М. М. Кириллов Наши враги Очерк

М.М.КИРИЛЛОВ

НАШИ  ВРАГИ
Очерк

      Я услышал слово «враги» только в начале Великой Отечественной войны и ассоциировалось оно исключительно с немецкими фашистами. А раньше о вражде между людьми и государствами, мы, дети, ничего не слышали. Наше спокойствие надёжно оберегалось взрослыми.
        С началом войны это слово стало звучать часто. Впервые оно было произнесено в речи товарища Молотова: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!» Я это хорошо помню.
         Сейчас, 70 лет спустя, о том тревожном времени я могу вспомнить очень немного. Мал был ещё. Но помню, как быстро тогда обезлюдила и ощетинилась Москва. Появились «ежи» на уличных перекрёстках. Помню первые налёты немецкой авиации. Во дворах стояли аэростаты, и мы, ребятишки, помогали женщинам в пилотках, с повязками на руках, перетаскивать их, держась за канаты. Отряды народного ополчения строились у военкоматов. Уходили на фронт наши соседи. Помню вооруженных красноармейцев на грузовиках. Отец наш был тогда начальником производства оборонного завода в районе Лефортово, выпускавшего противотанковые снаряды, которые тут же с завода шли на фронт.
         Нашу семью, как и другие семьи работников нашего завода, после оставления Смоленска, срочно эвакуировали за Урал по приказу Сталина.
       Но ещё до этого в соседней семье случилась беда. В один из первых же дней войны у их отца, военного инженера того же завода, где работал и наш отец, в трамвайной давке кто-то вытащил из кобуры табельный пистолет. Злоумышленника не нашли. По закону военного времени этот командир был тут же отправлен на фронт в штрафной батальон. Попал в окружение, сумел с боями вырваться, вернулся домой, но почему-то ослеп и был уволен. Через год он умер. Так рассказывали. Так что враги действовали. Мы просто многого не знали.
         В то время, когда шла массовая добровольная мобилизация, некоторые, как говорили, «драпали» из Москвы подальше в тыл. Сбывали вещички. Не враги, но и не защитники. Себя спасали. К ним относились с презрением.
         Но в целом Москва тогда активно и организованно готовилась к обороне.
          Помню день нашей отправки в эвакуацию. Это был конец июля. Нас на полуторках отвезли на заводские пути соседнего с нами завода «Серп и Молот». Там мы ещё полдня ждали погрузки в товарные вагоны. Их называли «теплушками». Наш отец, руководя погрузкой, то появлялся, то убегал по своим делам. Когда погрузились и устроились на нарах вагона, уже вечерело. Из путевой будки доносились по радио песни «На позицию девушка провожала бойца…», «Выходила на берег Катюша…». Наступило время прощанья. Стали прощаться с отцом и мы. Вот тут-то я впервые и почувствовал, что война это прощанье, это разлука. Как же было страшно маме с нами, тремя ребятишками, младшему из которых, Вовочке, исполнилось тогда только 54 дня! Что нас ждало в эвакуации? Война коснулась нас.
        В дороге, по пути к городу Горькому, немецкая авиация бомбила наш поезд. Поэтому ехали рывками. Проскочили.
           А однажды, где-то уже за Волгой, во время одной из стоянок увидели пленных немцев. Это было неожиданно. Часть их стояли на путях, курили, часть сидели в проёмах вагонов, свесив ноги в сапогах. Крепкие мужики  в кургузых френчах с погончиками, рыжие и мордастые. По бокам стояли наши бойцы с винтовками наперевес. Это были первые из немцев, которых мы видели. Мы, ребятишки, смотрели на них с интересом, но без ненависти. Фашисты? Враги? Мы тогда этого ещё не почувствовали. Было просто непонятно. Ведь никого из наших родных ещё не убили. Но быть может, мы ещё не знали об этом? 
       Весь конец 1941 года мы жили в деревне Пестово в Челябинской области. Воспоминаний о том времени много. С ними можно познакомиться в моей книге «Мальчики войны» (2009). В соседнем доме жили женщина средних лет и её сын – восьмиклассник. Они выписывали газету «Правда», и у них было радио. Они делились с мамой новостями и очень переживали наши военные неудачи. А у кое-кого из хозяев нашего дома эти неудачи почему-то вызывали явное злорадство. Относились к нам, эвакуированным, они нормально, и поэтому это было непонятно. Мама мне объяснила, что они, видимо, из раскулаченных крестьян, то есть, по их мнению, могли в прошлом быть обиженными советской властью. И всё равно мне это было непонятно, ведь тогда фашисты наступали под Москвой. Разве можно было этому радоваться!?
        В конце ноября 1941 года когда обстановка под Москвой резко ухудшилась, завод, на котором работал отец, эвакуировали из Москвы в Петропавловск-Казахстанский. Это было рядом. А к Новому году и нас вывезли из челябинской деревни туда же.
       Отец рассказывал маме, как завод эвакуировался из Москвы. Бои шли уже в десятках километров от неё... Город опустел. 7 ноября был проведен парад наших войск, которые потом сразу были отправлены на фронт. Все знали: Сталин остаётся в Москве.
     Погрузка шла на путях завода «Серп и молот», как когда-то и наша, но под бомбёжкой. Состав загрузили заводским оборудованием, которое закрепили стальными тросами, личному составу выделили теплушки. Работа шла лихорадочными темпами, некогда было поесть. Отец вспоминал, что мимо него пробежал знакомый инженер  и на бегу ел белый хлеб с колбасой. В это время бомба угодила прямо в одну из платформ, и этого инженера отбросило взрывной волной и ударило о столб насмерть. Погибший так и лежал рядом с составом, и изо рта у него торчал кусок недоеденной булки с колбасой. Отец впервые видел убитого, к тому же знакомого человека, и это его потрясло. Разбитую платформу убрали, и состав двинулся в сторону г. Горького. Немецкие самолеты налетали несколько раз, бомбили, но составу удалось проскочить. 
