Дуэль длиною в жизнь

   
Сотрудникам уголовного розыска «девяностых»  –  посвящается…


Глава первая
Дежурство

          На жизненные неудачи люди реагируют по-разному: одни набираются ума-разума, другие набираются терпения, а третьи просто набираются…

Многое стирается из памяти за долгие годы работы в милиции. Скоротечный день выталкивает день предыдущий, и сливаются они в одну бесконечную историю: местами смешную, а местами серьезную, и отделить одно от другого практически невозможно, но свое первое суточное дежурство сотрудник  не забудет никогда. Его ждешь, к нему готовишься, волнуешься: а вдруг какой казус приключится? Стыдно лицом в грязь ударить. Более того, вчера тебе присвоено первое специальное звание — лейтенант милиции, и ты, переполненный жизненной энергией и верой в светлое будущее, из стажеров переведен в оперуполномоченные уголовного розыска управления внутренних дел города Казаченска…
Вот на такое дежурство и заступил сегодня Вадим Владимирович Цыганков — бывший выпускник военного училища связи, прослуживший год в российских войсках в должности командира взвода командно-штабных машин и уволенный в запас «по сокращению штатов». В начале девяностых молодых офицеров увольняли сотнями — перестройка была. Считалось, что большая и сильная армия уже не нужна, необходима реформа. Под такую реформу попал и Вадим — двадцатидвухлетний уроженец донского края, невысокий, но накаченный благодаря каждодневным физическим тренировкам.
Выйдя из военкомата с военным билетом в руках, он задал себе всего один вопрос: «Куда теперь?». Его, как и тысячи других молодых офицеров, просто вышвырнули на улицу — и живи, как хочешь. Решение пришло довольно быстро: «В милицию. В какую службу? Конечно, в уголовный розыск:  где еще настоящему мужчине место, как ни на передовой в борьбе с преступностью».
Собеседования,  проверки,  документы… Два месяца бюрократии, три месяца стажировки. И вот, наконец, свершилось. Круглолицый, голубоглазый, курносый парнишка с коротко стриженным ежиком черных волос и звучной  фамилией Цыганков сменил зеленые армейские погоны на синие милицейские. Звание первоначальное получил и должность — «оперуполномоченный уголовного розыска». Кабинет, правда, один на четверых, зато сейф отдельный и стол свой. Все старенькое, но добротное. 
Дежурить назначили, как только приказ пришел. Пистолет, правда, не выдали: по приказу не положено. Сказали, что сначала нужно на переподготовку в Тиходонск съездить, изучить правила применения оружия, потом табельный ПМ закрепят. Никто и слушать не стал, что он, офицер запаса российской армии, пять лет и с пистолетом, и с автоматом, и с гранатометом дело имел. Нельзя — и точка. На дежурство можно палку резиновую взять — ПР 90 называется, ее и без первоначальной подготовки выдадут.   
Вот так и заступил Вадим на свое первое суточное дежурство в составе следственно-оперативной группы дежурным «опером» — с резиновой палкой и кобурой, полной семечек. А куда деваться? Приказы умные люди пишут, диссертации защищают, о безопасности России думают. Ну а если вооруженного бандита необходимо задержать, так на этот случай есть участковый инспектор Анощенко, по-простому — Палыч. Он заступил на службу с пистолетом, так как отдал милиции «двадцать календарных» и дослужился до капитана. Сразу видно — карьерист…
 
***
…День  прошёл  относительно спокойно.
Такого количества грабежей и квартирных краж, как сегодня, в начале девяностых не наблюдалось. Это сейчас, пять лет спустя, все крутые стали, жизнь человеческую ценить перестали. И раньше жулики «боговали», но до беспредела было далеко — беспредел только начинался.
А пока…
Пока самая  серьезная трудность для городской милиции — это «алкаши». Они всегда существовали. И при капитализме, и при социализме, и при перестройке не исчезли, несмотря на усиленную пропаганду сухого закона. Вот именно эта «категория местных жителей» испортила Вадиму его первое самостоятельное дежурство, во время которого он хотел подшить следственные материалы, написать служебные записки, и утром с чистой совестью уйти домой отдыхать, зная, что никто тебя не побеспокоит. Отдых после суток — это святое, но жизнь вносит свои коррективы.

***
Когда стопка рапортов была подшита, в кабинет с сонным видом зашел Палыч. Невысокого роста; коренастый, с оттопыренными ушами и красным лицом, он производил впечатление боксера среднего веса — перебитый нос, сильные руки и живые карие глаза. Уныло посмотрев на часы и поправив форменную фуражку, капитан почесал за ухом и сказал: 
— Поехали, молодой. Труп  у нас на территории, бытовуха, по ходу. Мужик поднадзорный в дежурку позвонил и сказал, что жену убил. Сидит, нас ожидает. Поможешь мне людей опросить, а в телетайпе на область отобьем, что заказное убийство раскрыли с использованием оперативной информации, и по горячим следам  «срубим палочку», процент раскрываемости поднимем. Черт, два часа ночи!
С долгим бурчанием под нос, что все надоело и пора валить на пенсию, Палыч с опергруппой выдвинулся на место преступления, используя дежурную машину УАЗ с треснутым лобовым стеклом и милицейской символикой на капоте. Через десять минут ведомственный внедорожник подъехал к дому номер сто десять по улице Крапивной, где должен был находиться труп. 
Несмотря на поздний час, народу собралось много. Общий жактовский дворик состоял из шести маленьких саманных домов. Все здесь были как на ладони. Достаточно уделить пять минут одной из многочисленных старушек, сидящих на лавочке, чтобы понять, кто, как и чем  живет — «Санта-Барбара», да и только. Но в данный момент это было не обязательно. Факт убийства налицо, оперативно-розыскные мероприятия проводить не нужно, преступник сам заявил о своей причастности.
В дом заходили по очереди. Палыч, как самый главный, впереди, за ним эксперт Луков Вова — двухметровая каланча супер-легкой весовой категории со своим неизменным кейсом эксперта, который однозначно был для него слишком тяжел. Следующим шел Вадим, и замыкал процессию старый милицейский волк, водитель машины прапорщик Самсонов. В дверях их встретил виновник события: лысый мужчина лет пятидесяти пяти, крупного телосложения, с кулаками непомерно большой величины. Признав в Палыче своего бывшего участкового, великан кинулся к нему, как родному.
— Палыч, здравствуй, дорогой, проходи.
Руки у мужчины заметно тряслись, к тому же было видно, что он «изрядно выпивший».
— Валера, так это ты? Тогда понятно… Ну что у тебя тут? — обратился участковый к своему бывшему подопечному. — Помнишь? Говорил ведь, завязывайте бухать, до хорошего не доведет. Показывай, чего натворил.
С этими словами оперативная группа во главе с гигантом Валерой двинулась вглубь квартиры. Толпа на улице тоже переместилась от одного окна к другому, чтобы не пропустить ни единой сцены разыгравшегося на глазах детективного романа.
В центре зала площадью десять квадратных метров среди пустых бутылок из-под водки лежал труп — среднего рода, с синим лицом, растрепанными черными волосами и скрещенными на груди руками. На теле была только майка до самых колен. Все присутствующие в комнате встали в круг и с умным видом уставились на «жмурика». Тишину нарушил Палыч:
— Рассказывай, — сказал он, окинув уставшим взглядом Валеру.
— А что рассказывать? Пили втроем. Я, Люська и Вовка Гусь — козел.
— Почему козел? — уточнил Палыч.
— Да потому, что это его штаны на стуле лежат, — со злобой процедил подозреваемый и сплюнул на пол. Все, как по команде, повернули голову в указанном Валерой направлении и увидели стул с небрежно брошенными на него черными джинсовыми брюками.
— Дальше, — скомандовал участковый, начиная понимать, из-за чего произошел конфликт.
— Дальше, — продолжил Валера, — эта сука, жена моя, просит меня  сходить к бабе Зине за пузырем. Ну выпили уже все. Я безо всякого!.. Гусь ведь друг мне, вместе на мясокомбинате работаем. Я даже и подумать не мог, что он, что они… Короче, пошел я, да дождь полил, и я с полдороги домой за курткой вернулся. Открываю дверь, а тут… — Валера с болью махнул рукой. — Не выдержал я, понимаешь. Гусь в одной рубашке в окно выпрыгнул, успел гад.
Толпа за окном утвердительно загудела, подтверждая Валерины слова.
— А эта не успела, я ее в прыжке достал.
— Чем достал? — спросил  Палыч.
— Да вот этим и достал, — Валера победоносно поднял свой пудовый кулак. — Два раза в голову зарядил. Не скрою, от всей души приложился.
Глядя на Валерин кулак, все слегка поежились.
— Затем нагнулся к ней, — продолжал он, — хотел еще поддать, а она не дышит. Хватило, видать?
— Хватило, — подтвердил Палыч, укоризненно посмотрев на него. — Хреново, Валера, надо прокуратуру вызывать. Убийство на почве ревности — статья сто два уголовного кодекса, ну ты в курсе.
— Сколько дадут, Палыч? — скребя ногтями трехдневную щетину и морща длинный крючковатый нос, процедил сквозь желтые прокуренные зубы Валера.
— Сколько дадут — все твои, а пока присядь на диван, мы тебя опрашивать будем. Луков, вызывай по рации дежурку, пусть прокуратуру и судмедэксперта поднимают. Самсонов, давай двух понятых сюда.
При слове «понятые» вся толпа во дворе резко разбежалась по домам.
— Вадим, прими от него объяснение и прикрой чем-нибудь труп.
«Чем-нибудь» оказалась простыня в спальне, судя по виду, стирали ее очень давно, а возможно, никогда. Вадим двумя пальцами взял сию постельную принадлежность и укрыл тело с ног до головы, стараясь не дотрагиваться до лица покойницы, но, как назло, чуть задел ее нос.
«Разиня!» — выругался он про себя.
И вдруг труп дернул верхней губой. Опер опешил. Вадим был уверен, что ему не померещилось. Пересиливая страх, сыщик внимательно всмотрелся в лицо покойницы и увидел, как медленно, но уверенно открылся левый глаз.
Вадим судорожно отшатнулся назад и, потеряв равновесие, уселся на пол.
— Палыч, — выдавил он.
— Чего тебе? — устало отозвался Анощенко.
— Смотри, она глаза открыла.
Сыщик ткнул пальцем в сторону неподвижного тела.
— Как открыла? Ее же убили! Во, блин…
Участковый медленно приблизился к телу и с опаской заглянул в мутный глаз.
— Ты глянь, и впрямь открыла, а может, это, ну как ее там, конвульсия какая? — Палыч еще ниже наклонился над телом. — Дышит или нет?
В следующий момент произошло то, что заставило всех присутствующих поверить, что труп ожил. Тело, а точнее, голова, узрев открытым глазом лицо в форменной фуражке, открыла рот и хрипло изрекла: «Мусоров не вызывали». Все остолбенели. Неизвестно, сколько бы длилась эта немая сцена, если бы инициативу не перехватил Валера. Трясущейся правой рукой он взял с подоконника тяжелый паровой утюг и, шипя: «Не добил каналью!», целенаправленно двинулся к телу жены.
Но не зря все сотрудники милиции, от мала до велика, посещают два раза в месяц по четвергам занятия по физической подготовке. Дело нашлось для всех. Вадим со скоростью пули подпрыгнул к гиганту и повис на его правой руке, сжимавшей смертоносный утюг, при этом уцепился ногами за ржавую батарею. Эксперт Луков, тоже не лыком шитый, повис на другой руке и пытался применить подсечку. Палыч, как и положено самому опытному, превзошел все ожидания. Он оседлал хулигана  и со знанием дела пытался провести прием самбо — «удушение противника руками и ногами». При этом он так напрягся, что лицо с выпученными глазами было похоже на спелый помидор, который вот-вот лопнет. Но все было тщетно. Обезумевший от ревности Гулливер медленно, но уверенно продвигался к намеченной цели. «Тело» в свою очередь смотрело в глаза неминуемой смерти, как кролик смотрит на удава, и не шевелилось. Дело принимало критический оборот.
Помощь пришла неожиданно, в виде прапорщика Самсонова, который искал понятых в пустом дворе и увидел через открытое окно сражение титанов. Что значит многолетний опыт милицейской работы! Его не пропьешь и не потеряешь. Смекнув, что без подручных средств горю не поможешь, Самсонов метнулся в машину, немного повозился под сиденьем и через мгновенье стоял на пути агрессора с баллончиком «Дихлофоса». Еще секунда — и цель была поражена. Валерины руки заведены за спину, наручники надеты, утюг отброшен в сторону — спецоперация завершена.
— Во! — сказал Самсонов. — Я всегда говорил, что «Дихлофос» лучше любого слезоточивого газа: какого слона уложили…
***
… Минут через тридцать Валере промыли глаза, подняли его с пола и посадили на стул, но наручники  на всякий случай не сняли. При этом Самсонов был выставлен рядом в охранение с обнаженным «бактериологическим оружием», тоже на всякий случай.
В это время «труп», заметно оживший, передвигался по комнате на четырех конечностях, сияя голой задницей, и вещал на всю округу, что хорошо знает свои права и завтра «менты» у прокурора будут объяснять хамское поведение в отношении добропорядочных граждан.
Посмотрев в окно, Вадим заметил, что все зрительские места опять заняты соседями, которые вернулись досмотреть спектакль, и в наступившей полной тишине услышал расстроенный голос Анощенко: 
— М-да… а ведь жаль, что палочку не срубили. Раскрытое убийство по горячим следам, благодарность, а может, даже премия. Да и процент раскрываемости бы подняли, а она, вишь, живучая оказалась стерва…

