Смысл. Рассудок. Разум

ПСИХОАРХИТЕКТОНИКА.
Диалектика психики человека.
Системно-иерархическая модель психики.
 
Часть V. Социальный дух, Logos, или вербальный интеллект.

Глава 4. Смысл – Рассудок – Разум.


Свой вклад в развитие понятий «здравый смысл», «рассудок» и «разум»  внесли такие знаменитые философы как: Сократ, Платон, Аристотель, Лукреций Кар, Гераклит, Аверроэс, Николай Кузанский, Джордано Бруно, Т.Гоббс, Б.Спиноза, Гельвеций, Гольбах, Д.Юм, Кант, Гегель, Герцен, Белинский, Маркс, Энгельс, Ленин, Плеханов, некоторые советские философы, среди которых выделяется в этом отношении Ильенков. Подробнее об истории этого вопроса можно прочитать в книге В.Ю.Крамаренко, В.Е.Никитина и Г.Г.Андреева «Интеллект человека» (Воронеж, издательство Воронежского университета, 1990).

Кстати, нелишне заметить, что латинское слово oratio (речь) служит основой латинского ratio (разум, способность ясно мыслить и ясно говорить). Если ум - это сенсомоторный, образно-ручной интеллект, вполне обходящийся без слов, но привязанный к ситуации, в которой его обладатель находится, то разум - это вербальный (речевой) интеллект, который даёт возможность его обладателю с помощью слов и понятий абстрагировать существенное от несущественного, т.е. отвлекаться от непосредственного единства признаков (свойств) познаваемого предмета, и конструировать из существенных признаков идею этого предмета, выраженную в определённой теории. Иначе говоря, разум есть способность с помощью рассудка отвлечённо (абстрактно) и в то же время конструктивно (конкретно) мыслить.      

Итак, говорящий что-то толкует, растолковывает, разъясняет своё понимание предмета или предметной ситуации. Слушающий старается взять в толк, понять разъяснения говорящего. Если они приходят к когнитивному согласию, то считается, что они выяснили то, что они ИМЕЛИ В ВИДУ, то, как они ВИДЯТ предмет. Правда, то, что собеседники поняли друг друга, ещё не означает того, что они друг с другом согласны. Но правильное понимание между собеседниками уже есть огромный шаг к взаимопониманию, т.е. согласию. Ещё Бенедикт Спиноза сказал: "Понимание - начало согласия".

[Понимать: познавать, сознавать, постигать, разуметь, уразумевать, раскусить, смекать, соображать, прозреть, разобрать, вникнуть, проникнуть (в смысл), освоиться с чем, схватить (умом), обнять (умом), видеть, смыслить, знать толк в чем-нибудь, в толк взять. Не понимаю, не смыслю, ума не приложу, в толк не возьму, .. (Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений.- под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари, 1999.)]

Если понимание и рассудок стремятся к статичности теоретической картины предмета познания, например, мира, то разъяснение и разум придают этой картине динамику, сталкивая и соединяя между собой противоположности, выявляя движение, изменение и развитие внутри этой картины мира. Само по себе разъяснение - это связывание (связность) слов между собой, взаимодействие смыслов, течение речи, конструирование фраз, выражение мысли, идеи, в словах. В понимании и рассудке слова и понятия находятся как бы в покое, каждое на своей полочке, в своём разряде классификации. В разъяснении и разуме эти слова и понятия снимаются с полочек и принуждаются к взаимодействию с появлением порой неожиданных "химических" реакций - дальнейшего порождения идей. Поэтому разъясняя что-то другим, мы сами начинаем глубже, точней и ясней понимать предмет разговора.

Рассудок – вершина психосенсорной части словесно-понятийного интеллекта, работа которой в основном зиждется на анализе – как речевом, так и на анализе связей: причинно-следственных, пространственно-временных, структурно-функциональных, формально-содержательных, и т.п., и т.д.  Он делит целостный мир на части, раскладывает их по полочкам, классифицирует. Основной принцип рассудка – «или-или». Или А, или Б, третьего не дано.  И это помогает понимающему мышлению строго разграничивать явления между собой, видеть мир как мир определённых, конечных вещей, предметов, явлений.  Видеть мир в статике, как картину, на которой изображено собрание отграниченных друг от друга предметов. С помощью рассудка мы понимаем, что дерево не есть камень, а камень не есть вода, а вода не есть воздух, а воздух не есть огонь,… и т.д.