         Немцев от Москвы отогнали большой ценой. Было много раненых. Даже в далёкий Петропавловск – Казахстанский приходили санитарные поезда. Из вагонов выносили носилки с перевязанными ранеными и отправляли раненых в госпиталь. На это больно было смотреть. На вокзале постоянно ютились беженцы, в том числе дети. На ночь туда приходили и цыгане.
          Весь 1942 год и позже в течение всей войны гибли наши бойцы и мирные жители. Их было миллионы. Это рождало у советских людей чувство глубокой ненависти к фашистам. В известной песни пелось: «Пусть ярость благородная вскипает как волна…». Илья Эренбург писал в те дни гневные статьи в газете «Правда» о вынужденной и неизбежной ненависти к народу-поработителю. Вышла даже его книга под названием «Убей немца!». Правильнее было бы сказать «Убей фашиста!». Сами немцы тоже были жертвой фашизма. Образ врага в те дни был понятен даже ребёнку.
       Когда наша мама заболела туберкулёзом лёгких, мы в конце декабря1942 года вернулись в Москву. Позже мама лечилась в столичных туберкулёзных больницах более 3 лет.
        В военные годы в печати периодически муссировалась тема вредительства. Это были отголоски репрессий тридцатых годов. На экранах шёл даже фильм «Ошибка инженера Козина», фильм интересный, но рождавший у зрителей чувство подозрительности. Шла война. Имелись факты бандитизма. Глухо прозвучала тогда история «Русской освободительной армии» (армии предателя генерала Власова). Страна сражалась, и это тоже были враги.
     Вместе с тем, я не помню случаев преследования заводских руководителей или служащих. Завод, вернувшись из эвакуации, ритмично работал, выпуская снаряды и артиллерийскую оптику. Более того, старые довоенные судебные дела прекращались, и реабилитированные люди возвращались к работе и восстанавливались даже в воинских званиях. Один врач, до войны узник Гулага на строительстве Беломорканала, даже успел повоевать, работая во фронтовом госпитале. Он говорил мне: «Люби Родину не только тогда, когда она тебя любит, а и тогда, когда не любит». Его мучили свои (наши) фашисты (такие тоже были), а он Родину любил.
           Я слышал от взрослых, что в стране ведётся постоянная борьба с врагами. Наверное. Но самих врагов я не видел ни разу. Во двор к нам заходил командир с двумя шпалами в петлицах. Он раньше работал с отцом на заводе. Встречались они дружески. Отец рассказывал, что ещё до войны этого человека осудили за то, что не донёс на кого-то, но потом его оправдали. И отца наказали за то, что в 1937 году на собрании не выступил против своего начальника, даже заступился за него. Отец получил строгий выговор, который позже был снят. Оправдан был и начальник. Среди друзей отца в течение всей войны был сотрудник НКВД. Он жил недалеко от нас, и мы дружили с его ребятишками. Я помню, он был простой и добрый человек.
       Сложностей и недостатков в каждой семье тогда было много. Жили бедно, вся страна и во время войны, и после её окончания жила бедно. Возвращались с фронтов и из госпиталей сотни тысяч калек. Карточки отменили только в 1947 году. Но мы всё понимали (и даже дети) и научились терпению на всю жизнь. Была бы Родина жива. Этим жили.
     Родители, когда я был в 6 классе, решили направить меня в Рижское нахимовское училище. По дороге в Ригу (это было осенью 1945 года), я видел разрушения в городах Волоколамск, Ржев, Великие Луки и других. Поезд шёл медленно – с окончания войны прошло всего полгода, и пути ещё ремонтировались. Города эти были буквально сожжены, здания вокзалов стояли в руинах, высились печные трубы сгоревших домов. На обочинах путей грудилась искорёженная военная техника – наша и немецкая, остовы сгоревших вагонов и паровозов. Под вооруженной охраной работали военнопленные немцы – худые, измождённые, в грязных шинелях и в кирзовых сапогах: возили тачки с песком, таскали мешки с цементом, сгружали с платформ кирпичи. Во время остановок нашего поезда они просили еду. Это всё, что осталось от «победителей». Местных жителей было мало, и они выглядели не лучше. Сбылись слова отца, писавшего нам в деревню в 1941 году, что Гитлеру скоро свернут шею. Нам, мальчишкам, было по 12 лет, но мы чувствовали, что едем через пепелище – прямое свидетельство только что закончившейся войны. В Москве все-таки не было таких разрушений. Мы были детьми войны, кое у кого погибли или болели родные люди, и мы способны были чувствовать чужое горе, в том числе горе пленных. Но прежней ненависти к ним у нас почему-то уже не было, их вид был слишком жалок. Было лишь чувство справедливости постигшего их возмездия.
        Все три года, что мама болела, и отец, и мы, её трое сыновей, навещали её в больнице. Ей становилось всё хуже и хуже. Чахотка в последней стадии. Последний раз я посетил её в июне 1946 года.
        Прощаясь, она по обыкновению поцеловала меня в затылочек, прижалась ко мне на минутку, и я пошёл к двери. У двери оглянулся на неё: она улыбалась и, приподнявшись, махала мне рукой.
        Уходя от мамы и зная, что она теперь уже точно умрёт, рыдая в больничном сквере, у памятника Достоевскому, я поклялся: сколько буду жить, столько буду уничтожать фашизм, убивший её. Через два месяца её не стало.
