комиссии в ЖКХ статус федерального органа, независимость и самостоятельность для приема заявлений граждан «о порче дома, его частей и коммунальных систем» и работы с ними в целях оперативного разрешения вопроса органами исполнительной власти. Создать в ведомствах, ведущих ЖКХ, группы специалистов с мандатом на участие в осмотрах повреждений коммунального имущества в многоквартирном доме, в заседаниях МВК. Вводить в состав МВК на время заседания представителей общественности и субъектов права, называемых заявителем, для контроля за соблюдением законности.
— Ввести уголовную ответственность для чиновников муниципальных образований, не исполняющих нормативные требования по эксплуатации и ремонту и скрывающих порчу частей многоквартирного дома и его коммунальных сетей.
— Внести в правила управления многоквартирными домами раздел «Ограждающие конструкции». В должностные инструкции ответственных за электрохозяйство внести обязанность составления Протокола правонарушения по ремонту общего имущества дома и акта аварии в коммунальных электрических сетях. Документы составляются одновременно с предписанием на допуск в квартиру авариной службы и вызовом на комиссию МВК. Прописать возможность предъявления этих документов гражданами самостоятельно в инстанции: Управление городского Хозяйства, МВК, аварийная служба города, Госэнергонадзор, в Энергосбытовая организация, МВД, прокуратура, которые, наряду с МВК и обслуживающей компанией, обязаны оперативно реагировать на ситуацию с целью приведения поврежденных частей дома в прежний вид.
Акты имеют функцию допустимых доказательств о порче дома и инженерной инфраструктуры и поступают в Управление городского хозяйства для отслеживания правовой, технической и финансовой стороны вопроса.
— Усилить ответственность прокуратуры за обеспечение законности в разрешении заявлений граждан по предметам «Повреждение — порча общего имущества многоквартирного дома и жилых помещений», «Повреждение внутридомовой электрической сети», подпадающим под уголовную юрисдикцию. Усилить надзор за исполнением нормативно-правовых актов по защите общего имущества дома и обеспечению безопасности жизни граждан. Внести в работу прокуратуры оперативный порядок и сроки рассмотрения заявлений граждан, с участием МВК и представителей ведомств, ведущих ЖКХ. В случае препятствий при исполнении функций управления многоквартирным домом и ликвидации аварий — применять арест и уголовное преследование виновных в порче дома. При таких обстоятельствах у граждан, притянутых рублем к управлению домом и его капитальному ремонту, будет выбор. У управленцев и органов правопорядка будет полная картина о повреждении дома и возможность оперативного введения ситуации в правовое поле».
Шацкий чувствовал во время доклада нарастающий ропот думцев, особенно когда речь пошла об усилении ответственности судей и прокуратуры, но спокойно продолжал речь. Последними его словами стали: «Убедительно прошу соответствующие комиссии Думы принять наши предложения и выдвинуть по ним законодательные инициативы».
Бессменное ядро «старцев» в Думе более сдержанно, чем их молодые коллеги, занимающихся лоббированием удобных законотворческих инициатив и предложений от чиновников, восприняло доклад Шацкого и после заседания отправилось обсуждать его предложения кулуарно.
Утром следующего дня Валерий Дмитриевич прямиком направился на совещание в Государственный совет. В Следственный Комитет вернулся во второй половине дня.
— Валерий Дмитриевич, — обратилась к нему секретарь. — На семнадцать часов вас вызывает координатор проекта.
Генерал все еще был под впечатлением от Государственного совета. Он обратил внимание на сдержанность в отношении к нему чиновников высокого ранга, которые совсем еще недавно улыбались ему и жали руку. Что с ними случилось? Честный и открытый в поступках Валерий Дмитриевич и мысли не мог допустить, что своими действиями нарушил скрытые планы высоких чиновников и навлек на себя опалу. Он посмотрел на часы: время было. Вызвал Эрику Карловну.
— Вы более информированный человек в прохождении наших идей и предложений. И вы слушали селекторное заседание Госсовета, — сказал ей генерал и поделился своими наблюдениями. — Вы обратили внимание на необычную реакцию в момент моего выступления? Что я сказал не так?
— Да все, что мы с вами делаем, воспринимается болезненно, с большой тревогой и недовольством, — ответила Абеле. — Я заметила это давно. А теперь, видимо, наши недруги решились на кардинальные меры. Из надежного источника меня предупредили, что на горизонте гроза.
— Ну, стоит ли так волноваться. Безусловно, все, что мы сделали за последнее время, — прорыв. Критики нам не избежать. Но дело сделано. А к неприятностям в нашей работе надо быть готовым всегда. Я вас понял. Спасибо. А не выпить ли нам горячего чаю? — и Шацкий попросил об этом секретаря. — В любом случае, при любом раскладе событий и как бы ни сложились обстоятельства, я надеюсь, что вы позаботитесь о сохранении результатов нашей работы, — попросил Валерий Дмитриевич коллегу.
Эрика Карловна кивнула.
— И не только, — ответила она. — Пока я здесь — буду настойчиво проводить наши задумки в жизнь.
— На семнадцать меня вызывает координатор. Время еще есть. Вы успеете подготовить приказ на премию и отпуск следователей?
— Сделаю.
— А я, тем временем, пройду к ним и поблагодарю коллектив за хорошую работу.
Шацкий и Абеле вышли из кабинета вместе. У них осталось не так много минут на последнее мероприятие.
В отделе следователей обстановка была рабочая. Но при входе генерала все встали. Он с каждым поздоровался за руку, а потом сказал:
— Спасибо за отличную и нужную работу. Я сегодня подпишу приказ на премию и ваш отпуск с понедельника. Желаю хорошего отдыха.
