Пов. страт-х. 59 рд. гл. 28. РУС сдавайся

Поговорка для новоиспеченных инженеров «забудь все, чему тебя обучали в институте» вполне актуальна и в армии. Забудь все, чему тебя учили в училище в плане боевой подготовки и воспитания подчиненных. Черпай опыт от старших товарищей и познавай истину на практике. И я, будучи неопытным лейтенантом, черпал. Потому что было что черпать.
Получил я назначение на один из РУСов*, о которых вскользь упоминалось на лекциях пятого курса. Но только вскользь. Поэтому было много нового и непонятного.
И вообще нам в училище давали столько теории по самым различным направлениям, что, казалось, сразу готовили к научной работе. И попадая в войска, возникала неожиданная проблема, как сублимировать эти знания в простых конкретных задачах и экстраполировать в интересах эксплуатации серийной техники. Тут вырисовывалось два варианта адаптации к новым условиям: либо все забыть, а на уровне техника-прапорщика ограничиться рамками инструкций по эксплуатации и быстро освоить принятую тобой аппаратуру, либо наоборот — попытаться втиснуть аппаратуру между формул теоретических познаний. Второй путь более длинный, но давал возможность в целом ориентироваться в системах управления и при смене должности безболезненно переключаться на кардинально другую технику.
РУС по количеству солдат и сержантов не дотягивал до роты, по количеству офицеров и прапорщиков соответствовал батальону, а по количеству женщин некоторые РУСы напоминали прядильную фабрику. Однако различной техники там было много — от переносных радиостанций до автомобильного парка. Поэтому инженеру было, чем заняться. А некоторые РУСы нашей не самой большой ракетной дивизии были так набиты аппаратурой связи и управления, что ее с лихвой хватило бы на общевойсковой корпус.
Капитан, командир этого подразделения, сразу поразил меня своим напором и энергией. Солдаты между собой называли его Шкаф или Бешеный. Шкафом —потому, что был он одинаково широк в теле: в плечах и в талии. А почему Бешеный, я узнал в ближайшие дни.
Несколько ночей подряд бойцы умело отрывались в самоволки. Да так ловко, что только к утру выявляли сбежавших. Начальник РУСа орал перед строем.
— Любите бегать в самоволки? Я вам устрою забеги. Вы у меня так полюбите бегать, что пешком ходить не сможете.
На совещании капитан объявил офицерам и прапорщикам о начале постоянных тренировок личного состава действиям по воздушной тревоге и рассредоточением на дальность в три километра в окрестностях казарменной зоны.
Теперь каждое утро, за час до подъема, в 05.30, дежурный по роте зажигал свет в казарме и кричал:
— Рота, подъем! Тревога! Получить противогазы и ОЗК .
Заспанные бойцы с трудом отрывались от подушек, ругаясь и качаясь от недосыпа, одевались, получали свои ОЗК** и противогазы и становились в строй. В полной экипировке, с вещмешками, противогазами и ОЗК, но без оружия личный состав осуществлял марш-бросок на три километра. Каждое утро один офицер и один прапорщик по очереди выполняли эту задачу вместе с подчиненными.
Но капитан не ограничился утренними пробежками. Любое передвижение строя — только бегом, а не шагом, как бывало обычно. На занятия — бегом, на обед — тоже бегом. Вечерняя прогулка заменялась вечерней пробежкой.
Целый день строй РУСа в ногу дружно бежал под счет сержанта:
— Раз, два. Раз, два.
Топот сапог гулко отдавался по бетонной дороге. В столовой хлеб уже не оставался на столах после приема пищи, как раньше. Каждодневные забеги требовали дополнительной энергии. Никто из бойцов уже не жаловался на отсутствие аппетита или несъедобную кашу.
Набегавшись с утра, на плановых занятиях буйные головушки молодых связистов бессильно падали на столы, внезапно засыпая от состояния тепла и покоя. Офицеры — руководители занятий — постоянно встряхивали спящих, ставили по стойке «смирно». Те умудрялись, как загнанные кони, дремать и стоя.
Но личный состав не сдавался. Молчаливое несогласие и невидимое сопротивление начальству ощущалось во всем. В движениях, жестах, дерзких взглядах, в бормотании из-за чужой спины.
— РУС, сдавайся. Мало бегаем, давай еще, — раздавались анонимные нахальные крики бойцов из пробегающего мимо строя.
Капитан улыбался и шептал:
— Погодите, я вам дистанцию увеличу. Посмотрим, как запоете.