         За те 13 лет, что я прожил до этого, мне, конечно, встречались недруги, необязательные и нечестные люди, даже подлецы, но врагами оставались только фашисты. Эти понятия стали синонимами на всю мою жизнь. Я знаю, что не только у меня. Я потом жил, учился и работал среди советских людей, среди прекрасных учителей и друзей, и был счастлив.
         Но пришло время, когда в жизнь моей страны и в мою собственную жизнь вновь пришли враги. Они пришли относительно внезапно, изнутри, пользуясь нашей политической доверчивостью, и вновь потребовалась эвакуация, но уже иного порядка – внутрь себя, в практически полуподпольную, рабочую коммунистическую оппозицию установившейся в стране буржуазной власти.
         Пришлось столкнуться с политическим перерождением и предательством людей, утративших связь с народом, вскормившим их. С предателями советской власти. И это было уже не штучное предательство.
         В 1991–м году всем нам пришлось пережить трагедию смерти советского государства и коммунистической партии. К власти пришёл олигархический капитал, возникший и окрепший за счёт грабежа народного добра. Тогда, уже в августе 1991-го года, советские люди пережили контрреволюционный шабаш: «защиту» Белого дома, похороны «героев», попавших под танк, аресты членов ГКЧП, позорное возвращение из Фороса Горбачёва, запрещение компартии, воцарение на троне Ельцина - «главного мясника России», по моему определению. Жизнь пошатнулась. Пришли враги.
     Общая тенденция развала государства и его финиш  хорошо просматривались уже тогда. Казалось, что происходит замедленная катастрофа на гонках: беспорядочное движение, неуправляемость, отлетают крылья, колёса, обшивка, вылезают кишки... Зрители есть, но не более.
      Помню, встретил тогда соседа по дому, бывшего военного лётчика. Спросил его о его настроении. Он остановился и мрачно произнёс: «Где бы достать автомат?». И молча пошёл дальше. Что ещё мог сказать советский лётчик?
          Перерождение коснулось не только конкретных людей, а стало системным и повсеместным. На уровне власти оно достигло степени откровенной мерзости.
      1 мая 1992 г. в Москве режим Ельцина показал свои волчьи зубы. Как и все, я был потрясён зрелищем блокады Гагаринской площади и разгона демонстрации москвичей. Власть создала объективные условия неотвратимости побоища. Имению она, предложившая людям встать на колени, — первый и главный преступник. Советские люди в очередях настоялись, но не на коленях же. Расчёт был точным. Он был нужен тем, кому давно уже снилась частная собственность. Стало ясно: теперь будут строить тюрьмы, чтобы упрятать подальше протест «уголовников» и позволить, наконец, свободно грабить страну.
     Лавочники, казаки, жандармы и... интеллигенция, ударившаяся в бизнес, — стали опорой режима. После Первомая 1992 г. он стал существовать в глазах честных людей только как режим. Режимной становилась и армия, откармливаемая за счёт народа. Армия, в которую и за деньги тогда никого загнать было нельзя.
        Процесс перерождения бывших якобы коммунистов, позже якобы демократов в палачей народа исторически неизбежен. Этот, казавшийся тогда новым в нашей стране процесс, был обычной эволюцией представителей мелкобуржуазной среды. Но и протест оказался неизбежен. Глумление над людьми труда восстановило в них память о средствах борьбы пролетариата за своё освобождение. Уже в ноябре 1991 года возникла революционная российская коммунистическая рабочая партия (РКРП).
      Уже тогда было ясно, что только подавлением людей (а на что-то большее он не способен) режиму не решить своих проблем. Сознание собственной слабости станет во всё большей степени будить в нём инстинкт самосохранения и укреплять жандармскую оболочку.
        Единичная мерзость вскоре сменилась уже целой серией мерзостей. Ельцин своим Указом, нарушив Конституцию, которой присягал, распустил Верховный Совет России. Это случилось в сентябре 1993 г. и закончилось расстрелом безоружных людей у стен Останкино и расстрелом парламента из танковых орудий. Стреляли «мутанты» (термин драматурга Виктора Розова). Это видел весь мир. Советская власть не сумела тогда себя защитить, хотя угроза была не меньшей, чем в 1941 году. Это были враги.
       История повторилась: не мы напали, а на нас подло напали, как и тогда, пятьдесят лет назад, в 1941-м!
       Для некоторых людей, в том числе моих знакомых, происходившие тогда изменения казались даже исторически прогрессивными, якобы обязательно ведущими нашу страну к экономическому совершенству. Эти люди просто дышали западными капиталистическими ценностями, восторгаясь своим «вождём» на танке и буквально боготворили доморощенных либеральных интеллигентов.
        В эти годы многие внутренне очень изменились. Им вдруг остро надоело нищенствовать, или каждый из них обнаруживал в себе таланты, неопознанные при советской власти, особенно в области бизнеса, необыкновенные способности наконец-то ставшего свободным человека, ещё вчера бывшего обыкновенным совком. Они и ходить-то стали как-то иначе, как будто стали парижанами. 
      Типичное наблюдение тех лет (одно из многих). Поезд «Москва-Саратов». В купе я вошёл первым. Вскоре в него с огромными тюками втиснулись ещё трое. Тюки, баулы, сумки заполнили всё, даже часть прохода под столиком в купе и все полки. Мне пришлось вжаться в угол у окна. Первый из вошедших пассажиров, подумал я, видимо, босс, второй – кассир, третий – на подхвате, прихлебатель. Я оказался как бы в первом ряду партера – прямо перед сценой, где началась какая-то пьеса.
      Босс распечатал большую бутыль «Пепси» и поставил на стол ещё 5 бутылок пива. Он налил два стакана - себе и кассиру и жадно выпил. Налил ещё. Прихлебатель тоскливо ждал, когда же нальют и ему. Кассир пил мелкими глотками, продолжая считать. Периодически переспрашивал: «Кофточек было 10 или 11 блоков?» «Колготки тот, толстый, отдал за 100 или за 110?» И, выяснив, замолкал. Наконец, дали попить и прихлебателю.