Шацкий вернулся к себе, а через несколько минут появилась Эрика Карловна двумя приказами.
— Вот то, что вы просили. — Она положила на стол бумаги. — Желаю, чтобы грозу пронесло.
— Не волнуйтесь. Не забывайте, что я боевой генерал. Были ситуации и посерьезней. И все же — спасибо.
Координатор — широкоплечий моложавый чиновник в штатском — был один.
— Садитесь,— предложил он вошедшему генералу и без обиняков начал: — Я в курсе вашего выступления в Думе и ваших предложений. И вот, что я вам скажу: вы благородный человек и добросовестный работник. Но здесь не армия, где нужна жесткая дисциплина и четкая организация. Здесь либералы со своим пониманием свободы. Здесь рыночные и договорные, в прямом смысле, отношения. Здесь многоликая власть, и у каждой свой коридор, за границы которого нельзя выходить и высовываться. Вы нарушили это правило. Надо бы попятиться назад, но вы стали путаться под ногами, вызывая недовольство у влиятельных и сильных людей. Мне предложено поменять начальника управления. И с этим решением я, к сожалению, должен считаться, и ничего изменить не могу. Собирайтесь в отпуск, а потом на увольнение. Приказ получите в конце недели.
— Я готов, — ответил Шацкий.— Но прошу вас сейчас подписать два приказа.
И генерал подал координатору документы на премию и отпуск сотрудников. Тот внимательно прочитал, добавил в список фамилии Шацкого и Абеле, а затем размашисто поставил: «Утверждаю».
— Зайдите, — вызвал он порученца. — Отнесите эти документы в бухгалтерию, а копии в санаторно-курортную часть и в канцелярию.
— Спасибо, — сказал Шацкий. — С вашего разрешения, пойду собираться в отпуск.
И не допуская лишних разговоров и эмоций со стороны координатора, Валерий Дмитриевич вышел из кабинета.
Трудное решение Марка
Марк поставил друга в известность, что покидает страну.
— Почему ты уезжаешь? — спросил Саня. — Ведь, кажется, здесь у тебя есть все: дом, работа, любимая девушка.
— Вот именно, что кажется. На самом деле все иначе. Как бы тебе это объяснить. У каждого должна быть Родина. Думаю, с этим ты согласен. Со словом «Родина» ассоциируют слова «где родился, там и пригодился». О их связи ты задумывался? Вижу, что нет. А, между тем, если человек не пригодился в той стране, где он родился, виноват не сам «бедолага», а те, кто не ставит вопрос занятости и важности его труда в центр государственной политики. Когда труд не приносит удовлетворения и не развивает человека как личность, то это становиться поводом для осмысления места своего пребывания и в итоге — причиной перемещения людей по миру. Я ответил на твой вопрос.
Саня молчал, и Марк почувствовал, что его ответ не убедил друга. Так и есть. Через минуту у Сани появились возражения.
— Но тебе-то говорить о полезности своего труда и его востребованности не пристало. У тебя все сложилось.
— Да. Все, что от меня зависело в этом плане, я действительно сделал. Но усилий одного человек недостаточно для достижения цели, которую я назвал. Сделать место обитания притягательным для человека — задача государства. От самого человека тут мало что зависит. Посуди сам. Мы почти два года раскручивали мошеннические схемы по незаконному отчуждению городской недвижимости в составе многоквартирного дома. Сделали свою работу добросовестно и основательно. Осталось поставить точку и вернуть справедливость, находящуюся в изгнании. И что? Оказалось — у государства нет силы и воли это сделать в интересах граждан. Более того, мы видим обратную картину. Честных и достойных людей, приносящих своей стране пользу, просят в отставку. Как после этого тем, кто был причастен к решению проблем граждан, смотреть в глаза обиженным несправедливостью? Ведь в их понимании мы — часть государства. А кто на самом деле? Беспомощные его винтики без властной функции. Все результаты нашей работы сбросят в архив, а по истечении времени — уничтожат. Родина и ее граждане не увидят блага от нашей деятельности. Меня такой расклад не устраивает. Теперь тебе понятно, почему я уезжаю?
Саня соглашался с аргументами Марка, но не хотел их признавать. Они лишали его возможности каждый день видеть друга и говорить с ним.
Некоторое время они молчали. Затем Марк сказал:
— Прошу меня не провожать. Вещей нет. Все, что необходимо было взять, — уже в аэропорту. Сейчас подойдет такси. Я помню, что у тебя осенью защита, и буду смотреть ее по скайпу. Так что без моей поддержки ты не будешь, — рассмеялся он.
— Прими мой подарок, — и Марк вложил в руку Сани ключи от своей машины. — А это — дарственная. Вот, собственно, и все.
В это время подошло такси. Марк обнял друга.
— Я буду держать тебя в курсе событий моей жизни. Удачи!
Марк прошел регистрацию и сел в самолет. Он прильнул к иллюминатору, думая о той, которой так и не решился открыть свое сердце, полагая, что это может повлиять на его отъезд. «Напишу», — решил он.
Марк не знал, что все время, пока самолет набирал разбег и поднимался в воздух, его провожали печальные глаза молодой девушки, одиноко стоящей у стеклянной стены аэропорта.
