Кудеяр

Песня о Кудеяре.               
Жили двенадцать разбойников,
Жил Кудеяр-атаман,
Много разбойники пролили
Крови честных христиан.

Много богатства награбили,
Жили в дремучем лесу,
Вождь Кудеяр из-под Киева
Выкрал девицу-красу.

Днём с полюбовницей тешился,
Ночью набеги творил,
Вдруг у разбойника лютого
Совесть Господь пробудил.

Бросил своих он товарищей,
Бросил набеги творить,
Сам Кудеяр в монастырь ушёл
Богу и людям служить.

Господу Богу помолимся,
Будем ему мы служить,
За Кудеяра-разбойника
Будем мы Бога молить.   
  ( народная песня.)

Рассвет лениво  завис над  тонким лезвием, густого,  как молоко, холодного туманца. Над туманом, лишенные корней, висели сосны. На островах гомонили голодные птенцы и вторили им озабоченные клювастые родители. Озеро просыпалось.
На берегу стоял в теплой воде по щиколотку, в портах с засученными
штанинами и  тонкой белой рубахе человек.
Мужчина, годков за сорок. Стройного, мускулистого телосложения.
Загорелый, черноволосый, с постриженной бородой, крючковатым носом…Но нос не суть, а вот глаза его! Глаза  излучали ту жгучую, неугасимую энергию вселенной, от которой  хочется укрыться человеку простому, но она повсюду, словно укор совести находит его и  взывает. Это были глаза предводителя, царя, если хотите. Царя вольного и веселого. Того, что любит поиграть сабелькою вострою, да попущать кровушку дурную зажиревшую по травушкам свадебною лентой. Таким обрядом он обвенчал с землей родимою столько разного люду, что сам давно со счету сбился. В ухе лесного весельчака тускло поблескивала  атаманская серьга.
Кто звал его Коршуном, кто Гостем, кто  Филином. Однако лесной народ в межозерье больше знал его  как атамана Кудеяра.
           Атаман был погружен в благостное состояние, что редко
мог позволить себе этот окруженный опасностями человек. Он, человек закаленный пронзительными зимними ветрами и морозами, дубленый летней сухостойной жарою, исхлестанный молниями и битый градом под небом своей неприветливой северной  земли,  теперь наслаждался редкой минутой благостного утреннего покоя. Словно младенец в колыбели улыбался он матушке пресвятой Богородице, парящей над озерным краем  легким  розовым облачком. Атаман истово перекрестился взирая на небесное диво.
 Постепенно сознание его обратилось в обычно сосредоточенное состояние. Кудеяр развернулся и зашагал к шатру.
Некоторое время спустя он стоял в кругу своих сотоварищей и грозно разглядывал человека, высоко привязанного к дереву за руки таким образом, что под тяжестью тела суставы рук повылезали и перетянутые сухожилиями руки и плечи надулись черной кровью.
В полуоткрытых глазах висящего была невыразимая словами человеческая мука.
-Ну, сознался пес?- Вопросительно проговорил атаман, повернув голову к дюжему, неизмеримой силушки удальцу, в легком кафтане.
-Какое там! Всю рубаху мне кровью засмыкал, а молчит.
-Повесить его!- Коротко распорядился Кудеяр и пошел было к своему шатру, но жертва  на дереве, вдруг начала вещать.
-Скоро! Скоро ты насытишься  кровушкой людскою. Костью святою спасен будешь. А Кемьский волк тебя навек к кресту пригвоздит. Смирят тебя навеки знаки богоявленные. Молись за брата своего! Ибо слаб он ныне и потому лют. Братья вы. Братья и по душегубству  вашему ненасытному.
Сказав это, вздыбленный человек обвис на дереве и перестал дышать.
Разбойники притихли. Каждый так и этак пытался понять пророчество, произнесенное на смертном одре. Они мотали головами. Ухмылялись. И из-подлобья бросали на своего предводителя опасливые взгляды. Известен был разбойникам нрав Кудеяров. Не один  их товарищ остался там, в бесконечных лесах всего лишь за не вовремя  сказанное слово.
-А ну позовите слепцов вчерашних. Чай они нам тоже вещать станут! Али от хмельного преставились?
-Никак нет, батюшка, хотя и не прозрели.- Послышалось за спинами разбойников.
-А ну, кто так боек, покажись! – В бороде кудеяровой заходила белозубая усмешка.
На полянку, к страшному дереву вышли двое. Лица их были обезображены.
На месте глаз крутым яичным белком таращились обожженные бельма.
-Ну рассказывайте прохожие люди, кто будите, далеко ли ходили, да сытно ли вас там потчевали!
-Мы, мил человек, люди перехожие, да только не всегда так было.
Звать меня Бармой, а друг мой Постник. Родом оба с новгородской земли.
Пробавлялись строительным промыслом, доколе зрячи были. А как соборчик  царский  отстроили, тут и  казну нам господь ниспослал великую.
-Что за собор строили, добрые люди?- Послышалось из толпы.
-Тот что во славу сечи за Казань. Покрова божьей матери, блаженного кликуши Василия.
Ну!- Нетерпеливо перебил атаман, -Что же дале с вами приключилось?
А дале вот как все получилось. Усадил нас царь батюшка за один стол со всеми боярами  рука об руку с сокольничими и ловчими дьяками.  Вина, да яств всяких предложил столько, сколь мы и в жизни не видывали. Мы и напились  у гостя ласкового, как в родном доме. А ночью нас в тайный приказ на  угощение сволокли, да очи то и повыжгли. Чтобы никому более в мире такой красоты не построили. Спаси Христос Царя батюшку, накормил досыту! - Проговорил слепец. В это мгновение ему на лоб упала капля густой, остывающей крови с висящего мертвеца.
-Ах, никак птичка божия приметила меня.- Восхищенно воскликнул рассказчик.
Его  голос потонул в громоподобном хохоте разбойников.
-То тебя царский лазутчик приметил, каликушка…-Крикнули из толпы.