        Открыли пару бутылок пива. Развернули в замасленной бумаге курицу и, разорвав её на куски, стали жевать их, заедая хлебом и запивая пивом. Чавкали, утирая руками жирные губы и щёки. Осмелел и прихлебатель, взбодрённый пивом, пристроился к курице, совсем уж подвинув меня на полке. Кассир успокоился, ел курицу медленно, выкидывая косточки на стол. Босс смеялся, громко вспоминая какие-то удачные моменты их предприятия.
      Кассир насытился, громко отрыгнул, вытянул ноги в грязных потных носках, упёрся в мою полку и склонился на баул. Прихлебатель, уже без помех, доедал куски курицы, обгладывал кости, допивал оставшееся пиво, икал, хихикал. Он осмелел, стал говорить громко, подравниваясь к блаженствующему боссу. Но тот вскоре цыкнул на него, приказав вынести мусор и прибрать стол. Босс полез на верхнюю полку и улёгся там среди тюков. Кассир разместился внизу, посреди баулов. Залез наверх и втиснулся посреди вещей и прихлебатель. К 10 вечера все они уже дрыхли.
     А утром шустренько встали, и вновь переругиваясь, взялись на свежую голову пересчитывать товар и свою долю прибыли, договариваясь, как доложить обо всём неведомому Главному боссу. Вытащив в Саратове всё своё барахло, они заполонили им половину перрона. А символически сказать, как бы половину страны.
     Всё – точно по А.Н. Островскому. Те же типы, то же неравенство и зависимость. Это наш «мелкий класс» в распоряжении «среднего класса». Класс выживающих, копящих помаленьку деньгу – опора и надежда Гайдара и таких как он, современных лавочников. Опора и жертва идеологов и практиков рыночного счастья. Портрет обывателей постсоветского времени.
      В 1994-м году политик и известный штангист Юрий Власов писал: «Свобода домашнего животного всегда ограничивается миской, которую выставляет хозяин. Есть свобода, очень много свободы, но экономическое бесправие превращает её в ничто».
     Москвичи, больше и раньше других россиян узнав о жизни в Европе и лучше зная о перерождении верхних эшелонов власти в стране, реалистичнее смотрели на происходящие перемены. Здесь ельциноиды (появилось такое название) вообще просто одолели, поражая быстротой перемен в их сознании. Так быстро изменяют только предатели. Ещё быстрее, особенно в это время, разрушалась верхушка КПСС. Партия стала жить совестью только нижних своих этажей. Из организации для людей она ещё раньше постепенно превратилась в организацию над людьми и даже — против людей.
    Я не судья. Но я убеждён, что в ряду других причин поражения советской власти (перерождение верхушки КПСС, вялость партии, экономические проблемы) большая роль принадлежала предательству мелкобуржуазной интеллигенции. Я не политик, а всего   лишь очень небезразличный свидетель этого предательства. Обыкновенный советский человек. Я тогда (1999 – 2006 годы) опубликовал пять книг под общим названием «Перерождение. История болезни». В них изложены и «патанатомия», и «патфизиология» этого перерождения.
     Те же девяностые годы. По «Маяку» было передано: в  программу вступительных экзаменов в университетах  уже не будут включены произведения Белинского (все), Герцена (все), Писарева (все), Чернышевского (все), Горького («Песнь о Буревестнике», «Слово о Ленине» и др.), Фадеева, Шолохова (в частности, «Поднятая целина»), Маяковского (все), Николая Островского (все). Бориса Полевого. Даже Л.Н.Толстого («После бала»). Конечно, не будет известных статей Ленина. Чётко выраженный классовый подход, не правда ли?
      Почему-то не были упомянуты Фонвизин (Митрофанушка – прапрадедушка новых русских) и Лермонтов (а ведь этот бунтарь очень опасен для нового строя России). Зато включен весь «серебряный век». Чем не цензура? Чем не чёрная сотня с университетскими значками на лацканах? Деятели культуры государства лавочников крадут у народа не только пищу, но и душу. В идеологии нет вакуума (по Ленину), поэтому они спешат. Они и сейчас спешат.
      Какое жалкое время. Рабское. Ни один академик от литературы не защитил Чернышевского. Растлители народа.
      Профессура нашего медицинского университета менялась политически и нравственно прямо на глазах. Как-то на заседании общества терапевтов профессора всерьёз и безо всякой душевной боли обсуждали перечни лекарств отдельно для бедных и для обеспеченных граждан. Пришлось протестовать. Бедность мы сами, конечно, уничтожить не могли бы, но нельзя же было воспринимать её как норму.
       Ещё один такой урод-профессор на клиническом обходе, сидя у постели, осматривая и ощупывая больного, периодически всё это время с кем-то беседовал по мобильнику, обращаясь к собеседнику примерно так: «Нинк! Юльк! Вальк!» Больному в постели, заводскому рабочему, привыкшему за годы советской власти к уважительному отношению врачей, казалось, что тот советуется с кем-то по его поводу, и ему и в голову не приходило, что телефонные звонки профессора не имели к нему никакого отношения. Таких примеров стало много.
       Некоторых из нынешних главных врачей поразило стяжательство. Их не останавливало ничего. Распихивали конкурентов. Про таких продвинутых деятелей говорили словами генерала Лебедя: «Ухватившись за ляжку, дотянутся и до горла!»
     Конец девяностых. Оскал власти. Зомбирование бесполезности сопротивления людей. Чем хуже живут и вымирают люди, тем лучше: стимулируется биологический закон — формирование нового человека-волка. 
