Часть 4-ая. Камни возопиют

ИЗ СКАЗАНИЯ О МАМОНЕ И ДЕЛАХ ЕГО НЕПРАВЕДНЫХ, ч.4-ая.

 Эх ты,  глупая, зря сюда  забрела, говорила себе старушка. Отдохнуть  уселась она на скамеечку возле чьей-то могилы. Ушли с кладбища старик с косой да мужчина с мальчишкой, одетые по-городскому,  а она еще не выполнила то, ради чего приехала.
Руки она немножко испачкала, пока памятник обтирала да траву из-под  надгробья вытаскивала, увидев торчащую из земли железную табличку. Ну так у нее салфетки влажные всегда при себе, душистые, для рук и лица. Утерлась. Яблочко припасенное съела и опять стала разглядывать находки.

Нет, памятник был не тот, который ей интересно было бы изучить. Не та могила, которую она давно хотела найти в этих краях. Нет на нем ни надписи разборчивой, ни портрета. Выбит крест в нише неглубокой, с обратной стороны камня только и читается «раб Божий». Камень гранитный, серьезный, и вдвоем не поднимешь. Такие надгробия бывали на старинных могилах дворян, священников,  а на крестьянских обычно ставили  простой деревянный крест.
   
Однако из надписи, сделанной порыжелой масляной краской на железной дощечке, укрепленной  на железном  штыре,  явствовало, что покоится тут Иванова Феона Ивановна, годы жизни 1900 — 1972.  Ясное дело, крестьянка…
Надгробие было чужое. Обходя кладбище, старушка видела еще несколько похожих старинных памятников. Старинный каменный куб стоял  на могиле мужчины 1954 года рождения.  И тут  чужое надгробие! С другого кладбища? Или на этом  раньше   старинные  люди покоились? Вот это была загадка.

Федосьевна полезла в сумку, но вынула оттуда не бутылку водки, а фотоаппарат. Засняла надгробие, да и положила  фотоаппарат обратно в сумку. Нечего тут фотографировать. Борщевик если только, по дороге от кладбища к деревне. Развалины храма. А раньше тут был погост,  вот тут и должно было  находиться старинное захоронение, у стен церкви. Церковь порушена, а  камни разбежались, раскатились… Что же тут поделаешь: рука истории.
 
В этих местах была когда-то дворянская усадьба, а помещики были известной фамилии. А про эту фамилию Федосьевна  собирала материал для краеведческого музея. Потому что делать ей было нечего, а жить интересной жизнью еще хотелось, да заодно и приносить пользу обществу.
Зачем чужое надгробие поставили Феоне?  Памятник понравился? Остается надеяться, не с могилы чужой сняли, а в поле нашли  или среди развалин церковных… Прилепили к нему фотографию колхозницы Феоны, поминали, а потом и лицо ее  смыло дождями, фотографию ветер унес… Ну, покойся с миром, Феона Ивановна, вот тебе конфетка…

Вздохнула старуха и пошла с кладбища прочь. Зря с автобуса сошла. Церковь поманила. Борщевик окаянный, как в джунглях пробираешься. Вышла к деревне, а тут с краю изба, на крыльце знакомый старик сидит, ей рукой махнул.
— Заходи, присядь отдохнуть. Что-то я тебя не признал. Кого ты проведывала?
— Да не нашла своих, так, осмотрелась только.
— Кого? Фамилию нужную назови —  я подскажу, где лежит.
— Да я только церковь хотела поближе рассмотреть. Внутрь не зайдешь:  того гляди кирпич на голову свалится. Конечно, там уже ни икон, ни росписей нет, ни утвари церковной…
 — Э-э, чего хватилась. Еще в тридцатые годы растащили.
  Помолчали. О чем говорить?
— Погода хорошая, бабье лето началось, — порадовался старик.
— Пойду-ка я восвояси. Не  хворайте,   живите  тут долго, а то Куропаткино совсем опустеет.
Стала подниматься  Федосьевна с деревянного крылечка  —  присмотрелась, что под ногами ее лежит. Первая ступень-то каменная. Гранит серый в крапину, знакомый… так это ж надгробие чье-то!
  — Что это за камень? — спрашивает.
— Обычный.  Давно его в поле нашел, на телеге привез, когда крыльцо починял. Вот, для прочности положил. У меня и в фундаменте таких четыре заложены, по углам. От церквы привез.
— Так это ж надгробие! С могилы!
— Ну и что? Камень и есть камень. Это ж не гроб с покойником, — спокойно отвечал дед.
— Да ведь это памятник чей-то, старинный. На нем имя человеческое,  фамилия! Годы жизни! Он могилу указывал! А теперь как ее найдешь?
— Чудная ты. Камни эти давно стронуты, сдвинуты, какие могилы? Что-то там было вылеплено на камне, на той стороне, что в землю утопил. Теперь откапывать попросишь?  И не вздумаю даже.
И старик с досадой и опасливо посмотрел на незнакомую бабку. Чудаков много по земле бродит. Камни собирают…
 — Надо выкопать, дедушка. Грех это — чужое надгробие ногами попирать сто раз на дню. Как же вы живете так? А если бы ваше так топтали?
— Ну,  пусть я крыльцо сменю. А что же мне теперь, из-под углов камни вытаскивать? Иди отсюда своей дорогой. Мои это камни, мои, понимаешь?

И пошла старушка от Куропаткина  к большаку, чтобы сесть на проходящий рейсовый автобус.
Эх, мамона! Может быть, и ухмылялся ей в спину. А камни не возопили…