Атаман вернулся в шатер с тяжкими, грустными мыслями. Он думал о великом своем брате. В порыве внезапно нахлынувших чувств, он достал из-за рубахи серебряный детский крестик, повешенный ему на шею Соломонией Юрьевной Сабуровой, родной матерью Кудеяра и поцеловал его.
                Лишь он один, знал тайное имя свое. То, что дала ему мать при рождении. В честь имени своего, он никогда не снимал с себя ладанку с толикой мощей святого Георгия. Он мог бы собрать воинство и пойти на брата. И народ, уставший от расправ, поднялся бы за славным своим героем. Мог бы и тайно подобраться к нему в поездке на богомолье и  убить, как тайно он убил обидчика матери Шигоню Поджогина. Напомнил собаке, как он в Рождественском монастыре над несчастной женщиной издевался. Как бил бичом, за то, что та куколь монашеский насильственный топтала в гневе праведном. Он вспомнил, как драл Шигоне ноздри медвежьим когтем. Как бросил в собачий чан отрезанную Шигонину голову.
Однако матери уже не вернуть. Умерла сердешная  в Суздальском плену. Однако вопреки псам признали по смерти ее святою.  Сам Патриарх Иосиф признал и в канон занес. А на материнскую гробницу брат Иван, его женою сделанную пелену возложил и акафисты заказывал.
Подействовало все это на лесного царя чудесным миролюбивым образом. И ушел Кудеяр из под Шуи  да Твери в эти Кемьские леса, дабы подальше промышлять от искусительных царских  дорог. Царь Иван множество людишек побил в Тверском и Новгородском походах. Все надеялся сыскать брата Георгия и убить, дабы успокоиться за судьбу трона царского. Да только все зря! Хитер Кудеяр как лис и умен как столетний ворон. Поди такого замани в засаду! Пустая затея…
К нему неслышно подошла красавица с длинной и богатой косой белоснежных волос. Третьего дня он отбил девушку у свейского купца. Право сказать красавица не очень то в полоне убивалась. Тот купец в деды ей годился и был гадок ладной хорошенькой девушке.
-Ну что,- улыбнулся атаман своей возлюбленной.- Когда заговоришь по нашему, чудь белоглазая?
Девушка прижалась к широкой груди и Кудеяр без всякого разговора почувствовал нарастающий в нем огонь. Он легко подхватил немку и понес
на руках к устланному богатыми мехами ложу…