Я и прежде некоторых недолюбливал, некоторых избегал, очень редко ненавидел, особенно предателей. Чувство это было утомительным. Теперь же, когда романтизма поубавилось, я полон неприязни ко многим: к молодым бездельникам и студентам, разъезжающим на собственных незаработанных автомашинах, к торговцам, к «комкам», к бездарям, к хамам, к неожиданным реваншистам, к перевёртышам, «к мещанам во дворянстве», а особенно — к тем, кто в упор не видит страданий простого человека. Неприязненность стала настолько широка, что лишала ежедневной радости, обкрадывала, убивала. На смену вымиранию людей приходило их одичание.
       31-го декабря 1999 г. «мясник» Ельцин «неожиданно» уходит, оставляя свой пост мало кому известному Путину, выходцу из ФСБ. Новый общенациональный лидер? Бывший член КПСС? Из советских? Общенациональный лидер в стране очень богатых и очень бедных?!
        Коррупция – мелкая, средняя, крупная – пожирает Россию. Для бедных людей экономические перемены не кажутся заметными просто потому, что им уже не может быть хуже. Страсти бушуют и в крупном бизнесе. Саратов и не хуже, и не лучше. Частных клиник с дорогущими услугами и частных аптек стало больше, чем улиц в городе. Даже на муниципальных больницах наживаются.
      Положительные изменения в армии и в ВПК, о которых мы знаем сейчас, произошли только в самые последние годы. Жизнь заставила. И это, конечно, можно только приветствовать. Волна патриотизма – естественный ответ на унижение Родины, перенесённое в девяностые - двухтысячные годы. Но только патриотизмом в буржуазном обществе жив не будешь.
 С утратой советской власти пришли собственные классовые враги. Это не все понимают. И как в войну, в результате лишений, в те годы погибли или не родились миллионы людей.
      Идёт 2018-й год. Уже 26 лет рыночной власти. Положительные верхушечные процессы в обществе, может быть, и происходят, но антисоветская буржуазная сущность власти остаётся неизменной. За прошедший год, например, количество миллиардеров даже увеличилось. Несмотря на санкции! С чего бы это? Может быть, и остальное население стало жить лучше?
      Взрыв патриотизма (временами, ура-патриотизма), вызванный воссоединением Крыма с Россией, закономерен. И исторически, и по-человечески.
      Закономерен и протест населения на Востоке Украины. Протест оформился в создание там народных республик и боеспособной армии, с которой вот уже более трёх лет режим киевской хунты справиться не может.
        Восток Украины покинули уже миллионы беженцев. Россия впитывает в себя этот людской поток, проявляя не только братство, но и советский интернационализм.  Гражданская война разделяет украинский народ. Водораздел – неизбежность борьбы с современным фашизмом.
      Нужно подчеркнуть во многом именно советский характер происходящего и в Крыму, и в сопротивлении русских и русскоязычных на Востоке Украины. Иногда кажется, что многие руководители восставших республик и полевые командиры – дети памятных всем руководителей крупных партизанских соединений, в том числе, на Украине, в годы Великой Отечественной войны. По-крайней мере, лучшие из них. Государственность республик растёт день ото дня и требует растущего финансирования. Без России здесь не обойтись.
       В помощь России Донбассу мешает верить реальная подчинённость руководителей нашего государства крупному отечественному капиталу. Путину трудно быть общенациональным лидером в стране одновременно и очень богатых и очень бедных граждан, как бы ему этого не хотелось. Да и возможно ли это? В этом классовое противоречие современных событий и у нас, и на Украине. Патриотизм может стать невыгодным или просто непосильным для властьимущих, и тогда усилия патриотов могут быть преданы. Но главное - власть в нашей стране не на стороне рабочего класса. В этом всё дело.
      Ленин в 1921-м году на Съезде работников медсантруда сказал: «Если мы спасём рабочего, мы спасём всё!» Путин в посланиях федеральному собранию важнейшей задачей определяет спасение бизнесмена, лавочника. Крупному бизнесу итак принадлежит две трети годового ВВП страны.
        Далеко господину Путину до товарища Ленина. Видимо, рад бы в рай, да олигархи не пускают. Хотелось бы верить Путину с учётом его грандиозного нынешнего шестилетнего плана и положительных действий в области государственной и международной  безопасности. Ему бы в руки советскую власть, кажется, цены бы ему не было… Но опыт предыдущих лет останавливает.
        В.И.Ленин писал:  «Нравственно то, что служит интересам рабочего класса». То есть, трудящихся. Следовательно, безнравственно то, что служит интересам непрерывно, по-крупному, ворующих народное добро и предающих нашу Родину богачей - паразитов. А ведь так оно и есть в современной России. Казалось бы, ясно? Но не нынешней власти.
       Ситуация требует более сложного, классового, подхода. Необходима политическая, как теперь говорят, диверсификация. Выбор неизбежен. КПРФ пассивна, новая (ленинская) рабочая компартия (РКРП) ещё недостаточно сильна, да и развернуться ей буржуазная власть не даёт. И не даст.
         Отдельные факты якобы возвращения советских норм в общественную и экономическую жизнь страны (введение норм ГТО, создание юнармии, деофшоризация, некоторая плановость и т.д.) можно в какой-то мере назвать процессом советизации форм жизни, но не её содержания. Некоторые люди эти понятия путают. А это как сахар и подсластитель. У многих «возврат» к советскому прошлому даже вызывает протест, от страха формируется так называемая пятая колонна. Русофобы из разряда советофобов. Зря беспокоятся. Когда я пишу о кажущемся, якобы советском, характере ряда событий последнего времени, я отлично понимаю, что по-настоящему советскими изменения в жизни государства могут стать лишь при выполнении двух обязательных условий, а именно: возвращении общенародной собственности и восстановлении власти трудящихся, то есть рабоче-крестьянской власти. А здесь без социалистической революции, хотя бы без её ненасильственных форм, не обойтись. Зря беспокоятся. Нынешняя власть добровольно власть и собственность народу не отдаст. Вот почему, следует различать ценности действительные и «ценности» мнимые. В гибридном государстве их часто путают.