 





Глава вторая
Новые знакомства
         
         Наркотики, как азартная игра: человек надеется на крупный выигрыш, а проигрывает целое состояние. Не вздумайте садиться на иглу: такой ошибки жизнь не прощает.
     (Народная мудрость)

Вы знаете, в какой книге первый раз упоминалось об уголовном розыске? Правильно! В книге про Буратино: «Солнце еще не встало, а в стране дураков уже кипела работа». Вот так и в жизни, а точнее, в кабинете номер тридцать семь УВД города Казаченска, вместившем в себя весь цвет зонального сыска, собравшегося до восхода солнца. 
Предстояла важная и ответственная операция под кодовым названием «Изловить Джосика».
Кто такой Джосик? О, фигура одиозная. Но все по порядку.
На протяжении последних двух месяцев вся «низовка» (часть городской окраины, расположенная возле реки Тузовка) захлебывается от квартирных краж. «Негласный аппарат» поднят на уши. Все сочувствующие органам правопорядка «цинкуют» любую информацию о новоявленных «домушниках», а на выходе — «глухарь» за «глухарем». «Хаты летят подчистую»: золото, аппаратура, шмотки — ничем воришки не брезгуют.              В одной квартире, помимо «рыжья» и «камешков», забрали два килограмма свиного мяса из холодильника. Начальство негодует, отчитывая руководителей низшего звена на ежедневных селекторных совещаниях.  Штабные подразделения последовательно вводят в действие оперативно-профилактические мероприятия: «Квадрат», «Домушник», «Частный сектор». Тонна бумаги исписана, около сотни планов согласовано. Десятки взысканий вынесено сотрудникам за слабую оперативно-профилактическую работу. И  вот наконец «стрельнуло», да прямо в цвет…

***
… Вадим Цыганков был в уголовном розыске города Казаченска  самым младшим: и по возрасту, и по званию, и даже по комплекции самый легкий. Все так и говорили: «Сильный, красивый, но легкий. Пятьдесят пять килограммов — чуть больше мешка с сахаром». Напротив Вадима, на самом почетном месте возле окна, восседал старший опер, майор милиции Александр Кулиба. Мужчина сорока лет, бывший летчик-истребитель, перед пенсией решивший переквалифицироваться из асов летного дела в «зонального сыщика». И ведь даже награда у него была: орден Красной Звезды — за участие в боевых действиях в небе над Египтом. Зачем было на землю спускаться, так никто и не понял. Но Саша мужик был серьезный и всякие недомолвки по поводу своей летной деятельности пресекал на корню, показывая очередному горе-глумителю кулак величиной с пудовую гирю. При этом повторял:
— Я звезд с неба не хватаю, одна на груди есть, и ладно, а вы, щеглы, еще и такой не заработали.
Справа от Вадима сидел самый грозный городской опер Сережа. Невысокий, крепко сбитый и коротко стриженный, прозванный Боссом как в милицейских кругах, так и в криминальном мире. Фамилия была у него Босков, вот и прилипло прозвище. Босс — крупный парень с мощной борцовской шеей и поломанными ушами — более двадцати лет занимался дзюдо. К своим тридцати годам он считался крутым бойцом и, если бы не попал в милицию, много хлопот доставил  Казаченскому уголовному розыску. Такие парни в начале девяностых были у криминальных авторитетов в почете. Люди как-то рассказывали, что лет пять назад, когда Босс еще работал вышибалой в баре «Хуторок», повздорили с ним шестеро кавказцев. Конфликт перерос в открытое противостояние — в результате все дети солнечного высокогорья  попали в реанимацию с различными травмами, при этом сам Босс получил четыре ножевых ранения, от которых еле отошел.
Ну и последний член «братства» розыскного дела — Виктор Иосифович Ястребов, высокий худой капитан, с орлиным носом и раскосыми глазами, двадцать лет отработавший в отделе по делам несовершеннолетних. Мужик, надо отдать должное, Виктор был неплохой — грамотный, опытный. Брался за любую работу, но, как правило,  бумажную.
Вот таким составом и собрались оперативники в пять часов утра в рабочем кабинете обсудить полученную вчера вечером Боссом и Вадимом информацию о том, что в  начале лета с зоны «откинулся» наркоман и вор по кличке Джосик. Нигде не прописавшись и не став на учет в отделении милиции, он заехал к своей тетке Люсе, которая проживает в Крутой Балке, и «упал на ночлег» недели на две. Вскоре поняв, что тетка долго не будет терпеть его наркоманские замашки, Джосик стал подумывать, как и где заработать денег. Ясно, как — воровать. А кому сдавать похищенное? Все барыги операми повязаны, на первой краже и сольют за милую душу, человек ведь он не в авторитете, чужой. 
Долго искал Джосик подходящую кандидатуру и нашел: «барыга» по имени Галя, баба с крупными формами, без мужика. А то, что ей за пятьдесят давно, так это даже лучше, любить крепче будет. Ведь ему-то, Джосику, только тридцать стукнуло. А что? Он еще ничего себе, несмотря на несколько ходок. Невысок ростом и прыщав? Так это не главное. Зато наколки какие: и церкви, и кресты — полный иконостас преступного мира. Этакий Аль Капоне местного разлива. Затащил Джосик Галю «по синьке» в кровать, да так у нее и прижился. Любимого-то мужика ни одна баба не сдаст, хоть менту, хоть черту лысому. Вот с этого момента всё и началось. Джосик ворует, Галка «отстаивает товар» и сдает цыганам в обмен на «ханку» — наркотик. Потом эту «ханку» оптом сдает Рудику, наркосбытчику, и получает хороший «бакшиш», на который они с Джосиком живут и в ус не дуют. Так бы жили они да поживали, если бы Джосик опять не «заторчал». Быть вором и «торчком» одновременно нельзя —  «палево». Вот из-за этого на одной из краж Джосик и «прокололся». Решил сам цыганам барахло ворованное сдать, без Галки. Так по цыганской почте и разошлось, что есть, мол, такой домушник по прозвищу Джосик, живет с Галкой, промышляет квартирными кражами. Так от кочки до кочки, от пенька к пеньку дошла эта весть до милой женщины, по прозвищу Дана.
Кто такая Дана? Да почти никто. Ни документов, ни прописки, ни записи в домовой книге. Никто не знал, кто она, откуда. Но выразительные и умные глаза выдавали, что у этой женщины как минимум одно, а может, и два высших образования. Мало ли в то время было образованных людей, которых засосал водоворот перестройки и, закрутив в своих мутных водах, выбросил без средств существования на улицу. 
Жила Дана в полуразрушенном домике возле реки, и крутилось вокруг нее много народа. Умела она к себе людей расположить. Все для нее равны были. Что «урки разрисованные», что «менты бубновые», лишь бы правильные по жизни были, интересные. Вот вчерашним вечером и заглянули к Дане в гости Босс и Вадим.

***
Старая деревянная дверь, обитая пожелтевшим кожзаменителем, была закрыта на замок. Босс с силой постучал.
— Кто? — послышался сиплый мужской голос.
— Хрен в кожаном пальто. Открывай быстрее, по делу мы, — грубо и жестко ответил Сергей (закон улицы: страх — высшая форма уважения). 
— Какого хрена ломишься, щегол? Рамсы попутал или горбушек обожрался? Кишь отсюда, пока по тыкве не получил! — не унимался тот же сиплый голос.
— Слышь, дятел, сейчас у тебя своя тыква на лбу вырастет. Скажи Дане, что Босс пришел. Даю десять секунд на размышление, затем ломаю дверь, — сказал Сергей и приложил ухо к двери.
После секундного замешательства как минимум три пары ног забегали по полу с той стороны.
Через минуту все стихло, а еще через мгновение дверь открыла хозяйка и, посмотрев на Босса, сказала:
— Эх, Сергей Николаевич, вы как всегда не вовремя.
— Да как же не вовремя, Дана, — проговорил Босс, аккуратно проталкивая женщину могучим торсом вглубь квартиры. — А запах-то, Дана, запах! Вы что, тут варево устроили?
— Сергей Николаевич, — с обидой заметила хозяйка дома, — вы же знаете: я с наркотой ни-ни. Вот «беленькой» для согрева души — это можно, а по нашей жизни даже нужно.
Босс прошел в квартиру и огляделся. Маленькая обшарпанная комнатка с видавшими виды обоями и старым ковриком посредине. На стене черно-белая фотография мужчины в казачьей форме и очень красивой женщины лет двадцати пяти с таким притягательным взглядом, что Сергей просто остолбенел.
— А это что за красавица, Дана, родственница твоя или как? — и, не получив ответа, пристально посмотрел на собеседницу, в глазах которой, непонятно почему, появились слезы. Дана отвернулась от него и отошла к окну. Еще раз взглянув на фотографию, Сергей понял, что девушка, которая так ему понравилась, и есть та самая Дана, которая сейчас стоит перед ним, стараясь скрыть слезы.
— Не может быть! — Босс втянул голову в плечи. — Дана, это ты?
— Да, Сергей Николаевич, это я, Диана Николаевна Донская, учитель русского языка и литературы, а рядом мой муж, атаман станицы Верхней, погибший в шестьдесят втором году при расстреле демонстрантов в нашем родном городе Казаченске, на центральной площади. — Из глаз женщины опять потекли слезы. — Вот и пошла после этого вся жизнь наперекосяк.              Из школы уволили, как жену антиобщественного элемента, трудоустроиться нормально не дали и… Ладно, Сергей Николаевич, говорите, зачем пришли? Не думаю, что вас интересует мое здоровье.
Сергей перевел дух и, усилием воли вернув себя в рабочий режим, спросил, но уже не так грубо, а как бы извиняясь:
— А где же мужиков спрятала, Дана… гм, Диана Николаевна, под кроватью, что ли?
Дана улыбнулась и с хитринкой в глазах сказала:
— Да нет, Сергей Николаевич. Не под кроватью. Они как услышали, что Босс пришел, так через окно — и наутек.
— Через окно? – удивился Сергей. — Так ведь этаж второй…
—Утюг сказал, что лучше ногу поломать, чем под кулак Босса залететь, — ответила Дана и присела на краешек плохо застеленной кровати. — Боятся они вас, Сережа, да оно и правильно: власть нужно уважать и бояться. А то давеча мент участковый приходил документы проверять. Так они его матом обложили и в дом не пустили — ушел он не солоно хлебавши.
— Подождите, Диана Николаевна, — Сергей посмотрел ей прямо в глаза. — Мы ведь тоже «менты».
— Нет, Сергей Николаевич, вы не «менты», вы «опера» — «уголовка», а это многое меняет. Кушать будете? — Дана с любопытством посмотрела на Вадима. — Вы с новеньким, Сережа? Худенький такой. Я говорю: кушать будете или нет?
— Некогда нам кушать, — Босс с довольной улыбкой отошел от окна, мысленно представив, как прыгали в окно жулики, матерно ругая друг друга за нерасторопность.
— А скажите мне, Николаевна, знаете ли вы, кто на территории низовку бомбит и хаты выставляет?
— Может, и слышала, Сергей Николаевич, да не скажу я вам, — с наигранной обидой ответила Дана.
— Как это не скажу? Вы чего это, гражданка Донская, где же ваша гражданская ответственность? —  подыграл ей Сергей.
Дана улыбнулась:
— А вот так. Ты, Сергей Николаевич, мою компанию разогнал. С кем мне теперь вечереть? Одной скучно. Вот и садись, милок, за стол, стажера приглашай, чайку попьем, по маленькой примем. Сегодня ровно тридцать лет, как моего Ванечку застрелили. — В глазах у женщины опять появились слезы. — Помянем родного ну и поговорим между делом.
Положение было «патовое», отказать нельзя. Работа – прежде всего…