***
Эрны
Анна спала тревожным сном. Ее не покидали мысли о бесправии. Что она может сделать, если те, кто поставлен на защиту граждан от дискриминации в правах, не исполняют закон и перевиты коррупционными связями. Все щели преступных деяний, о которых она сообщала в правоохранительные органы, оказались забиты ложью, перекрывающей ей свежий воздух и доступ к справедливости. Вместо расчистки завалов в делах, поступающих на исполнение, функционеры как по нотам разыгрывают представление по сценарию «Протокола» главного жилищного инспектора, полагая, что в этом и заключается их основная работа. Да разве только она одна «задыхается» от вседозволенности чиновников.
Во сне Анна как бродяга все время куда-то шла, иногда ползла, поднималась и спускалась. На пути ниоткуда возникали безликие упитанные фигуры с папками, обрушенные стены, горы кирпича и очертания людей, зажатых обломками конструкций. С навязчивой мыслью о помощи этим людям, Анна поднялась по ступенькам огромного серого здания и прошла контроль. Неожиданно у лифта возник человек в строгом черном костюме и спросил: «Вы к кому?»
— Посмотреть движение своего заявления, — ответила Анна.
— Вам туда, — показал администратор в глубину здания.
Анна пересекла холл и оказалась в начале длинного коридора. Он сворачивал влево и переходил в ступеньки для спуска в цокольный этаж. Затем был еще один длинный коридор, заканчивающийся железной дверью с названием «Архив». Анна секунду размышляла, а потом потянула за ручку и сделала шаг вперед.
Темно и тихо. Пахнет сыростью. Пошарила рукой по стене и нашла выключатель. Яркий свет открыл неприглядную картину. Под ногами в хаотическом беспорядке лежала гора дел. Создавалось впечатление, что их швыряли сюда с порога.
— Какое безобразие! — подумала Анна.
— А что вы хотите, — услышала она скрипучий голос сверху.
Взглянула в направлении звука. На одном из стеллажей, тянущихся вдоль стены, копошилось парнокопытное существо, одетое с претензией на белую рубашку с модным галстуком.
— Я тут один, — пояснил работник архива. — А работы выше крыши. Не успеваю. Так что свое дело вам придется искать самой.
— И где его надо искать? — поинтересовалась Анна.
— На полу и ищите. Все, что там лежит, приготовлено для вывоза на уничтожение.
— Как! Нерешенные дела — и на уничтожение?
— Мы не храним дела, срок которых более пяти лет.
— Но мое дело не имеет срока давности и не подлежит уничтожению, пока не приведут в порядок жилой объект, — возразила Анна.
— Все, что здесь лежит, практически разрешено, либо не подлежит рассмотрению, — ответил сторож бумаг.
— Вы что-то путаете.
— Я знаю свою работу и ничего не путаю. Бумаги, которым нет пяти лет, нужно ставить на стеллаж; больше пяти лет — готовить на уничтожение. Так что — ищите свое дело в последней связке — той, что справа от входной двери. Забирайте его и уходите. Анна не стала пререкаться с хранителем архива. Она уже «выцарапала» взглядом среди груды дел свою папку с названием «Коррупция». На ней стояла жирная метка: «На уничтожение!»
— Возьми это, а то не выберешься, — сказал архивариус, подавая желтую карточку.
Анна вставила в узкую щель карточку, но дверь не хотела открываться. Наконец, плита под ее ногами сдвинулась назад и пропала вместе с архивом. Двигаясь вперед без всяких ориентиров, она забралась в гористую местность и от усталости опустилась на ближайший валун. Медленно вела взгляд по склонам, пока не уперлась в призрак со знакомыми очертаниями. Да это же Дом! А рядом с ним — дама в рыжей накидке и изящная фигурка Проекта. Анна привстала с валуна, сделала шаг вперед и поклонилась. Призраки ответил тем же и дали знак приблизиться.
— Давай ближе к нам, — сказал Дом. — Я жду переговорщиков по ремонту. Вопрос только в том, будет ли от них толк.
Незаметно среди валунов появилась группа существ, представительство и функции которых разъяснял покрой и форма одежды. Первым заговорил высокий господин с большой челюстью. Его лицо было злым.
— Что за самодеятельность вы развили? Подняли шум. Оторвали от важных дел. Нагнетаете страсти. Мне доложили ситуацию. Подумаешь, света у них нет в квартире! В городе тысячи таких случаев, но ведь не жалуются. Люди как-то выходят из положения…
— То-то и оно, что «как-то», — ответил Дом. — В обход строительных норм и правил. Вы нарушаете закон и осознанно создаете людям трудности…
— Какой еще закон? — изумился чиновник.
— Главный — по эксплуатации и текущему ремонту дома, коим я являюсь, — сказал Проект.
— Такого закона я не знаю.
— Плохо, что вы не знаете предмет своего надзора. Управление жилищным фондом без технических документов, главным из которых является проект, — недопустимо!
Высокий господин насмешливо посмотрел на Проект.
— Соблюдайте, сударь, субординацию. Правомочия по этим вопросам вменены мне и коллективу под моим началом, а вы всего лишь бумажка в наших руках. Надо будет — воспользуемся; не надо — отправим в мусорную корзину.
— Час от часу не легче, — сердито отреагировал Дом. — Вы еще и не отрицаете своего пренебрежения к Основам жилищного законодательства по управлению многоквартирными домами.
— Полегче. Я ведь действительно могу снести всех вас к чертовой матери!
— Кончайте угрозы,— возмутился Дом. — Лучше перейдем к конструктивному диалогу. Мы пригласили вас обсудить организационно-правовые меры по ремонту поврежденных конструкций и коммунальной электрической сети. И чтобы не тянуть время, сразу назову ответственных лиц и основные их действия по этому вопросу.
