Ох зачем вам моя жизнь

На сульфировании загружали привезённый продукт в аппарат, проводили процесс, выдавливали и промывали водой, носили на анализ уже не в нашу лабораторию, а в шестнадцатый цех. Лёшка в своём репертуаре начал крутить любовь, мало в цехе со сменным мастером, да и ещё и с другого цеха, сила есть они не против, все что ль мужики такие, а я не такой, вспомнил Алексей песню, которая играла в лаборатории. Прям, что за напасть такая, тянет на чужих, своей что ль мало или она часто устаёт с больной головой, а может просто жизнь так устроена и не только у нас, а на всём белом свете. Ходили со Славкой, на рыбалку и он спросил, как там у тебя на любовном фронте, а чего не видишь звон стоит, коки наполняться не успевают. Жена вышла, на работу и Алексей сразу же ощутил это на процессе, фуросемид в аппарате охлаждался азотом, а дозвонится нельзя. Он пошёл в цех с обратной стороны и зайдя увидел в будке спящее создание, оно так мирно спало на столе подложив руки под голову, прям жалко стало, будить и он ударит по будке ногой. Жена встрепенулась и выбежала из будки, дорогая у меня охлаждения нету, азота бы мне надо, для выпуска Фуросемида. Она побежала чего-то открывать, сказав, чтоб он подождал. Потом прибежала и спросила буду ли я оставаться ждать зарплату, ну прям больше никаких других вопросов не могло возникнуть в этой голове, вчера же давали уже. А горе какое, подумал Алексей, теперь же зарплату с ней в одном цехе получать. Хорошо подойду к восьми, уж часик как ни будь в домино просижу. К восьми, подошёл и она уже ждала, а чего сама не получила, а мне не дают, ой как хорошо, тогда и я получать не буду, целее будет. Под смех баб, стоявших там, она заверещала, что денег она мало получила и ей на что-то не хватит. Лёшка сказал завхозу, чтобы она отдавала ей зарплату и получив на этот раз сам, отдал ей взяв чуток на карман. Зачем так много взял, у меняя заначка то должна быть какая ни будь, а зачем тебе, глупый вопрос, бабы, стоявшие за деньгами, просто угорали со смеху, за спросом, зачем. Всё равно половину заначки отобрала дьявольская сила и пошли домой, а планы то были другие, повернуть куда ни будь. А кто детей в сад повёл, баба, бардак какой-то, одна дочь ходит в один сад, другая в другой, но в свой сад мама сама Лену отводила, а в заводской Катю кто был по свободней. Лёшке мать сказала, что Игорь там привёз опиловки ставить забор, ну Валь святое дело, я тоже с тобой поеду, о, мой бог, нет, там тебе ещё делать нечего. Отчим предложил Вале, чтобы как в Кутузове, у дядек вместе строить дом, на, что мама сказала, что она там будет свиней растить и Валя подхватила её, что она уже в своём доме нажилась. В общем порешили так, что они трое уходят в дом, когда построим, а нам остаётся квартира. Лёшка взял пару бутылок водки и поехал вбивать привезённые Игорем столбы, чтобы хоть как-то обозначить участок с не построенным ещё домом, такая протекция виртуальная. У отчима там картон что ли кончился или вообще закрывали эти коробки, в общем колхоз дышал не поймёшь, чем, три старых и одна новая ферма ещё работала. Зачем уничтожать скот и закупать сухое молоко, и есть окорочка Буша, можно же есть окорочка Ельцина, пока он там отплясывает калинку-малинку, виртуальные такие. За два дня по вбивали столбы и начали пилить опиловку на заборы, между делом разбирали старую больницу и возили на участок кирпич и блоки для фундамента. Свободного времени совсем не оставалось чтобы погулять и выпить, один труд, который сделал из обезьяны человека, а сей час делает лошадь. Фуросемид закончился и Валю перевели куда-то мыть полы, а Алексей пока дежурил в цехе, для чего не зная сам, чтобы его, что ли не растащили, так он за забором и под охраной, но взять конечно есть чего. Деньги как-то непонятно скакали, Лёшка снимал старые и клал новые, так, что они доскакали до ста тысяч и он сразу выплатил деньги за свадебные страховки, а те по три тысячи, которые он открыл дочерям книжки, он на них просто махнул рукой. Подвернулось дельце взять спирту, на складе и они с парнем лихо махнули пяток пятилитровых бутылок, которые через забор перетащили. Лёшка подождал пока Валерка найдёт машину охраняя столь ценный груз и потом быстро перевезли это к нему на дачу, расплатившись спиртом. Потом Алексей перевёз это себе домой и