***
…Через два часа сытые, пьяные и довольные тем, что «цветная информация в кармане», напарники двинулись прочь от гостеприимного дома, чтобы завтра рано утром поймать негодяя и привлечь к ответственности со всей пролетарской ненавистью, в рамках правового поля, конечно.
Утром на планерке информацию для  сыщиков доводил Босс, и никто не упрекнул его за едкий перегар и помятый внешний вид. Главное дело сделали: узнали, что Джосик и есть тот домушник, который совершает квартирные кражи, и уточнили, где он проживает.
По окончании доклада инициативу взял Кулиба:
— Значит, так: долго заморачиваться не будем. Место знаем хорошо. Мы с Вадимом будем входить через парадный. Ты, Виктор, смотри, чтобы этот черт из окна не сиганул. Ты, Серега, с черного хода попробуешь, через сарай. План рисовать будем?
— Да на кой он нужен? — процедил Босс. — Возьмем тепленьким прямо во сне.
«Прямо во сне» не получилось.
Несмотря на раннее утро, в доме Галки горел свет.
— Слушай, Саня, – прошептал Босс на ухо коллеге, — подожди у калитки, давай первый пойду. Я эту гадину хорошо знаю: вторую ходку ему шил. Скажу, мол, открывай, бродяга, Босс пришел. Он обделается и откроет. Зуб даю, откроет.
— А если не откроет, а наоборот упрется? Глянь, дверь какая толстенная, теперь таких не делают: из цельного куска дерева с бронзовыми заклепками.
— Откроет, Саня, все тип-топ, они меня боятся. О-о, вдохни-ка, чуешь, варит «торч»? Наркоту варит: растворителем и ангидридом пахнет, сейчас ширяться начнет. Ну конец ему теперь, с раствором примем, хрен отвертится. Пошли.
С этими словами вся четверка расположилась по своим позициям согласно рекогносцировке. Виктор, как и говорили, зашел за дом и «зорким соколом» стоял под окнами с резиновой палкой наперевес. Саня Кулиба обнажил газовый пистолет, так как табельное оружие ему еще не выдали. Босс и Вадим, как настоящие индейцы-следопыты, тихо подошли к двери. Сергей приложил ухо к замочной скважине. 
— Тихо, видать, «раскумарился». Ну что, давай? — Сергей с силой постучал в дверь, при этом громко и четко произнес. — Э-э, гражданин Джосик, это старший оперуполномоченный уголовного розыска Босков, открывай! Даю минуту, затем ломаю дверь.
С чувством выполненного долга Сергей отступил от двери с улыбкой победителя и начал ждать. Минута прошла, но дверь никто не открыл.
— Вот сука, — прошипел Босс и снова подошел к двери. В следующие две минуты удары были сильнее и жестче.
— Джосик, ты меня слышишь? Это Босс. Ты че, чудо, не понял? Ты меня слышишь?
К удивлению всех, из-за двери послышался стук упавшей табуретки или стула, и как из подземелья донесся тошнотворный голос обдолбанного  наркомана: «Слы-ы-шу».
— Открывай, дятел, а то нарвешься, мало не покажется! — лицо у Босса раскраснелось, что не предвещало ничего хорошего.
— Тебе нужно, ты и открывай, — продолжал гнусавый. По  интонации  было понятно, что наркотик попал в кровь  и Джосику все равно, кто там за дверью  — Босс или Борис Ельцин.
— Ну гад, — процедил Сергей. — Я тебя предупреждал — теперь берегись.
«Зажав самолюбие в кулак», Босс с размаху воткнул мощную ножищу в дверь — да не тут-то было. Дверь стояла, как вкопанная. Лицо у Босса из красного стало багровым. Опер собрался с духом, отошел на добрый десяток шагов, вспомнил все свои спортивные достижения и со скоростью спринтера ринулся к препятствию, врубившись в него плечом и, соответственно, всем богатырским телом за центнер весом.
Грохот, шум падающего тела и — закрытая дверь, без намека на причинение вреда.
— Торчебас хренов, — проскулил опер, потирая ушибленное плечо.
Из темноты вынырнул Кулиба:
— Хочешь, давай вдвоем попробуем, все больше весу будет.
— Давай, – согласился Босс, зло поигрывая желваками. Было видно, что выломать дверь — уже дело принципа. Даже если бы сейчас этим двум богатырям предложили войти в дом через окно, отказ был бы очевиден: только этот проход имел сейчас значение для уязвленного самолюбия. Босс и Саня отошли на приличное расстояние и дуплетом, как два жакана из охотничьего ружья, полетели к намеченной цели. Раздался ужасающий скрежет и грохот, который разбудил всю улицу. Люди повыскакивали из своих квартир и увидели двух огромных мужиков, сидящих на крыльце дома… у закрытой входной двери. Ситуацию «разрулил» Вадим.
— Саня, перед входом во двор кусок рельсы лежит, метра два длиной, может, тараном, а?
— А что, это мысль, — сказал Босс, которому только одно воспоминание о закрытой двери доставляло жуткую боль. — Держись, чума, сейчас мы тебя этой железкой на кукан сажать будем. Последний шанс тебе. Откроешь или нет?
Джосик монотонным голосом пробубнил: «что вам надо», «вы и открывайте», «че такую суету устроили, в натуре, бесы, блин».
— Ну что же, — сказал Кулиба. — Сам напросился, как конструктор тебя разбирать буду.
Не прошло и пяти минут, как группа захвата была готова. Передовым шел Босс, он держал  часть рельсы с захватом сантиметров пятьдесят. Вторым стоял Вадим. «Тяжелой артиллерией», двигателем и основной ударной силой был Саня. Для Виктора места не нашлось, и он занимался пропагандой среди ничего не понимающего населения: 
— Граждане, мы милиция, уголовный розыск, прошу не мешать проведению специальной оперативной операции по задержанию особо опасного рецидивиста, который, граждане, бок о бок живет, внедрившись в ваш круг, и совершает тяжкие преступления, товарищи…
А в это время Босс давал последние наставления атакующим. Четыре, три, два, один — поехали-и-и!
Трах-бах-бух-стук-е-есть!!!
Дверь наконец не выдержала, вместе с проемом и коробкой рухнув внутрь комнаты.

***
Когда пыль от штукатурки рассеялась, Вадим поднялся с пола и увидел, как Босс и Кулиба стараются достать из-под здоровенного кухонного стола Джосика, который с проворностью кошки увертывается от их крепких рук.
Но старания оперов были вознаграждены. Свершилось! Попался! И Джосик повис между небом и землей, сотрясаемый здоровенными ручищами охотников.
—  Попался, попался, родненький, — «убаюкивал» Кулиба домушника. — Будешь знать, как дверь не открывать! Кстати, чем ты ее подпер, на какие такие засовы закрыл, что еле к тебе достучались?
— Да какие засовы, господь с вами, у нас ни в одном доме замков нет. Чего нам друг от друга прятать? — все обернулись на голос, прервавший радостные возгласы Босса, и увидели в проеме выбитой двери дородную даму бальзаковского возраста, по всему видно — хозяйку Галину.
Галя, поставив на пол бидон с молоком и уперев руки в пышные бока, продолжила:
— Ну и кто мне толком объяснит, что это за безобразие тут происходит?               И кто заплатит  за отсутствие двери?
— А вы, гражданка, не бузите тут, – взял инициативу Босс. — Нам всем достоверно известно, что данный молодой человек, по прозвищу Джосик, занимается квартирными кражами, а краденые вещи хранит у вас. По требованию сотрудников милиции открыть дверь гражданин Джосик закрыл её  на все засовы, подпер  тяжеловесными предметами и препятствовал проведению осмотра места совершения преступления, обыска и изъятия вещественных доказательств.
Во время всего монолога Джосик, поднятый рукой Босса, висел в воздухе и жалобно скулил:
— Галь, Галечка, да объясни ты, в натуре, гражданам начальникам, что не закрывал я дверь. Открыта она была.
Галя не заставила себя долго ждать и, прервав жестом руки монолог Босса, проговорила:
— Ладно, мужики. То, что Николай, или Джосик, по-вашему, воровал, еще доказать нужно. И что вещи у меня ворованные — это тоже не факт. А вот дверь… Дверь, мужики, придется починить. Я просто ума не приложу, какому идиоту пришла в голову мысль незапертую дверь открывать внутрь, когда она изначально свободно открывается наружу?
— К-как наружу? — с икотой проговорил Кулиба и посмотрел на Босса. Тот в свою очередь пожал плечами и положил Джосика на пол. Виктор Иосифович со знанием дела подошел к двери, поднял дверной проем и после краткого осмотра подтвердил:
— Замков нет. А дверь? Дверь, действительно, открывается, гм, открывалась «на себя», то есть наружу. Сань, тут надо было просто на себя потянуть, и все… — под палящими взглядами Босса и Кулибы Витя умолк.
***
Дверь, конечно, пришлось починить, но при досмотре у Джосика обнаружили шприц с раствором опия, и пошел он догуливать еще пять лет. Галю «сдали» соседи, они же показали, где спрятаны краденые вещи.
«Низовка» на время успокоилась от квартирных краж, но слух о том, как четыре опера Джосика штурмом брали, еще долго летал по улице Кавказской.