— Они пригласили, — с насмешкой ввернул фантом. — Этот вопрос я обсуждаю только с представителями власти. Вы к ним не относитесь. Ваши проблемы решает только временной фактор. А до вашего капитального ремонта еще двадцать лет.
— Речь не о плановом, а о текущем ремонте отдельных моих секций, — строго сказал Дом. — Каким будет мнение у Государственного Энергонадзора, — обратился он к седому господину в одеждах ярко-красных оттенков.
— Возражений у меня нет, — ответил тот. — Но есть дополнения. Я бы подчеркнул обязанность службы главного инженера обслуживающей компании соблюдать договорные обязательства перед поставщиком энергии и ставить его в известность о случаях аварий в скрытых сетях перекрытия, чтобы те не брали лишние деньги с жильцов, не получающих их продукт в полном объеме. Как я понял, управляющие компании этого не делают. Второй шаг инженерной службы состоит из четырех пунктов: составить акт аварии в скрытой сети, вызвать аварийную службу города, выдать предписание собственнику квартиры, — он же виновник порчи сети, — на допуск аварийной службы и заявить финансистам Управления городского хозяйства размер ущерба, причиненного дому. В каждом документе указать правовые основания. Тогда все претензии к вам отпадут. Учитывая тянущийся характер неправовых отношений и отсутствие по ним срока давности, — продолжал Энергонадзор, — считаю необходимым оформить протокол административных правонарушений и просить органы внутренних дел обеспечить вход аварийной службы в квартиру виновника порчи системы жизнеобеспечения.
— Составление протокола в моей компетенции, — строптиво заявил высокий господин. — И я никому не позволю вмешиваться в сферу своей деятельности, — зло отреагировал он, показывая огромные зубы.
— Ошибаетесь, — спокойно возразил Дом. — Протокол административного правонарушения, при неисполнении вами должностных функций, вправе составить ведомства, в ведении которых находится жилищно-коммунальный комплекс, а также правоохранительные органы, осуществляющие надзор за соблюдением общественного порядка в доме.
— А Вас, уважаемый инспектор жилищ, — вступила в разговор Дама в рыжей накидке, — я бы попросила, подготовить объяснение: на каком основании вы подменили дело уголовной юрисдикции о порче дома гражданскими отношениями между собственниками квартир. И куда делись средства на восстановительный ремонт общего имущества дома. Вы уронили и затоптали мою компетенцию и мой авторитет.
— Каким это образом? — Высокий господин подпрыгнул от негодования.
— А тем самым, что за управление городской недвижимостью в составе многоквартирного дома я несу ответственность наряду с другими членами правительства мегаполиса. А вы без согласований с нашим управлением и представителями других ведомств, ведущих ЖКХ, провели через городскую думу свои сомнительные новеллы, разрушающие налаженный годами механизм бюджетного управления состоянием жилищного фонда, вероятно, полагая, что бюджетная политика по текущему ремонту частей дома коммунального назначения будет покрывать издержки ваших фантазий по их незаконному переустройству.
— Спокойно, — поднял руку Дом, заметив, что высокий господин позеленел от злости.
Во время выступления Дамы в рыжей накидке, ее коллега — распорядитель бюджета — полная дама в синем костюме классического покроя — с удивлением смотрела на инспектора.
— Для меня коллизии с самовольным ремонтом конструкций дома — открытие, — объявила она. — И уж тем более открытие — недостаток средств на их ремонт, ибо для восстановления поврежденных конструкций и коммунального оборудования город выделяет миллиардные суммы. Установлен порядок подачи заявок на текущий капитальный ремонт. Его никто не отменял и не препятствовал получению средств из городского бюджета. Главное требование к их получению — приложить акты, определенные законом, и указать сумму причиненного городу ущерба, которая затем будет предъявлена виновнику порчи конструкций. Ничего сложного в этом порядке нет. — Дама посмотрела на высокого господина. —
— Так, где же эти акты, спрашиваю я?!
Строгая финансистка поочередно переводила взгляд с инспектора, ответственного за состояние жилищного фонда, на главного инженера управляющей компании.
— Кто распорядился отменить учет повреждений в доме, не составлять документы, припрятывать и уничтожать их! При таких обстоятельствах я не могу оставаться в стороне. Поддержу все меры по наведению порядка в отношении нормативных документов по содержанию дома, требование их восстановления и хранения. Неисполнение правительственных распоряжений вынуждена буду довести до руководства мегаполиса.
Первой в предрассветном сумраке растворилась фигура высокого господина. Затем стали бледнеть контуры остальных.
— Подождите, — крикнула Анна.
По сумрачной взвеси пошла мелкая дрожь. Картина резко поменялась. Фигуры прикрыли свои лики формами в виде причудливых раковин, искрящихся на изломах. Формы соединяла цепь, концы которой тянулись к Закону, оказавшемуся зажатым в центре адова круга. Бледный, закованный в цепи, он в глубоком трансе сидел на сером камне.
Несмотря на пугающие блики и цепи, Анна шагнула в круг и положила руку на плечо Закона.
— Очнитесь! Надо выбираться из этого ада.
— А ты посмотри на меня, на мои цепи. У меня нет сил. Я беззащитен.
— Как это случилось?
— Очень просто. Для этого достаточно было перевернуть события «вверх ногами», и цепь накинута. А я — низвергнут.
— Но на этот случай есть прокуратура? Любое право, и Закон — не исключение — должно охраняться.