Применительно к нашей схеме рассудок как бы говорит: «Ну вот же, анализ не есть синтез, сознание не есть мышление, а рассудок не есть разум!».  И это, конечно, правильно, но при этом является большим упрощением. Но рассудок «любит» всё упрощать, сводить сложное к простому, редуцировать, схематизировать, и даже путать части разъятого им целого с самим целым, возводя какую-нибудь часть в ранг целого, даже в ранг Абсолюта. Так же он «любит» выхолащивать содержание из формы, подходя ко всему со стороны формальной правильности. Анализируя целое и выделяя из него самое существенное, рассудок (пользующийся рассудком человек) оперирует абстракциями: знаково-символическими формами, формулами, числами, графиками, диаграммами, и т.п.  В его ведении находятся и формальная логика, и математика, и математическая логика. С математикой не всё так однозначно. Математические преобразования - это превращения одного в другое. К тому же, профессиональные математики развивают математику. Поэтому математика диалектична и принадлежит царству разума. Непрофессиональные математики пользуются математикой, развитой профессионалами и устоявшейся. Там где математика используется в качестве прикладной, например, в физике, химии, экономике, там с математикой вполне справляется и рассудок.

Вершиной психомоторной части словесно-понятийного интеллекта является разум, работающий на основе синтеза, проявляющего себя в принципе – «и-и». У него совсем другое отношение к противоречию, к его наличию. В отличие от рассудка разум признаёт, что между двумя противоречивыми утверждениями может быть, и чаще всего есть некое третье утверждение, снимающее (содержащее) в себе два противоположных - как частные моменты самого себя. Если рассудок в лучшем случае признаёт наличие внутреннего (логического) противоречия, пытаясь его устранить путём переименований и переформулировок, то разум признаёт противоречие не только как внутреннее (субъективное), но и как внешнее (объективное), существующее в самих явлениях и вещах, за счёт которого происходит развитие этих явлений и вещей.

Разум, таким образом, выводит логику из истории, и не относит противоречие к логическим ошибкам, как это делает рассудок. А в истории главное – текучесть материи, изменчивость вещей, их развитие, их становление и превращение одного нечто в нечто другое. Поэтому разум даёт нам понимание мира в его динамике. И в то же время мы с помощью разума приспосабливаемся к этой динамике, участвуя в ней в качестве взаимодействующих и активно воздействующих на предметы этого мира, а также на самих себя через эти предметы. А воздействие на предметы при их обработке и создании из них продуктов, материалов, средств производства, предметов обихода, и т.д., приводит через их потребление к развитию нас самих, т.е. к рефлексии. Говорят:  разум рефлексивен. Возможно, внутри себя разум и имеет зачатки рефлексии. Но рефлексия (обращение деятельности, в том числе и познавательной, субъекта на самого себя, возврат от познания мира к познанию самого себя) есть самостоятельный процесс, выходящий из недр разума.   

Из этого можно сделать вывод об ещё одном из основных различий между рассудком и разумом. Рассудок дискретен, разум континуален. Рассудок утверждает: рассудок не есть разум, либо рассудок, либо разум, третьего не может и быть. А поскольку рассудок борется естественным образом за самого себя, то отрицает и разум, и всякую усматриваемую им в логике вещей и слов диалектику. Разум ищет  опосредствующие звенья между собой и рассудком, и находит их в основании, в общем корне того и другого – в осмыслении, а также в развитой форме осмысления – в рефлексии. Кроме того, разум говорит, что между ним и рассудком даже в противопоставлении, в обособившихся из осмысления формах, нет чёткой границы,  что разум исходит из рассудка, и что без рассудка он был бы пустым местом, и даже если бы не существовало разума, то рассудок всё равно бы остался, как необходимая форма познания, движущегося от случайного к существенному, закономерному и необходимому путём восхождения от единично-конкретного к абстрактно-всеобщему.  Одно только отношение разума к противоположностям анализа и синтеза является показательным. Рассудок бы сказал, что анализ не есть синтез, и был бы прав, в некотором роде. Далее он стал бы утверждать, что там где есть анализ, там нет места синтезу, и стал бы неправ. А разум бы его поправил: одно происходит через другое, анализ – через синтез, а синтез – через анализ. И вообще, человек может быть одновременно и прав, и неправ, как, например, сам рассудок. С чем вряд ли согласится рассудок, который стал бы утверждать, что либо человек прав, либо неправ, одно из двух.  Ну, и так далее. 

