Виолончель и варенье

   Вы, конечно, смотрели сказку "Цветик-семицветик"? Помните фею с её роскошным садиком? Так вот, фея - это моя бабушка, только круче. Кроме множества всевозможных цветов в нашем саду росло ВСЁ. Все плодовые деревья (кроме экзотических, конечно). Причем, все деревья были продублированы, т.е. ранние и поздние сорта. Овощи, всякая зелень. Ну, и виноград. Много винограда. Всех сортов. Не бабушка, а Мичурин в юбке. А изабелла, которую на Кавказе считают плебейским виноградом, так она в виде беседки тянулась от калитки до самого входа в дом.
 
     Можно сказать: я жила в Раю. И всё это богатство даров природы воспринималось, как что-то совершенно обыденное и изрядно поднадоевшее. Сочные абрикосы с кулак, ароматные персики, груши, яблоки всех сортов каждый сезон перерабатывались в компоты, варенья, которые потом раздаривались многочисленным родственникам и моим учителям из музыкальной школы. И это была не взятка! Бабушка и слова-то такого не знала. Тем более, что я была отличницей по всем предметам. Правда, не всегда это варенье доходило до адресата. Дело в том, что бабушка сначала отвела меня в Дом культуры, который находился буквально через дорогу. Там шел набор в класс фортепиано, но два рубля в месяц бабушка расценила, как наглый грабеж и отдала меня в музыкальную школу по классу виолончели.

     Эта школа находилась, ох, как далеко. На двух трамваях ехать, и еще пешком километра два, а виолончель такая огромная, а я такая маленькая и тоненькая. И, если бы только это!
     В те времена мало кто знал, что это за зверь такой,  виолончель. Разумеется, я имею в виду обычных людей с улицы, особенно противные мальчишки отравляли жизнь. Чего только не довелось мне слышать вдогонку.
И теперь представьте: тонюсенькое существо с огромным бантом, в одной руке бандура чуть ли не в два раза больше девочки, в другой - папка с нотами и пакет с вареньем. А иногда еще и огромный букет цветов. Но со временем мне это надоело, виолончелисткой я себя как-то в мечтах не представляла. Вот пианисткой - да! Я даже на огромном столе нарисовала клавиши и играла, причем, по нотам.


     Короче, я совершила ужасное преступление (как потом внушила мне моя бабуля). Всё чаще и чаще я стала вместо музыкальной школы заходить к своей подружке-однокласснице. Пока виолончель и сумка с нотами и вареньем сиротливо стояли в прихожей, мы с Лариской занимались любимым делом: играли в куклы. Нет, не играли, это другим показалось бы так. Мы с ней до окончания школы были, как Коко Шанель и Корден. Правда, этих имен в те времена мы и не слыхивали. Мы часами разглядывали лоскутики (у неё мама работала на швейной фабрике, и я Ларке жутко завидовала). Хвастались новыми моделями. Помню, сначала соревновались, кто нашьет побольше, о качестве речи не было. Но со временем стали отдавать предпочтение качеству. Из бабушкиной кожаной перчатки я сшила курточку для маленькой куклы. А бабушка так и не узнала, куда подевалась вторая перчатка. Правда, я была сообразительной девочкой, я покрасила коричневую курточку черными чернилами. А еще я на обыкновенных ситцевых белых лоскутах делала вышивку. Иголочку брала самую тоненькую и вышивала крошечные цветочки. Мулине, кстати, тоже было не достать. Но у меня уже был опыт по выдергиванию ниток из лоскутов.

 
     Увы, однажды наш "швейный синдикат" накрылся медным тазом. Виновата была Лариска. Терзаемая завистью к моему таланту дизайнера и модельера, она как бы нечаянно проговорилась своей маме о моих прогулах. Ну, а та рассказала всё моей бабушке.
Вы, наверное, подумали, а куда же девалось варенье? А мы его закапывали в Ларискином саду. У них и своего варенья было немерено.


     Ой, что было! Лучше бы она меня побила. Но бабушка своими интеллигентными нравоучениями стерла меня в порошок. Мои юные нервы не выдержали, я устроила истерику и заявила, что виолончель ненавижу и пригрозила, что пойду в ПТУ. Бабуля перепугалась не на шутку. Старушка была с амбициями. И, коли она задумала воплотить в своей внучке все свои нереализованные мечты, то никто и ничто не могли её остановить. В молодости она была актрисой, но, когда вышла замуж за моего деда (он был инженером-нефтяником), тот настоял, чтобы она занималась домом и детьми. В те годы на нефтяных промыслах Грозного работало много специалистов с Запада. Естественно, у деда было среди них много друзей. Вот в 37-ом году его и арестовали, как врага народа, а потом и расстреляли в 41-ом, прямо накануне войны.


      Представьте себе, каково было жене и детям "врага народа"? Миша, мамин брат, только что окончивший школу, пошел на фронт, и в первом же бою погиб. Но до этого он примерно месяц проходил какое-то обучение, откуда мог писать письма. И ведь он писал, буквально каждый день. У меня хранятся эти письма. Их очень много. Крошечные, пожелтевшие треугольнички, исписанные карандашом, мельчайшим почерком. И в каждом письме он с такой нежностью пишет своей маме и сёстрам. А в наше время порой СМС-ки не дождешься от своих детей. Всё-то у них какие-то ДЕЛА. Мне грех жаловаться на своих детей, они у меня замечательные. Но, как бы объяснить... Смотрел кто-нибудь фильм "Послесловие" с Ростиславом Пляттом и Андреем Мягковым в главных ролях? Впрочем, эти роли были не только главными, но и единственными.


      Если кто не помнит или не смотрел, то вкратце: в Москву к дочери из провинции приехал пожилой отец. Но дочь была в командировке и тестя встретил его зять. Может, кому-то этот фильм показался и покажется скучным, но в нём показана не совсем тривиальная проблема взаимоотношений "отцов и детей". Старик такой весь восторженный, полный жизни, планов, изучает какой-то древний язык и всё пытается растормошить своего зятя. А тот, успешный, умный, образованный, но какой-то уж чересчур правильный и рациональный. А я бы даже сказала : скучный, выхолощенный. Правда, в конце фильма, когда тесть внезапно засобирался домой, даже не повидав свою дочь, которая должна была уже вот-вот вернуться, зять кое-что понял (а, может, мне так показалось или просто хотелось так думать).
Наверное, многим из вас приходилось встречать таких вот, внешне вежливых и спокойных, а копнуть поглубже - пустых, равнодушных и эмоционально-убогих людей.