— Мою охрану с функцией надзора за исполнением закона, действительно, несла прокуратура. Но нас отодвинули друг от друга. Обязательное исполнение закона заменили на функцию правоприменения закона в суде. Прокуратура и суд поменялись жезлами силы. Суд стал применять процессуальное право без оглядки на материальный план объекта, требующего восстановления. Право на замещение закона стало выше функции обеспечения верховенства закона. Вот и весь фокус.
— Рубить сук, на котором держится Справедливость, — верх легкомыслия. Кто это сделал? — спросила Анна.
— Властелины нового порядка — Эрны.
— И кто сейчас определяет твою защиту?
— Фактически никто.
— Но без Закона в мире материальных отношений может быть только иллюзия Справедливости.
— Так оно и есть.
— Опять ты мельтешишь перед глазами, — с издевкой отреагировала сущность из ближайшей раковины на вопросы Анны.
— А Вы, собственно, кто? — спросила Анна.
— Я та, кого ты называешь служанкой Фемиды.
— Ах, та, что отвечает за Справедливость? Та, что «применяет» закон и «обеспечивает» справедливое решение» в суде? Отчего же ты прячешься в раковине? Твое место рядом с Законом.
— А ты разве не видишь цепи? Не видишь, что Закон бессилен? Да и я, — тоже. И прячусь от стыда.
— Неужели? Тогда помоги мне освободить Закон от цепей и доставить его в суд. Там, вместе, не разлучаясь, вы обретете силу.
— Голубушка, ты сама-то где витаешь? Я ведь не Фемида, не ее тень по имени Справедливость. Я всего лишь служанка Фемиды.
— А где же сама Фемида?
— Сейчас я за нее.
— Это я поняла. И все же, куда делась Фемида? Почему она не утверждает верховенство Закона перед сущностями, закрывшимися в раковинах?
— Сущности, о которых ты говоришь, из мира капитала. Они управляют миром и Закон им не нужен. Он мешает их деятельности. И суд им нужен без Закона и без его второй половины — Справедливой Фемиды. Чтобы решить любой вопрос, им достаточно знать: кто субъект, чего он хочет и сколько может выделить средств для достижения своей цели. Этим может заниматься и служанка Фемиды.
— А если в деле нет спора?
— В таком случае суд не нужен вообще. Решение принимает субъект права в рамках своих полномочий, которых у него достаточно.
— А если он этого не делает?
— Для вменяемости правонарушителя есть органы надзора и прокуратура.
— Тогда объясни, где я была по повесткам из суда?
— Ты была на спектакле с участием служанок Фемиды. Сценарий спектакля они писали со слов чиновников и украшали своей фантазией.
— На каком основании суд вмешивается в повседневную деятельность самодостаточного субъекта права; в надзорную компетенцию прокуратуры?
— Суд вмешивается только тогда, когда эти субъекты запутались или сами просят об этом. Вон, видишь, две серые раковины. Даже я не знаю, кто там сейчас укрылся. Стучаться к ним бесполезно. Кроме бумагомарателя, не решающего никаких вопросов, с вами разговаривать никто не будет. Будешь настаивать — попросят меня задвинуть ваши требования куда подальше.
— Иначе говоря, правосудие, вершителем которого вы являетесь, не гарантирует торжество Закона и справедливости.
— В условиях рынка есть только один закон — закон силы для накопления капитала. О Справедливости речь вообще не идет. Так устроен новый порядок мироздания. И потому все ваши претензии, пусть и справедливые, — не ко мне. Я всего лишь служанка новой власти.
Существо изобразило улыбку и исчезло.
Анна хотела продолжить освобождение Закона от пут, но рядом с ней уже никого не было.
Она стояла одна на краю обрыва, уползающего в ночь и продуваемого сильным ветром, с одиноким деревом в двух метрах от него. За спиной было огромное поле, упирающееся в темный лес. Не шелохнувшись, отвела взгляд в сторону. Так спокойней. Осторожно пятилась к дереву, выбирая устойчивую позицию.
— Где я?
Несколько раз прокрутилась на месте, стараясь сориентироваться и понять, что произошло. Все случилось помимо ее воли. Но должен же быть рядом хоть какой-то указательный знак…
Сильная боль в ногах заставила ее присесть. Она увидела свои босые ноги. Они были изранены и кровоточили.
— Еще и это!
Анна открыла небольшую сумочку-рюкзачок, которую всегда брала в свои путешествия, и стала искать в ней лекарство и салфетки, чтобы остановить кровотечение. Отвлек шум за спиной. В ее сторону, поднимая пыль, двигалась большая группа парнокопытных с человеческим обликом.
— А вот эта встреча мне ни к чему.
Анна, прижимаясь спиной к дереву, прошептала код своего портала и стала ждать, всматривалась в линию горизонта. Вот от нее отделилась небольшая точка. Ее размеры стали быстро расти. Даже удалось разглядеть круп лошади и всадника. Они быстро приближались.
— Весточка, — мелькнула мысль.
— Тпрру, — осадил всадник коня, когда тот поравнялся с Анной. Скакун был красив и, вероятно, очень силен. Забыв об опасности, она любовалась крупным животным.
— Мы, кажется, знакомы. Вы узнаете меня, — раздался голос.
Анна запрокинула голову. Она смотрела на лицо седого всадника и перебирала в своей памяти образы. На мужчине была кожаная куртка покроя семидесятых. Сейчас такие уже не носили. По всей видимости, гость из прошлого. А ведь она, действительно, знает этого человека. И знает даже очень хорошо. Это же Управдом, исполнявший свои обязанности восемнадцать лет и исчезнувший совершенно внезапно для всех.