одну сразу отвёз где строился дом. Забор уже стоял, копали туалет и фундамент под сарай, надо же где-то для начала хранить материал и инструменты. Машины и трактора на которых возили с больницы кирпич были на отчиме, он договаривался с шоферами бутылку им, и бутылку пили на троих. Таким образом он раскручивал мать, так как вся водка была у неё и хранила она её не дома, а у тётки. Возили всё чего плохо лежит, Лёшка даже по спиливал все столбы на поле за участком, раньше здесь гоняли скот, чтобы он не заходил на поля, такая дорога скота через поля, но сейчас это было никому не нужно, да и столбы у земли по крошились. Начали копать фундамент под дом, вырыли траншею, Игорь сначала разметил маленький, жить надо где-то, но Алексей сказал разметим больше, а что уж на него ставить будем определим потом. В колхозе нашли двое гаражных ворот в бурьяне, кто-то сварил и положил, и лежали видать давно, с Советского Союза, наверно. У Игоря была телега, которая одевалась на штырь седла и мы, сцепив велосипеды верёвкой лихо утянули двое ворот. Таким же способом мы сняли ворота с КБО, но теперь эго отдали под церковь, так как раньше была здесь церковь и за нами гнался поп, а это не его. В общем, что-то сыпалось, что-то народу в помощь пошло. На работе Лёшка продолжал дежурить в цехе, производство полностью накрылось и тут привезли чёрную рябину в ящиках больших. Оставшиеся ребята, которые ходили в день, упали посменно на рябину, таскали её в бачках, перемалывали, сок стекал в аппараты, а отжимки сушили в сушилках, говорят, что их потом упаковывали и продавали. Сок же был видать ценнее, его давили через фильтры и добавляли лимонную кислоту в другом аппарате, потом выпаривали воду и получалась тягучая густая масса, сироп, который потом разливали по канистрам, с такого предприятия, такую туфту сделали. Если бы не мама с Валей, которые отбивали ему руки, одна со свиньями, другая в доме нажилась он бы на дом вывез нержавеющих труб и весь алюминий с вентиляции по снимал бы, но против женщин не попрёшь, а надо было бы. К чему катилось производство, к тому же чему катилась и вся страна, к бардаку, то есть к демократии, партий больше, территории меньше, воруй не хочу. На улице стоял железный сарай, полностью забитый бутылями, уксусный ангидрид, его гнали во втором отделении, когда-то, шкуры он не отделывал, но когда Лёшке позже сказали, какая это ценная вещь, он пожалел, что не вывез их. Собак бродячих развелось стаями ходят, стали нападать на людей, выхватывать у женщин пакеты с бутербродами, а там у них и документы, и пропуск на работу. Милиция отстреливала их, вывозила и выкидывала где ни будь в лесу. Лёшка и раньше ловил вершами ондатру и отдавал дядьке, и он сказал чего собачками не займётесь, шапки то вроде сейчас в ходу. Охотник отец у Кларка умер, хороший человек был, коми-зыряне национальность, Амосович отчество, ну мы и занялись этим делом, как бы помогая милиции не законно. Пятнадцать рублей отделка, пятнадцать шитьё, за сто двадцать продавали и шли ходом. Шил дядька в Москве в ателье, так, что шапки держали форму, хотя без каких-то штампов нельзя было шить, но законы существуют чтобы их не нарушать, а обходить. Ондатра конечно была дороже, ложная двести, а целиковая двести пятьдесят триста. Так же дядька держал хорьков, нутрию и кроликов, ну хозяйство, свой дом, надо же крутится, на милицейские копейки не проживёшь. Пришли раз принесли ему шкуры, а он доски на потолке отрывает, кошка говорил где-то сдохла, ну мы ему и рассказали про эффект спирта третьяка, что после того как сходишь надо сжечь газетку над толчком. Виталик старшина с нами один раз ходил и то чтобы только винца попить, а за стрельбу и разделку он даже не брался, ну на шапку всё равно заработал. Ездили они с Сашей и в Сибирь к родственникам, но везде старшина попадал под своих собратьев милиционеров. В аэропорте отобрали удостоверение, пьяный ехал в отпуск, а какай же он должен в отпуск ехать трезвый что ли. В Сибири с местными подрались, но силы были не равны и тамошние девчонки их отмазали, а потом как везде вместе выпили. Но сколько верёвочке не виться, у павильона пиво-воды лежать и улыбаться постовому нельзя, всё же уволили. Рубль хоть и сменил Ленина, но кое-как держался, монеты стали ржавеющими, а лесов у нас всегда хватало деньги делать.