И увеличивал дистанцию с трех километров до четырех. РУС продолжал бегать. Однако недовольство бойцов постепенно снизилось. И они уже бегали, как заведенные.
Прошло две недели. Теперь каждое утро после марш-броска вместо зарядки солдаты с шумом врывались в казарму и весело бежали умываться. Обливались холодной водой, брызгались, шутили и смеялись. На лица бойцов вернулся румянец, утраченный от многосуточных подземных дежурств. Кое-кто дополнительно занялся гирями и стал накачивать мускулатуру. От постоянных нагрузок молодежь только набирала силу и никак не хотела воспринимать учебные тревоги как наказание.
Наблюдая эту картину, капитан недовольно ворчал:
— Вот сволочи, втянулись. Ничего их не берет. Некоторых даже на гауптвахту не посадишь. Нет им замены на боевых постах.
Задумался капитан, пригорюнился.
— Что будем делать, замполит?
— Надо их «пропесочить» по комсомольской линии. Выговоры объявим с занесением в учетную карточку, — засуетился замполит, такой же, как я, молодой лейтенант.
— Нет, выговором их не возьмешь, — махнул рукой капитан.
Он хмуро походил по канцелярии, расстегнул мундир, и полы кителя распахнулись на его мощной груди, как дверцы шкафа.
— Выговоры, наряды — это все привычное. Надо им непривычное устроить.
Капитан подумал еще немного и наконец произнес.
— Ломать бойцов будем.
— Как ломать? — испугался замполит.
Он отвечал за соблюдение социалистической законности и положений «морального кодекса строителя коммунизма». А «моральный кодекс», если кто не знает, это почти что ветхозаветные заповеди, переработанные на нужды марксизма-ленинизма.
Не обращая внимания на лепет замполита, начальник РУСа продолжал:
— Осталось последнее средство. Прекратить марш-броски по утрам. Они уже так втянулись, что начнется ломка. Будут просыпаться теперь за час, ждать сигнала тревоги и мучиться. И вообще не давать им бегать. Как думаешь, замполит? — подвел итоги капитан и запахнул дверцы шкафа, то есть  застегнул китель на все пуговицы. Тем самым показывая, что принятое решение окончательное, а с замполитом он советуется из вежливости, дабы не снижать авторитет партии «на местах».
— Не знаю. Это не слишком жестоко? — все еще мялся лейтенант.
— Жестоко? Не опаснее, чем непрерывные забеги, — отмахнулся от него капитан и с улыбкой добавил:
— Так что радуйся, замполит. Бег отменяем. Доставай свои политические книжки. У бойцов теперь появится мно-о-го времени на изучение материалов партии и правительства.
Капитан, несмотря на некоторую квадратность фигуры, оказался тонким психологом. За час до подъема в казарме уже стоял легкий шум. Личный состав просыпался самостоятельно и в темноте ворочался в кроватях. Самые нетерпеливые спрашивали у дежурного по роте:
— Ну, когда тревога?
А тревоги не было. А была обычная зарядка, но пешком вокруг плаца.
Теперь уже привычно орал старшина роты:
— Подъем. Форма одежды номер четыре . На зарядку в две шеренги становись.
Однако солдаты полюбили бегать и пешком на зарядку ходить уже не могли. Ноги норовили сами сорваться в бега. Бойцы изнемогали от невозможности привычно бежать, а заодно и разогреться. Понурые и вялые, они возвращались в казарму. В строю тоже только пешком. И самые короткие переходы. Зато количество сидячих занятий резко возросло. Солдаты и сержанты просиживали в Ленинской комнате и на табуретках в казарме часами и до полного отупения «зубрили» воинские уставы и бессмертные труды классиков марксизма-ленинизма.
Уже не было задиристых выкриков из строя. Мол, мало бегаем, давай еще. Только тихое ворчание бойцов:
— Бешеный совсем озверел.
Пропал аппетит, в столовой все уже воротили нос от тошнотворного бигуса — смеси вареного сала с тушеной квашеной капустой. Пили только мутноватый чай с хлебом.
Красные щеки бойцов стали бледнеть и опадать от недостатка привычных нагрузок и аппетита. Личный состав РУСа смирился и притих. Самоволок стало меньше. Все начинали понимать, что с Бешеным шутки плохи. Достанет, если «не мытьем, так катанием».
*РУС — распределительный узел связи.
**ОЗК — общевойсковой защитный комплект состоит из плаща и чулок из прорезиненной ткани.