— Да. Я узнала вас. Здравствуйте, — улыбнулась Анна. — Вы так неожиданно исчезли. И никому ничего не сказали. Почему? Куда? Мы с ног сбились, разыскивая вас. Вы были нам всем очень нужны.
— Сейчас я это знаю. Мой поспешный отъезд мне самому теперь кажется нелепым. Но тогда в управе мне объяснили, что жильцы дома не нуждаются больше в моих услугах. И даже показали коллективное письмо с просьбой уволить. Сами, мол, намерены управлять домом. Я, конечно, обиделся. Кинул в дорожную сумку небольшие свои пожитки и немедленно покинул место, где никому был не нужен.
— Вот гады! Обманом разогнали специалистов, чтобы обезглавить управление домом, — не удержалась от грубости Анна. — Где вы теперь? Нашли ли себе новый дом?
— Все это время я жил среди них, — Управдом потрепал по холке скакуна. — Эти — никогда не предадут. Три года назад ушел уже навсегда, и теперь налегке путешествую по миру, навожу порядок, где могу, и не лишаю себя удовольствия встретиться с близкими мне по духу. Так что и я рад вас видеть.
Ветер усилился, и Анна зябко повела плечами.
— Мы в опасности, — обеспокоенно сказала она вслух.
Управдом заметил ее тревогу при появлении парнокопытных существ и успокоил:
— Это лишь тени. Других я пока не вижу. Со мной их не надо бояться. Можешь сама в этом убедиться. — Он соскочил с коня. — Иди за мной.
Анна глазам своим не поверила, когда оказалась на первом этаже своего дома в кабинете Управдома. Здесь все было как раньше. Царила особая атмосфера заботы о людях. Как будто и не было долгих восемнадцати лет хаоса в управлении домом. На столе два журнала — по приему жильцов и состоянию дома. Рядом лежали ежедневник текущих дел и телефонный справочник. Одну стену занимал проект электрических сетей дома. На другой висел объемный чертеж конструкций с указанием мест разграничения коммунального имущества с квартирами жильцов. У двери — график обхода квартир для осмотра коммуникаций и график работы комиссии по вопросам текущего ремонта. В стеклянном шкафу папки с договорами, сведения о жильцах и ключи с шифром.
— Да-а, — восхищенно протянула Анна. — Оказывается, как немного нужно специалисту, чтобы эффективно управлять домом!
Управдом улыбнулся.
— А знаешь, почему? Кроме профессионализма должна быть еще и забота государства о сохранении жилищ. Я застал это время. Моя работа состояла из двух задач: следить и делать все необходимое, чтобы все части дома функционировали как новенькие, и быть полезным людям в организации их быта. Вот, этим я и занимался с утра до вечера, без выходных и праздников. Следил за ремонтом. Всегда имел при себе технические документы и мог при необходимости объяснить людям, что и как надо делать. Не помню, чтобы кто-то возражал или показывал неудовольствие на мои распоряжения или осмотр коммуникаций. Все понимали, что от состояния общего имущества зависит комфортная среда в каждой квартире. К помощи участкового обращаться приходилось в редком случае. О прокуратуре вообще речь не шла. Между ней и принуждением выполнить обязательное распоряжение Управдома стоял арест в пятнадцать суток.
— Но тогда не было приватизации.
— А она не нужна многоквартирному дому. И, как показало время, — даже вредна. — Управдом подвел Анну к чертежу. — Посмотри сюда. Вот он — ваш муравейник. На самом деле, большой и технически сложный объект. А это — его отдельный сегмент — квартира. Общая коммунальная сеть пронизывает все квартиры! Люди получали их в другой реальности. Спокойно жили до конца дней своих. Потом там жили их дети и внуки. Вопрос их выселения не стоял. Планово проходил капитальный ремонт. При увеличении семьи люди имели возможность обмена и получения новой квартиры большего метража. Квартиры не продавали. Их предоставляли бесплатно в порядке очереди. И очередь шла гораздо быстрее, чем сейчас. С увеличением семьи и изменением профессионального статуса люди за свою трудовую жизнь могли получить новую квартиру до трех раз. Жилищное право на благоустроенную квартиру определялось не бумажкой из Госимущества, а реальной заботой государства об условиях жизни своих граждан. Ты сама — тому свидетель. А сейчас, после приватизации квартир, что в доме стало вашим? Где ты видишь свое, личное? Может здесь, или здесь, — водил он рукой по чертежу. — А может — здесь? Ни то, ни другое, ни третье жильцам как не принадлежало, так и не принадлежит. Многоквартирный дом — общественный проект. Так что кроме квадратных метров у вас ничего больше нет.
— Это так. Когда я брала справку в бюро технической экспертизы, то могла убедиться в этом. Мне выдали аппликацию квартиры с указанием квадратных метров. И все.
— Вот, эти метры на ватмане, — обвел рукой Управдом кусочек пространства, — покрытые слоем штукатурки, обоями, паркетом, они — и есть предмет вашей собственности и толика того, чем вы можете распоряжаться по своему усмотрению — делить на членов семьи, разменивать, продавать, — усмехнулся Управдом. — Подписывая согласие на приватизацию, вы уже делали шаг в безбрежный хаос. Путем деления метража квартиры исподволь началось искусственное расшатывание семьи и появление большого количества бездомных. Так что разлад в семье и расслоение в обществе частично объясняется и непродуманной приватизацией квартир в многоквартирном доме.
— А ведь он прав, — пронеслось в голове Анны.