На Большом Соловецком острове восстал от десятилетнего пещерного проживания некий старец Зосима. Весь волосами оброс словно седым мохом.
Восстал из земли  человек и отправился к святой обители. Остановился  в одном поселении. Встал напротив избы и видит в открытое окно, как здоровенный детина мальчонку палкой охаживает. Снизошло тут на Зосиму проникновение и вознес он руку с посохом на того детину. И
окаменел в один миг нерадивый наставник. Вот какую силу призрел в деснице своей восставший. И порешил  Зосима отправиться на высокую сопку и  распространить с нее благодать господа, что крупицею малой  превратил его в  грозного и всемогущего ангела своего.
Взошел он на каменистую сопку и стал так вещать островному миру:
-Все насильники, оставьте насилие свое, ибо противно оно перед Богом нашим. А дабы не уподобились вы примеру хищного зверя, что творит над своею жертвою насилие и кровопролитие, пускай изидут из этих мест
все твари,, кои  убийством  пробавляются  и горячей кровушкой живут.
И сотворил старик крестное знамение, от которого почувствовали хищники необъяснимый страх и стремление во что бы то ни стало бежать с проклятого острова. Да только куда же им бежать, коли море кругом.
И тогда упал старик в молитвенном порыве и  вознес сухие руки к небу .
В ту же минуту налетели северные ветры и пригнали к острову полярные льды. Сковался из этих льдов мост на большую землю. И пошли волчьи стаи
по чудо мосту и попали прямо в Кемьские леса.
Только ястреб или ворон подлетит к острову, лишь жертву себе наметит, как падает о земь окаменевший. Вот какое заклятие наложил на дивный остров Зосима.