Осмысление мы можем определить как понятийно-смысловую интуицию, то есть умозрение, поднятое на качественно более высокий уровень. Осмысление, действительно, есть умозрение, но не образное, как на уровне природного духа, невербального интеллекта, а сущностное умозрение, выстраиваемое с помощью понятий. В осмыслении есть две взаимодействующие стороны, берущие своё начало ещё от наблюдения и вмешательства в опыте, созерцания и мысленного эксперимента (соображения) в интуиции. Это созерцание в понятиях – теория, и мысленный эксперимент в его разновидностях: моделирование, модельный эксперимент, интерполяция и экстраполяция, прогнозирование на основе диагноза, и т.п. 

Теория в рассудке застывает и отвердевает, её положения шлифуются для устранения в ней всяких противоречий, понятия превращаются в кирпичи и блоки, укладываемые тесно друг к другу, для того чтобы вся теоретическая конструкция стала устойчивой и незыблемой. При этом новые факты, противоречащие теории, отфильтровываются и игнорируются, пока их не накопится достаточное количество, чтобы сделать ревизию устоявшейся теории, на что рассудок идёт очень неохотно.  Рассудок есть судящее осмысление, дающее свою оценку видимому и слышимому, что из них правильно, что неправильно, какие умозаключения истинны, а какие ложны. Рассудок по-хорошему консервативен. Он с недоверием относится к новому, и стремится его сначала отторгнуть, оттолкнуть, поскольку его заботит больше внутренняя целостность теории, чем её соответствие действительному положению дел. Его консервативность иногда переходит меру и становится препятствующим всякому развитию догматизмом, авторитарно расправляющимся с различными отклонениями от генеральной линии, с религиозным и научным сектантством.

Моделирование –  динамичный процесс, двигающий теорию вперёд. Моделирование как словесно-понятийное конструирование, отображение сущностных связей в виде рисунков, схем, чертежей, и воплощение их в вещественные модели, прообразы будущих технических устройств, становится в разуме изобретательством, рационализаторством, инженерией, конструкторской и социально конструктивной разновидностью деятельности.  Так что разум – это не только разговорный и разъясняющий ум, но и источник новых умений на основе познанных законов (знаний). Разум – это когда я делаю что-то новое для себя и других, и умею  объяснить  и себе и другим суть этого дела.

        «Метод моделирования в психологических исследованиях является одним из необходимых компонентов сложного комплекса исследований, цель которых – создание строгой научной и практически полезной психологической теории. Если свойство отражать действительность (объект) в упрощённой, абстрагированной форме является общим у теории и модели, то свойство реализовать это отображение в виде некоторой конкретной, и потому более или менее наглядной системы, отличает модель от теории.
       Концептуальные модели психической деятельности, так же как и традиционные психологические теории и гипотезы, создаются при помощи различных методов и могут иметь самое различное построение. Модели отдельных психических процессов хороши не тем, что они ведут себя как мозг, - от РАЗУМНО (здесь и далее разрядки мои, - К.В.) построенной модели мы меньше всего ждём этого. Модель становится полезной в том случае, если её поведение походит на поведение мозга существенно больше, чем это было предусмотрено при её построении. В этом случае она помогает увидеть все логические следствия идеи, положенные в основу модели, и, кроме того, может натолкнуть исследователя на поиск новых свойств изучаемой системы. Поскольку всякая модель упрощает и схематизирует явления, она не может и не должна ОБЪЯСНИТЬ все экспериментальные факты. Но объясняя их основную часть, она позволяет на основе представления о функционировании одного из уровней системы составить представление о возможном и невозможном на последующих, более высоких уровнях. Привлекательность формальных моделей состоит и в том, что они дают возможность ПОНИМАТЬ поведение системы лучше, чем если бы оно было изложено вербально. Это происходит, видимо, потому, что математический язык обладает очень высокой степенью точности и общности».
(Р.М.Грановская. Восприятие и модели памяти. Издательство «Наука», Ленинград, 1974. Стр. 10).