      В современном гибридном государстве многое определяет ещё сохраняющееся сочетание прежнего, советского, и нынешнего, буржуазного (рыночного), укладов в реальной жизни России, причудливое соотношение ещё живого социализма и зарождающегося капитализма, роль якобы исчезнувших в новом обществе классовых противоречий и, вместе с тем, утверждение ложного общенационального единства, на самом деле, социально разобщённого народа. Дополняют картину сочетание прежнего пролетарского интернационализма и своекорыстных интересов отдельных национальных групп, бедности миллионов и богатства немногих. Без учёта этих главных факторов гибридного процесса, ставшего определяющим в нашей стране, его настоящего анализа не получится. Гибридность власти затушёвывает её суть, враждебную людям труда.
       Путин утверждает: «Наш народ един!» Разве? Это же констатация желания, а не реальности. Это утверждение может быть верно в случае угрозы нападения на нашу страну, как крайний, мобилизационный, вариант народного единства, а не как утверждение социальной однородности общества, которой нет. То же и в отношении провозглашаемой им идеи о якобы общенациональном единстве экономически разобщённого народа страны. Я уж не говорю о его классовой неоднородности (в отличие от народа советского). Ведь даже защищать буржуазное, коррумпированное общество будут согласны не все. Перед нами зримое отличие желаемого от возможного. Утопия. Правда, хорошо, что появилось хотя бы это. Всё же лучше, чем ничего. Помните, персонажи «Женитьбы Бальзаминова»?
          Оперируют в своих планах некой идеальной многомиллионной волонтёрской, будто бы даже «комсомольско-молодёжной» армией  некоррумпированных, честных, молодых предпринимателей, убеждённо и успешно строящих будущую счастливую капиталистическую Россию. Этакий радостный социалистический капитализм.
       Блажен, кто верует. И ведь, кажется, что они действительно веруют. Даже самому хочется верить, несмотря на хорошо изученный марксизм. Но, согласитесь, это хотя и большой предстоящий труд строительства, но ведь даже не мечта. А что такое «честный предприниматель» - основа будущего России? Человек вне личной выгоды или хорошо известное нам отродье из племени купи-продай? С первым можно с голоду подохнуть от честности, а со вторым от жадности и будущее продать.
       Былого действительного единства советского народа, как и его выраженной классовой однородности, уже не осталось, хотя их инерция, к счастью, ещё очень велика. И потому народ в России до сих пор говорит как бы на одном социально-политическом языке. Но и гибридность, или искусственное объединение разнородных явлений, взглядов и интересов, стала в последние десятилетия всё более очевидной. Но скрещивания разнородных процессов, как это бывает в природе при рождении нового вида, как правило, не происходит. Здесь в основе всего борьба противоположностей. По принципу: либо, либо. И достижение единства вряд ли возможно.
      Прежнее, удивительно надёжное, советское производство очерняется, современное, рыночное, превозносится, насаждается, хотя уже много лет не приносит ожидаемого эффекта и во многом даже выдыхается.
      Гибридность в общественной жизни раздражает ещё больше. Иногда её выдают за полезный плюрализм, или разнообразие взглядов. Но это чаще сочетание несовместимого, а не разнообразие. К примеру, оценка истории коммунистического движения и советской власти в нашей стране. Это не надуманный вопрос, он волнует миллионы людей. Прежде всего, это касается официальной оценки роли И.В.Сталина и В.И.Ленина.
Об исторической роли советской власти и ВКП(б) в нашей стране писал известный философ Александр Зиновьев. О Дне Победы над фашистской Германием он написал статью под заголовком «Выхолощено главное»  (газета «Советская Россия» от 13 мая 2004 г.).
«День Победы над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов признан важнейшим национальным праздником России. Я приветствую это. Но то, как фактически истолковывается эта победа, и как конкретно осуществлялось это празднование в текущем году, у меня, как у ветерана войны и как исследователя советского периода русской истории, вызывает решительный протест. Из войны и из нашей победы выхолостили самую суть – их социальную сущность. Войну вёл и одержал победу не просто народ, а народ советский. Это исторический факт, игнорирование которого означает идеологически преднамеренную фальсификацию истории. Советский народ – это народ, коммунистически организованный и коммунистически воспитанный, возглавлявшийся Коммунистической партией и сталинским высшим руководством. В победе, конечно, сыграл роль комплекс исторических факторов, включая патриотизм, способность русских терпеть самые жуткие условия жизни, сочувствие и помощь западных людей и т.п. Но главным – решающим - фактором победы были советский коммунистический социальный строй, то есть реальный советский коммунизм, и возглавлявшееся Сталиным высшее руководство страны. Какими бы они ни были, какие бы недостатки им не приписывали, войну выиграли, прежде всего, советские коммунисты во главе со Сталиным. В те годы этот исторический факт был бесспорным даже для самых заклятых антикоммунистов и антисоветчиков. Игнорирование этого факта и искажение его означает превращение войны и нашей победы в ней в некое голливудообразное шоу, в грандиозную бесстыдную идеологическую ложь, в средство оглупления масс российского населения в угоду определенным силам и стремлениям Запада. Напоминаю, что эти силы сразу же после нашей победы начали новый этап войны против нашей страны, который к концу ХХ века завершился разгромом Советского Союза, советского социального строя и России».
Это мнение товарища Зиновьева важно учитывать, анализируя и современные события в России и на Донбассе.
