Маленькие истории... глава восьмая

ДРУГ ЮНОСТИ АЛЁША

Давно это было. Поручили тогда нам с другом  написать историю одного предприятия. Это был один из тех нескольких сотен заводов, которые были построены в нашей стране в тридцатые годы. Приближался полувековой юбилей теперь уже крупного химического комбината, а тогда было принято к таким датам создавать книги, в которых  был бы описан весь путь юбиляра, отмечены главные достижения, лучшие люди… В общем, вдвоём   мы взялись за эту работу. Распределились, – кому о чём писать, и приехали в совершенно нетипичный для Армении зелёный, лесистый край под названием Лори. А ещё обычно добавляли – армянская Швейцария.   Очень работящая эта зона славилась несколькими русскими сёлами. В них жили и не смешивались с местным населением так называемые молокане: обыкновенные русские крестьяне, которые понимали  христианство по-своему, за что и были сорваны царским правительством со своих родных мест и отправлены на поселение за Кавказский хребет. Выращивали хлеб, капусту, самые большие стада крупного рогатого скота были именно здесь. Короче, – кормились сами и кормили других. А какие сыры делались! Рассказывали историю о том, что как-то на одной из зарубежных выставок лучшим был признан швейцарский сыр, сделанный в Лори. Видно, сказывалось сходство условий жизни крутобоких красавиц…

Много примечательного здесь, много выдающихся людей выбралось из этих гор на просторы не только России, но и  всей планеты. Но я-то не об этом хотел…  И стада упомянул не случайно. Но – по порядку.

Стране тогда очень нужно было готовиться к обороне от возможных и уже реальных врагов. А для этого требовалось строить и строить. Повсюду поднимались заводы, фабрики, прокладывались каналы и железные дороги. Но для всего этого нужны были и электроэнергия, железо, уголь, нефть – многое, без чего невозможно было крепко встать на ноги…  И одной из главных помех было отсутствие достаточного количества карбида кальция. При острой нехватке электроэнергии электросварка применялась редко, поэтому без карбида тогда   было совершенно невозможно   что бы то ни было строить: любая сварка металлов велась почти исключительно с помощью этого самого карбида, ацетилена, который из него получали. Именно поэтому в зоне, которая могла бы стать действительно похожим на Швейцарию курортным местом, строилась известная тогда всей стране ДзораГЭС, описанная в романе Мариетты Шагинян «Гидроцентраль», и карбидный завод. Это потом, много лет спустя, он стал комбинатом, выпускавшим удобрения, синтетические корунды и много всяческих других  химических хитростей. А тогда главной целью был все же карбид.

Мы разговаривали со всеми тогда ещё жившими ветеранами стройки. Пятьдесят лет назад были они молодыми, ехали на стройку отовсюду, были готовы к любым трудностям. А вот этого как раз здесь было больше, чем нужно. И тяжеленная работа, не прерывавшаяся ни днём, ни ночью, и голод порой, и отсутствие нормального жилья… А вспоминали они обо всём этом с какой-то… мечтательной дымкой в глазах, с незабытой романтикой юности.

И очень многие вспоминали про Алёшу. О нём говорили с особенной теплотой, стараясь припомнить подробности, так, как может говорить старый пулемётчик о своём «максимке», который в его руках и врагов косил, и тяжким проклятием был на плечах во время долгих переходов, и жизнь спасал в трудную минуту… И если израненный, убелённый сединами воин, вспоминая былые битвы, говорит: «Так жарко было, что я уже всем богам молился, а «максим» мой вдруг поворачивается и мне подмигивает – прорвёмся, мол, не тушуйся…», если боец и скажет такое, то вы верьте ему, нельзя ему не верить, потому что он всё знает про  закадычного своего друга, порой очень говорливого, порой молчуна, иногда холодного, отчуждённого, а иногда горячего, своего стального, но – друга.

Вот так и про Алёшу рассказывали. За давностью лет то ли подзабылось кое-что, то ли очень хотелось рассказчикам, чтобы было именно так, но из многих воспоминаний Алёша вырастал легендарной глыбой, становился своеобразным символом стройки. Впрочем, может, так оно и было на самом деле?

Алёшей звали быка. Почему у него было русское имя здесь, в Армении, никто не знал, предполагали, что привели его на стройку из молоканского села. Не припомнил никто и как он появился на строительстве. Видно, так, как все остальные быки и лошади: был мобилизован. Организовывался транспортный цех, а транспорт по тем временам в Караклисе и его окрестностях означал только одно: круторогую скотину да конское поголовье. Да и тех – попробуй, достань! Попытайся убедить крестьянина, что какой-то там химический (слово-то какое непонятное!) завод важнее его собственного клочка земли. Исхитрись купить у земледельца его главного помощника, опору его дома, его дорогого «езо», которого и называли-то здесь не иначе, как «езо-джан», «ахпер-джан». Братом называли.