Поскольку мы уже выяснили приблизительную иерархию осмысления, то хотелось бы сделать это и в отношении рассудка и разума. С первого "рентгеновского" взгляда "внутренности" рассудка и разума показались очень тёмными и мутными. Но потом пришла идея поуровневого соответствия внутренностей звеньев триады "теория - философия - наука" и триады "осмысление - рассудок - разум". Поскольку разум - это умственно-речевая способность, то и частные способности в нём должны соответствовать уровням научного познания: 1) математика и естествознание, 2) технико-экономические науки, 3) гуманитарные (социальные) науки, и 4) технологии.

Разум как общая способность должен состоять из в разной степени развитых способностей личности 1) к математике и естественным наукам, 2) к технико-экономическим дисциплинам, 3) к гуманитарным наукам, и 4) к сочинительству, изобретательству и рационализаторству, инженерии, первооткрывательству, первопроходчеству, организаторству, предпринимательству, и т.п..

Разум личности состоит из сочетания различных образно-интеллектуальных и вербально-интеллектуальных способностей. Эти способности называют ещё складом ума. Это математический и естественно-научный склад ума, технический или экономический склад ума, гуманитарный склад ума и творческий склад ума. У большинства людей эти способности развиваются неравномерно, да и природные задатки у многих тоже разные. Если у человека они высокоразвиты и находятся в гармонии, то возникают такие феномены, как Леонардо да Винчи. Но это происходит очень редко. Не всем же быть леонардами. В основном человека тянет либо 1) в математики и физики (химики, биологи, географы, и прочие), либо 2) в технари, экономисты и бухгалтера, либо 3) в лирики, поэты, прозаики, журналисты, психологи, социологи, политологи, и т.п., либо в 4) люди творческих профессий, что не исключает находчивость и изобретательность на всех нижних уровнях.

Рассудок также называют способностью - способностью суждения и рассуждения. Хотя я с этим не согласен, и считаю, что рассудок - больше потребность в познании и решении проблем, чем способность, но притворюсь на время, что это так и есть. Тем более, что потребность и способность, как противоположности, переплетаются и взаимопроникают. С рассудком и разумом происходит то же самое. Рассудок склонен к философской рассудительности. В философии выделяют четыре уровня (см. главу "Теория. Философия. Наука."): онтологию, гносеологию, аксиологию и методологию. Онтологическому уровню философии в рассудке, скорей всего соответствует реализм, сначала наивный, житейски-бытовой, потом просвещённый, художественный, философский и научный. Гносеологическому уровню - диагностика и прогностика во всех видах человеческой деятельности. Аксиологическому уровню - планирование и расчёт, также во всех видах деятельности. Методологическому уровню в философии соответствует аналитика, или, скажем так, аналитический склад ума. Анализ вообще является любимым методом рассудочных и рассудительных людей. И, конечно, анализ, вернее, синтезирующий анализ действует на всех нижележащих уровнях. Так что реалист является аналитиком-реалистом. Диагност и прогнозист также анализирует текущую ситуацию, сопоставляя её с ситуациями в прошлом, делая вывод о будущем развитии изучаемого предмета. Планирующий и рассчитывающий (расчётливый) вряд ли может обойтись без аналитических способностей.

Все эти 8 частных способностей можно называть определенным складом ума, но можно называть и стилями решения интеллектуальных, теоретических, практических и жизненных задач или проблем. В одной весьма интересной, приятной и полезной книге они названы стилями мышления. Можно и так. В той книге (Алексеев А.А., Громова Л.А. Поймите меня правильно или книга о том, как найти свой стиль мышления, эффективно использовать интеллектуальные ресурсы и обрести взаимопонимание с людьми. - СПб., Экономическая школа, 1993.) были описаны 5 стилей: СИПАР - синтезатор, идеалист, прагматик, аналитик и реалист. Мне пришло в голову дополнить их ещё тремя стилями: материалист, технарь и гуманитарий (лирик, людовед).