     Донбасс отличается не только своей русскостью, но и редкой концентрацией рабочего класса среди населения. Именно здесь вырос будущий маршал Климент Ефремович Ворошилов (г. Луганск (Ворошиловград)), здесь родились стахановское движение (г. Стаханов) в 30-е годы и «Молодая гвардия» во время войны с немцами (г. Краснодон). Но сейчас здесь идёт жестокая гражданская война. Киевская хунта, выживая, выгадывает на крови собственного народа.      
     Меня напрягает термин «социальная ответственность (озабоченность!) капитала». Это же, по Чернышевскому, «сапоги всмятку». Капитал оттого и прирастает, что он этим качеством не наделён. Разве что в интересах самосохранения? Это происходит, как говорится, «с барского плеча». От любви к народу как бы и само плечо не оторвало.
      Экономика страны напряжена. Помощь областям Дальнего Востока, Алтая и Урала в связи с невиданными наводнениями и пожарами, затраты на сочинскую Олимпиаду, поддержка Крыма и восставшего народа на Востоке Украины, помощь Сирии, развитие военно-промышленного комплекса, и всё это на протяжении нескольких последних лет, – стоят дорого. Но эти расходы неизбежны и понятны.
       Однако, только патриотизмом, при всём положительном отношении к этому, жив не будешь. Патриотизмом нельзя прикрыть реальные классовые противоречия в России. Социальный климат в стране остаётся низким и вряд ли удовлетворяет людей.
       Гибрид он и есть гибрид. В нём и Друг народа (известный термин времён Великой Французской революции) и враг народа могут даже затеряться. Только история скажет правду.
     Если приглядеться, видно, как плохо живут люди. Открылись новые производства, но всё ещё стоят многие крупные заводы. Уже более 26 лет стоят. По всей стране разлилась власть денег. Воруют и воруют, по - крупному воруют. И чем больше воруют, тем злее пинают советскую власть, которая не давала воровать. Выбрасывают на свалку целые куски народной памяти и исторической правды. Дорвавшиеся наконец до власти лавочники готовы продать всё, что только можно продать. Коррупция – родная сестра буржуазной власти и в России, и на Украине. Планы по развитию России не предполагают уничтожения коррупции. Она - обратная сторона поощряемого частного и государственного предпринимательства. Угасающая КПРФ не в состоянии что-либо с этим сделать. Защищая себя, она сливается с буржуазной властью.
        Врачи и сами больные ходят в наручниках «экономически выгодных» стандартов, вытесняющих клиническое мышление, достижения отечественной медицинской школы. Я пишу об этом как о наболевшем потому, что я - врач советской формации, и мне это особенно близко. Больной человек со свойственной ему индивидуальностью перестаёт сейчас быть основой клиники. Скоро он должен будет лечить себя сам. Великие учителя – Мудров, Пирогов, Боткин, Захарьин, Бурденко, врачи-фронтовики – превращаются в бессмысленные памятники с острова Пасхи. Случайные люди занимают места главных врачей, ректоров Университетов, министров, депутатов, толпами осаждают злачные места. С возрастом всё это, как через увеличительное стекло, видишь лучше.
          Даже сама Красная площадь в Москве в последние годы изменилась, не столько внешне, сколько по характеру её использования властями. Не изменилось лишь отношение большинства людей к ней как к символу советской власти и истории России.   
       Я понимаю, что мои утверждения и чувства разделяются не всеми. Врагов советской власти и нынешних лавочников я в расчёт не беру – с ними для меня всё ясно. Враг он и есть враг. Но немало и тех, кто в своё время был недоволен советской властью и даже обижен ею. Их претензии заслуживают внимания. Их негативный частный опыт может быть даже непререкаем, а нежелание видеть широкую историческую правду о роли рабоче-крестьянской власти вполне объяснимо пережитой ими социальной несправедливостью. С этим не поспоришь.
     Некоторых читателей может раздражать и моё возвышенное отношение ко всему советскому. Писатель Бруно Ясенский в книге «Человек меняет кожу» ещё в 30-е годы предупреждал: «Друг может предать, враг может убить. Но бойтесь безразличных!» Многие стараются сохранить «объективность» в оценке происходящего. Когда им говорят о зверствах фашистов в Одессе (поджог Дома профсоюзов и уничтожение десятков людей), они утверждают, что на самом деле 90% жителей города в это время спокойно отдыхали на одесских пляжах. А некоторые говорят даже, что погибшие сами себя подожгли. Эти люди, «пляжники», ставят себя выше реальных событий.
     Объективизм – политическая шизофрения, прибежище безразличных. Высоцкий про таких деятелей писал: «И не друг, и не враг, а так…». Спокойствие на фоне окружающего народного горя – очевидный симптом шизофрении. Психиатры это хорошо знают. К сожалению, спокойных, «отдыхающих на пляже» при виде страны, которую охватил фашизм, ещё очень много. Меня же ещё в годы военного детства жизнь научила чувствовать боль других людей.
Как известно, в 2015-м году в честь 70-летия Победы в Великой Отечественной войне в Москве был проведен грандиозный парад наших войск и – впервые - марш потомков героев этой войны. Эта акция, имевшая всероссийский характер, получила название «Бессмертный полк». Она имеет отношение к содержанию и смыслу этой книги. Я об этом событии уже писал и в более ранних своих произведениях.
           Многомиллионное молчаливое шествие российских граждан в День Победы – 9-го мая 2015-го года – по улицам и площадям страны затмило впечатления даже о замечательном параде наших войск на Красной площади, прошедшем в этот же день ранее, своей огромностью, отсутствием привычных политических лозунгов и принадлежности к власти, а главное – сплочённостью участников.
