Глава 11

За окном еще не так светло. Солнце только-только начинает просыпаться. Уже виднеются первые лучи. Правда, из-за высоких домов их плохо видно.
Тишина. Я думаю над всей этой ситуацией в полном одиночестве. Сейчас мне это необходимо.
Если учитывать то, что я читала и смотрела по телевизору, можно сделать несколько выводов, только один из них может оказаться верным. Мысль о том, что маньяк — это Саша, пару дней не дает мне покоя и от этого становится хреново. Он не похож на человека, который убивает и живет с этим.
Нет, я не должна без доказательств его в чем-то обвинять. Я не имею на это права. Ни малейшего.
Скрип.
Это было в соседней комнате. Уже проснулся? И что теперь? Медленно, стараясь бесшумно подойти к двери. В квартире уже можно было что-нибудь разглядеть, правда, не так четко, как днем или со светом.
Шорохи продолжались.
Выйдя из комнаты, я повернула налево и столкнулась лицом к лицу с ним. Мы оба были перепуганы от неожиданной встречи. Даже не удивительно.
Он молчит. Я тоже.
Он смотрит на меня. Я на него.
И что это? Что со мной? Почему же я стою и смотрю на него, а не пытаюсь отойти, перестать вот так напрямую глазеть? Не понимаю, что со мной. Чувствую себя как-то иначе, в особенности, когда этот мужчина рядом, когда он смотрит на меня своими глазами.
Эта тишина. Я бы все за нее отдала, чтобы вот так стоять и смотреть на него. «Ты что творишь?» — кричит мое второе «я» и именно это выводит меня из ступора.
Перевожу взгляд с него на пол. Я чувствую, как пылают мои щеки, какое у меня лицо. Со стороны, скорее всего, выглядит очень даже забавно. Только не для меня. Особенно — если не понимаю, почему.
— Пошли завтракать, — произносит он наконец и идет в сторону кухни.
Я все еще стою, не понимая происходящего. Как же я здесь оказалась? Почему здесь?
Саше хватило полчаса, чтобы приготовить вкусный завтрак. Сев на стул, я начала осматривать кухню. Комната чуть меньше той, что была у Марины. Персикового цвета обои, плитка, идеально подходящая к ним, и мебель темных тонов, полная противоположность.
— Тебе чай или кофе? — спросил он, не поворачиваясь ко мне. Джинсы — это единственная одежда, которая находилась на нем. Мог бы и одеться для приличия.
— Кофе, — ответила я, — с молоком и тремя ложками сахара.
Мой ответ вызвал у него ухмылку, которую я совсем не поняла, ну да ладно.
Я села на стул, так тихо, чтобы не услышал. Мне хочется смотреть в его сторону или только в его лицо. Не знаю. Сейчас трудно о чем-то говорить, думать. В голове столько мыслей и половина из них является настолько неверной, что лучший способ избавиться от этого — выкинуть, да, как ненужную бумажку или очередной мусор.
Он поставил кружку с кофе прямо передо мной, сам же сел рядом.
Мы молчали час, два, а может, все то время, пока ели. Прерывать тишину неохота, а он, видимо, не тот человек, который готов начинать трещать от рассвета до заката. Только вот ошиблась:
— Что-то ты молчишь, думаешь? — поинтересовался он, мимолетно взглянув на меня.
Я все еще молчу.
— Это на тебя вчерашнее повлияло?
Молчу.
Он шумно вздыхает. Мое молчание вывело его из себя?
— Если ты думаешь, что я тобой воспользовался, то ты ошибаешься…
Как ему в такое голову пришло?
— Если б так оно и было, ты сейчас не сидел здесь!
— О, заговорила! — он был готов похлопать в ладоши, как пятилетний мальчик, которому просто так вручили самую дорогую машинку.
— Я думала! — соврала я, хотя не совсем. Полуправда, скажем так, он же никогда не узнает, что я начала о нем думать? Естественно, если сама не сболтну.
— На тебе лица нет, — сказал как отрубил, и был прав. После таких событий: узнала правду о своей «горячо любимой» подруге и всего-навсего увидела очередное похищение. Всего-то… — Что случилось?
— Всего-то узнала, что парень изменял с подругой, — фыркнула я, отпивая горячий кофе.
— Вот оно что. Это поэтому ты сидела на улице?
Кивнула.
— И что теперь делать будешь?
— Жить, а дальше видно будет.
Да, во мне так и кипит оптимизм. Просто нужно было кому-то сказать о этом, и настроение поднялось к небесам, как бы глупо это не звучало, правда, кое-что мне придется утаить — свои домыслы о нем, о том, что подозреваю его. Да и нет у меня весомых аргументов против него.
А ведь так недавно я уже об этом задумывалась. Совпадение?
Черт.
— Да ты философ.
Я фыркаю.
После завтрака Саша вымыл посуду, я же отправилась в комнату, где и очнулась. Села на кровать и попыталась вспомнить, почему я здесь, что случилось и что делать дальше. Почему меня все время вызывают трудности именно такие вопросы?
Нужно вернуться к делу.
Пока я в комнате одна, решила использовать этот шанс с пользой.
Я уже знаю, что похититель — мужчина, которого сильно обидели и он должен быть в университете. «Всего-то, — проговорило мое второе „я“. — осталось узнать личность и все».
Взяв блокнот, я начала записывать:
<i>Мужчина крепкого телосложения. Работает/учится в КемГУ. Обижен на девушек, возможно, ему изменила девушка и теперь он не может ее простить.</i>
А дальше? А дальше он стал похищать девушек и… убивать? А как иначе объяснить то, что тело никто не находил?
Дверь со скрипом открылась. Я сделала вид, будто не заметила и продолжала думать, думать о своем. Саша присел рядом. Молчит.
Тишина. Слышно наше дыхание и тиканье часов.
С каждым ударом стрелок, молчание становится столь невыносима, что хочется прервать ее первой. Но нет, я из принципа буду молчать. Почему?
Почему я не хочу с ним говорить? Неужели только по той самой причине, которой нет аргументов? Тогда я зря переживаю. Может, это просто страх, инстинкт самосохранения. Кто ж его знает.
— На тебя это не похоже, — говорит тихим хрипловатым голосом, — обычно ты ой какая не тихая. Женька даже рассказал, как ты его машину пнула.
Я ухмыльнулась.
От него так и веет теплом, а я… поступила как последняя скотина, обвиняла его.
— Прости, — тихо выдавила я, чувствуя как слезы обиды не потекли по щекам.
— За что?
— Скажи, сколько тебе лет?
— Двадцать четыре, а тебя мой возраст волнует?
— Я подозревала тебя, — практически шевеля одними губами, еле слышно как произнесла.
— Что-что?
Я тяжело сглотнула, понимая, что сейчас я обижу невиновного. От этого становилось плохо. Хочется пулю в лоб пустить…
— Ты пришел в университет, и в этот день была похищена первая студентка. У маньяка внедорожник и у тебя, — делаю глубокий вдох, — в душе каждый маньяк хочет, чтобы его поймали…
Он не стал психовать, махать руками. Кажется, Саша понял, почему я так подумала. И это меня немного обрадовало.