Подробно я не стану здесь расписывать все 8 стилей. 5 из них вы можете прочитать в указанной книге. Её можно легко найти в интернете и скачать. Остальные стили (в количестве трёх) оставляю на ваше усмотрение, тем более, что догадаться о тактике и стратегии каждого стиля решения проблем вам не составит большого труда. Само собой разумеется, что все стили разбиваются на две группы - по уровням рассудка и разума.

Рассудок:            Разум:
1. реалист           1. прагматик
2. материалист   2. технарь
3. идеалист         3. гуманитарий
4. аналитик         4. синтезатор

Это пока лишь набросок будущей системы стилей. Придётся подумать насчёт их названий и содержания. Здесь можно лишь коротко описать соотношения между ними. Реалист и прагматик более всех приближены к "земле", к живому опыту, к практике. Аналитик и синтезатор более всех являются теоретиками. Только синтезатор склонен к созданию новых теорий, а аналитик - к их сознательному или подсознательному использованию в качестве своего инструмента. Аналитики ценят знания, у них хорошая и отличная память, куда они накапливают факты и теории. Они являются знатоками в своём деле и победителями всевозможных олимпиад. Однако, "многознание уму не научает". Для того, чтобы применить свои знания им нужен какой-нибудь из стилей, входящих в состав разума. Даже если они и умеют применять знания, то в этом они не выходят за рамки и "пороха не изобретают". Аналитик и Синтезатор в человеке вполне могут мирно уживаться и не конфликтовать, стараясь подавить один другого. Взаимодействие между ними может напоминать качание на качелях: там, где уместен и своевременен анализ, действует Аналитик; там, где уместен и своевременен синтез, - Синтезатор. (Подробнее - в книге Алексеева и Громовой).

Все остальные стили находятся где-то между теорией и практикой. Материалист может рассуждать о материи с теоретических позиций, быть в философском плане убеждённым материалистом. Материалист житейского плана больше ориентируется на ценности материального порядка, чем духовного. Его больше привлекают финансово-экономические дела, чем всякая идеалистическая чепуха и проблемы гуманности человеческого общества, в том числе и своего небольшого сообщества, трудового коллектива или своей семьи. Материалист в этом плане сходен с технарём, который ценит прежде всего материально-техническую базу, а потом уже интересуется человеческими отношениями. Идеалист и гуманитарий в основном ориентированы на человеческие ценности, на познание взаимодействий и взаимоотношений между людьми, на познание человеческого общества, на познание самого себя. Именно поэтому у них больше всего силён рефлексивный слой в практике и теории, и они нацелены на достижение согласия между людьми и внутри себя.

Рассудочные стили решения проблем должны уравновешиваться стилями решения, свойственными разуму. Например, материалисту было бы кстати быть гуманным, а идеалисту не помешало бы немного быть прагматиком. Почему? Потому что неуравновешенность в этом плане, например, закосневание рассудка в самом себе или беспорядочная поисковая деятельность разума, грозит оторванностью рассудка от разума и потерей здравомыслия. Разум перестаёт отвечать требованиям рассудка и становится нецеленаправлен, а его теоретические построения без надлежащего анализа фактов и установления определённого порядка (диагноза, прогноза, планирования, расчёта, учёта, контроля и коррекции) начинают напоминать воздушные замки, утопические проекты, сверхценные идеи создания вечного двигателя или ещё чего-нибудь такого. В итоге разум становится безрассудно отчаянным, а рассудок - трусливым консерватором, который погрязает в деталях и перестаёт видеть целое. Потеря здравомыслия, здравого смысла, благоразумия - это цветочки, ягодки - саморазрушение и самоубийство.

Относительно здравого смысла у меня были следующие соображения.
Здравый смысл - это начальный уровень осмысления. Он оперирует житейскими понятиями, сложившимися в основной массе народа в его обыденной жизни. Здравость есть внутренняя характеристика смысла. Бессмыслица не бывает здравой, а бывает только бредом больного, пьяного или обкуренного человека. Кроме житейских понятий есть ещё мифологические конструкты, религиозные понятия,  научные понятия, философские категории. Так что и смысл как результат процесса осмысления может быть религиозным, научным, философским, или ещё каким-либо.