— А повальный ремонт квартир с разрушением скрытой инфраструктуры? Удобство и комфорт в доме основаны на техническом проектировании, взаимосвязи конструкций и функций систем, переводимых на понятный язык как закон физического и социального равновесия. А при ремонте конструктивных частей дома невольно затрагиваются противоречивые интересы многих людей. Переделка конструкций вносит в одну семью благо, в другую — беду. Если нарушили правила ремонта, значит — нарушили и социальное равновесие жилищных прав между гражданами. О возможном изменении функций скрытых частей недвижимости при приватизации никто тогда не подумал. И когда вступило в силу право свободы распоряжаться «своим имуществом». Закон паритета жилищных прав стал повсеместно нарушаться, а мифическое право собственности стало работать на разрушение дома. Ты помнишь, когда начался строительный беспредел при ремонте квартир?
— Да. Это случилось сразу, как только люди получили свидетельство права собственности на квартиру и решили, что обрели право делать в ней все, что они хотят. Ни в свидетельстве, ни в договоре, ни в платежках — ограничений не было.
— Управдомов уволили, и следить за ремонтом стало некому, — добавил собеседник. — А ведь за коммунальным хозяйством надо присматривать постоянно. Только в этом случае можно обеспечить безаварийную его работу и безопасную эксплуатацию инженерных систем дома. Тогда никто и предположить не мог, что приватизация станет точкой отсчета разрушения дома изнутри и порождением жилищных проблем для граждан. Но именно так и случилось.
— Первая волна приватизации фактически была обязующей, — сказала Анна. — Она была сдобрена мифом о свободе прав собственника жилья. Людей тогда не насторожило, что будет дальше и что от них потребуют взамен. Да и на самовольный ремонт в муравейнике долго не обращали внимание.
— И это делали сознательно, — подчеркнул Управдом. — Уж очень соблазнительным был для мошенников этот кусок «пирога» из общего имущества дома! Для ухода от ответственности за городскую недвижимость в составе многоквартирного дома власти приняли спасительное для себя решение: создавать в многоэтажках товарищества собственников жилья с возложением на них обязанностей управления домом.
— А что это такое? — заинтересованно спросила Анна. — До сего времени нет организационно-распорядительного документа по этим вопросам.
— Если кратко, то управление включает три направления: содержание, эксплуатацию и ремонт дома, и каждое требует знаний строительной физики, умения читать чертежи, вникать в техническую документацию. Уже не говорю об обыденной суматохе и общении с людьми, в которых приходится крутиться постоянно. Сейчас я о другом. Как вообще можно было решиться передать технически сложный объект в управление профессионально непригодному коллективу и сделать из одного человека одновременно собственника квартиры, дома, управдома и ответственного за безопасность остова дома и коммунальных сетей. Учителя, врачи, счетоводы, пенсионеры и другие живут в муравейнике потому, что бедны. Многоквартирный дом для них — временное пристанище, укрытие от ненастья, место отдыха, возможность завести семью и вырастить детей. Люди из муравейников работают по призванию и большую часть жизни проводят в профессиональной среде вне дома. У них нет свободного времени, сил и желания изучать специфику коммунального хозяйства и управлять им. Они негативно воспринимают давление со стороны власти, вынуждающее их выполнять не свойственные им функции. К тому же материально неоправданные, вытекающие из плохой организации отрасли. Кому они только ни платят! За воду, тепло, электричество газ; скидываются на зарплату обслуживающего персонала, юристов, которые их путают, и прочее. Люди понимают, что все оплаченные ими блага государство обязано довести до квартиры. Но оказывается, не хватает малости — организации управления, на которую требуется дополнительный штат специалистов! А как же я справлялся с этим один? И никогда не теребил вас дополнительными сборами средств? Все, кто придумали новые правила организации вашей жизни в многоквартирном доме, не разбираются в вопросе, которым управляют. Ишь, додумались, — обязанности государства возложить на жильцов муравейника, а обязанности, с которыми справлялся один Управдом, выполнять целым штатом! И аргумент нашли: квартиры, мол, ваши, — учитесь ими управлять! Людей за глупцов принимают, выдавая им воздушный объем квартиры за недвижимость! А как вам такой сюрприз: «Платите за капитальный ремонт! Дом изнутри разрушили сами». А во время разрушения где были чиновники, управляющие домом и обязанные контролировать правила содержания общего имущества? Где был жилищный надзор? Что полезного они сделали для того, чтобы ЖКХ не сползало по наклонной? Почему у их нет ответственности перед гражданами за свою работу? Числом управленцы растут, показатели в платежках тоже, а качество жизни все ниже и ниже. Нет, в коммунальном хозяйстве что-то не так. Чиновники просто изыскивают пути для повышения своей значимости в жизни общества и изъятия средств из ваших карманов для повышения своего уровня жизни. Вы их не заботите. Гнать таких надо!
Анна подошла к полке с документами и погладила корешки папок со СНиП и нормативами. Ей хорошо было знакомо то, что не читают и не хотят знать чиновники в управлении домом.
— Понимаю, как у тебя наболело, — ответила она Управдому. — Только в нашем мире все гораздо сложнее. Задачи управлять обслуживанием дома в интересах граждан у чиновников не стоит, ибо для этого нужны деньги. А деньги либо кончились, либо их вывели из оборота, либо банально украли. Иного, как перевести проблему управления в виртуальную плоскость и начать игру в переписку, на ум управленцев ничего не приходит. Короткое замыкание в извилинах устраивает всех чиновников. Придраться сложно.