 
Глава третья
 Малолетка

Наказанием лжеца оказывается не то, что ему никто больше не верит, а то, что он сам никому больше не верит…
 Джордж Бернард Шоу

Время течет, как река. Вчера ты постигал азы оперативно-розыскной деятельности. Сегодня — уже начальник уголовного розыска, человек с авторитетом, передаёшь знания молодым сотрудникам. Ты стараешься научить подопечных работать правильно, осмысленно относиться к  рабочему времени, прислушиваться к чужому мнению. Начинающие опера считают, что они уже всё знают и им не хватает только табельного оружия.  Не терпится засунуть его в новую плечевую «оперативку», пойти к своей девушке и, как бы невзначай, откинуть борт пиджака, при этом обнажив приятно переливающуюся вороненую поверхность «ствола». Затем лихо выхватить пистолет из кобуры, вытащить магазин с патронами, четко передернуть затвор и по-ковбойски передать «воронёного друга» предмету своего обожания.
  «На долгое время пистолет станет твоим вторым «я». За ним будешь ухаживать, как за любимой собакой. Чистить, периодически воронить, менять рукоятку в зависимости от настроения. Но самое главное: этот предмет сделает тебя другим человеком — настоящим защитником. В жизни можно не встретить того единственного друга, который за тебя в огонь и воду пойдет, а он — пойдет: и в бандитскую «малину», и в пьяный угарный притон. Он везде с тобой и никогда не подведет», — Вадим улыбнулся, с теплотой вспоминая нравоучения своего первого руководителя в системе МВД, Синишкина Василь Василича. 
Есть у оперативников золотое правило: выпил — пистолет оставь в сейфе.
Сегодня оружие в железном ящике оставили все сотрудники, кроме дежурного наряда. Дело в том, что сразу трем сыщикам приказом начальника главка были присвоены очередные специальные звания: старший лейтенант, капитан и майор милиции. Естественно, такое значимое событие не могло остаться незамеченным. Стол накрывали по-военному, без излишеств, после двадцати ноль-ноль в кабинете новоиспеченного майора — старшего оперуполномоченного уголовного розыска по раскрытию особо тяжких преступлений Николая Николаевича Бедаева (для друзей просто Беда). Беда  пребывал в отличном расположении духа, так как ему с утра выписали индульгенцию, и он, почувствовав себя старшим офицером, пригубил грамм эдак триста для поднятия тонуса и снятия «стресса», накопившегося за долгие годы службы.
Работал Николай действительно давно.
Начал свою милицейскую карьеру кинологом, затем продолжил помощником следователя, а перейдя в уголовный розыск, понял, что это его призвание. На самом деле так оно и было. Трудоголик по натуре, знающий город, выросший среди босяков и блатных, Беда с легкостью ориентировался в трущобах городских кварталов: добывал информацию и раскрывал преступления. Ему уже дважды предлагали возглавить уголовный розыск, но он отказывался, объясняя: «За себя отвечу, за других — не хочу».

***
…К двадцати трем часам все были навеселе: тосты сказаны, торжественная часть окончена, звездочки обмыты, лица расцелованы. Пора и честь знать, ведь завтра рабочий день, и все прекрасно понимают, что сегодня они запросто пьют водку с начальником уголовного розыска, а с утра этот самый начальник будет с них три шкуры спускать за раскрываемость и процентные показатели. 
Вадим посмотрел на часы и проговорил:
— Все, мужики, на посошок  — и по домам. Коля, позвони в дежурку, пусть водилу поднимают и развезут тех, кто далеко живет
— Понял, шеф, — отозвался Николай Николаевич. Ему, единственному из присутствующих, разрешалось называть начальника розыска шефом: пришли они в милицию в один день и час и несколько лет проработали рука об руку как настоящие напарники. Рука Беды потянулась к телефону. Раздался звонок. Колек дернулся.
— Тьфу, чума! Шеф, не к добру это. Или проверяющий пришел, или «г…о» какое всплыло.
Поднятая трубка гнусавым голосом помощника дежурного пробубнила, что в дверь стучится девушка, которая считает, что её ограбили, изнасиловали и почти убили, хотя явных признаков глумления над личностью визуально не выявлено.
— Ну так у тебя дежурный наряд есть, пусть он и занимается, — устало пробасил Николай. — Чего народ баламутишь?
Но гнусавый голос не унимался:
— Коля, скажи Вадиму Владимировичу, что поруганная барышня через час должна встретиться с насильниками и принести им денег, тогда они вернут золото. Тут надо вам подключаться, у дежурной группы на это времени нет. У меня тринадцать вызовов.
Коля положил трубку и вопросительно посмотрел на Шефа.
— А ты как хотел? — улыбнувшись, сказал Вадим. — Давай её к себе в кабинет забирай. Я сейчас спущусь и пообщаемся.

***
Общение было недолгим. Через двадцать минут Беда докладывал Цыганкову о том, что гражданка со звучной фамилией Попок отдыхала с подругами в баре «Ниже нуля». Там познакомилась с двумя парнями Витей и Витей, которые предложили проводить её до дома. До дома не получилось, так как на полдороге Витям захотелось «секасу», а Ире Попок не захотелось, потому что  она строгих правил и «спит» только по обоюдному согласию. Витьки попытались её соблазнить двухлитровой бутылкой пива, но меньше чем на ресторан с шампанским Ира не согласилась, что она и высказала прямым текстом. Витьки отреагировали грубым матом, пощечиной и убедительной просьбой снять золотые сережки и колечко, которые ей подарила мама на пятнадцать лет. Серьги стоят бешеных денег, так как по заказу их изготавливал городской ювелир Леша, и стоят они теперь не меньше, чем господа милиционеры за год получают. После того как предметы роскоши были реквизированы, Витьки сказали раскулаченной Попок, что могут вернуть золото. Но для этого Ирен должна им одну тысячу и, конечно, долгожданного «секаса». Время назначено на семь утра возле городского универмага, прямо напротив фонтана.
И вот теперь гражданка Попок Ирина Дормидонтовна не хочет нести тысячу рублей и оскорблена неучтивым предложением Витьков насчет «секаса». Посему просит сотрудников уголовного розыска поймать «опричников», наказать, изъять награбленные вещи и запретить подходить к ней на километр. Но  заявление писать пока не будет. Ей жалко Витьков, они, в принципе, «ничего себе» пацаны, только «охреневшие малость», но для этого есть милиция, чтобы объяснять  преступникам их недальновидность. 
 При этом Попок настаивает, чтобы милиционеры ещё и моральный ущерб с них взыскали, а она, Попок, готова этот моральный ущерб с ними разделить в виде совместного похода в ресторан. Это её моральные принципы позволяют. Вот как-то так.
Вадим с Николаем посмеялись от души, но факт налицо. Преступление имело место быть, а значит, заниматься сбором материала предстояло всю ночь. Первым делом Попок разъяснили, что милиция в целом, и уголовный розыск в частности, не коммерческое  предприятие  и не акционерное общество закрытого типа, а государственная организация, где готовы оказать помощь, но заявление писать придется. Без этого никуда. 
С данной постановкой вопроса Попок не сразу, но согласилась, правда, потребовала, чтобы про «километр» сыщики Витькам все же объяснили.                И это было почему-то основным условием. Почему именно «километр»  засел в голову Попок, так никто и не понял. А зря! Нужно было прислушаться к своей оперской интуиции...
По поводу взыскания морально ущерба торг шел в течение получаса. Гражданка Попок никак не могла понять и принять, что УГРО — не коллекторское агентство, и максимум, что могут сотрудники, — это изъять похищенное имущество, а остальное решит следствие и суд.
В конце концов, признав, что наша правовая система несовершенна и что моральный ущерб нужно взыскивать на месте, Попок согласилась,  чтобы сотрудники уголовного розыска помогли ей в рамках правового поля. Но при этом заметила, что  на ресторан они могут не рассчитывать и на продолжение неформального общения тоже. На том и порешили.
Теперь встал вопрос, кого подключать к операции, чтобы не сломать перспективу рабочего дня, у многих он был распланирован поминутно. Исходя из штатной расстановки, решили воспользоваться помощью уголовного розыска управления города. Там сидят «линейщики» и, кроме того, что пишут гневные послания в отдел милиции «о повышении раскрываемости», ничего не делают. Созвонившись с начальником УГРО управления Петровым Александром Федоровичем, Цыганков убедил его, что в городе Казаченске появилась межрегиональная организованная преступная группировка, которая пустила свои щупальца во все сферы деятельности и поддерживается авторитетными ворами. И её нужно «хлопать». Дырку под орден будут колоть именно начальнику розыска УВД. Разрешение было получено, и в шесть утра в кабинете у зевающего Николая Николаевича собрался цвет управленческого сыска: Сергей Степанович Переверкин и Насир Оптиевич Нагиев — мужики по тридцать пять лет, худощавые, спортивные. Они долгое время работали в розыске, но почему-то решили, что смогут взять членов ОПГ голыми руками без оружия. 
План операции разрабатывали не более двадцати минут.
Попок объяснили, что она должна говорить при встрече и куда нужно пригласить Витьков для заманивания их в милицейскую западню с последующей «ликвидацией».
Обговорили один раз, обговорили второй, попросили повторить и, наконец, убедившись, что гражданка Попок все поняла и усвоила, приступили непосредственно к практической части операции. Но, к сожалению, все пошло не так, как ожидалось. Точнее сказать,  совершенно не так.
При виде Витьков у гражданки Попок опять взыграли  чувства, что её, честную девушку, хотели так бессовестно «поиметь» два маньяка — за бутылку пива! Первое, что услышали Витьки возле фонтана городского универмага, было следующее:
— Ну что, гавнюки? Думали, на лохушку нарвались? Да вы не знаете, с кем связались. Я! У меня крыша ментовская. У меня дядя — начальник милиции. Вам конец, придурки!
При этом обезумевшие Витьки узрели, как Попок, повернувшись к ним этим самым местом, вопреки всем договоренностям с сотрудниками уголовного розыска, машет руками и кричит, что пора вязать этих гадов и дать им понять, что она, Попок, «крутая телка» и её нужно обходить за километр!
Удар был для всех.
Для Витьков это был шок, связанный с появлением неожиданных гостей, а для сотрудников милиции небывалое потрясение участвовать в  «шоу клоунов», внутренне понимая, что «клоунами» выглядят они сами.                По взмаху руки Попок сыщики ринулись  к подозреваемым. Операция захвата преступников началась! Заметив «крышу»  Ирины, Витьки недолго пребывали в замешательстве. Перспектива лекции о «километре» их совсем не устраивала, и они бросились в разные стороны. Тут мнения сыщиков разделились. За кем бежать? И опять ключевую роль сыграла Попок.
— Вот того ловите! Рыжего. Он мне, козел, «секас» предлагал.
Группа преследователей и преследуемых разделилась на две части. Степаныч и Насир бросились за рыжим латентным насильником, который, испуганно оглядываясь, наращивал обороты. Вторая группа начала преследование «подельника». Попок, как Чапаев, залезла на самый высокий выступ фонтана и во весь голос кричала Рыжему, что ему «каюк», что будет знать, как порядочных девушек обижать. Кино, нужно сказать, было отменное. Засада. Погоня. УГРО. Преступники. Все как в детективе. Для команды Вадима и Николая все закончилось очень быстро. Нужно было всего лишь крикнуть: «Стой, стрелять буду!» — и преступник кузнечиком бросился на землю. Он, скрестив руки на затылке и дико крича: «Не стреляйте, мне ещё семнадцати нет», сучил ножками, размазывая лужу, которая образовалась под ним после падения.
В группе номер два все было куда более запущено. Попок, видя, что рыжий «насильник» разрывает дистанцию с сотрудниками милиции, спрыгнула с парапета фонтана и, невероятно быстро рванув с места, кинулась за своим обидчиком. При этом она не только реально быстро передвигала ногами, но ещё успевала кричать:
— Стреляйте, стреляйте в него! Уйдет гад! Стой, а то «менты» стрелять будут! Стреля-я-йте!
Дальше все развивалось как в американском боевике.
Четверка быстро бегущих по городу людей привлекла внимание не только прохожих, спешащих на работу, но и стаю бродячих собак, ранее замечавших только одну маленькую сучку. Увидев  хаотичные перемещения людей, животные инстинктивно  бросились за ними вслед. Первой от непрошеных гостей пострадала сама «виновница торжества». Большая собака «породы бездомная» в прыжке клацнула зубами и вонзила их прямо в то место, откуда у всех растут ноги. Ирен, не ожидая такой наглости, громко охнула и, балансируя  из стороны в сторону руками и ногами, выбилась из забега.               В мгновение ока оценив ситуацию, она в два прыжка взобралась на  подоконник магазина «Океан», так удачно оказавшегося на ее пути. При этом Ирен не смутила высота подоконника, хотя тот находился не менее чем в метре над землей. Попок уже не кричала и не звала на помощь. Она, со слезами на глазах потирая зад, с грустью смотрела, как процессия из трех мужчин и доброй дюжины собак скрывается за поворотом, а ей, непосредственной участнице конфликта, не суждено увидеть, как Рыжего нахала поймают и объяснят наконец, что «по понятиям» он не прав.
Если бы она знала, что увидит за этим поворотом, то, наверное, не пожалела бы о том, что осталась разглядывать рыбу на прилавках магазина. А за поворотом события развивались следующим образом.
Свора собак, наметив себе по жертве, с громким лаем быстро сокращала расстояние. Первым атаку лохматого противника заметил Насир и, задыхаясь от нехватки воздуха, крикнул Степанычу, что Акелла вышел на охоту и пора подумать о том, как спасать свои шкуры. Через минуту Насир с удивлением обнаружил себя по пояс в воде городского фонтана, куда он прыгнул, не раздумывая, когда белые клыки уже целились ему в спину.
Переверкину повезло меньше. Со стороны все происходящее выглядело следующим образом: рыжий громила уцепился за нижнюю ветку оказавшегося на пути каштана и пытался подтянуться до пояса, что давалось ему с большим трудом, так как на ногах у него висел Степаныч, который орал:
— Давай! Давай, дорогой! Тянись, блин. Ай! Тяни-ись. Загрызут суки!
 При этом ноги опера мотались  из стороны в сторону, пугая  прыгавших на него собак. Наконец рыжему удалось закинуть торс на ветку. Это позволило милиционеру, как по бревну, взлететь по нему на ствол и закрепить позицию на метр выше. Какофония продолжалась. Собаки вошли в раж и никак не хотели отпускать свои жертвы. Пока шавки топтались под деревом, в сочной листве протекал странный диалог.
— Семен, ты, что ли?
— Я, дядь Сереж.
— Фу, блин. Ты какого хрена бежал?
— Так вы ведь за мной гнались.
— Ну да, гнались, ведь ты же, стервец, грабеж совершил, у девочки золото украл, изнасиловать пытался. Ты че, совсем нюх потерял? Да я твоему батьке расскажу! Он тебя до суда сам на веревке вздернет.
— Дядь Сереж, какие сережки, какое золото?
— Как какое? Этой, как её, Попок. Она и «заяву» написала, что вы её практически изнасиловали и золото забрали.
— Да какое изнасиловали, дядя Сережа? Эта коза, Ирка, два дня назад заняла у нас тысячу рублей и в залог оставила свое  «рыжьё». Позже она потребовала вернуть золото. Но мы же не лохи, отказали ей. Она набила стрелку на семь утра возле фонтана — и тут вы. Клянусь, ничего не брали.
Степаныч молча смотрел на рыжего детину, сына своего соседа пожарника, уважаемого в городе человека.
— Ты правду говоришь, сынок?
— Да спросите у её подруг, дядь Сереж. Им на выпивку не хватало. Они у нас и заняли, а эта в залог золото оставила.
— Ну сучка. Вот ведь всех развела, пакость малая, — выругался  в сердцах Степаныч…

