Глава 4. Точки над ё

Прошёл ещё год. Многое изменилось в нашей жизни. На смену сытым "нулевым" с их безмятежностью и надеждами на "лучшее будущее" пришёл экономический кризис. Митина фирма оказалась на грани банкротства. С деловыми партнёрами Корягин рассорился. Они честно поделили бизнес и разошлись. Чтобы удержаться на плаву, Мите пришлось впрягаться в работу, но денег становилось всё меньше. Нужно было обеспечивать дочь, помогать матери. На «большую любовь» уже не было ни сил, ни времени, ни средств. Митя хотел, чтобы похудевшая "роковая дева" осталась в прошлом, но она не спешила отступать.

Когда Оля немного успокоилась после «неправильного» предложения руки и сердца, она поняла, что это была проверка. Разумеется, Корягин и сам не поехал бы жить в её родной город. В Москве у него родные, близкие, бизнес. После судьбоносного скандала, выждав паузу между её воплями, Митя даже умудрился объяснить: если бы Оля сказала «да» на его условиях, он бы на самом-то деле взял кредит на «однушку» в спальном районе Москвы. Доходы у него тогда ещё были. Правда, сейчас он был рад, что не влез в долги – выплачивать их было нечем.

Оля даже в самой глубине души не хотела признать, что облажалась. Злилась не на себя, а на Митю. Считала унизительным, что он задумал проверку. Кричала, что настоящие мужчины так себя не ведут, что это говорит лишь о недостатке любви с его стороны. Жаловалась на Митю подругам, которые - на словах - были полностью на её стороне. Оля подозревала, что за её спиной они говорят иначе. Так оно и было. Просто им надоело завидовать. Не всем же так повезло с богатым и щедрым папиком, как ей.

Оля снова и снова восстанавливала в памяти тот момент, когда Митя признался ей в любви. Что стоило ей всего лишь сказать «да»? Но… Её до сих пор начинало тошнить при мысли, что она вернулась бы в родной городок с таким, мягко скажем, непрезентабельным пожилым дядькой, как Митя. И дело было не только в его внешности. К сожалению, митины манеры также оставляли желать лучшего. Он неприятно чавкал во время еды, после пива у него начиналась отрыжка (сам он, кстати, считал это смешным и милым). Когда они вместе ночевали в номерах отелей, он брал бутерброды в постель и ел перед телевизором, а еще - доставал оливки из банки прямо пухлыми пальцами. И потом преспокойно вытирал руки о белую майку. Воспитание мамочки, не любившей уборку, сказывалось во всём.

На последних аккордах интимной близости Митя смешно хрюкал, что Оле совсем не нравилось. Секса ему было нужно гораздо меньше, чем ей – сказывалась, видимо, разница в возрасте. Терпеть это Оля могла лишь в дополнение к московской недвижимости и солидным доходам. Приехать с таким непривлекательным мужем на малую родину означало в глазах Оли только одно – выставить себя на посмешище и признать неудачницей.

Но теперь её словно заклинило. Она твердила, что «все мужики козлы», что Митя с самого начала не хотел серьёзных отношений и обманул её, чтоб затащить в постель. И что «вот она дура, не надо было давать ему до свадьбы».

Вспоминать о скандалах из-за выброшенной этажерки, из-за котов Корягиной-старшей, из-за слишком роскошного, по её мнению, аквариума для Алинки и многого другого Оля категорически не хотела. Отказывалась она принимать в расчёт и резкую перемену своей внешности. Все, кроме Мити, в один голос твердили, что Оля стала выглядеть по-настоящему стильно. Но... грудь и попа, когда-то вызывавшие у Корягина сладостное слюноотделение, остались в прошлом.

- А меня ты спросила? – бубнил Митя, раздраженно глядя, как Оля раздевается для него под музыку «в нумерах». У него и в самом деле не возникало эрекции на худощавых женщин. Но подруги говорили Оле (и она сама так считала), будто Митя запрещал ей худеть из эгоизма – чтоб она никому не была нужна, кроме него.

И вот – последняя капля, облом, разрыв, катастрофа. Подруги советовали уйти от «козла» с гордо поднятой головой, но Оля никак не могла успокоиться. Теперь она буквально преследовала Митю и устраивала скандалы один за другим. Сначала по телефону, а когда её "хомячок" перестал брать трубку, подкарауливала возле офиса, истерично выкрикивала оскорбления и один раз даже полезла в драку, расцарапав Мите лицо. Кричала, что ей от него ничего не нужно. Впрочем, дорогие духи, шмотки и ювелирку, подаренные ей Корягиным в пору их пылкой любви, благоразумно оставила себе.

Олины эскапады не могли повернуть ситуацию вспять, даже наоборот. Теперь Митя считал её психованной анорексичкой и приходил в ужас при мысли, что готов был жениться.

А вот Кира, гражданская жена Мити, все эти два с половиной года, что длилась история с Олей, вела себя так, словно постигла Дзен. То есть дипломатично помалкивала и вопросов не задавала. Хотя, разумеется, знала, что у Мити появилась другая женщина, и переживала страшно. Митя же не спешил расставлять точки над «ё», считал, что нет смысла рассказывать Кире про Олю, пока он не разберется в себе окончательно.

И мудрая Кира притворилась мёртвой, затаилась, ждала. Она понимала, что не может качать права, потому что прав у неё никаких нет. Переезжать с дочкой в свою законную комнату в коммуналке ей не хотелось. Лишиться материальной поддержки тоже. Тем более, что на предприятии, где она работала, зарплату в кризис нередко задерживали. И всё-таки кое-какие меры Кира предприняла. Она стала на редкость заботливой, внимательной и чуткой к Мите в те редкие дни, когда он к ней приезжал. Раньше бывало – не оторвётся от любимого сериала, а теперь крутилась возле него большой и толстой ласковой кошкой. А еще сумела наладить отношения с митиной мамой: дамы объединились и стали дружить против Оли. Корягина-старшая в разговорах с сыном теперь постоянно нахваливала Киру и высмеивала Олю.

Поэтому Мите не пришлось объясняться с гражданской женой, когда история с Олей подошла к логическому концу. Он снова стал приезжать к ней два-три раза в неделю, будто ничего не случилось. Кира была предсказуема, и это давало Мите приятное ощущение тихой гавани. Ему хватало сложностей на своей фирме и вовсе не хотелось экстрима по всем фронтам. А с дочкой он всё это время и так виделся часто, что, напомним, выводило Олю из себя.

Изменились и мои отношения с Митей. Теперь, когда я рассталась с мужем и жила в постоянной конфронтации со своей дочерью, мне особенно была нужна дружеская поддержка. Но… Митя вдруг жёстко и недвусмысленно дал понять, что не хочет больше приятельских отношений. Только секс. К такому повороту событий я совершенно не была готова. Романтических чувств и сексуальных желаний Корягин у меня не вызывал. Я раз и навсегда отвела ему место исключительно во френдзоне. Однако моя попытка гордо дёрнуть плечиком и расстаться... с позором провалилась. К сожалению, за три этих года я подсела, как на наркотик, на долгие разговоры с Митей по телефону. Я только ему могла плакаться на то, как ужасно поступает со мной мой муж. В отличии от Мити, не забывавшего про свою дочь даже в апогее влюбленности в "роковую деву", от моего «козла» помощи было не дождаться.

- Отомсти ему, легче станет, - сопел Митя, сидя возле меня в кафе и пытаясь под столиком пощупать своими пухлыми пальчиками моё колено, -  Мы же друзья, это будет дружеский секс.
Но меня передёргивало от отвращения.

(продолжение следует)