       «ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ, стихийно складывающийся под воздействием повседневного опыта взгляды людей на мир и на самих себя, принципы понимания и оценки явлений, правила действия определённых ситуациях. Достоверность содержания Здравого смысла обосновывается отсылкой к опыту, авторитету, общедоступным данным науки, к искусству и другим видам человеческой деятельности...
       Гносеологическую основу Здравого смысла составляет наивный реализм – некритическая, непоколебимая убеждённость в существовании мира, данного в непосредственном жизненном опыте человека.
        В Здравом смысле откладываются результаты разнообразного опыта людей, прошедшие длительное и строгое испытание в ходе истории человечества. Поэтому Здравый смысл играет важную роль в преодолении иррациональных, иллюзорных, мифологизаторских представлений, искажающих понимание реальных процессов общественной жизни». 
(Философский Энциклопедический Словарь. Изд. «Советская энциклопедия», 1989).

Здравый Смысл оказался очень расплывчатым понятием, охватывающим очень далёкие друг от друга стороны психики. Некоторые авторы вообще отождествили его с работой правого полушария, т.е. с работой невербального интеллекта. Только на том основании, что в нём откладываются результаты разнообразного непосредственного опыта людей. Но мы также видим в энциклопедической статье, что здравый смысл – это ещё и принципы понимания, складывающиеся на основе непосредственного опыта. Здравый Смысл в этом определении распространился из правого полушария в левое, ведь понимание – психический процесс, осуществляемый левым, речевым, полушарием.

Осмысление (понимание+объяснение), конечно, не охватывается здравым смыслом. Вернее, здравый смысл есть лишь один слой осмысления, поскольку осмысление иерархично, как и всякий психический процесс. А здравым смыслом может быть и нормально протекающее мышление на житейском его уровне. Здравомыслие, то есть. Здравым может быть и рассудок, если он принадлежит психически  нормально функционирующему простому (не логику, не математику, не учёному, и не очень образованному) человеку.  Здравым может быть также и разум, если он не находится в антагонизме с рассудком, и тем более, со здравым рассудком. А образный интеллект, опирающийся на непосредственный опыт, может быть и вовсе не здравым, поскольку известны многочисленные случаи травматического, инфекционного, или ещё какого поражения правого полушария. Та же функция воображения может выйти из-под разумно-волевого контроля и рисовать таких чертей (страхи, ужасы, соблазнительные картинки) в голове, что только держись. И данные такого непосредственного сенсорно-моторного, образного интеллекта вовсе не будут элементами здравого смысла.

Думается, что такое понятие, как здравый смысл, нельзя использовать в качестве названия психического процесса, психической функции, которая равнозначна по масштабу рассудку и разуму. Здравый смысл, повторяю, это один из первоначальных слоёв осмысления. Но понятие здравости всё-таки стоит рассматривать как некое качество каждого психического процесса. Здравость, психическое здоровье, здоровье каждой психической функции, из которых складывается психическое здоровье человека в целом. Здоровье – это, прежде всего, гармония. Например, между рассудком и разумом.

Можно ещё под здравым смыслом понимать соображения ума, непосредственно связанного с опытом, с решением наглядно-действенных задач. Здравый смысл здесь есть та очевидность, которая узревается интуитивно. Отрицание очевидного приводит к нездоровью ума.

Если человек склонен пользоваться преимущественно рассудком, он становится сухим аналитиком, разбирающимся в каком-либо деле, но не способным собрать воедино разобранное, неспособным  объединить разрозненные фрагменты знаний в новое знание, неспособным выйти из круга противоречий. Такой завзятый аналитик если и решается что-либо сделать, то его поделки выглядят очень неумелыми, топорными и т.п. Он становится категоричным догматиком, педантично требующим чуть ли не абсолютного порядка от окружающих и самого себя. Скрупулёзность, мелочность, расчётливость, скупость – вот те немногие из характеристик человека по имени Аналитик. Дробить, устанавливать правила по любому поводу, судить и рассуждать – это его конёк.  Если рассудок в аналитике значительно перевешивает разум, да так, что подавляет его, как это бывает при застойном очаге возбуждения в психосенсорной коре (теменно-затылочно-височные доли) левого полушария, то педантизм аналитика переходит в ананкастическую форму психопатии, когда человек застревает на деталях, путается в «трёх соснах», не может увидеть за ними целого. 