***
…Через три часа в отделе милиции №1 УВД города Казаченска в кабинете Николая Николаевича происходила очная ставка. Весь мокрый и грязный Насир, уставившись взглядом питона на сжавшуюся в кресле Попок, медленно, но уверенно вещал:
— Ты что же это, моллюск безмозглый, утворила? Ты почто, гадость такая, все это затеяла?
«Моллюск», тихо посапывая носом, бубнила:
— А чё они отдавать не хотели? Я бы вернула косарь. А они все одно не правы.
— Они не правы? — Степаныч, захлебываясь слюной, потирал покусанный зад и параллельно думал о том, что теперь нужно сорок уколов в живот делать. — Они не правы? Тебе заняли денег, и они ещё не правы? И ты тоже, Колек, как ты повелся на такой развод?
Беда с мучительным выражением на лице молча развел руками: «И на старуху бывает проруха»…
Но все когда-то заканчивается, и эта история подошла к концу. Витьки, обвиненные по злому наговору, были отпущены домой, хотя золото у них изъяли и передали Попок на ответственное хранение. Сама Попок, как несовершеннолетний элемент, от дачи заведомо ложного доноса не пострадала, отделалась легким испугом и клятвенным заверением больше не врать. Вадим и Николай получили наглядный урок: доверяй, но проверяй.              А гуру сыскного дела Степаныч с прокушенным задним местом и Насир с испорченным твидовым пиджаком усвоили на всю оставшуюся жизнь, что оружие всегда нужно носить с собой. Тогда и свора собак не страшна.
Вот как-то так, друзья мои…
 
Глава четвертая
Путешествие в прошлое

Воспитание солдата начинается с того, что ему запрещают гораздо больше, чем всякому другому человеку.
                Элиас Канетти

Вадим оторвал  листок календаря и откинулся на cпинку кресла в своем рабочем кабинете. Пятница. Пятое октября. Праздник — День создания Российского уголовного розыска. За окном сияло ясное осеннее солнышко, и на душе была ярко выраженная рабочая импотенция. Хотелось, ни о чем не думая, сидеть с отрешённым видом, убрав с глаз долой всю эту каббалу, называемую по-научному «перспектива раскрываемости на третий квартал по линии криминальной милиции».
За восемь лет работы в правоохранительных органах Вадим прошёл все ступеньки служебной лестницы уголовного розыска: оперуполномоченный УР, старший оперуполномоченный УР, заместитель начальника УР, начальник УР, начальник криминальной милиции. В данной должности он пребывал уже полгода и вкусил все прелести жизни «дежурной задницы» — по-иному эту должность не назовёшь.
  До сих пор остаётся загадкой, как сотрудники уголовного розыска, получая восемь-девять тысяч рублей в месяц, работают неделями «без выходных и проходных», раскрывают тяжкие преступления, выполняют отдельные поручения следователей и дознавателей, проводят обыски и участвуют в «выводках подозреваемых на место преступления». А также ходят на суточные дежурства, работают с задержанными в условиях изолятора временного содержания, выезжают в командировки, при этом ежедневно участвуют в различных мероприятиях: «Вихрь», «Тайфун», «Буран», «Мигрант», «Девятка», «Квадрат» — и тому подобное. Про «писанину» рабочую вообще можно помолчать: на каждый шаг бумажка, а на неё ещё одна.  Трудно ребятам, очень трудно, многие отсеиваются на первых месяцах испытательного срока — в ГИБДД, в БЭП, в БПРиАЗ. Но кто остается — добро пожаловать в «братство сыщиков». Дружный спаянный коллектив, где нет места двурушничеству, предательству, «стукачеству» — все друг за друга горой стоят, одним словом, «сыскари».

Вот сегодня для этих «сыскарей» нужно подготовить достойный праздник, и после торжественной части по случаю семидесятилетия службы  дать возможность немного расслабиться и отдохнуть, подняв сто грамм по христианскому обычаю….

***
…Третий час на арендованной базе отдыха на берегу Тихого Дона «сыскари» ели уху, шашлык, поднимали тосты «за службу», «за розыск». Третий тост по традиции «за тех, кого с нами рядом нет», четвертый — «за родителей», затем — «за казаков» и так далее.
Когда выпито было уже немало и границы субординации раздвинулись —  разговоры оживились.
–– Вадим Владимирович, а что это за наколка у вас на плече? Никак не пойму. Армейская, что ли?
Вадим повернул голову и посмотрел на спрашивающего. Им оказался толковый опер по линии раскрытия тяжких преступлений, Анющенко Алексей, который слыл среди своих законченным ловеласом и разбивателем девичьих сердец.
–– Армейская, Леша. Это мне ещё в военном училище накололи. Группа крови и резус-фактор. Колол художник из курсантов, готикой увлекался, поэтому сразу и не разберешь.
–– Ого! Так вы «военку» заканчивали? Кадровый офицер, значит?
–– Кадровый, Леша, кадровый. Вот только страна наша за кадром оставила. Нас, молодых офицеров, в 1991 году после «путча» никто не берег. Сократили, выбросили за борт. Бултыхайся. Плыви. Вот я и приплыл в уголовный розыск. Хотя ещё Антон Иванович Денник говорил: «Берегите русского офицера. Ибо от века и доныне стоит он на страже российской государственности, и сменить его с этого поста может только смерть».
Присутствующие улыбались. Было видно, что диалог идёт  в нужном русле и требует продолжения.
–– Я вот в армии не служил, — продолжал Анющенко, но слышал, что там все как в поговорке: цирк уехал, а клоуны остались. Было что-нибудь прикольное или сплошные суровые серые будни?
–– Ну как же, Леша, конечно, было! И снег зимой красили, когда гарь от кочегарки на него ложилась, чтобы белым был. И плац гуталином чистили, чтобы блестел. И кровати палочками отбивали, чтобы были как «гробики» с углами. Всё было, — Вадим улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям.                ––  Вот, помню, произошел со мною в 1990 году такой случай…

***
… Музыка гимна закончилась, как всегда, на мажорной ноте. Ноги уже замерзли, и поэтому, когда прозвучала команда «равняя-я-яйсь, смирно, первая рота прямо, остальные направо шагом марш», все обрадовались. «Шагом марш» означало, что прямо с плаца батальон поротно выдвигается в столовую на завтрак, где дежурный наряд уже суетится и раскладывает ложки, котелки и кружки. Вилки не выдавали: вилка в армии — это роскошь. Ну вот, все расселись, и после команды «к раздаче пищи приступить» трапеза началась. Пятнадцать минут пролетели как одна. Всё съедено без остатка, а что не съедено: кусочки хлеба и, главное, сахар, — перекочевало в карман полушерстяного обмундирования «ПШ» и будет с удовольствием уничтожено часа через два, когда до обеда ещё далеко, а физическая подготовка уже высосала все калории, и есть хочется, хоть убей.
Особенно это было характерно для солдат новобранцев. Во взводе молодого пополнения, куда направили Вадима, как начинающего офицера, бойцы были все худенькие, с замученными лицами. За пополнением он лично летал в Махачкалу и привез оттуда пятнадцать человек. Всех «молодых» разместили в отдельном корпусе, чтобы старослужащие имели минимальное влияние на детские умы и не занимались дедовщиной. Из пятнадцати ребят четырнадцать были из самой Махачкалы и Каспийска, а один, по фамилии Тахмезов Самир, из горного села Цибар — настоящий джигит. По его рассказу, жили они с семьей высоко в горах, занимались животноводством. Электричества и газа в селе не было. Пищу готовили на костре, грелись у костра, свет получали от костра. Короче, цивилизация в зачаточном состоянии. Зато свежий воздух, чистая горная вода, свежее мясо. Поэтому и выглядел Самир как настоящий богатырь: ростом под два метра, сухой, весь в мышцах, как будто кожаный скрученный ремень, а по-русски понимал плохо. Вадим узнал, что Самир в армию пришел, потому что у них в семье служили все: дед, отец, братья. И он тоже должен отслужить, «иначе не мужчина».
Вот именно с этим мужчиной и случился во взводе комичный случай, который, однако, серьезно потрепал нервы молодому командиру взвода.                А произошло это так…