— Чиновник руководствуется сиюминутными плюсами. А они есть. Это — увод средств на капитальный ремонт в частные банки, постоянный источник дохода государству в виде налогообложения на собственность, на операции по купле продаже, рабочие места в мелких конторах по ремонту квартир. Разрушение коммунальной инфраструктуры дома, жизненного уклада семьи, дряхление жилищного фонда — стали «игровым полем» для своры мошенников и реальной удавкой для тех, кто потерял работу и не имеет достаточных средств к существованию. Вот такая гора «плюсов» от приватизации. Стоило ли она того? В результате — люди оказались в мире иллюзий.
Управдом взял Анну за руку и повел по коридорам первого этажа, который занимали человекоподобные парнокопытные существа в разноцветной форме одежды. Они стояли возле столов, заваленных бумагами и сортировали их: в папку, корзину, на полку, в архив, для доклада, для пересылки… Все были заняты и на вошедших не обратили никакого внимания.
— Думаешь, заняты делом? Нет. Они не способны заниматься чем-то, кроме сортировки бумаг.
Управдом нагнулся и поднял копыто одного из клонов. Оно было без подковы.
Анна рассмеялась. Эту картинку ей уже показывал фантом Идеолога.
— Ну, если все знают, что у этой категории управленцев нет профессиональных знаний, то зачем их держат в отрасли?
— Вопрос к власти. Это она заботу о людях перевела в заботу о движении капитала и зациклилась на ней. Это она позволяет допуск к работе неучей-«профессионалов», примитивно рассуждая: прочитать бумажку и ответить по шаблону может каждый.
— Кто они?
— Бездуховные человекоподобные существа. Имя им — Эрны.
— Я уже второй раз слышу это имя. Откуда они пришли к нам? И с какой целью?
— Из черных дыр галактики, наполненных темным сознанием. Для захвата новых территорий. Их кредо — власть. Их средства — насилие и деньги. Живут за счет чужой энергии. Все, к чему прикасаются Эрны, — разобщается, разрушается, замыкается, переходит в состояние транса, становиться безвольным, бессильным, безразличным.
— Их много?
— Достаточно много, чтобы говорить о новом классовом сознании.
— Но я о таком классе в жизни общества информации не знаю.
— А зачем афишировать свое присутствие и раньше времени пугать свои жертвы? Тактика любого захвата включает обман.
Анне не надо было объяснять, что означает эта тактика для жизни простых людей.
— Ты правильно поняла. Люди невольно становятся жертвами бездуховного сознания Эрнов и лишены ими будущего.
— Да-да. Это так, — видя смятение Анны, подтвердил Управдом. — Однако время вышло. Нас заждался Славный. Взгляни туда, — показал он направление, когда они снова оказались у обрыва.
Анна повернула голову и увидела воронку из массы пыли. Она интенсивно увеличивалась в объеме, напоминая смерч. От нее отделилась большая группа парнокопытных существ в серых панталонах с черным поясом и устремилась в их сторону.
— А вот эти сущности — уже реальная нам угроза, — пояснил Управдом, поднимаясь на круп коня. — Скоро они будут здесь. Не будем испытывать судьбу.— Он строго смотрел на Анну. — Ты ведь уже приняла решение?
— Да.
— Тогда пора! Я покажу тебе другие — свободные от Эрнов пространства.
Подхватив Анну сильной рукой, Управдом опустил ее рядом с собой.
— Вперед, Славный!
Прыжок могучего коня оторвал их от земли в тот момент, когда по ней пошли трещины. Сильный порыв ветра отнес всадников в сторону от обрыва. Славный быстро набирал высоту. Еще мгновение, и они стали частью вселенной и неслись по звездному пути в другие миры.
Конец
Москва, 2017 г.
Короткое замыкание. часть Ш - Умопомрачение
© Copyright: Лена Широкова, 2018
Свидетельство о публикации №218031800702
Свидетельство о публикации №218031800702
Рецензии
Доброго времени, Елена! Конечно, «Короткое замыкание» - чтение не одного дня - вещь достаточно объёмная и чрезвычайно насыщенная. При этом ничего лишнего, каждое слово на месте - точные характеристики, колоритные портреты несколькими штрихами. И ничего случайного. В этом плане элементы фантастики - несомненная удача.
С уважением -
Евгений Мищенко 2 29.05.2020 11:44 • Заявить о нарушении
С уважением -
Евгений Мищенко 2 29.05.2020 11:44 • Заявить о нарушении
Спасибо, Евгений. В наше время, рассчитывать на вдумчивого читателя сложно. В основном, он проявляется за рамками зарегистрированных на проза.ру. Поэтому, чтобы поддерживать аудиторию приходиться много отвлекатья от основного проекта на белые стихи и миниатюры. В любом случае, спасибо за поддержку. С Уважением, Елена.
Лена Широкова 15.04.2020 16:10 Заявить о нарушении
Лена Широкова 15.04.2020 16:10 Заявить о нарушении
Елена, Ваше «Короткое замыкание» (и не только) заслуживает не рецензии, а монографии. Вы подняли огромный пласт нашей жизни, отфильтровали, классифицировали и разложили по полочкам. Дело за малым – донести это до широкого читателя… Но писателям прошлого не снились такие трудности! С оптимизмом -
Евгений Мищенко 2 29.05.2020 11:45 Заявить о нарушении
Евгений Мищенко 2 29.05.2020 11:45 Заявить о нарушении
Спасибо, Евгений. - Очень признательна Вам за моральную поддержку. Елена.
Лена Широкова 29.05.2020 22:00 Заявить о нарушении
Лена Широкова 29.05.2020 22:00 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.