Кудеяр двигался с отрядом на север. Там можно было перехватить купцов с пушниной и ворванью. Много купцов сновало туда сюда по северным рекам. Скупали богатую русскую пушнину и белую кость.
Отряд пересек большой заболоченный участок и устроил привал. Молодцы занялись охотой. Женщины стали разводить костры.
    Атаман умчался далеко вперед остальных. Он азартно преследовал лосиху, гнал ее к болоту. Перескакивая верхом  через небольшой овражек, он не заметил упругий сук и слетел с коня от удара в грудь. Кудеяр упал на дно овражка и с удивлением почувствовал. как уходит из-под него   земля. Он стремительно проваливался вниз. То ли это была древняя торфяная выработка, то ли зверь какой пещеру вырыл, только оказался он вскоре глубоко под землей. Он встал на четвереньки и почувствовал острую боль в ноге. Так, со сломанной ногой, в полной темноте снова перевернувшись на спину, пролежал он некоторое время.  В надежде, что кто ни будь из его разбойников обнаружит коня и станут искать его самого. Но время шло, а помощи не было. Положение сделалось и вовсе безвыходным, когда он нащупал над собой огромный гладкий камень. Видимо падая, Кудеяр потревожил валун и тот, сполз за ним и захлопнул ловушку. В пещерке было довольно тесно. Воздуха в ней не хватит на долго. Да и камень может в любой момент сорваться в глубину и прихлопнуть его как букашку. Эти невеселые мысли возились в голове атамана, рождая отчаяние  в груди бесстрашного воина. Ни ножа под рукой, ни топорика. Все осталось там наверху в седельной сумке. Он пробовал  копать землю руками, но свод в пещеру был тверд как камень. Положение и в самом деле становилось безвыходным. На ум пришла материнская молитва. Та, что он слышал от матери в часы свиданий у князя Шуйского. Он горячее прочитал молитву Богородице несколько раз и продолжил поиски.
Несчастный  почувствовал, насколько тяжелее становится дышать и принялся в который раз ковырять землю вокруг себя., в надежде обнаружить древесный корень, иди  подходящий для рытья острый
камень. Вдруг он нащупал в толще слежавшейся земли под собой круглый твердый  предмет. Он никак не годился для рытья, и атаман уже собирался продолжить отчаянные поиски, как вдруг обнаружил под камнем удлиненный отросток. Кость! Догадался  он  и стал откапывать предмет. Вскоре  узник вытащил из-за спины длинную кость. Он несколько раз осторожно ударил ею об нависший камень и  скоро в руке атамана оказалась
короткая и острая пика.
Он еще раз помолился Богородице и святому Георгию и принялся  скрести над собой землю в максимальном удалении от опасного камня. Он рыл уже больше часа, когда почувствовал, что задыхается. Сердце его бешено заколотилось и он принялся еще и еще вонзать свое оружие в неподатливый свод. Он понимал, что благодаря крепости свода он все еще не придавлен валуном, но ему необходимо пробить этот тяжелый глинистый участок.
Атаман вновь горячо помолился и вонзил пику в свод. Рука прошла твердь и ушла в мягкую землю! Он наконец смог сесть. И в этот момент громадный валун ухнул вниз. Он упал точно на место головы разбойника. Весь засыпанный землей и глиной, задыхающийся, Кудеяр выбрался из своего узилища по пояс и стал жадно вдыхать этот чистый свежий воздух свободы. Стояла черная непроглядная ночь. Россыпи звезд отражаясь искрились в благодарных слезах чудом уцелевшего узника.
        После часов проведенных под землей атаман довольно сносно различал окрестности. Он перво-наперво перетянул искалеченную ногу поясным кушаком. Затем встал с помощью палки и попытался сделать шаг. Нестерпимая боль повалила разбойника на землю. Он лежал возле лесной могилы и думал о человеке, чьи останки спасли ему жизнь. Внезапно атаман увидел перед собой свечение. Он присмотрелся и увидел в светлом облаке седовласого и седобородого старика. Старик улыбался и манил к себе Кудеяра. Он сделал осторожный шаг и почти не почувствовал никакой боли.
Блаженный лик улыбался ему и неслышно шевелил губами. Вдруг он стал указывать атаману на что-то за его спиной. Кудеяр обернулся и увидел на дереве давешнего Ванькиного шпиона. И такая острая жалость к погибшему вдруг проснулась в черствой душе, что слезы полились сами из глаз. Он понял о чем ему пытается сказать святой человек, мол, истину глаголил замученный князь. Словно сам Спаситель с мученического креста.
Понял в тот же миг светлеющий разум разбойника, что перед ним сам седобородый хозяин могилы. Тот, кому обязан был атаман своим чудесным спасением. Преклонил тогда атаман гордую свою головушку, стал на колени, да разрыдался чуть не впервые  со дня похорон Соломонии.
           Когда он поднялся на чудом зажившие ноги свои, это был уже совершенно другой человек. Видение исчезло. Кудеяр бережно положил драгоценную кость за пазуху и побрел ,слегка прихрамывая в сторону моря
белого. Перед тем как  покинуть чудесное место он пометил могилу камнями и хорошенько запомнил местность. Под утро перед ним замелькали волчьи тени. Он не стал защищаться или лесть от волков на дерево. Напротив, он ожидал их нашествия. Ибо это был второй знак предсказанный мучеником князем. Атаман стоял у волков на дороге, но те только обегали его сторонами и не трогали. Волков было больше сотни, и все они вели себя одинаково. Никто не посмел тронуть величественную фигуру.
Наутро Атаман склонил лицо к лесному источнику и не узнал себя. Благородные черты лица его обрамляли теперь совершенно седые кудри.
С той поры пропал атаман Кудеяр. Долго вздыхала по возлюбленному красавица немка. Долго искали своего предводителя  разбойники. Да все напрасно. Исчез человече, как в воду канул.
Только с некоторых пор появился в кемьских лесах некий инок. Возродил и обиходил в лесу две могилы. Одна неизвестного святого старца. Другая московского князя  Ск….ва. То, бывало, жил в обители на острове, на огородике монастырском работая. То, в келье, среди книг месяцами постничал. Но чаще всего его можно было встретить в том самом лесу,
что под Кемью. Возле украшенной цветами могилки неизвестного старца.

Ничего не осталось по смерти бывшего разбойника. Только можжевеловый крест в который была искусно врезана выбеленная временем и молитвами человеческая кость…

 Сюрьга 2011-08-05