***
… Вадим заступил дежурным по части и в пять тридцать утра обходил свои владения, готовясь через час поднять по команде своих архаровцев и вывести на ФИЗО, переводимое у бойцов как «Физическое Истощение Здорового Организма». Дневальный встретил его «на тумбочке» при входе и, отдав честь, доложил, что взвод отдыхает и происшествий не случилось.
–– А кто в умывальник прошел, кому там не спится? — спросил Вадим у дневального, заметив тень, мелькнувшую в проеме коридора.
–– Это рядовой Тахмезов, товарищ лейтенант. Бриться пошел. Он всегда в пять утра встает и бреется.
–– А что так рано? Мог бы и в шесть встать побриться.
–– А он, товарищ лейтенант, ножом бреется, ему времени больше нужно.
–– Как ножом? — собиравшийся уйти Вадим остановился. — Каким ножом?
–– Обыкновенным, охотничьим, товарищ лейтенант.
–– Да вы че, пацаны? Двадцать первый век… Какой нож? Во даете, —  с этими словами Вадим направился в умывальную комнату.
Зрелище, представшее перед его глазами, было комично и угрожающе одновременно: возле зеркала стоял здоровенный парень с намыленным лицом, в руках которого сверкал громадный острый нож. «Крокодил Данди» просто отдыхает, — пронеслось в голове у Вадима. Завидев офицера, Самир повернулся к Вадиму лицом и громко отрапортовал: «Товарич лэтэнант, рядовой Тахмэзов брээца».
–– Молодец, Тахмезов, — сглотнул слюну лейтенант, с опаской глядя на тесак. — А чем же ты бреешься, саблей, что ли?
–– Нэт. Это дэда нож. Я им брэюць, — при этих словах глаза Самира блеснули такой гордостью, как будто нож — это не нож вовсе, а как минимум семейный раритет с вековой историей.
–– Самир, — Вадим заговорил как можно спокойнее, — скажи, а ты всегда ножом брился? Ведь есть бритвы всякие: безопасные или электрические. Понимаешь, в армии ножом не положено бриться. Ну по уставу не положено — понимаешь?
По выражению глаз Самира было видно, что не понимает, но старается понять.
Взводный продолжил словесное наступление.
–– Понимаешь, Самир, есть в армии такая книга, «Устав» называется. Это армейская «библия», армейский «коран» — ну то есть все в армии живут по ней. И вот по ней ножом в армии бриться нельзя, понимаешь? Только бритвой.
Монолог возымел свое действие. Тахмезов с сожалением посмотрел на свой тесак, ловко подбросил его в руке и протянул Вадиму.
–– Тогда, командыр, пусть он у тэбя побудэт. Поеду домой к отцу, забэру.
С этими словами Самир передал свой громадный нож командиру и, вытерев лицо полотенцем, прошел мимо Вадима в спальное помещение казармы.
–– Фух. Все хорошо, что  хорошо кончается, — отметил про себя офицер, взвешивая в руке нож, а также прикидывая, сколько баранов богатырь «зарэзал» этим оружием джигитов, и невольно передернул плечами.
«Ну да ладно, главное — уговорил. Хорошо про «библию» придумал: подействовало».
С хорошими мыслями, что неприятности позади, офицер отправился в дежурную часть, совсем не подозревая, что неприятности уже бегут впереди паровоза…

***
–– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, быстрее, там Тахмезова током убивает, — срывающийся на крик голос принадлежал молодому бойцу Раджабову, того же призыва, что и Тахмезов. — Умирает он, быстрее, товарищ командир.
Ничего ещё не понимая, Вадим бросился из комнаты офицеров за Раджабовым в бытовую комнату, где, судя по шуму, собрался весь взвод молодого пополнения.
— А ну-ка, разойдись! — крикнул Вадим солдатам, которые сгруппировались вокруг чего-то лежащего на полу. В мгновение ока бойцы расступились, и взгляду Вадима предстала следующая картина: на паркетном полу, дергаясь в конвульсиях, лежал рядовой Тахмезов. Все лицо у него было в рвотной пене, глаза навыкате, а во рту торчал …. провод от электробритвы.
Один конец его был крепко зажат зубами, а второй — о ужас — торчал в розетке. Мысли проносились со скоростью пули, но в то же время текли как кадры в замедленном кино. Кто-то из бойцов, схватив провод посередине и наступив ногой на плечо Самира, пытается выдернуть шнур изо рта потерпевшего, но тот, как мастиф, сцепил зубы в смертельной агонии, не желая расстаться со своей опасной добычей. Озарение пришло мгновенно — и Вадим в прыжке выдернул провод из розетки.
Светопреставление закончилось. К ужасу взводного, рядовой лежал без движения, и только подрагивание ресниц говорило о том, что он жив.
–– Раджабов, быстро тащи плащ-палатку. Шукур, Мурат, Биджев, грузите Тахмезова и бегом в санчасть. Пулей. Живо…

***
…Через час, находясь в медсанчасти, взводный, сдерживая смех, слушал доклад рядового Тахмезова, который, слава богу, пришел в себя и, добросовестно подбирая русские слова, с легким заиканием поведал:
  ––  Я, товарищ лэтэнант, как вы и сказали, рэшил, согласно армэйскому «Корану», жить по правилам и поэтому, взяв в тумбочке у рядового Раджабова элэктричэскую бритву, пошел в бытовку брица. Я видел, как это делаэт рядовой Раджабов. Был увэрэн, что и я так смогу, так как я мужчина, а мужчина может всо. Я воткнул одну часть шнура в бритву, а вторую в розэтку и нажал кнопку, которая её «заводит».  Мнэ понравилось. Но розэтка находица  далэко от зэркала, и когда я близко наклонялся к нэму, то провод выскакивал из бритвы, и она пэрэставала срэзать волосы на лице.                Я нэсколько раз пробовал, но он всо равно выскакивал, и я  начал злица, но тут зашел рядовой Иванкин из пэрвого взвода и сказал мнэ, что, навэрное, разъем слабый в шнуре и его нужно чуть заплущить, а потом обратно вставить в бритву, что я и сдэлал. Вытащил разъем из бритвы и… взял разъем в рот, прижал зубами и…  потом ничэго нэ помню, товарищ лэйтэнант, вот только язык болит и чэлюсть. Меня кто-то ударил, да? Раджабов ударил за то, что я его бритву взял? Но я же на врэмя… Что ему, жалко, что ли?
Долго терпеть такой пытки смехом Вадим не мог и, пожелав Тахмезову выздоравливать, пулей вылетел из больницы, дав, наконец, волю своему смеху.
Все закончилось хорошо: Тахмезову купили набор безопасных бритв, научили, как ими пользоваться и под страхом «военной библии» запретили приближаться к источнику тока на десять метров.
Вот такая история была у меня в армии.

***
Вадим смотрел на хохочущих сыщиков и ловил себя на мысли, что каждому из них предначертан свой путь в уголовном розыске: кто-то сломается от непосильного физического и морального напряжения, кто-то останется верным сыскному братству. Сколько ещё выпадет на долю этих мальчишек, которых привела в розыск редкая в наше время романтика! Но это уже совсем другая история….

 








Глав пятая и последняя
 Свой среди чужих

Осел останется ослом,
Хотя осыпь его звездами;
Где должно действовать умом,
Он только хлопает ушами.
Гавриил Романович Державин

Оперативно-профилактическая операция «Вихрь», ежемесячно проводимая в УВД города Казаченска, направленная на поиск преступников,  выявление употребляющих наркотики, а также на розыск лиц, хранящих, изготавливающих и реализующих огнестрельное оружие, в шутку называлась сотрудниками уголовного розыска «буря в стакане». Сплошное «броуновское движение».
Ответственный по ГУВД области с утра обзванивает все территориальные подразделения и «запрашивает перспективу»: «Что сегодня изымаете? Что раскрываете? Сколько оружия и боеприпасов? Взрывчатых веществ? Сколько преступников, находящихся в розыске, задержите?» Как в книге про Мюнхгаузена. Помните: «В 10.00 – совершить подвиг…»?                Все прекрасно понимали, что к операциям подготавливались заранее. Раскрывали кражи, грабежи, ловили преступников, изымали оружие, но телетайпограммы в область не передавали, держали информацию в секрете до нужного момента. Зато, к концу дня читали сводки с потрясающим количеством раскрытых преступлений: десять краж мобильных телефонов, пять разбоев с применением оружия. Задержано шесть преступников, находящихся в федеральном розыске; изъято двести патронов, два газовых пистолета, переделанных под стрельбу мелкокалиберными патронами, тридцать пять кустов конопли и два грамма героина, а также пятьдесят бутылок фальсифицированной водочной продукции.
На планерке у мэра города об этом служебном рвении сообщат журналистам, которые расскажут в средствах массовой информации о подвигах территориальных милиционеров. После все пойдут готовиться к следующей операции: «Квадрат», «Девятка», «Арсенал» и так далее.                Но, какая бы операция ни проводилась, основной показатель — это изъятие оружия и боеприпасов!
С ответственного по руководству УВД города проверяющие три шкуры спустят, если на вопрос: «Что сегодня изымаете из боеприпасов? », получат ответ: «Сегодня ничего». Это ЧП вселенского масштаба. НИЧЕГО!!!! Это значит, что начальник УВД, начальник криминальной милиции и начальник милиции общественной безопасности могут смело начинать готовиться к «заслушиванию» при начальнике главка и писать объяснение с последующим получением выговора, а может, и предупреждения о неполном служебном соответствии.

***
В связи с этим ещё с вечера начальнику отдела милиции №1 города Казаченска подполковнику Цыганкову Вадиму Владимировичу позвонил лично начальник УВД. Он прозрачно намекнул, что, если в течение трех дней не будет результатов по ст. 222 УК РФ, на «заслушивание» едут вместе и о звании полковника милиции, которое вот-вот «должно прийти», лучше забыть. На замечание, что по заказу такие преступление не раскрываются, начальник дал категоричный ответ: 
–– Плохо работаете. Надо лучше искать! Найдете — изымите, потом доложите и можете спать спокойно.
Вот как-то так.
По данному поводу в первом отделе было назначено оперативное совещание с присутствием начальника уголовного розыска и сыщиков отдела. Участковых трогать не стали, им хватало своих бабушек, которые толпились  в коридоре и писали заявления, кто на мужа, кто на                «дочь-алкашку»,  кто на сына-наркомана, кто просто за компанию на своих соседей. Скучно бабулькам, а тут молодой красавец в форме и чаю нальет, и про здоровье спросит. Хорошо, что бабушки мысли не читают, а то много бы узнали о себе нового. Но вернемся в кабинет номер тридцать шесть, где Вадим Владимирович во главе стола с суровым видом «чихвостил» оперсостав за отсутствие значимой агентурной информации по изъятию оружия и боеприпасов.
–– А что нам скажет  начальник уголовного розыска? — произнес Вадим в конце бурной вступительной речи.
–– Товарищ майор, у меня люди материалами зашиваются, кражи сыплются, в студгородке студентов дербанят, а у меня живых двадцать пять человек.               Из них два в отпуске, два на дежурстве, два после дежурства — итого кот наплакал.
–– Миша, ты ещё слезу пусти. Твоя основная задача — раскрытие тяжких преступлений. У тебя на территории два убийства из огнестрела, с начала года три «заказухи» нераскрытые, разбои с оружием, а ты мне плачешься, что работать некому. Учитесь расставлять приоритеты, товарищ капитан. Всё. Через час документ с оперативной информацией по оружию и боеприпасам должен быть у меня на столе. И все в полном составе здесь. Никто домой не уходит, пока не будет понимания, что из оружия и у кого изымаем. Час времени на все. Разойдись.
Час пролетел в раздумьях о том, что на сыщиках висит непомерное количество рабочих материалов, они в лучшем случае успевают провести первоначальные оперативно-следственные мероприятия. Уровень  преступности просто зашкаливал. В одном руководство право: чтобы изымать оружие и боеприпасы, нужна хорошая агентура. А какая тут агентура, если средний возраст сыщика — двадцать два года и стаж работы в должности — от одного до двух лет. В прежние времена девяносто процентов сыска были опера со стажем десять-пятнадцать лет. Были и такие, кто по тридцать годков в сыске отработал. Преступления по телефону раскрывали, агентура сама звонила и докладывала, но ведь для этого авторитет нужен и время. А времени, как всегда, не хватало…

***
… Время пролетело незаметно. В кабинет, на удивление бойко, вошли начальник розыска Ковержин Михаил и заместитель Лобщенко Андрей.
–– Вадим Владимирович, посекретничать хотели, — сказал начальник розыска и присел за стол.
–– Давай, Миша, секретничай. Надеюсь, по теме.
–– По теме, товарищ подполковник. Есть у ребят информация. Но тут с наскока не получится. С наскока уже пробовали месяца два назад. Ничего, но тема до сих пор живая.
–– Миша, ты уже десять минут говоришь и толком по теме ничего. Давай яснее, — Вадим нервно заерзал на стуле.
В разговор вмешался Лобщенко:
–– На Полевой шестнадцать живет Витя Чайник. Помните такого?