Подробнее о динамике такого варианта личностно-интеллектуальной дисгармонии можно прочитать в книге А.Е.Личко «Психопатии и акцентуации характера подростков», глава «Психастенический тип». Или в книге К.Леонгарда «Акцентуированные личности», там, где у него описывается «свехпунктуальный характер, который в сильно выраженной форме ведёт к ананкастической психопатии».

С другой стороны, если разум начинает третировать то, из чего он вышел, т.е. рассудок, то он также лишает себя здравости, и становится больным. Иногда это происходит при формировании застойного очага возбуждения в лобной доле левого полушария (речевая психомоторика). Носитель такого разума носится с различными сверхценными идеями, пытаясь решать заведомо невозможные задачи, вроде изобретения вечного двигателя, глобального переустройства общества за короткий период времени, и тому подобное. 

       «Сквозь очки своих схем шизоид обыкновенно и смотрит на действительность. Последняя скорее доставляет ему иллюстрации для уже готовых выводов, чем материал для их построения. То, что не соответствует его представлениям о ней, он вообще обыкновенно игнорирует. Несогласие с очевидностью редко смущает шизоида, и он без всякого смущения называет чёрное белым, если только этого будут требовать его схемы. Для него типична фраза Гегеля, сказанная последним в ответ на указание несоответствия некоторых его теорий с действительностью: «Тем хуже для действительности»…
       …Социальное значение отдельных групп шизоидов чрезвычайно разнообразно. Так называемые чудаки и оригиналы – люди, большей частью безобидные и малополезные. Таковы некоторые учёные, выбравшие себе какую-нибудь узкую, никому не нужную специальность и ничего не хотящие знать кроме неё, таково большинство коллекционеров, таковы также и субъекты, обращающие на себя внимание странной одеждой, изобретающие особые, часто чрезвычайно своеобразные, диеты, ходящие босиком и пр. Некоторых представителей этой последней группы, может быть, правильнее относить к параноическим личностям. К шизоидам принадлежат и те бродяги, которые выбрали этот образ жизни из неумения и нежелания втиснуть свою оригинальную и с трудом выдерживающую подчинение личность в узкие рамки упорядоченной культурной жизни. Но среди шизоидов можно найти и людей, занимающих позиции на тех вершинах царства идей, в разреженном воздухе которых трудно дышать обыкновенному человеку: сюда относятся утончённые эстеты-художники, творчество которых большей частью формальное, понятное лишь немногим, глубокомысленные метафизики, наконец, талантливые учёные – схематики и гениальные революционеры в науке, благодаря своей способности к неожиданным сопоставлениям с бестрепетной отвагой преображающие, иногда до неузнаваемости, лицо той дисциплины, в которой они работают…
       Самым характерным свойством параноиков является их склонность к образованию так называемых сверхценных идей, во власти которых они потом и оказываются; эти идеи заполняют психику параноика и оказывают доминирующее влияние на всё его поведение.» 
(П.Б.Ганнушкин.  Избранные труды. М., 1964).

Иногда происходит совмещение столь поляризованных до болезненности противоположных стилей мышления (крайности сходятся), что словесно-понятийный интеллект такого человека погрязает в противоречиях и саморазрушается, результатом чего является шизофрения.  При очень большой нагрузке на вербальный интеллект, ослабляется работа нижележащих макроуровней психики, поэтому у такого человека наблюдается при изощрённой словесной эквилибристике снижение опытно-интуитивного взаимодействия с окружающим миром (потеря здравого смысла и слабоумие), снижение эмпатичности во взаимоотношениях, и, как следствие, эмоциональная отчуждённость от других людей при обильных и несамокритичных фантазиях о ценности своей личности для общества (бред величия). Речь начинает быть бессвязной, идеи бредовыми, фразы строятся не по смысловым, существенным, связям между понятиями, а по случайно всплывающим несущественным (фонетическим и ситуативным) связям.