С лошадьми, – с теми оказалось проще: каким-никаким, а был Караклис местечком для отдыха, куда ещё с царских времён ехали «на дачу» барыньки из Тифлиса с детьми и гувернантками. А какой из уважающих себя подобных городков не имел тогда фаэтонов? И очень скоро кто-то из начальства обратил внимание на то обстоятельство, что фаэтоны простаивают почти три времени года из четырёх, и что владельцы их, надо полагать, охотно пойдут на стройку вместе со своими лошадьми.   Вот так и появился первый вид транспорта на стройке. Вскоре и быков пригнали. Вот тогда-то, наверно, и появился на площадке Алёша.

– Он очень красивый был, красной такой масти. Огромный, мощный. Даже можно было не подходить, издали было видно, какая у него сила. Мы тогда всё оборудование получали частями по железной дороге. Всё – огромное, тяжеленное. А от станции до площадки довольно далеко. Как перевозить? Устроили помосты на полозьях, запрягли лошадей, а они с места сдвинуть всё это сооружение не могут. Попробовали быков. Тот же результат. Тогда Алёшу привели. И – пошло дело! Уж сколько он перетаскал всякого железа, не сосчитать. Не один, конечно, других быков тоже впрягали, но Алёшу всегда коренным ставили, он прирождённый вожак был: как только он появлялся, все остальные работали изо всех сил. «Все остальные» – это я не только про быков. Мы ведь тоже на выгрузку приходили, по несколько десятков человек. Дорогу расчищали, на буграх вместе с быками тянули канаты, сзади толкали, с боков плечами подпирали… Вместе мы работали, понимаешь? На равных!

– Однажды что-то не такое большое тащили, не помню уже – что. И Алёша один был, и нас, ребят, человек пять-шесть. А тут, только немного прошли от станции, дождь! Ну, это нам не страшно – лето, летом дожди короткие, да и жарко же. Дело не в этом. Дорога, волок этот, моментально раскисла, а нам как раз на бугор. Толкаем груз сзади, ноги скользят, чувствуем: помост назад подался, скатывается, и всё быстрей и быстрей. Мы жмём изо всех сил, но толку мало, съезжаем. Потом приостановились. Я сбоку стоял. Смотрю вперёд, а Алёша расставил ноги, буквально врос копытами в глину, на спине бугры собрались, держит, но на пределе держит…

И в этот момент он повернул голову и замычал. Да, конечно же, замычал, но в тот момент я услышал другое: «М-м-у-у-чаюсь!     Помм-у-угите!»

Наверно, и другие ребята то же самое услышали. Разом как навалились, нажали… Пошло! Эх, Алёша! Держись!

Вытащили мы груз на бугор. А там уже попроще было…

– Он любимцем всей стройки был! И так привык к работе здесь, что… вот вы не поверите, а я чем хочешь поклянусь, что это правда! Он на работу по гудку выходил! Как гудок – он тут как тут. И, кстати, на перерыв – тоже по гудку. Вот один раз, говорят, я сам не видел, но ребята рассказывали… Тогда он тоже что-то тащил, а тут как раз подошло время перерыва. Бригадир вовремя сообразил, что к чему, и бегом к директору: что делать? У меня к монтажу всё готово, а Алёша сейчас остановится на перерыв. Его не заставишь!

Директор долго не думал, распорядился: «Гудок на обед не давать, пока Алёша не дотащит!». Вот такое было к Алёше уважение.

– Один раз Алёша прихварывать начал. Худел, не ел ничего, силы на убыль пошли. Тогда повели его к ветеринару, в город. Оказалось – Алёша зубы сломал. И ребята пустили шапку по кругу, собрали денег, сколько надо, и вставили  Алёше серебряные зубы…

– Не серебряные – золотые коронки вставили, кажется. Так говорили.

– Стройка уже заканчивалась, пришла пора Алёше умирать. И отвезли его  в горы, на луга, где цветы…


…Сколько в этих рассказах легенды, сколько правды? Кто знает? Да и надо ли знать точно? Старые бойцы помнили своего друга. Были, конечно, и люди трезвые, которые точно помнили, что со временем пустили Алёшу и его постоянного напарника Мишку в подсобном хозяйстве на мясо – трудно с продовольствием было, а говядина на дороге не валялась. Один кто-то точно вспомнил, что не мог есть в столовой это мясо…  Скорее всего было именно так. Но как хотелось седым ветеранам, чтобы Алёша, друг их юности, по сей день гулял среди облаков на цветущих альпийских лугах, и чтобы солнце блестело на его золотых зубах…