Вадим утвердительно махнул головой. Кто же не знает Витю Чайника!                Та ещё гнида. Две ходки за разбои с оружием. Отмороженный напрочь.
–– Так вот, — продолжал Андрей, — была информация, что Чайник нашел контакт с вояками и по заказу может достать ствол: ПМ или ТТ. Прямо со складов НЗ, что в Атаманских лагерях стоят. Толкает братве по пятьсот-щестьсот «американских рублей»  за штуку.
–– У нас есть, через кого провести контрольную закупку? — спросил Вадим, начиная приобретать интерес к данному разговору.
–– В том-то и дело, что нет. Но есть одна мысль. Вот по этому поводу мы и хотели посоветоваться. Разрешите изложить свои доводы?..

***
В шесть утра в дверь к Виктору Чайникову по кличке Чайник постучали.
–– Чайников, открывай, милиция. Знаем, что дома, открывай.
Витя  резко открыл глаза и по старой привычке вскочил с кровати, но, скинув с себя остатки сна, понял, что находится дома и причин для беспокойства нет, поэтому ответил достаточно грубо.
–– Ксива на обыск есть?
–– Есть повестка к следователю, — вещал голос из-за двери. — В вашем районе разбой был, доставляем в отдел на «отработку» всех ранее судимых по данной статье. Витя, не морочь голову, мне ещё пять человек доставить надо. Открывай и поехали.
–– Блин, начальник. Все в округе знают, что я в завязке. Своё отсидел.                Чё душу травмируете? Я больной человек. Да не стучи, едрить твою, мать разбудишь. Иду я.
Дверь сотрудникам милиции открыл коренастый молодой человек лет тридцати с хитрым лицом видавшего вида «урки».
–– А что в три ночи не приехали? Поспать не дали, — недовольно процедил хозяин квартиры.
–– Поедем, Витя, я твой зональный участковый Грищенко, если не знаешь.
–– А где дядя Сеня, он же вроде был?
И Чайник с нескрываемой злобой оглядел пришедшего милиционера.
–– Отстал от жизни, Витя. Семен Иванович уже месяц на пенсии. На покой ушел, так сказать.
–– Жаль, хороший дядька был. Ленивый, правда. В отличие от вас, в квартиру не поднимался. Камешки в окно кидал, пока не выйду. Ладно. Одеваюсь и едем. Только смотри, начальник, обратно тоже на машине отвезете. Я по январскому морозу пешком не пойду.
Всепогодный, всесезонный и единственный в своем роде автомобиль милиции УАЗ «таблетка» впустил в себя участкового Грищенко, а так как все остальные места находились в задней части автомобиля и назывались «обезьянником», Чайнику ничего не оставалось, как занять это пространство «второго класса».
–– Удобно, Виктор?  — спросил через зарешеченное окно водитель машины.
–– Удобно, гражданин начальник. Поехали уже. Раньше начнем — раньше закончим. А кого ограбили- то?
–– Это тебе следователь скажет, я не знаю, — ответил Грищенко. — Моё дело маленькое. Дали адрес, фамилию — я везу.
Машина тронулась в центр города.
Чайник стал в голове прокручивать различное «кино» и понял, что «крепить» его не за что. «На большую дорогу» он действительно уже давно не выходил, а по его главной теме — продаже оружия — к нему не подберутся. Всё замкнуто только на нём и ещё одном человеке из спецсклада дивизии «Дом». Продажи идут только проверенной «братве» по поручительству уважаемых людей, среди которых «стучать — западло по жизни». Размышление Чайника прервала рация, противно затрещавшая в кабине водителя.
–– Сто двенадцатый! Сто двенадцатый! Вы где?
–– База! На связи сто двенадцатый, — взяв тангенту, ответил водитель.
–– Примите срочную. На Баклановском сто десять нужно подобрать оперов с разбойником, задержали с поличным. Они без машины.
–– У меня уже есть клиент в кунге, и ещё пятерых доставить нужно. Сто одиннадцатого вызывай, — с ленцой в голосе ответил водитель дежурному по УВД.
–– Не умничай, Антоныч, сто одиннадцатый на обеде. Вы подберите «хищника» и доставьте в отдел. А опера сами доберутся.
–– Ладно, принял, — Антоныч выругался и, повернувшись к Грищенко, сказал: — Придется таксовать. Сто одиннадцатый на обеде, наверное, опять начальнику раков на дачу повез.
–– Не наше дело, Антоныч, — одернул его Грищенко, — поехали, подмогнем сыску. Я с ними ещё добазарюсь, чтобы меня тоже в раскрытие включили, ведь без нашего транспорта они бы не довезли разбойника, а значит, не раскрыли бы преступление.
Смех милиционеров заставил Чайника поморщиться.
–– Командир! Чё за рамсы? Что за пассажир там нарисовался?
–– Все нормально, Витек. Подберем человека — и обоих в отдел.
–– Человека, — процедил Чайник. — Вам бы всех на кичу, вот бы радовались. Тьфу! Мусора! — И Чайник смачно сплюнул на пол.
Через пять минут УАЗ притормозил у дома номер сто десять по проспекту Баклановскому и посигналил. Тут же из магазина «Зебра», расположенного в двух метрах от дороги, вышли двое крепких парней в кожаных куртках, держа третьего «буквой зю», он был в наручниках, руки за спиной. Увидев милицейскую машину, троица выдвинулась навстречу. Задержанный матерился на всю улицу и яростно упирался. Чайник наблюдал эту картину в зарешеченное окно, пытаясь разглядеть лицо преступника.
–– Что, Артур, «гопника» задержали? — Грищенко наполовину вылез из машины, но помогать сыщикам не стал, считая, что это не его дело.
–– Тебе-то что, служивый? Дверь открой, а то прыткий сильно попался, — огрызнулся тот, что был покрепче и повыше ростом.
–– Антоныч, открой господам из розыска двери, — проговорил Грищенко водителю и залез обратно в кабину.
Антоныч нехотя сполз на улицу. Преодолевая лень, он с ворчанием подошел к кунгу «обезьянника».
–– Слышь, аккуратно, мужики, только утром помыл, а у него, глянь, снега налипло, засрет же жаба все старания. Ну гляди, что делает! Ну куды ты по кузову туфлёй лягаешь! Ай, козлина кривоногая!
–– Открывай давай, дядя, — выругался Артур и нервно дернул верхней губой. — Чай, не пьяного на дороге подобрали для вытрезвителя. Разбойника с поличным приняли.
Ворча на всех сразу, Антоныч открыл кунг.
–– Залазь давай, барин! — сыщики подтянули «хищника» к двери автомобиля, но тот уперся ногами в фаркоп и не хотел поддаваться, при этом поливая милиционеров нецензурной бранью.
–– Ты глянь, кузнечик какой попался! А ну, Серега, давай с раскачки его в трюм, — один из оперов схватил задержанного за брючной ремень, а напарник за шиворот и на «раз, два, три» головой вперед закинули упиравшегося преступника в кунг. Проскользив по полу «таблетки», как по катку, преступник не сумел затормозить и со всего размаху ударился головой о запасное колесо, вскочил на ноги и кинулся обратно. Но двери уже закрылись.
–– Твари гребаные, — процедил задержанный. — Шавки позорные. Мусора.
«Чайник», с интересом наблюдавший процесс задержания и помещения тела  в кунг, заметил, что от удара о колесо у его нового соседа носом шла кровь.
–– Ипать, Братан, как они тебя, — Чайник подхватил «раненого» под руку, так как машина, дернувшись, тронулась, и сосед по «обезьяннику» опять чуть не упал.
— Бля, чё творят мусора! Ты как, живой? — Виктор помог задержанному сесть на лавку.
–– Живой, живой. Блин! Вот попадаос, — пробурчал задержанный, втягивая кровавые сопли обратно в нос. Крови действительно было много.                – По ходу, хрящ сломали твари.
–– Да, братан, кровища хлещет. Голову задери вверх. Эй, как тебя там, участковый, вы пацану нос сломали, кровь идет. Вы че там, совсем охренели! —  заорал Чайник в решетчатое окошко автомобиля.
–– Мы не ломали, все вопросы к сыскарям, и там это, не залейте машину, мыть заставлю, — ответил водитель машины и продолжил свой путь в отдел.
–– Суки, — прошептал обладатель разбитого носа и кинул хищный взгляд на Чайника, — а ты кто будешь, из этих? — и он мотнул головой в сторону кабины, где два милиционера вели светскую беседу про рыбалку.
–– Я? Да ты че, братан! Я Чайник, Витя Чайник. Может, слыхал про такого?
–– Не, не слыхал. Я не местный, приезжий.
–– За что тебя, братан? — спросил чайник, промакивая соседу нос видавшим виды носовым платком.
–– Ни за что, — огрызнулся сосед, — попутали что-то менты, не за того приняли, видать.
–– Ну, бывает, братан, только я этих двух, что тебя крепили, хорошо знаю. Артур Вахенко и Серега Ломанов — опера из убойного отдела. Эти просто так не приходят. Видно, кто-то слил тебя, братан, — Чайник сочувственно поглядел на собрата, понимая, что если убойный отдел его «принял», отвертеться будет непросто.
–– Ладно, разберемся, — просопел сосед и закинул голову назад, чтобы кровь остановить. — Куда нас везут-то, знаешь?
–– В первый отдел, наверное. Эти волки там работают.
–– А тебя чего катают?
Чайник ещё раз оглядел своего соседа: молодой, лет двадцать пять, крепкий, хищный взгляд — настоящий баклан.
–– Меня? — Чайник задумался. — А хрен его знает! Приехали утром на хату, подняли, везут куда-то. То ли на опознание, то ли просто делать нехрен им. Про какой-то разбой трындят. У меня две ходки за плечами, вот и дергают каждый раз.
–– Понятно. Меня Валера зовут, а тебя, я понял, Виктор. Ну будем знакомы. — И Валера улыбнулся, обнажив ровные белые зубы с налетом крови, отчего сразу стал похож на вампира из фильмов ужаса.