      Фотографии родственников, погибших на фронте, а также пропавших без вести, оставшихся неизвестными и умерших уже после окончания войны, были единственным демонстрационным вооружением шедших. Если бы не звучание патриотических маршей, молчаливое движение людских колонн, было бы страшной демонстрацией самих погибших, их своеобразным явлением народу. Этого не было никогда прежде, но было поразительным и мощным проявлением народной памяти. Условно говоря, запёкшаяся кровь фотографий окрасила кровавую реку народной памяти так, что превратила погибших в борьбе с фашизмом за советскую Родину в бессмертных. И их самих и память о них. Власть готовила к акции «единую Россию», а вышла по всему своему содержанию Россия  с о в е т с к а я!
       Было уже казавшийся забытым народ того великого времени, не только предстал перед нынешним поколением бессмертным, такой живой оказалась память о нём, но и  в о с к р е с ш и м. Не только современные молодые родственники, а именно их родные из прошлого - бойцы и командиры военных лет - буквально прошли по улицам и площадям страны. Среди них миллионы погибших тогда за Родину и советскую власть коммунистов и комсомольцев. Прошлое и современное в истории нашего народа оказалось нераздельным.
     С высоты этой испытанной всеми нами молчаливой и благородной памяти народа погибшие становились для нас не только бессмертным полком, как их нарекли люди, но и полком воскресших и восставших бойцов.
      А в глубине народной души, в каждой семье все эти годы сохранялась память о пролитой крови и жизни, отданной за Родину миллионами наших предшественников, наших родных. Память живая, неумирающая, священная, хотя за последние полвека сами бывшие фронтовики и ветераны тыла фактически вымерли.
     Обширное посещаемое кладбище России, могилы с крестами, с полумесяцем, с красной звёздой на надгробьях приняли в себя с почётом или просто так, тех, кто составлял в своё время единый советский народ.
      Воссоединение с Крымом, восстание на Донбассе вызвало небывалый подъём национального самосознания российского народа. Выражением в значительной мере советского патриотизма стала и акция «Бессмертный полк». 
       Многомиллионное шествие граждан 9-го мая в память о погибших фронтовиках и ветеранах тыла, поддержанное всем народом, оказалось событием исключительно советским. Это подчёркивал и интернационализм демонстрации памяти. Впервые за многие годы советский народ подтвердил свою идентичность и жизненность. Ни в какой другой стране мира такой взрыв народной памяти был бы невозможен, как в нашей, всё ещё, в значительной мере советской, стране. Этому не помешали ни власть лавочников, ни либеральная оппозиция, ни обывательское неучастие потребителей.
       Несмотря на трудности современной жизни, кризис и попытки изоляции нашей страны, фронтовики (пусть хоть таким образом) прошли-таки по Красной площади, мимо Мавзолея Ленина и могилы своего Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина, доказав, что связь времён не прервалась.  Народ не обмануло то  ф а н е р н о е   п о с м е ш и щ е,  которым эти великие реликвии были закрыты властью. Или Сталин – не фронтовик?!
       Неужели власть глупее народа, и мы увидим заколоченным фанерой мавзолей вождя и в следующие праздники Победы?
      Увидели! То, что наша власть исторически менее значительна, чем эти великие люди, это ясно. Но зачем же память о великих людях фанерой заколачивать?! Да и возможно ли фанерой заколотить память о советской власти, пусть даже только в праздничные дни?! Практически, можно, а исторически, нет. Меня ведь (или тебя) тоже можно запросто заколотить фанерой и похоронить ещё живого. Но тогда нужно обязательно указать на могиле: «Это сделала буржуазная власть». Можно попытаться заколотить фанерой и саму классовую борьбу. До сих пор это не удавалось никому.
        Забытый - было, а на самом деле бессмертный полк воскрес! Многие этого очень боятся. Воскресший полк может и восстать. Не случайно, по-видимому, после 9 и 10-го мая 2015 года телевизионный показ народного шествия, затмившего даже грандиозный парад наших войск на Красной площади, ни разу в том году полностью не был повторен. Опомниться не могли никак!
     Спустя год, уже в 2016 году, к показу нового «Бессмертного полка» вернулись, но уже с акцентом на большую причастность к этому существующей власти.  Почему бы это? Перехватывают народную память, примазываются к ней? Уж какой-то слишком советской она оказалась? Классовый анализ происшедшего в годы войны и в наше время это подтверждает.
      В 2017 году всё повторилось один к одному. Повторится и в этом году. Власть остро нуждается в поддержке.
       Память правнуков, внуков и детей миллионов погибших и раненых на фронтах войны коммунистов, комсомольцев и беспартийных советских людей – суть шествия «Бессмертного полка» по площадям нашей страны и десятков стран мира. И эту суть изменить невозможно. А ведь это самое большое событие за последние годы, сравнимое разве только с полётом в советское время в космос Юрия Гагарина.
         Псевдокоммунисты, ставшие лавочниками (предпринимателями и капиталистами всех мастей), современная руководящая элита российского государства - и есть переродившаяся часть бывшей советской интеллигенции, предавшая советскую власть как высшее достижение рабочего класса. Такой оказалась цена её перерождения. Её предательство во всех случаях имело добровольный характер, предполагало самопрощение и очевидную бессовестность. А чего Вы хотите? Это классовая борьба.
         Ответом этому может быть только восстановление советской власти.
         О чём этот очерк? О врагах России и гибридной тактике последнего времени. Немецкие фашисты – враги, история их наказала. 20 век - Ельциноиды – внутренние враги. Некоторых из них берегут, но в целом их уже тоже наказала история. 21 век – нынешнее буржуазное гибридное государство с выраженными классовыми противоречиями и предстоящими неизбежными политическими переменами. История их ждёт.
Г.Саратов. 18 марта 2018 г.