***
Через тридцать минут Чайник сидел в кабинете милиции и в ожидании эксперта по дактилоскопии слушал диалог кинолога Шапомалова Евгения и хозяина кабинета Нафрузова Азиза Алиевича, старшего опера по тяжким преступлениям.
–– Ну вот что ты за собаковед такой, Шапомалов! Тебя специально в магазин послали, чтобы собачка твоя отработала, след взяла, а ты что устроил?
–– Азиз Алиевич, да я тут ни при чём. — Кинолог был бледен, так как знал крутой нрав «старшого». — Как только зашли в подсобку, все продавцы сразу запричитали: «Ох, какая она у вас худенькая, ребра торчат, как же она нюхать на голодный желудок будет!» И давай её сосисками да салями всякими кормить. У собаки глаза на лоб полезли, она такой вкуснятины век не видывала, у меня у самого слюни потекли. Какая после этого работа?                Я оглянуться не успел, а она уже на спине лежит, и ей девочки пузо чешут.         А через десять минут вообще обгадилась от переедания. Ну короче так.
–– А ты куда глядел, служивый? Небось с продавщицами по углам тискался? Уйди с глаз долой, демон.
Демон удалился в мгновение ока. Азиз, передернув мощными плечами в синем твидовом пиджаке, повернулся  к Чайнику.
–– Так, Витёк, чудо ты наше, посиди минут пятнадцать, эксперт на выезде, сейчас приедет и откатает тебе пальцы.
— Азиз Алиевич, так мои пальцы в вашей картотеке есть, раз десять уже катали.
–– Не скули, Витя, картотека после дождя испортилась, крыша протекла, вот восстанавливаем.
–– Всё у вас, у ментов, не слава богу, — пробурчал Чайник и отвернулся к окну.
–– Ты поговори у меня ещё, урка. Сиди и жди.
С этими словами Азиз вышел из кабинета и провернул ключ с наружной стороны. Дернул дверь и удалился по коридору.
Чайник оглядел кабинет. Два стола, два стула, два сейфа, два телефона и шкаф для одежды.
 — Бедновастенько опера живут. В БЭП вон пацаны были, так там диваны, кресла, все как у людей. А эти, –– Чайник сплюнул прямо на пол, –– ни себе, ни людям.
Размышления Виктора прервали громкие крики за стеной. Судя по шуму и падающим стульям, было понятно, что опера кого-то «нянчат». Да нянчат с охотой, по-взрослому. Словом, кто-то решил «в отказ поиграть», чем навлек на себя гнев сыщиков. Чайник поежился.
–– Умеют падлы язык развязать.
В этот момент ключ в дверях провернулся, и в кабинет вошел Азиз Алиевич, посмотрел на Виктора и сказал кому-то в коридоре: 
–– Давай сюда его, пусть здесь посидит, а вы пока второго «полистайте», что там у него на подкорку записано?
Через секунду в кабинет ввели уже знакомого Чайнику Валеру. Вид у него был вообще, мягко сказать, «не ахти»: куртка порвана, нос опух от автомобильных приключений,  глаза  загнанного зверя. Парня усадили на стул, посоветовали сидеть смирно и для надежности пристегнули левую руку наручниками к батарее.
Дверь опять закрылась. К удивлению Чайника, Валера, быстро преобразившись, оглядел кабинет и, убедившись, что в нем только один Виктор, свободной рукой извлек из носка под правой штаниной пистолет. Да какой! Вороненый и, видно, иностранного производства. Дико озираясь, Валера, выдавил:
— Сдашь, братан, не взыщи, сольешь меня — убью.
С этими словами, протерев рукоять пистолета о штаны, пустил его юзом по полу, да так точно, что ствол четко пролетел под нижней рейкой шкафа для одежды и оказался вне зоны видимости.
–– Фух, — Валера глубоко вздохнул. — Пронесло! Так торопились, что даже не обшмонали, черти.
Чайник начал приходить в себя.
–– Реально повезло, братан. Ты не ссы, я не скажу. А что у них есть против тебя?
–– Да ничего нет, — ответил Валера и прижал палец к губам, призывая говорить тише.
–– Хозяйке магазина привиделось, что именно я месяц назад ограбил её точку, в которую зашел сегодня курева купить. Позвонила ментам и сказала, что человек того же роста, в такой же куртке и с похожим голосом зашел в магазин. Менты четко отреагировали.
–– Ну и че? —Чайник наклонился ближе, чтобы разобрать шепот Валеры.
–– Да че, не докажут. Я в маске был. Не опознает она, а без ствола не докажут. Алиби тыщу процентов, –– Валера опять хищно улыбнулся.
–– Крутой перец, — подумал про себя Чайник, — только молодой и горячий, нарвется на своё.
Минут десять два собрата по несчастью обсуждали милицейский беспредел и порядки в зоне. Валера хоть и не сидел «на киче», но прекрасно ориентировался в понятиях и знал воровских авторитетов, с некоторыми из них, по его словам, он даже был лично знаком и отстегивал им с каждого дела «доляху».
В итоге договорились о том, что если все у Валеры будет «тип-топ», то встретятся они у Чайника дома и пообщаются за бутылкой водки. А если нет, то Чайник на зону «маляву» передаст, чтобы Валеру там приняли как полагается.
Ещё час спустя после дежурных вопросов следователя «где был?» и «что делал?» с грязными от чернил руками после «откатки пальцев» Виктор был отпущен домой и предупрежден об уголовной ответственности за противоправные деяния. А Валеру с перебитым носом забрали обратно на допрос, хотя, по мнению Чайника, по закону должны были фельдшера вызвать…

***
… День спустя в дверь Чайника опять постучали. Бурча под нос: «Кого черт принес?», Виктор вышел в кородир  и в  проходе собственной квартиры увидел Валеру с каким-то молодым человеком...
–– Привет, брат, еле тебя нашёл, — сказал с улыбкой Валера, протягивая руку новому другу.
Чайник с уважением пожал руку гостя, приглашая пройти внутрь.
–– Знакомься, Виктор, это Сергей Фин, мой подельник.
–– Витя, — ответил хозяин квартиры и  кивнул  Сергею, лысому громиле двухметрового роста, с черными, как у черта, глазами.
–– Так что, отпустили? — спросил Витя, усаживаясь на диван и приглашая своих новых друзей сделать то же самое.
–– А куда они денутся, брат? — Валера улыбнулся. — Сутки продержали и отпустили. Подпирать нечем волкам. Вот сегодня вышел, Серый меня встретил, и мы решили сразу к тебе заехать. И вот это… — Валера достал из пакета пузырь «Абсолюта».

–– Ну ни хрена вы даёте, пацаны, где такое добро взяли? — Чайник облизнулся. — Сейчас закусь приготовлю…
Часа через два сытые, пьяные и довольные новые друзья сидели на балконе и, покуривая, тихо разговаривали.
–– Есть одна тема, Витя. Хотим барыгу — меняла на пятаке — на гоп-стоп поставить, — Валера дружески толкнул Виктора плечом и подмигнул.
–– А-а, есть такое место, на проспекте Московском, напротив кафе «Казачка». Стоят там фраера. Скупают золото у цыган и торчков, валюту меняют. Говорят, их боксеры крышуют.
–– Ну и что. Хоть боксеры, хоть менты. Мы план уже разработали. Возле дома брать будем. Барыга машину под балконом ставит, а потом метров тридцать до подъезда идет. Вот там мы его и примем. При нем, по нашим подсчетам, минимум двадцать тысяч баксов бывает и «рыжье». Браслетики, кольца и всякая шняга. Правда, при себе тесак охотничий носит. Падла! Он здоровый шкаф, в рукопашную идти нет резона. Жаль, ствол прозевали.
–– Подожди, так что, ствол так и остался под шкафом? — Чайник мутными глазами посмотрел на Валеру.
–– Ну а как иначе, Витя! Что ж я им скажу? Господа опера, отдайте ствол, раз выпускаете, — Валера улыбнулся. — Да я не переживаю, у них этот шкаф ещё лет сто простоит, никто его двигать не будет. А я хочу дело сделать и в родные края на Кубань податься. Там сейчас серьезный замес начинается. Можно в тему войти, — Валера смачно плюнул с балкона, проводив плевок взглядом до завершения падения.
–– Ты как, Витек, нет желания поучаствовать? Твоё дело маленькое будет: на «шухере» постоять, а остальное мы сами сделаем.
Чайник задумался.
–– Дак что… Можно. Только если у него тесак, как вы его ставить будете?
–– Будем думать, братан. Может, ты что подскажешь? Оно, конечно, боязно, но бакшиш хороший. Эх, жаль, «дуру» потеряли, хороший ствол был. Берета. Тридцать восьмой калибр. Сказка! Надо подумать, где «волыну» достать, деньги есть. Может, ты что посоветуешь?
Чайник на секунду задумался. Мысли неслись в голове со скоростью пули.
«А почему нет? Пацаны реальные, дерзкие, можно им и «волыну» продать. Благо, одна есть в наличии. Чечен Саид отказался покупать. Да и постоять на стреме — не в пекло лезть. Даже если что пойдет не так и их повяжут, так с меня взятки гладки: ничего не видел, не слышал, не знаю».
Чайник ещё раз окинул «братков» взглядом.
–– Есть «волына», пацаны, и «маслята» к ней. «ТТешник». В смазке.
–– Опа! У кого? — Валера как ужаленный подскочил со стула. — Не трындишь, Витя?
–– Какая разница? — Чайник надул щеки. — Пятьсот долларов за ствол и по чирику за патрон. Могу хоть сейчас съездить. Капуста точно есть? — Витя прищурил глаза.
Вместо ответа Валера залез во внутренний карман пиджака и достал оттуда пачку денег.
–– Тут гораздо больше, Витя. Только оплата после проверки, в темную покупать не будем.
–– Да без базара, пацаны. Посидите у меня чуток, я отлучусь.
–– Хорошо, брат, мы пока телек посмотрим…

***
Через сорок минут Виктор появился на пороге квартиры и с видом человека, решившего важнейшую задачу, положил на стол сверток.
–– Вот, смотрите, — с этими словами он вытащил на свет вороненый пистолет системы «ТТ», –– новый, в смазке. Прямо со склада, пацаны, — выпалил Витя и тут же спохватился, что ляпнул лишнее: зачем чужакам знать, откуда «дура».
«Чайник» передернул затвор и спустил курок. Пистолет звонко щелкнул ударником о боек.
–– Во машина! Ну что, пацаны, берем? — Витя пьяно улыбнулся.
–– Берем, — с улыбкой на лице сказал Валера. — Ты в теме, братан.
Он залез в карман, отсчитал деньги и протянул их Виктору. И тут что-то случилось. То ли хмель ударил в голову, то ли магнитные бури пронеслись мимо. Только в глазах у Вити все резко помутнело, и последнее, что он услышал, падая на пол, были слова Валеры:
–– Аккуратней, Серега, зашибешь ещё. Вызывай наших.
Минут через тридцать, когда Чайник пришел в себя и увидел свои руки в наручниках, до него стало доходить: провели, «как салагу». Поймав взгляд хитро улыбающегося Валеры, демонстративно раскладывающего денежные купюры, вытащенные у него из кармана, Чайник окончательно понял, что «попал». «ТТешник» лежал на столе, а понятые слушали выдержку из Уголовного кодекса. Рассеялись последние сомнения. Увидев, что Чайник пришел в себя, его  «знакомый» улыбнулся.
–– Что, Витек, не угадал во мне опера-то, а? Чуйка подвела?
–– Чуйка? Да какая тут чуйка, — прокряхтел убитый горем Чайник. — Тебе же менты башку проломили — кровь ручьем текла. Ну, волки, если вы своих так кантуете, что о братве говорить?
И Чайник затих примерно лет на пять.
А в это время руководство ОМ 1 и УВД города Казаченка наперегонки докладывало в главк, что в последний день мероприятия ими проведена успешная операция по закупке огнестрельного оружия и само оружие с патронами изъято. В дальнейшем все участники сего действа были поощрены денежной премией: аж пятьсот рублей каждый. Но ребята, посовещавшись, сбросились и отдали их Валере на починку носа, выслушав при этом от него тираду о том, что с таким рвением они могли ему и «башку снести». Скользкий пол кунга автомобиля тут ни при чём. При чём два тугодума, умеющих только кулаками махать.
Начальника уголовного розыска тоже поощрили — строгим выговором с занесением в личное дело, за то что дал добро на покупку бутылки «Абсолюта» из подотчетных денег, а чек в финчасть не предоставил. Начальника первого отдела милиции Цыганкова тоже не обошли стороной, на коллегии  объявили выговор с формулировкой: владея  значимой оперативной информацией, не поставил в известность руководство главка. Вот так, друзья мои. А говорят, победителей не судят.